Как в Екатеринбурге поставили американскую оперу на санскрите

В Екатеринбурге сезон открылся российской премьерой оперы «Сатьяграха» Филипа Гласса

МИРОЛЮБИВАЯ СЕНСАЦИЯ

Услышать оперу Филипа Гласса живьем — из того же разряда дефицитов, какими в советские времена были, скажем, фильмы Микеланджело Антониони или Бернардо Бертолуччи: хочется посмотреть, да негде. В повседневной афише мировых театров оперы современных композиторов до сих пор редкость (правда, в Европе все-таки регулярная). Что касается опер Гласса — полный тупик. Пару лет назад от Парижа до Берлина прокатали постановку Роберта Уилсона «Эйнштейн на пляже» (первая опера из трилогии Гласса о великих людях, последняя — «Эхнатон») и все.

Единственная в мире опера на санскрите «Сатьяграха» до сих пор остается и единственным оперным высказыванием на тему ненасильственного сопротивления. Речь в ней идет об известном благодаря «глыбе и матерому человечищу» непротивлении злу насилием, которое вслед за Львом Толстым утверждал Махатма Ганди, главный герой «Сатьяграхи». А за тысячи лет до обоих на те же педали жал древнеиндийский эпос «Махабхарата», точнее, его 6-я книга «Бхагавадгита», где Кришна приходит на землю, чтоб вдохновить Принца Арджуну на праведный бой. Вдохновляет идеей предпочтения сиюминутному вечного, а всему сомнительному безусловного.

В переводе с санскрита «Сатьяграха» (правильное ударение — на второй, а не на третий слог) означает «упорство в истине». Текст оперы — почти в чистом виде мантры. Либретто же — скорее, техническая подсказка режиссеру на кого и в связи с какими политическими событиями опереть действие. Ну, а действие, само собой, отменено музыкой Гласса так же искренне, как и пресловутое «насилие».

Ганди – Владимир Чеберяк

Глассу, как и другим художникам так называемого нью-йоркского даун-тауна 1970-х, интереснее всего было бросать камешки в заколдованные круги нездешних пространств и смотреть что будет. В волшебном далеке от европейской причинно-следственной драматургии, ему приоткрывалось многое. Например, «Жизнь, выведенная из равновесия» или «Кояникацци» (1981): музыку к культовому фильму Годфри Реджио минималист Гласс написал непосредственно после «Сатьяграхи».

Занятно, что крайность омузыкаленных им образов никогда не смущала композитора: на поверхностный слух его музыка практически одинакова. Она действительно уклоняется от миссии чего-то центрального. Потому что она не цель, а средство, помогающее постигать всякое-разное о жизни и за пределами жизни. Изобретатель некоего звукового волокна времени — вот кто на самом деле американский композитор-минималист.

СОЗЕРЦАНИЕ И СОВЕСТЛИВОСТЬ

В «Сатьяграхе» многократные повторения одного в оркестре, другого в хоре, третьего у солистов облаками плавают над поющими и слушающими, погружая в медитацию, четкими значениями которой не сразу, но проступают «созерцание» и «совестливость».

В переводе с санскрита «Сатьяграха» (правильное ударение — на второй, а не на третий слог) означает «упорство в истине». Текст оперы — почти в чистом виде мантры

Три акта «Сатьяграхи» — что-то вроде картины птичьего полета над территорией «борьбы без борьбы». Первые пол-оперы — между беседой Кришны с Ардужной и Ганди времен его общественно-политического старта в Южной Африке. Далее проповеди божественно-справедливого представлены фрагментами жизней Рабиндраната Тагора (второй акт) и Мартина Лютера Кинга (третий акт) со знаменитой речью 1963 года I have a dream («У меня есть мечта»).

