«ОТЕЦ ТОЖЕ БЫЛ ВРАТАРЕМ»

— Андерс, почему вы начали играть в хоккей?

— Мой отец Педер Нильссон был вратарем, но давно, еще до моего рождения, он долгое время выступал за «Юргорден» в 70-х. А старший брат Йенс и сейчас играет нападающим. Можно сказать, что интерес к хоккею был естественным, он появился сам по себе. Даже не помню, когда в первый раз пришел на каток, но я всегда смотрел хоккей, а отец после карьеры игрока стал ненадолго тренером вратарей, так что хоккей был вокруг меня постоянно. Одно время играл в футбол, но я хотел играть именно в хоккей, на льду у меня все получалось лучше, чем на траве.

— Вы сразу встали в ворота?

— В «Лулео», где я начинал заниматься хоккеем, все дети были полевыми игроками лет до 10 - 11. Я чаще всего играл в атаке, но потом попробовал сыграть в воротах на паре тренировок, мне это очень понравилось, я понял, что хочу быть вратарем. И у меня получалось играть в воротах лучше всех остальных, с кем я занимался.

— Вратари-отцы обычно против того, чтобы их дети тоже играли в воротах.

— Да, но мой папа был совершенно не против. Он сказал, что я могу быть кем угодно, если мне это нравится.

— В 21 год вы покинули «Лулео» ради НХЛ, несмотря на то что провели перед этим хороший сезон. Не рано ли?

— И да и нет. В Швеции я тогда стал первым вратарем, сыграл много матчей в плей-офф, но потом получил предложение о контракте от клуба «Айлендерс», а НХЛ — это мечта любого хоккеиста. Никогда не знаешь, предложат ли тебе такое снова, поэтому я согласился. Сейчас я нисколько не жалею, что приехал в Нью-Йорк в таком молодом возрасте, потому что это решение очень помогло моему развитию как вратаря.

— Даже несмотря на то что «Айлендерс» — не лучшая команда для вратарей?

— Вообще, да. У них нет какой-то большой истории клубных вратарей, как у других команд, хотя очень много людей пытались закрепиться в составе. Но все равно для меня это был большой опыт, я стал лучше по сравнению с тем, каким был до переезда из Швеции. Я научился играть на маленьких площадках, в том году провел половину сезона в НХЛ. Было здорово.

— Почему все-таки не получилось закрепиться в основной команде?

— Когда я приехал, в системе клуба «Айлендерс» было 6 вратарей, трое — в основной команде с односторонним контрактом. Первый год был, скорее, пробным, я привыкал в другому хоккею, причем смог даже провести четыре-пять матчей в НХЛ. А на второй год у меня начались проблемы со здоровьем — я уставал, не мог играть три месяца, год был испорчен. В прошлом году я половину сезона потратил на то, чтобы вернуться в форму, меня постоянно переводили в АХЛ, потом возвращали, но я стал больше играть. И чем чаще я выходил на лед, тем увереннее себя чувствовал, так что в последние три месяца и на чемпионате мира я играл на своем уровне, наконец-то смог найти свою игру.

— Но «Айлендерс» не предложил вам контракт. Понимаете причину?

— Нет, не понимаю. Но, наверное, это даже хорошо, потому что мне нужно было что-то новое, чтобы продолжить развиваться. Это было самое важное для меня при выборе нового клуба — я хотел расти дальше, ведь я молодой вратарь. Когда ко мне обратился «Ак Барс», когда я поговорил с Ари Мойсаненом, я понял, что это хороший тренер, который каждый день с вратарями, и здесь отличные условия для того, чтобы становиться лучше и лучше.

— Почему вы подписали контракт всего на один год?

— Предложение было на один год, я согласился. Я думаю, клуб для начала хочет проверить, как я вообще буду себя чувствовать здесь, ведь я никогда не играл в КХЛ.

— Были другие предложения из КХЛ?

— Да, была пара, но когда появился «Ак Барс», я принял решение. Здесь отличная организация, мне все нравится. А если клубу понравлюсь я, то было бы здорово подписать соглашение на два-три года.

«СТИВ ВАЛИКЕТТ РАССКАЗЫВАЛ О РОССИИ ТОЛЬКО ХОРОШЕЕ»

— Специалисты из Северной Америки отмечают, что у «Айлендерса» проблемы с тренерами вратарей.

