Диля Нигматуллина: «Чего уж тут спорить, мы дети СССР»

«КРИЗИС — ЭТО СТУПЕНЬ РОСТА»

— Диля, вы на большой сцене уже более 10 лет. Ваши ранние песни в основном были о женском счастье, о поиске любимого и так далее. Сейчас вы выросли, вы жена, мать. Как сейчас вы относитесь к текстам тех песен? Произошло ли переосмысление, может быть, поете их с другим чувством?

— Каждый период нашей жизни, безусловно, накладывает свой отпечаток. Меняюсь я — меняются и мои песни, они взрослеют вместе со мной. Тем не менее, когда я исполняю свои более ранние композиции, я понимаю, что среди зрителей найдутся те, кто ищет свое счастье, у кого неразделенная любовь... Темы любви и женского счастья актуальны всегда, в том числе и для меня самой.

— А сами вы за эти годы сильно изменились?

— Самые большие изменения во мне произошли, когда я стала мамой. Я перестала волноваться перед выступлением, стала увереннее в себе, более открыта публике. Это, кстати, многие замечают. Я начала получать большой кайф от выступлений. Я начала себя больше любить. В принципе, я всегда себя достойно оценивала, но я, наверное, только так думала. Оценивать себя по-настоящему я начала только в последние годы. Это приходит не сразу, конечно. Очень важную роль играет переосмысление себя, переосмысление каких-то моментов.

Отношение к творчеству тоже поменялось. Только сейчас я осознала, какая у меня замечательная работа (улыбается). У меня большая занятость, но в то же время достаточно времени, чтобы побыть с семьей и ребенком. Еще я начала верить в судьбу.

— Что-то подтолкнуло к этому?

— В жизни иногда происходят мистические вещи. Иногда встречаешь нужных людей в нужное время и все получается без особых усилий. А иной раз — стараешься, борешься с чем-то, и вот не получается и все, хоть расшибись. Тогда я думаю: не судьба или еще не время. Сейчас я действую только по интуиции, как подсказывает сердце. Оно, мне кажется, чувствует судьбу. Не иду на пролом. Так легче, без больших потерь, здоровье и нервы целее.

— Я знаю, что не так давно вы сами начали писать песни. Много уже написали?

— Мелодии писала давно, еще в школе. Как-то раз показала их мужу, и он одобрил. Правда, у меня их не так много. Три песни с моей мелодией, и две композиции, к которым я написала текст.

Кстати, предугадывая вопрос о вдохновении (улыбается)... Для написания мелодии мне нужно вдохновение, нужны какие-то эмоции, события, которые бы меня наполнили. В последнее время, кстати, мелодии не приходят. Видимо, время не настало... А вот, чтобы написать текст, мне необходима только интересная тема. Очень быстро могу написать текст.

— Испытывали ли вы когда-нибудь творческий кризис? И вообще, для творческого человека кризис — что это такое, драма или ступень роста?

— Скорее, ступень роста. Вообще, кризисы и переломные моменты — они необходимы. Они помогают переосмыслить сегодняшнее состояние, и после кризиса, как правило, все начинается по-новому, с новым дыханием начинаешь работать. Творческий кризис, наверное, бывает у всех, и я не исключение. В это время я стараюсь заниматься совершенно другими делами не связанными с творчеством. Это отвлекает и помогает переосмыслить многое, выйти из тупиковой ситуации. Также это помогает не впадать в уныние.

«НЕ ХОЧЕТСЯ РАЗМЕНИВАТЬСЯ НА НЕНУЖНОЕ ОБЩЕНИЕ»

— Совсем недавно прошел ваш день рождения. Как вы его отметили?

— День рождения — приятный праздник, все звонят, поздравляют, хвалят (улыбается). Вообще, в последние годы у меня стало некой традицией заниматься в этот день исключительно собой. Тем более что после рождения ребенка особенно начинаешь понимать, как ценны минуты свободного времени. В свой день рождения я сходила в тренажерный зал, сделала массаж, ну а потом маникюр, педикюр.

Впрочем, в этот раз день рождения выдался и немного рабочим — в понедельник сложно было отменить дела. Когда я их планировала, как-то и забыла, что это мой день рождения. А я на прошлой неделе так много, оказывается, наметила дел на понедельник. Так что пришлось поездить и по делам. А вечером мы с мужем и парой друзей отправились в ресторан.

— Вообще, вы любите праздники?