В режиссуре и сценографии Тадеуша Штросберегера, чешских корней американца, все это предстает вроде бы «страшно традиционным». Цветную «картинку» вроде иллюстраций древнеиндийского эпоса, продолжает сцена насильственной «паспортизации» индусов (видео-проекция архивных паспортов повисает на аван-занавесе темненьким иконостасом) и бессловесный кошмар побиваемого толпой Тагора. Но лишь к финалу цель режиссуры проясняется. Полифонией к сцене насилия полицейских включен гигантский крупный план Кинга, чья речь о «Дворце Справедливости» не по-сегодняшнему наивна. Но лицо могучего черного сказочника плюс музыка Гласса неожиданно рождают ощущение спазма в горле.

Пожалуй, даже сильнее идеализма таких вот парней, прятавших кулаки ради мира, пробирает идея «сохраненной человечности» 35-летней давности послания Гласса. Сидишь и думаешь: то ли американские поставангардисты были сердечнее и чище нас, то ли мир был не так запутан? Увы, на фоне художественной этики 1970-х наше время завидным не кажется.

ЗАВОЕВАТЕЛЬСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП

Музыку «Сатьяграхи» доверили Оливеру фон Донаньи — знатоку и даже знакомцу Гласса. И минималистский стиль екатеринбуржцы почти усвоили. Изредка в ангелически-отрешенные вокалы «забегала» эдакая русская краска родом из «Бориса Годунова», а то и «Хованщины». Два года назад екатеринбургский Оперный отпраздновал столетие. Тогда же, поняв, что в русской и итальянской классике труппа и оркестр поднаторели, директор театра и поставил «Сатьяграху» в планы открытия 103-го сезона.

Премьеру готовили мощно. С января ежемесячно на 10 репетиционных дней приезжал дирижер. Много времени посвятили санскриту и азам индуизма. Коучем взяли Наталью Силкину — молодого петербургского востоковеда. Кстати, впервые в истории санскрита при переводе текста оперы она транслитерировала язык не латиницей, как принято во всем мире, а русскими буквами. И не зря. 40 (из 700) мантр «Бхагавадгиты» были прекрасно — есть впечатление, что и осмысленно — исполнены солистами. Вариативно скомбинированные Глассом ансамбли были превосходны и со сцены, и из оркестровой ямы. Но главным героем постановки надо признать хор (хормейстер — Эльвира Гайфуллина). Когда хор кругами движется по залу, в ушах каждого слушателя возникает эффект калейдоскопа. Не сразу и поймешь, что переливами идущих мимо, но словно сквозь тебя человеко-голосов ты ненасильственно завоеван.

Главным героем постановки надо признать хор

«НАДО БУДЕТ ИЗУЧИТЬ РЕАКЦИИ МЕСТНОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ»

После премьеры директор екатеринбургского Театра оперы и балета Андрей Шишкин ответил на вопросы «БИЗНЕС Online»:

— Андрей Геннадьевич, как родилась идея «Сатьяграхи» в Екатринбурге?

— Начну с того, что я вообще-то не музыкант. Но в молодости, в 1980-е довольно сильно увлекался рок-культурой и тем, что около нее. У меня были записи Брайана Ино, Дэвида Бирна, Дэвида Боуи, Роберта Фриппа. Ну, и по касательной я стал слушать музыку Гласса, Рави Шанкара. Тогда же, в 80-е, несколько раз съездил в Индию по службе. И, вы знаете, очень Индию полюбил. Позже я бывал там не раз, не два, а может быть раз 14. Посетил много паломнических мест. И как-то проникся их культурой религии. Там есть один храм, где 5 или 6 конфессиональных разновидностей сосуществуют. Люди там молятся каждый своему богу, и это как-то очень здорово. Конечно, я читал «Бхагавадгиту», даже выучил некоторые мантры. Не то, чтобы религиозно я подчинен индуизму, но я им человечески тронут. Поэтому идея постановки оперы «Сатьяграха», она давняя. Конечно, я думал, что бы такое поставить у нас. «Эйнштейн на пляже» крупноват (опера длится четыре часа — прим. ред.). «Эхнатон»? Нет. А «Сатьяграха» чем еще хороша? Это же мантры. То есть я подумал: «Так или иначе, исполняя мантры, мы можем что-то изменить непосредственно вокруг себя».

