Александр Фукс, «Фатум»: «Ни у одного государства нет проблем с доступом к любому контенту любого гражданина»

Компания «Фатум» Александра Фукса приносит 70 млн. рублей в год

«МЫ РАБОТАЕМ ПО ПРИНЦИПУ СОТОВЫХ ОПЕРАТОРОВ»

— Александр Михайлович, будучи игроком рынка на протяжении 15 лет, ваш интернет-провайдер остается малоизвестным, или вы целенаправленно не даете рекламу и обслуживаете узкий сегмент рынка?

— Мы действительно занимаем специфический сегмент рынка. У нас высокая себестоимость подключения. То ли дело оптический провайдер: протянуть кабель к дому, конечно, трудоемко, но потом стоимость подключения для любого жителя этого дома составляет несколько сотен рублей.

— А какова стоимость подключения у вас?

— Около 7 тысяч рублей, и иногда это не конечная цена: нужно еще установить антенную мачту и согласовать размещение. Мы работаем по принципу сотовых операторов. У нас стоят базовые станции, к которым мы подключаемся. И каждому из наших абонентов устанавливается индивидуальное радиоустройство, поэтому любой дом, куда сейчас протянута оптика, а это почти каждый многоквартирный, для нас потерян. Наши цены здесь неконкурентны.

— И кто тогда ваши клиенты? Те, кто живет за городом?

— Да, это те, кто живет в поселках, в частных домах, на дачах. Сейчас многие по полгода живут на дачах. Мы боремся за эту аудиторию, и таких клиентов у нас очень много, работаем по всей республике. Но в целом этот сегмент невелик и занимает у нас не более 15 процентов, потому что мы, скорее, ориентируемся на юридических лиц. Одна из наших ниш — промзоны. Многие из тех, кто сейчас ведет производство или имеет большие склады, стремятся уйти из дорогих арендных площадей в центре города, поэтому промзоны активно развиваются. И многие, кстати, тянутся не только в пригороды Казани, но и в соседние с Казанью районы.

— То есть вы ориентируетесь на территории, куда не дошло оптоволокно?

— Да, но не только, есть и другие ниши. Например, клиенты, чья работа очень сильно зависит от каналов связи. Им весьма полезен именно беспроводной провайдер. Многие мелкие и даже микроторговые точки, не говоря уже о крупных, работают через сервер бухгалтерии центрального офиса и поэтому очень критичны к наличию непрерывного канала связи. А прерывание может произойти у любого провайдера, как бы он ни был хорош. Техника имеет свойство ломаться. И характеристика качества провайдера не столько в обеспечении бесперебойной связи, а в быстром и четком устранении перерывов. Требовательным пользователям необходимо иметь резервные каналы. Если «упадет» один, начнет работу другой канал. И важно иметь не просто еще одного провайдера, а канал связи с другой физикой — беспроводной, к примеру. Кабеля ведь прокладывают по одним и тем же канализациям, и если произойдет какое-то повреждение, допустим, от работы экскаватора, то могут пострадать все проводные провайдеры одномоментно.

Например, в этом сегменте один из наших клиентов — крупная международная компания, которая является дилером очень многих бытовых торговых марок. Центральный сервер у них расположен в Париже. Когда они хотят распечатать накладную, то вся информация идет с компьютера во Францию, обрабатывается сервером и потом уже «уходит» сюда на принтер. Это делается для того, чтобы с накладными никто не жульничал на местах. А представляете, что будет, если у этой компании прервется связь? У них машины как на погрузку, так и на выгрузку будут стоять до тех пор, пока связь не починят.

— Получается, вы позиционируете себя и как резервный канал?

— Да, и здесь нашими крупными клиентами являются банки. И практически все из них, представленные в Татарстане, обращались к нам. Есть еще один интересный сегмент. Так, у многих стартапов пока нет денег на собственное помещение, и они достаточно часто переезжают с одного места на другое. Соответственно, в каждом из этих арендованных помещений у них чаще новые IP-адреса, новый провайдер. Ведь многие оптические провайдеры в городе разделены территориально, могут не присутствуют во всех районах города. А менять без конца провайдеров не всегда удобно, особенно если у компании есть VPN (виртуальная частная сеть). Для того чтобы «поднять» новый VPN с другим провайдером, требуется вдумчивая работа системного администратора, на которого у стартапа, возможно, и денег нет. А с нами при переезде с одного помещения в другое бизнес с большой долей вероятности сможет сохранить те же самые устройства, что у него были в другом помещении, перемонтаж обойдется недорого. И сервера свои они просто перевезут и подключат к розетке в новом помещении.