— Это, наверное, прозвучит банально, но единственный праздник, который я люблю, — Новый год. Я публичный человек, я сама создаю праздники. И порой я так устаю их создавать, что мне хочется отдохнуть в тишине. Тем более что я не люблю шумных компаний, я люблю уединение, природу, тишину. Да, иногда хочется сходить куда-то, потанцевать, а я люблю это делать. Но в Казани я себе этого позволить не могу, так как все эти взгляды несколько мешают отдохнуть, расслабиться. А Новый год, по старой нашей традиции, мы встречаем в семейном кругу. Мама, папа, мы с супругом, брат с женой и тетя с мужем. Мне с ними комфортно. И вообще, сейчас мне хочется общаться только с теми людьми, с которыми мне хорошо, не хочется размениваться на ненужное общение.

— Кстати, о брате. Ваш старший брат Булат Нигматуллин довольно популярный татарский исполнитель. Стать певицей вы решили глядя на него или же это было собственным желанием?

— Совсем не так. Многие люди думают, что это он сначала стал певцом, а потом уже я, видя его успехи, решила попробовать себя на этом поприще. На самом деле все было с точностью до наоборот.

Мой брат после школы поступил учиться на экономический факультет Марийского госуниверситета. Туда же позднее поступила и я. Только вот, проучившись там год, я забрала документы и уехала поступать в Казанский государственный институт культуры на факультет сольного пения, а он остался учиться. Я уже на третьем курсе вовсю гастролировала, даже неоднократно предлагали заключить контракт со звукозаписывающей компанией, но я не соглашалась, думала. Только после окончания учебы Булат приехал в Казань и сразу подписал контракт с продюсерским центром «Яткэр», сейчас его уже, правда, нет. Продюсеры помогли раскрутить Булата — была ротация на радио, на телевидении, причем какая-то сумасшедшая. И, естественно, его все узнали. Я же подписала контакт с продюсерским центром «Барс-Рекордс» только спустя год, когда училась на пятом курсе. Это было в 2003 году.

«Я ОЧЕНЬ ЗАМКНУЛАСЬ В СЕБЕ»

— Насколько я знаю, вы начали петь еще в детском саду?

— Да. Я собирала воспитательниц, рассаживала вокруг себя, вставала на стул и пела частушки. Я любила быть в центре внимания. Мама говорит, что я была очень добрым и открытым человеком. Правда, в определенный момент это во мне застопорилось. Моя мама была завучем в школе, а ведь в то время общественное мнение имело сильное влияние. Мы ведь дети СССР, что уж тут спорить.

У меня был период, когда я была безумно закомплексованной. Мне очень хотелось что-то делать, но не я могла, и все это выливалось дома. У меня были истерики, я вообще была очень истеричной. Переходный возраст проходил у меня очень тяжело. Наверное, это потому, что то, что я хотела делать, оставалось нереализованным. Мне хотелось творить, но нельзя, я же дочка завуча, я должна учиться только на пятерки. У меня был синдром отличницы, я не могла позволить получить себе четверку, но если получала — это был стресс. В итоге я очень замкнулась в себе.

— Но что-то вам все-таки помогло это преодолеть.

— Смогла я от этого избавиться только когда начала петь, в 8-м или 9-м классе. Представляете, сколько я не пела? С детского садика! В этот период никто даже понятия не имел, что у меня есть голос. Я лишь напевала дома что-то себе под нос и вдруг однажды не выдержала, подошла к маме и сказала, что хочу петь и что, кажется, я могу. И, действительно, я могла. Я начала петь на одном концерте, на другом. В школе у нас была группа «Белые паруса» куда меня приняли, мы начали гастролировать.

Благодаря сцене я потихоньку начала перебарывать все свои комплексы. Хотя это был долгий процесс, на первых выступлениях у меня сильно дрожали ноги, я переживала.

Я ни в коем случае не хочу сказать, что мама в меня мало вкладывала, нет. Она очень многое мне давала и не только мне. Она была завучем и очень многое сделала для школы. У нас проводились постоянно какие-то брейн-ринги, олимпиады, музыкальные ринги. Мы даже придумали свои школьные деньги, и за участие или победу в каких-то играх, конкурсах, мы получали не подарки, а вот эти деньги. И так как у нас был свой школьный магазинчик, на эти деньги мы покупали ручки, карандаши, в общем, школьные принадлежности. Все это придумала мама.