— Я бы не хотел об этом говорить, но скажу, что последние два года в АХЛ со мной работал Стив Валикетт. Он хороший человек, отличный тренер. Валикетт совсем недавно завершил карьеру игрока, но очень любит учить, передавать свои знания, думаю, что через пару лет он сможет найти работу в известной команде. Стив много мне помогал на протяжение последнего сезона.

— Он ведь играл в России. Вы успели с ним поговорить о КХЛ?

— Да, вроде бы он играл за ЦСКА и Ярославль? Он рассказал, что у него был отличный опыт в России, что здесь все немножко по-другому, но уровень игроков очень высокий. Сказал, что вратарям здесь очень тяжело как раз из-за мастерства хоккеистов — нужно каждый день показывать свою лучшую игру. А сейчас лига наверняка еще сильнее, он ведь играл здесь лет пять назад.

— О Валикетте в России хорошее мнение, но перед самым уходом из ЦСКА он запомнился очень курьезным голом.

— Ох, ну такое бывает. Он сказал мне, что в первый раз в России у него все было хорошо, но когда он приехал во второй раз, то так и не смог найти свою игру, не смог выйти на свой уровень — сказался и возраст, и физически он был не совсем в порядке. Но все равно он не говорил ничего плохого о лиге, только хорошее.

— Он предупреждал, что в России сложные тренировки, особенно предсезонные?

— Стив не говорил, но я слышал от других хоккеистов, которые уже играли здесь. На чемпионате мира я разговаривал со своими партнерами по команде, мне рассказали, что все начинается за полтора месяца до сезона и тренировки проходят по два раза в день. Агент тоже ввел меня в курс дела, так что я не удивился. Я думаю, это хорошо. Чем больше тренируешься, тем проще становится играть, особенно вратарям. Во время игры ты не задумываешься, что тебе нужно делать, а просто делаешь что должен.

— Вы из Швеции, но играете не в популярном скандинавском стиле, а в североамериканском.

— Верно. Этот скандинавский стиль появился как раз, когда я уезжал из Швеции, и три года я играл по-американски. Сейчас я использую некую смесь всех стилей — в ближнем бою я играю плечами, на блокировании, но на выходах стараюсь двигаться. В этом мне нужно немного улучшить свою игру.

— Не думаете, что при своем росте вы слишком много двигаетесь?

— Есть немного, это я и хочу изменить — нужно стараться двигаться меньше. Над этим будем работать с тренером, потому что при перемещении открываются дыры, куда могут залететь шайбы.

— Это из-за того самого канадского стиля?

— Немножко да. Со Стивом Валикеттом я как раз работал над тем, чтобы перейти на короткие движения, но теперь это будет сделать легче. После отпуска нужно сначала вспомнить, каково быть на льду, снова привыкнуть к экипировке, к размеру площадок, к углам. А через неделю уже можно работать над техникой.

«МАТЧ ПРОТИВ СБОРНОЙ РОССИИ БЫЛ ХУДШИМ ДЛЯ МЕНЯ НА ЧМ»

— Местные болельщики запомнили вас по игре против сборной России на прошлом чемпионате мира, которую вы провели не совсем удачно.

— Игра с Россией была, наверное, худшей для меня на турнире. Я знаю, что могу играть лучше, знаю свой уровень. Я ведь провел 9 матчей на чемпионате мира. Да, там были неприятные отскоки, но иногда такое случается — иногда шайба отлетает в угол, иногда она летит на крюк противнику.

— Помните гол, который вам забил россиянин Плотников?

— Да, я тогда потерял равновесие, потому что хотел перехватить пас Медведева. Я думал, что второй игрок ждет пас рядом со штангой, у меня за спиной, а оказалось, что там никого нет. Плотников же оказался намного дальше, в середине зоны. Шайба пошла не в ту сторону, и я упал. Неправильно прочитал ситуацию, конечно, я не должен был пропускать этот гол, но сейчас уже ничего не поделаешь.

— Это как-то связано с переходом на большие площадки?

— Нет, я ведь до той встречи провел уже 7 матчей в Минске, до этого был матч Евротура, в котором я сыграл на ноль против России. И я вырос на большом льду, так что это для меня не проблема.