Александр Фукс: «Важно иметь не просто еще одного провайдера, а канал связи с другой физикой — беспроводной, к примеру»

— Кто сейчас ваши крупные клиенты?

— Наши крупные потребители — лифтовые хозяйства, которые имеют большую потребность в услугах беспроводных провайдеров. Вот вы нажимали когда-либо кнопку вызова? Информация о вызове сразу должна поступить в центральную диспетчерскую, а оттуда уже направляются ремонтные бригады. Соответственно, должна быть телеметрия, данные о загруженности лифтов, их поломке, наличии или отсутствии питания и другие значения измеряемых параметров должны поступать в один диспетчерский центр, и все это осуществляется по цифровым каналам. Так же это банки, торговые и промышленные предприятия, учебные учреждения.

СРЕДСТВО СВЯЗИ ДЛЯ БИЗНЕСА

— А начинали вы в 98-м? В год, когда ударил дефолт.

— На самом деле начали мы намного раньше. Наша компания занималась радиосвязью в период, когда не было сотовых телефонов, только домашние. И это было очень неудобно. Была необходимость хоть в какой-то мобильной связи, чтобы, например, водитель офисного транспорта смог по вопросам своего маршрута связаться с диспетчером. И мы занимались радиотелефонами, это нечто среднее между рацией и сотовым телефоном с возможностью связи между устройствами и с городскими телефонами. А потом компания «Татинком» стала первой ласточкой, построившей «полноценную» сеть сотовой связи в Татарстане. На сегодняшний день часть этой компании продана нижегородской сотовой связи НСС, которая, в свою очередь, является собственностью «Ростелекома».

Тогда цена сотового телефона была где-то 1200 долларов, а на связь уходило несколько сотен долларов в месяц. Понятно, что это немногим было по карману. Покупались сотовые телефоны по крайней необходимости. И потребности рынка по-прежнему закрывались радиотелефонами, очень часто они использовались в паре с пейджером.

Называлось наше предприятие ООО ПКП «Фатум», в середине 90-х оно успешно занималось радиотелефонами до того момента, как появился в Казани первый GSM-оператор «Сантел», принадлежавший «ТАИФ-Телекому», позже его купил МТС. Они пришли на рынок и вытеснили тогда не только нас, но почти все подобные компании. Тем не менее эти радиотелефоны были основным средством связи для бизнеса лет 10.

— А откуда вы возили рации?

— Из Сингапура, куда сейчас очень любит ездить татарстанское руководство. Только в 98-м я съездил туда раз 6. А первые радиотелефоны мы продали своим знакомым. Буквально через месяц у нас была очередь, мы не успевали привозить. Начальная цена была 500 - 600 долларов. Но потом радиотелефоны ушли, пришли недорогие сотовые, зато появился беспроводной интернет от «Фатума».

«В 90-Х НИ У КОГО НЕ БЫЛО СТАРТОВЫХ КАПИТАЛОВ»

— С какого стартового капитала вы начинали?

— В 90-х ни у кого не было как таковых стартовых капиталов, все делалось на деньги клиентов. Нам потребовалось всего несколько тысяч долларов, чтобы установить две первые базовые станции. Следующие базовые станции мы устанавливали уже за счет полученной прибыли.

— А в 90-х ваш бизнес не пытались отнять?

— Тогда у нас был мелкий частный бизнес. И это же не цветок, который можно пересадить в другой горшок и который будет и дальше процветать. Много зависит от тех, кто цветок этот растит. Тогда в 90-е почти ни у кого не было цели «вчистую» отнять бизнес.

«Наши крупные потребители — лифтовые хозяйства, которые имеют большую потребность в услугах беспроводных провайдеров»

— Если не отнять, тогда вымогать прибыль.

— Да, и сейчас государство идет по такому же пути в виде установленных налогов. А тогда государство было занято своими проблемами — менялась политическая элита. Настолько несерьезным было отношение к бизнесу со стороны власти, что его регулятором выступали совершенно другие: преступники и коррумпированные силовые структуры. В 90-х любой бизнес в какой то мере был аффилирован с криминалом. Криминал лез везде, где мог. Это же законы физики — природа не терпит пустоты. Если государство отвернулось, то кто-то должен был туда прийти «порулить». У кого тогда не было проблем с криминалом? И каждый справлялся с этим как мог: кто-то боролся и погибал, кто-то, наоборот, слишком сильно боялся и отдавал чересчур много, а кто-то пытался находить середину, и видимо, те люди тогда и обретали успех. Сейчас вот членов ОПГ сажают по старым «громким» делам, по которым еще не истек срок давности. А ведь страшные преступления совершались. Мне удалось тогда сохранить свой бизнес и развить его дальше.