— Помимо пения чем-то еще вы в школе занимались?

— Я вообще из школы приходила домой в 8 часов вечера, потому что были три-четыре кружка, которые я посещала: макраме, выжигание, резьба по дереву, вязание и так далее.

«ДЕНЕГ У МЕНЯ НЕТ, ЛИБО ОТЧИСЛЯЙТЕ, ЛИБО ПЕРЕВОДИТЕ НА БЕСПЛАТНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ»

— Насколько я понимаю, главным событием в вашей жизни, которое предопределило всю вашу дальнейшую судьбу, стало решение в 17 лет, после года обучения в Марийском госуниверситете, поехать в Казань, поступать в наш институт культуры. Как вы решились на это?

— Даже не спрашивайте (смеется). Я сама не знаю, как я на это решилась. Помню, со мной долго разговаривал декан, спрашивал, уверена ли я, знают ли родители о моем решении? Они не знали, но я, конечно же, ответила, что знают (смеется).

Я вообще удивляюсь многим вещам, которые я делала тогда. То ли это юношеский максимализм, то ли что... Экзамены я, конечно, сдала, комиссия была в восторге от моего голоса, но все бесплатные места уже были заняты. Мне предложили учиться либо на платном отделении, либо поступать на следующий год. А назад дороги нет! Пришлось поступить на платное.

— Что подтолкнуло вас к такому кардинальному поступку?

— Это была победа в конкурсе «Ягымлы яз», в котором я принимала участие от МарГУ. Когда я вернулась с конкурса, я поняла, что нахожусь не там, где надо. Я как будто проживаю не свою жизнь. В тот момент я четко для себя решила — нужно менять ситуацию.

— А семья как отнеслась к смене вашей деятельности?

— Мама была в шоке, у нее чуть обморок не случился. Тем более тогда еще был очень сложный период, кризис, учителям зарплату не платили, в стране не было почти ничего. Родителям было трудно, хотя мы-то жили в деревне, росли на натуральном хозяйстве, а вот в городах же было совсем плохо. А ведь еще и одеваться надо, а я тут, здрасте, на платное поступила!

Папа очень переживал, что я не заканчиваю учебу на экономическом факультете. Пришлось успокаивать его — мол, да закончу я его потом, после обучения в институте культуры...

— И какой же вы нашли выход?

— Я тогда сказала родителям, что сама найду деньги, и начала их искать. Я до сих пор благодарна директору татарского культурного центра в Йошкар-Оле Маулизе, которая помогла мне в этом. Она сказала: «Ты у нас девочка талантливая. Попробуем найти того, кто хотя бы год оплатит, а потом дальше будем думать». В итоге оплатили мне только 6 месяцев. Ну, а в институте же видят, что я человек не бездарный. То на одном конкурсе первое место заняла, то на другом. Меня хотели перевести на бесплатное отделение, но все только обещали и обещали. Помню, я говорила в деканате: «Денег у меня нет, либо отчисляйте, либо переводите на бесплатное отделение». На счастье как раз тогда в Казань переехал мой брат Булат и, заработав на гастролях, оплатил мне обучение полностью. По нынешним меркам сумма была совсем небольшой, хотя тогда она казалась огромной. Ну, а потом я и сама начала зарабатывать.

— Сложно было устроиться в Казани?

— Конечно. Мы недавно с мамой нашли мои письма, которые я посылала родителям. Мобильных тогда не было, а по стационарному звонить было дорого. И вот мы их с мамой нашли, перечитали, обе плакали. А на этих письмах до сих пор остались разводы от слез. Видимо, в то время, когда я писала его, я плакала, а слезы скатывались на бумагу.

Помню, чтобы одеться и выглядеть хоть как-то нормально, я так ухищрялась... У меня почти все вещи были сшитые, я искала каких-то портних, чтобы сшить несчастную дубленку, чтобы не мерзнуть. Находила для нее какие-то шкурки, отдавала их на выделку, специально для этого ездила в Йошкар-Олу. Одежду мне также и тетя шила. Она вообще очень помогала, порой даже давала свою одежду.

Я никогда не забуду, как я стояла, мерзла на остановках и думала, что я расшибусь в лепешку, но когда-нибудь куплю себе машину. Кстати, первую машину я купила на пятом курсе — подержанную девятку. И пусть в кредит, зато своя. Так что старт был нелегкий.