«НЕ БОЮСЬ КОНКУРЕНЦИИ С ГАРИПОВЫМ»

— Вы швед, а ваш тренер финн. Ничего не помешает работе?

— Нет, мы враги, только когда играем друг против друга (улыбается). А в остальное время мы хорошо общаемся. Ари — отличный человек, хорошо говорит по-английски, мы легко понимаем друг друга. Хочу поработать с ним весь сезон и добиться положительных результатов.

— С вами будет работать довольно сильный бэкап Эмиль Гарипов. Не боитесь конкуренции?

— Когда я подписывал контракт, я посмотрел статистику Гарипова и понял, что у него был отличный год. Знаю, что он местный и болельщикам больше нравятся свои игроки, но еще до заключения соглашения я знал, что здесь будет тяжело, что нужно бороться за место первого вратаря. Но во всех командах, где я играл, у меня был очень сильный напарник, так что я готов.

— Но ведь здесь на вас наверняка рассчитывают как на основного вратаря. Сильный запасной вратарь вас не пугает?

— Нет, я думаю, это хорошо. Возможно, это клише, но скажу, что без давления вратарь расслабляется и не развивается. Это плохо, когда ты знаешь, что будешь играть следующий матч, даже если пропустил пять шайб. Молодым вратарям в особенности нужна ежедневная конкуренция, даже на тренировках. Я верю в это с того самого момента, как попал в первую профессиональную команду.

— В НХЛ вашим конкурентом был Кевин Пулин. Почему он играл чаще вас, если его статистика хуже?

— Возможно, это связано с тем, что Пулин до этого целый сезон был основным вратарем фарм-клуба. Просто тренеры знали, на что способен Кевин.

«НОШУ ЛИНЗЫ С 16 ЛЕТ»

— То заболевание, о котором вы говорили, оказалось довольно скрытным и сложно диагностируемым. Вам верили в команде, когда вы говорили об усталости?

— Немножко чувствовалось, что тренеры не совсем верят. Мы пытались все выяснить еще в начале сезона, но тогда мне сказали, что все в порядке и надо играть. Я провел полсезона а потом сказал: «Хватит, я больше не могу, все становится только хуже». Я терял вес, постоянно был без сил, терял концентрацию. Поговорил с генменеджером, который ко мне очень хорошо отнесся и сказал, что мне дают отпуск, освобождают от тренировок до тех пор, пока все не выяснится. Через пару недель мне поставили диагноз, но еще какое-то время мне нельзя было выходить на лед, потому что тело должно было прийти в прежнее состояние. Конечно, все это стоило выяснить еще перед началом сезона, ведь я потерял намного больше времени, чем мог бы. Но хорошо, что теперь я знаю, в чем проблема.

— Вам повезло, что все это произошло в США — клуб помог вылечиться.

— Ну я бы это и в Швеции, наверное, выяснил рано или поздно. Но мне действительно повезло, что это была такая мелочь. Мне всего-то пришлось немного изменить рацион.

— А это не затрудняет жизнь хоккеиста? Вам ведь нельзя есть пасту.

— Так ведь бывают макароны без глютена, я их уже нашел в местном супермаркете. Вообще, на базе у нас есть все: можно есть и рис, и картошку.

— А проблемы со зрением на игре сказываются?

— У меня минус один, поэтому всегда ношу линзы, с 16 лет. И за 8 лет ни разу не было так, что линза выпадала во время игры или тренировки, но на этот случай у меня всегда есть запасная пара в раздевалке.

«НОВЫЙ ШЛЕМ УЖЕ ГОТОВИТСЯ»

— Почему вы играете в форме фирмы CCM?

— Мне просто нравится, это ведь тот же Reebok, просто CCM несколько мягче. И это нечто среднее между формой Vaughn, чьи щитки чересчур мягкие для меня, и классическими щитками Reebok. Мои нынешние щитки никогда не изгибаются, когда я опускаюсь на лед, они всегда полностью закрывают «домик» и ровно стоят на льду.

— Новый комплект экипировки будет в цветах «Ак Барса»?

— Да, но основной цвет белый. Только ремни и небольшие полоски будут красно-зелеными. Большинство вратарей сейчас играют в белой форме, потому что так она выглядит больше. Лед белый, экипировка белая, и контраст не так заметен — бросающему тяжелее понять, куда именно целиться. А черные щитки выглядят меньше, даже если они нормального размера.