МОНОПОЛИЯ ВОЕННЫХ НА ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЧАСТОТ

— А с дальнейшим развитием компании возникали сложности?

— Сложности возникают в любом большом деле. Провайдерам необходимо получать лицензии на право предоставления услуг связи. Беспроводным провайдерам дополнительно — разрешения на использование частот. Не сказать, что операторы находятся в совершенно равных условиях. Участники «большой тройки», пожалуй, имеют какие-то преференции, но в настоящее время я не могу сказать, что каким-то региональным операторам проще получить лицензии и разрешения, чем нам. Мы даже не видим людей, выдающих эти документы. Все делается в Москве. Мы отправляем пакет документов. Нам либо отказывают, поясняя причину, либо предоставляют документы, высылая счет. В этом плане операторы сейчас находятся в достаточно конкурентной среде. Другое дело, что государство могло бы ослабить вожжи.

— В чем именно?

— В настоящее время больше проблем с разрешениями на использование частотного спектра, чем с лицензиями. И то и другое операторы получают в различных подразделениях министерства информационных технологий и связи РФ. На сегодняшний день по-прежнему очень много частот используется исключительно военными. И для того чтобы оператору связи получить разрешение на использование частот, может посылаться запрос в специализированное НИИ, где проводится исследовательская работа и готовится решение: можно ли в данном регионе этот частотный спектр отдавать в пользование оператору связи или он целиком нужен военным. Эта практика монополии военных на использование частот сложилась еще с советских времен. Им часто столько уже и не нужно. Более 10 лет уже ведется работа по переводу части частот из военных целей в штатские для дальнейшего распределения между операторами связи.

«ЛЮДИ БЫЛИ НАПУГАНЫ»

— Сейчас 30 процентов вашей компании принадлежит вашему отцу, какова его роль в компании?

— Мой отец 1931 года рождения, сейчас он уже очень немолод. Дело в том, что в 80-е, начале 90-х годов и помимо криминала было очень настороженное отношение населения к бизнесу. И после развала Советского Союза люди были напуганы.

Например, был такой случай в самом начале 90-х годов. На какой-то праздник к маминым родственникам в Арске я приехал на своем «ВАЗ-2107», который тогда считался роскошью. Меня один из родственников отвел в сторону и спрашивает, чем я занимаюсь, раз на такой машине езжу. «Бизнесом», — отвечаю. На что он мне говорит: «Немедленно все бросай, иначе нас всех пересажают». И он верил, что все действительно этим кончится.

Безусловно, когда все окружающие считают тебя почти уголовником, это давит психологически. А отец занимался наукой, работал преподавателем в КАИ. Он тоже все это видел, но всегда одобрял меня, и главная его заслуга в этом. Он не боялся и считал, что для меня будет лучше и как-то безопаснее, если он будет входить в бизнес долевым участием. Но советчиком в моих делах он не был.

— Помимо вашего отца у вас еще много других физлиц в учредителях.

— Это самые разные люди: технари, которые помогали мне решать вопросы в самом начале, и те, кто помогал улаживать финансовые дела. Видел множество компаний, которые разрушились из-за противоречия учредителей. И наше счастье, что нам удается находить общий язык.

«К 2012 ГОДУ РЫНОК НАСЫТИЛСЯ ИНТЕРНЕТОМ»

— Сколько у вас стоит обслуживание?

— У нас есть разные тарифные планы, самый распространенный среди физических лиц обходится в 980 рублей в месяц. У любого оператора связи наступает момент, когда существующих каналов связи с увеличением количества абонентов и увеличением скоростей перестанет хватать. Оптику всегда можно протянуть дополнительно, а вот с беспроводными операторами так не получится, второго эфира никто нам не даст. Есть частотный спектр, в котором мы можем пропустить только определенное количество данных, поэтому любой беспроводной оператор всегда обречен на некоторые ограничения для своих абонентов. И эту ситуацию можно разрешить двумя способами. Можно и далее продавать все дешево (и даже все дешевле и дешевле). Количество абонентов будет расти, качество — падать. Можно же идти на разумное ценовое регулирование, с желающих получить хорошие (широкие, скоростные) каналы брать дороже, не снижать и цену «типового» обслуживания. Это позволит сохранить качество. И мы выбрали второе. Но из всего радиочастотного диапазона, которым мы располагаем, выжимаем для наших клиентов максимум за счет правильного использования аппаратуры, верного выбора места установки базововых станций. Это не всегда могут делать новые игроки рынка, им просто не хватает опыта.