— Возвращаясь к разговору об образовании, экономическое образование вы все-таки получили. Вам было тесно в рамках певицы или вы выполнили обещание данное отцу?

— Дело даже не в этом. Учиться ведь вообще интересно. Открываешь для себя новые границы, знакомишься с новыми интересными людьми. Так что мне было интересно, смогу ли я. Я поступила ИУЭП, на кафедру маркетинга и экономики. Это специальность мне показалась в какой-то степени творческой. Хотя признаю, в первый год мне было тяжело. Тем не менее серое вещество меня не подвело, и я все сдавала сама, диплом писала тоже сама, он касался шоу-бизнеса. Не могу сказать, что я училась только на одни пятерки, просто тогда уже и времени было не так много.

«Я ПРОСТО НЕ ПРОДЛИЛА КОНТРАКТ И НАЧАЛА РАБОТАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО»

— Какой случай помог вам выйти на большую сцену?

— Большая сцена — это, естественно, контракт. Как я уже говорила, в 2003 году я заключила контракт с «Барс-Рекордс». Тогда-то все и началось — «Татар жыры», сцена, ротация. Появились хиты, пришла популярность. Продюсерский центр сделал свое дело и, конечно, сыграл свою роль в моей карьере.

— Наличие известного брата-певца как-то вам помогало?

— Нет, совершенно не сыграло никакой роли. Многие даже не знали, что Булат Нигматуллин — мой брат. К тому же на моем пике популярности у него закончился контракт, и его карьера немного пошла на спад. Его контракт был заключен на три года, и он его не продлил, так как компания развалилась. Он стал работать сам, хотя ему было сложно, так как толком он не знал, с чего начать. В этом плане «Барс-Рекордс» грамотнее, у них контракт на 7 лет. Три года — это ведь ничто. Просто срубить «бабла» с артиста и отпустить.

— А вы продолжаете сотрудничать с «Барс-Рекордс»?

— Нет, мой контракт закончился, а продлять я его не стала. Это уже был не тот «Барс-Рекордс, с которым я начинала работать, очень многое поменялось, и это многое меня не совсем устраивало. Я сказала им, мол, все, буду работать одна. Хотя мне неоднократно предлагали подписать контракт. Естественно, подписать контракт с уже раскрученной звездой — это всегда выгодно и надежно. Возможно, выгодно это было бы и для меня, если бы не одно очень важное «но».

— Что за «но»?

— Это довольно личное, и я не хотела бы разглашать этот момент. Я просто не продлила контракт и начала работать самостоятельно. Не могу сказать, что это сильно отразилось на моей популярности. Отдаю свои деньги за ротацию, чтобы раскрутить какую-либо песню. Есть, конечно, интернет, но основная масса татар все же слушает радио. Так что потихоньку я отдаю песни на радио, клипы — на телевидение.

— А со стороны «Барс-Рекордс» претензий не бывает?

— Да нет. Я с ними сотрудничаю. Выступаю на их мероприятиях, а они за это ротируют наши песни и не совсем их убирают с радио.

«ОН ВЛЮБИЛСЯ ПЕРВЫЙ, Я ЭТО ПОЧУВСТВОВАЛА»

— Диля, вы замужем за автором, композитором и аранжировщиком Маратом Мухиным. Как вы познакомились?

— Это было, как в песне «Музыка нас связала». В первый раз я увидела Марата, когда он еще учился в 9 или 10 классе гимназии при консерватории. Уже тогда он делал аранжировки. Он вообще очень рано начал свою деятельность.

Года через три, уже будучи восходящей звездой татарской эстрады, как у нас любят говорить, я снова заказала у него аранжировку. Естественно, тогда еще каких-то чувств между нами не было. Возможно, была симпатия, но каких-то конкретных мыслей не было. Затем целый год мы общались как друзья, у нас была общая большая компания. Помню совершенно сумбурно, спустя какое-то время я подумала: дочка у нас красивая бы получилась (смеется). Не знаю, почему возникла такая мысль, но я ее сразу отбросила. Хотя в итоге так и получилось, у нас замечательная кудрявая дочка, ее зовут Сафина, ей сейчас 2 годика.

Потом друзья начали подкалывать, мол, а вы хорошо смотритесь. Я отвечала: вы что, это же Марат! Я тогда думала, что выйду замуж только за миллионера (смеется).

— А когда вы поняли, что влюбились?