— Бывший голкипер казанцев и ваш соотечественник Микаэль Тельвкист в прошлом году рассказывал что-то подобное о форме.

— Да, я видел, что у него особый дизайн. Кстати, я лично знаю тренера, который ему это подсказал.

— Шлем уже готовится?

— Да, новый шлем будет похож на тот, что я ношу сейчас, только, конечно, он будет в казанских цветах. Сохранится основной рисунок — это две перекрещенные клюшки. Слева и справа будут два больших логотипа с барсом.

— Тор тоже будет?

— Нет, его уберем, но оставим молнии. Еще слева над лого будет герб моего родного города. На воротнике написан мой номер, остальное пока в разработке.

«У НАС ОТЛИЧНЫЕ ШАНСЫ НА ПОБЕДУ»

— Вернемся к Телльквисту. Он играл в Казани, причем не очень успешно, из-за чего был обменян на Петри Веханена. Не боитесь повторить его судьбу?

— Такое могло случиться в любой стране, с любым игроком. Лично я никаких аналогий не вижу, пусть даже он и швед, это неважно. И любой игрок всегда находится под давлением — у тебя контракт, с тебя спрашивают, могут обменять, уволить. Но нужно просто играть, стараться играть на хорошем уровне.

— В Россию ехали без предубеждений?

— Да, я был готов почти ко всему, ведь все уже успел обсудить с игроками из КХЛ. Единственное, о чем многие игроки думают, переезжая в Россию, — это катастрофа с ярославским самолетом. Но я слышал, что на подобных самолетах теперь с тех пор не летают.

— Что уже успели посмотреть в России?

— Мало, но все, что я видел, мне понравилось. Проезжал в центре Казани, там красиво, а еще удивился нашей базе. Наверное, это лучшая база в мире, таких условий нигде не видел.

— На ваш взгляд, базы — это хорошо? В НХЛ ведь без них обходятся.

— Мне кажется, хорошо. Это отличная возможность для развития, потому что у нас тут есть вообще все: тренажерный зал, дорожки для бега, баскетбольная площадка, еще куча всего.

— Разве команда не должна выигрывать каждый год при таких условиях?

— Ну да, я уже слышал, что от «Ак Барса» каждый год ждут побед. Сейчас у нас хороший состав, хорошая команда и неплохие шансы на победу в этом году.

«ГОЛЬФ НЕ ЛЮБЛЮ, ХОЖУ В ГОРЫ»

— Вы привезете семью в Россию?

— Да, девушка приедет сюда с собакой, останется на весь год. И здорово, что здесь есть еще один швед, который тоже будет с семьей. Моей девушке будет не так скучно, к тому же Янне Песонен тоже часто здесь с женой, Шон Хешка привез семью.

— У вас вся правая рука в татуировках. Расскажете о них?

— На запястье у меня координаты моего родного города — широта и долгота. На предплечье — Дева Мария, просто потому, что красивый рисунок, а на другой стороне — две вратарские клюшки. На плече цифры: 1990 — год моего рождения, 2009 — год, когда я начал профессионально играть в хоккей. Еще есть надпись: «Семья навсегда». Татуировка не доделана, нужно еще закончить общий орнамент с розами, со временем планирую «добить». Тяжеловато во время сезона этим заниматься.

— Какую музыку вы слушаете?

— Хип-хоп и совсем чуть-чуть хаус. Обычно шведам не нравится хип-хоп, но в Штатах он популярен, и почему-то мне понравилась эта музыка.

— У вас есть хобби?

— Ну у меня появилась собака, так что я гуляю с ней. Я обычно провожу время с девушкой, отдыхаю.

— А какой породы собака?

— Бернский зенненхунд, большой будет пес, а пока только щенок. Я ведь сам большой парень, поэтому я хотел большую собаку. Какая-нибудь чихуахуа рядом со мной будет выглядеть глупо (улыбается).

— Гольфом случайно не увлекаетесь?

— Нет, гольф не люблю, слишком уж много времени он занимает. Мне больше нравится ходить в горы с друзьями, с семьей. У нас в Швеции красивая природа, я отдыхаю на свежем воздухе.