— Чье оборудование вы используете?

— Основное оборудование американского производителя Ubiquiti.

— А какую вы предоставляете скорость передачи данных?

— Мы можем обеспечить до нескольких сотен мегабит в секунду. Однако это будет стоить больших денег, речь не идет о частных лицах, им обычно не требуется такая скорость.

«Мы можем обеспечить до нескольких сотен мегабит в секунду»

— Сколько составила выручка за прошлый год?

— Около 70 миллионов рублей. У нас выручка увеличивается каждый год, несмотря на то что к 2012 году рынок относительно насытился интернетом. Удается находить клиентов. А вот лет 9 назад был взрывной спрос на интернет. Сейчас же у людей растут требования к качеству интернета: нужны широкие каналы, например, для Smart TV. А вот начавшийся мировой кризис сказался на нас, реально уменьшилось количество новых юридических лиц, нуждающихся в наших услугах.

— Насколько оцениваете рентабельность?

— На 25 процентов выходим легко.

— А сколько человек у вас работает и каков их уровень заработной платы?

— У нас сейчас работает 30 человек с заработной платой, близкой к средней по отрасли.

— Дефицит кадров ощущаете?

— Заинтересованность в сотрудниках есть всегда, но дефицита мы не ощущаем. Сейчас высока конкуренция на рынке труда, мы можем позволить себе выбирать лучших. Но хороший специалист, который хочет работать за вменяемые деньги, — большая ценность, это во всех сферах бизнеса.

— Кого вы считаете своими прямыми конкурентами?

— «Энфорта», «Банкорп» («Телебит»), «Антерра» («Новые технологии ХХI века»).

«В КГБ ПРОСЛУШИВАЛИСЬ ВСЕ ТЕЛЕФОНЫ. СЕЙЧАС ЭТО НЕРЕАЛЬНО»

— Всем провайдерам связи в России предъявляются требования по внедрению СОРМ (система технических средств для обеспечения оперативно-разыскных мероприятий). Каким образом вы сотрудничаете со спецслужбами?

— Все провайдеры связи получают лицензии, одним из условий которых является обеспечение плана СОРМ, благодаря которому правоохранительные органы могут получать доступ к любому контенту без специального запроса у провайдера. И я не могу сказать, что это плохо. Когда происходит теракт, все начинают говорить, что это спецслужбы не проследили. А как они могут это сделать? Совершенно ясно, что государство должно контролировать средства связи. Этим занимаются абсолютно все страны. Сейчас ни у одного государства нет проблем с доступом к любому контенту любого гражданина. Может быть получен доступ и к контенту людей, которые вообще проживают в других странах. Тут другое важно: 99 и более процентов из того, что говорится по телефону и обсуждается в интернете, не представляет никакого интереса. Важным может оказаться одно сообщение из миллиона. Вопрос в том, что требуется фильтрация всего контента. В советские времена в КГБ прослушивались «вручную» выборочно все телефоны. Сейчас это нереально. Должно быть программное обеспечение, которое контролирует все виды связи: интернет-контент, SMS-трафик, другие виды связи между абонентами. Все это должно оцениваться в комплексе. И фильтрация по кодовым словам — это самое элементарное, что может быть. Чтобы такая система фильтрации контента была действительно полезна государству, она должна быть очень технологична и развита.

— А как вы накапливаете информацию для правоохранительных органов?

— Так же, как и любую другую, на жестких дисках.

— Сколько вы тратите на это денег, ведь спецслужбы обязали провайдеров, чтобы те сами хранили информацию?

— Да, мы обязаны это делать за свой счет, и небольшой провайдер затрачивает на это десятки тысяч долларов. У информации, конечно, есть срок хранения, но это очень длительный срок.

«ЗА КОНТЕНТ НАДО ПЛАТИТЬ»

— А что вы думаете об антипиратском законе, позволяющем произвольное блокирование? И как, по-вашему, сложится судьба «Рутрекера», к которому в последние годы много вопросов по пиратскому контенту?