— У нас было очень много общего. Очень. Мы с ним и друзья, и партнеры, мы работаем вместе. Пока я пою, у нас всегда будет очень много общего. Мне с ним очень комфортно.

Как говорит Марат, в первую очередь муж и жена должны быть друзьями. А мы с ним были очень хорошими друзьями. Всегда. Мы с первого дня общения не стеснялись друг друга. Кстати, он влюбился первый, я это почувствовала.

«МЫ ВОСПИТЫВАЕМ РЕБЕНКА ПО ОДНОМУ ПРИНЦИПУ, А ПОТОМ УДИВЛЯЕМСЯ, ПОЧЕМУ ОН ВЫРАСТАЕТ ДРУГИМ»

— Перед интервью вы упомянули о проекте «Искра за час», который вы хотите воплотить в жизнь. Расскажите о нем подробнее.

— Окончательного названия для этого проекта пока не придумано, оно в разработке. В целом, это своего рода мини-свидания, которые мы будем устраивать для одиноких людей, которые хотят найти свою вторую половинку. Происходит это следующим образом: 10 молодых людей и девушек встречаются в приятной обстановке, а мы разбиваем их на пары. Каждой паре дается по 5 - 10 минут на общение. Все-таки не зря психологи говорят, что первое и правильное ощущение происходит как раз в первые минуты. Они будут сидеть друг напротив друга и по истечении времени меняться. Таким образом пары проходят круг. Если кому-то понравился тот или иной собеседник, человек на бумаге отмечает его для себя, и если есть совпадение, общение продолжится. Если в первый раз не получилось и совпадений не было, но человеку понравилась сама атмосфера, то, конечно, можно приходить снова и снова. Мы планируем, что проект стартует в июне-июле.

В дальнейшем мы планируем устраивать тематические вечера, некоторым ведь принципиально нужна татарка. Кому-то не так важно — турок, азербайджанец или татарин, главное, чтобы мусульманин.

В конечном этапе я хочу глобально подготовить этот проект, составлять анкеты, чтобы люди подходили по типажу. Я хочу сама направлять людей.

— Направлять?

— Я считаю, что это актуально и очень даже правильно. В молодости и женщины, и мужчины не до конца понимают, что важно в браке. Ведь правильно говорили наши бабушки, что нужно смотреть родственников избранника вплоть до седьмого колена. И это понимаешь только тогда, когда ты уже замужем или женат. Ладно, если повезет, и ты встретишь хорошего человека, а если нет? Любовь, страсть — это все в любом случае проходит, затем начинается быт.

Я говорю это не потому, что я вся такая опытная. На самом деле я давно уже изучаю семейную психологию, сама обучалась не нескольких тренингах. Мне всегда было интересно, почему люди изменяют другу, разводятся, а некоторые хотят развестись, но не разводятся. В чем проблема? Мне это безумно интересно. Конечно, пока знания не на должном уровне, но я продолжу обучение, а потом и сама хочу проводить тренинги. И если они хоть как-то помогут разобраться в семейных отношениях, хоть как-то сдвинут ситуацию с мертвой точки, если я помогу людям обрести счастье, значит, я добилась своей цели.

— А с чего возникло желание заниматься психологией отношений?

— Желание возникло не просто так, конечно. Я смотрела на отношения друзей, знакомых, родителей. Хотя наши родители воспитаны совершенно иначе, в совершенно другой период времени. У них другая психология, женщина тогда совершенно по-другому относилась к себе. Хотя женщины вообще любят на себе все тащить.

Так вот я начала об этом задумываться — может, нас неправильно воспитывают? Социальное влияние ведь тоже накладывает свой отпечаток. Ну, вот отдал ты ребенка в садик, все, уже пошла социальная давка. Мы воспитываем ребенка по одному принципу, а потом удивляемся, почему он вырастает другим. Очень сложно воспитать ребенка так, чтобы он был неуязвим от внешнего негатива. Сложно, но можно. Это все реально.

— У тебя уже есть какая-то схема, стратегия, как воспитать своего ребенка?

— Определенной схемы нет. У меня дочка, и я хотела бы воспитать из нее настоящую женщину. Для этого очень важно завоевать авторитет у ребенка и быть живым примером для нее.

«Я ПРИБЕГАЛА ДОМОЙ, БЫСТРЕЕ ВЫТАСКИВАЛА СПРЯТАННУЮ КНИГУ, НАЧИНАЛА ЧИТАТЬ И... ЗАБЫВАЛАСЬ»

— Чем Диля Нигматуллина любит заниматься в свободное время?

— Я обожаю выращивать цветы. У меня уже достаточно большая коллекция, все подоконники заняты. Некоторые я отвожу в деревню, так как просто нет места. Я больше люблю зеленые цветы, а не цветущие. Декоративные, зеленые, без цветов.

Я, кстати, еще читать люблю (улыбается).

— Психологию?

— Вообще все. Я в школе была жуткой «книгоманкой». Я помню, мне от мамы за это даже доставалось. Все почему? Она составляла для меня список дел, которые я должна сделать, когда приду домой. Ну, как обычно: помыть полы, приготовить кушать. Она сама много работала, ну а я, как единственная дочка, часть домашних дела должна была брать на себя. А я приходила домой с единственной мыслью — почитать. Я даже сидела на математике и думала: «Сейчас приду домой и буду читать». Я прибегала домой, быстрее вытаскивала спрятанную книгу, начинала читать и... забывалась. Я приходила в себя только тогда, когда слышала, что мама пришла домой. А дома-то ничего не сделано. Я вскакивала и начинала подметать. Мама с порога, конечно, ничего не замечала. Зато когда проходила дальше, мы тогда жили в деревенском доме, и видела под умывальником полное ведро воды, которое я должна была вынести, видела, что я не приготовила кушать... Она начинала меня ругать и говорить, что сожжет мои книги (смеется). А я плакала. Правда, мама потом сама вспомнила, что была точно такой же. Она ночью под одеялом с фонариком читала, ее так же ругала мама. В нее я такая и пошла.

— А что вы читали?

— Я очень много читала. Я перечитала всю детскую литературу, что у нас была, потом перешла на классику. «Преступление и наказание» я прочитала первый раз в 7-м классе, потом в девятом, а потом еще после школы. Читала Чернышевского и многих других.

— Есть книга, которая произвела на вас неизгладимое впечатление?

— Да. До сих пор помню то ощущение, которое испытала, когда открыла для себя Бориса Акунина. Это было на втором курсе, я ездила на гастроли, мы с моим аккомпаниатором пошли погулять перед концертом. И он мне говорит: «Я тебе сейчас дам почитать одну книгу, на одном дыхании ее прочитаешь. Она точно тебе понравится». Это был Акунин и его произведение «Азазель». Я считаю эту книгу одной из его лучших. Помню, мне уже на сцену надо выходить, а я его все читаю. Я потом все его книги перечитала.

«ХОЧЕТСЯ БЫТЬ ПОЛЕЗНОЙ ДЛЯ ЛЮДЕЙ»

— Есть ли у вас своя миссия как у певицы? Что вы хотите донести своим творчеством?

— Когда я начинала свой творческий путь, никакой миссии, конечно, не было. Хотелось просто петь и зарабатывать какие-то деньги. Сейчас все поменялось. Сегодня моя работа — это на самом деле моя миссия. Хочется быть полезной для людей. Помогать им своими песнями в трудную минуту, быть путником в дальней дороге, радовать их, когда им грустно. Ведь самое приятное — слышать, когда тебе говорят: «Я просыпаюсь, включаю вашу песню и положительный настрой на весь день мне обеспечен!» Разве это не счастье? (улыбается).

— У вас есть слабости? Есть ли что-то, с чем вы боретесь в себе?

— Гм... Если подумать, нет у меня слабостей (смеется). Сейчас я стараюсь быть сдержанной, собранной, пунктуальной.

— Если случаются жизненные тяготы, передряги, с кем в первую очередь вы делитесь проблемами?

— В первую очередь хочется со всем поделиться с мамой, конечно. Раньше я так и делала. Но в последнее время боюсь ее расстроить, не хочу, чтобы она переживала за меня. Я выросла, теперь моя очередь слушать и помогать ей. Так что сейчас я делюсь и советуюсь с подругой.

— Есть поступок, за который вам до сих пор стыдно?

— Знаете, таких поступков нет. Я всегда отдаю себе отчет в том, что я делаю. Я никогда не совершала поступков, за которые мне или моим близким было бы стыдно.

— Сейчас родители гордятся вами?

— Конечно. Вообще папа говорит, что он в нас с братом, наверное, даже чересчур верит. До такой степени он фанат нашего творчества, это просто нечто. Он нам говорит: «Все уйдут, а вы еще останетесь». Он у нас идеалист немного.