— Каждый год United States Trade Representative (USTR — управление торгового представителя США) издает ежегодный специальный отчет 301. Этот отчет, в частности, включает в себя страны, не обеспечивающие адекватную и эффективную правовую охрану интеллектуальной собственности. Последние несколько лет в это список попадает и РФ. Традиционно претензии к «Рутрекеру» и «ВКонтакте».

Определенно могу сказать, за контент надо платить. Приведу пример: есть такая игра «Сталкер», которая в свое время пользовалась бешеной популярностью, но тем не менее вторая часть не вышла. Средства, потраченные на создание игры, не принесли существенной прибыли инвесторам, потому что 9 из 10 человек, играющих в «Сталкер», ее не покупали, а скачивали у пиратов. Тем самым потребители убили эту игру, сами себя лишили продолжения.

Авторы, которые пишут музыку, снимают кино, тоже хотят кушать. Почему они должны быть бедными, если они такие популярные? Разве это правильно? К тому же чем больше людей платят за продукты интеллектуальной собственности, тем дешевле они становятся для каждого. Так что цивилизованное отношение к рынку медиаконтента выгодно обеим сторонам. С пиратами надо бороться. Другое дело, бороться можно по-разному. Например, понравилась человеку игра, и представим, что она стоит не 50, а 5 долларов, в красивой коробочке с технической поддержкой, многопользовательской игрой он бы ее купил, я думаю, а не бесплатно скачал. Вопрос в цене контента. Если бы потенциальные покупатели и правообладатели нашли общий язык, то покупалось бы значительно больше. Надо делать шаги с обеих сторон. Все крупные правообладатели пошли по правильному пути: когда контент можно купить за все меньшую стоимость, покупателей тоже все больше.

— Что скажите по поводу цензуры в интернете?

— Она, безусловно, нужна. В первую очередь для защиты наших детей. Но очень часто нынешняя цензура в интернете просто не оправдана экономически, ведь для цензурирования затрачиваются немалые средства. Например, пытаются запретить игровые сайты, оnline-казино, хотя во многих странах они разрешены, можно зайти на зарубежные сайты и играть. Зачем блокировать отечественные? Это экономически нецелесообразно, какая-то борьба с ветряными мельницами.

— Каким вы видите интернет через 10 лет?

— Я не оцениваю интернет как нечто в себе. Интернет — это в любом случае инструмент для развлечения, работы. И любой инструмент подстраивается под жизнь. Покрывать сейчас всю землю доступом в интернет нецелесообразно, есть множество совершенно незаселенных мест. Но вот если бы появились новые энергетические технологии, некий дешевый источник питания наподобие вечной батарейки, это давало бы возможность жить в любой точке мира и быть интегрированным в общество, пользоваться сетью. Это «размазало» бы популяцию человечества по всей планете равномернее. Тогда перед сетью возникла бы задача абсолютного покрытия поверхности земли. То есть развитие технологий ставит перед интернетом и связью новые задачи. Верно и обратное: развитие связи и интернета развивает технологии.

«БИЗНЕС ВООБЩЕ ЛЕГЧЕ ВЕСТИ НЕ В РОССИИ»

— Вы пришли в бизнес в 90-е, ведете его и сейчас. Когда предпринимательство было сопряжено с меньшими трудностями?

— На самом деле бизнес вообще легче вести не в России, а, к примеру, в Сингапуре. Есть рейтинг стран по легкости ведения бизнеса, и до его топа РФ пока еще далеко. Но заработать в бизнесе первые деньги там, может быть, и сложнее, чем в России, зато вести этот бизнес потом, может быть, легче. А если сравнивать начало 90-х и нынешнее время, то это совершенно два разных времени. Тогда ни у кого не было денег, тысяча долларов считалась крупной суммой. Раньше, чтобы организовать свой коммерческий банк, нужны были деньги, сравнимые со стоимостью хорошего легкового автомобиля. Начальные средства требовались небольшие. Что касается нынешних дней, то бизнес сталкивается с другой серьезной проблемой — сложно что-то продать. Вроде ты делаешь хорошую вещь, но надо еще найти покупателей. А тогда рынок был пуст, интересно было все, но другой вопрос — у населения не было денег.

В самом начале 90-х годов бизнесу было легче взаимодействовать с государством. Тогда с предприятий взымался только один налог на прибыль и составлял он 3 процента. Потом появился НДС, налог на имущество, уже требовались бухгалтера и прочее. Вообще существует два основных пути развития экономики. Первый — либеральный путь. Чем больше даешь свободу, тем больше развивается экономика. Второй путь — более регламентированной (планируемой) экономики: чем меньше совершается ненужных шагов, тем бизнес становится более успешным. Например, в Китае все очень регламентировано, но тем не менее Поднебесная обогнала многих и является второй экономикой в мире после США.

А вообще с государством бизнес находится по разные стороны баррикад. И не только в России. Не сказать, что идет война, вроде чиновники и бизнесмены работают в одном направлении, но подходы очень отличаются. Ни для кого не секрет, что бич российской экономики — излишнее, часто мелочное регулирование и отчетность во всех сферах.

«ДА ЛАДНО С ЭТОЙ НАУКОЙ, ЗАРАБАТЫВАЙ ДЕНЬГИ»

— Вы говорили, что ваш отец преподавал в КАИ. И вы, наверное, учились в этом же вузе?

— Да, на факультете вычислительных и управляющих систем, моя специальность «прикладная математика».

— Так как папа у вас занимался научной деятельностью, то и вас, должно быть, привлекал?

— Конечно, он ожидал, что я буду работать в вузе, и в этом смысле я не оправдал его ожидания (смеется). Он не являлся крупным ученым, преподавал математику в КАИ, работал на кафедре высшей математики, потом вел курсы подготовки поступления в вуз. У нас в роду есть ученые. Мой прадед Козлов Иван Федорович после революции закончил медицинский факультет Казанского университета и впоследствии стал основателем и заведующим кафедры акушерства и гинекологии. Мой дед был математиком, преподавал в Институте нефти и газа. Брат моего отца сейчас преподает в Стэнфордском университете. А папа мне в свое время сказал, мол, да ладно с этой наукой, зарабатывай деньги, в этом заключалась его поддержка.

— Вы после института начали бизнес?

— Дипломную работу я писал в Казанском НИИ радиоэлектроники, потом еще годик там поработал в отделе, которым руководил Феликс Нухимович Маркман — ныне генеральный директор ЗАО «АБАК». А вот потом я ушел в бизнес, и тогда как раз уже вышел закон о кооперации. Сначала я занимался поставками компьютеров в школы, тогда везде стали появляться компьютерные классы, потом занимался торговлей, продавал вино-водочные изделия, а уж потом пошел в связь.

— А члены вашей семьи чем заняты?

— Жена у меня юрист, ведет частную практику, но в основном она занимается детьми. У нас их трое: двое мальчишек, одна девчонка и они близнецы (улыбается), у супруги еще есть четвертый ребенок, дочка от первого брака. Чтобы не закиснуть с семейными делами, она занимается защитой интересов людей в гражданском суде.

— Чем вы любите заниматься в свободное время?

— Я дайвинг-инструктор.

— Какие глубины вы уже покорили?

— Легче перечислить, где я не был. Практически все места, куда я очень хотел попасть, уже посетил. Хотя компания, с которой мы погружаемся, без меня ездила в Коста-Рику на остров Кокос. У меня тогда дети были совсем маленькими. Теперь мне одному туда надо съездить. И я очень мечтаю попасть на Большой барьерный риф в Австралии. Очень далеко, но надо посетить.

— Почему надо? Откуда такая любовь к дайвингу?

— Все очень просто. В детстве я занимался плаванием, когда подрос, мне предложили пойти в спортшколу заниматься ватерполо. В Казани всегда была достаточно успешная ватерпольная команда. Но ни в какую спортшколу меня не пустила мама. А плаваю я очень хорошо, когда первый раз попал в Египет, купил там дайвинг-экскурсию, и с тех пор понеслось. В Египте я был уже 20 с лишним раз.

— Александр Михайлович, у вас редкая фамилия.

— Я не родственник Карла Фукса (смеется). Вообще это типичная немецкая фамилия. А в Германии живет очень много евреев. Фамилия у меня от дедушки, который был евреем. Я же считаю себя русским, а еврей я только на четверть.

— В чем, по-вашему, заключаются три секрета успешного бизнеса?

— Во-первых, чем раньше начинаешь заниматься бизнесом, тем лучше. Но так как заниматься бизнесом намного интереснее, чем учиться, а это расхолаживает, и так как в нашей стране принято получать высшее образование, то пару лет в институте желательно спокойно отучиться. В молодости легче рисковать, а позже в случае провала пострадаешь не только ты, но и твоя семья, приходится осторожничать. И очень важно много общаться с разными людьми — это обязательно поможет или связями, или появлением новых мыслей, или просто расширит кругозор. А потом суметь это все сохранить, чтобы бизнес остался твоим детям.