Кастурбай – Надежда Рыженкова

— Что именно изменить?

— Например, скажу вам такую вещь. Екатеринбург — это же очень тяжелый город. В том смысле, что здесь много человеческих захоронений и вокруг, и в самом городе. Начинают копать котлован для стройки и находят кости. Я подумал, что «Сатьяграха» — это даже профилактически полезно в нашем городе.

— А сколько лет вы здесь?

— 8 лет (до этого Андрей Шишкин возглавлял оперный театр Уфы, — прим. ред.). Первые годы ушли на то, чтобы осмотреться, понять, ощутить коллектив. Потом у нас подобрался довольно сильный, скажем так, костяк. Главным дирижером стал Павел Клиничев из Москвы, главным хореографом — Слава Самодуров из Питера. И я как-то почувствовал, что дело пошло. Слава какое-то время привыкал, может, сам еще робел. Но потом начал ставить одно, другое, третье, и вот уже прошлый год принес нашему балету четыре «Золотых маски». Да и в опере много чего освоили: «Графа Ори» Россини и «Отелло» Верди ставила команда Клиничев-Ушаков. «Бориса Годунова» сделали Михаэль Гюттлер и Титель. Как раз пару лет назад, когда мы отмечали столетие театра, у меня возникло ощущение, что за краткий срок театром проработано столько нового материала, что можно позволить себе нечто более смелое. Тогда я и поставил в планы сезона 2014/15 «Сатьяграху».

— Можно ли назвать это вашим продюсерским проектом?

— Да. Я впервые себе такое позволил. Но... позволил. Во многих отношениях это новый опыт. Мы познакомились с голландским агентом, который, как выяснилось, был причастен к первому концертному исполнению «Сатьяграхи» в Роттердаме. И он меня чуть не за руку привел туда, где легально мы приобрели права на исполнение и ноты этой оперы. Деньги заплатили вполне обозримые. Но какая-то опрятность, цивильность таких отношений мне, не скрою, понравилась. В России нотный вопрос сами же знаете, как решается: едешь в библиотеку Большого или Мариинки, договариваешься, делаешь ксерокопии партитур, ксерокопии партий... Ну, а потом меня познакомили с дирижером Оливером Донаньи...

— ... однофамилец известного маэстро Кристофа фон Донаньи?

— Да они братья двоюродные!

— Хорошо, а режиссера как искали?

— Прежде чем искать, я скачал и посмотрел штутгартскую «Сатьяграху» и, конечно, постановку в Metropoliten. Ни та, ни другая особо не понравились. А потом мне дали запись «Орестеи» Танеева в постановке Штосбергера, и я решил звать его. Отличный энергичный парень. И, знаете, у этих ребят вообще нет такого, как у наших иногда: «Либо по-моему, либо никак!» В январе он показал мне режиссерские эскизы, и я попросил его многое поменять. Даже хотел его в Индию свозить, чтобы он своими глазами увидел какие-то вещи, — не вышло. Но через два месяца он приехал, учтя буквально все мои поправки и соображения.

— То есть вы и продюсировали, и консультировали?

— Так вышло. И это было очень интересно мне. Например, я консультировал и делал обоснования для костюмной части. Или, например, пришлось уговаривать, чтобы Кришна был синий и четырехрукий, а не двурукий.

— А екатеринбургские кришнаиты заинтересовались постановкой?

— В первый день показа они скупили всю галерку. Я специально ходил, договаривался с ними, чтобы не использовали нашу премьеру для своих акций и не устраивали здесь ничего.

Кришна – Михаил Коробейников

— Как по-вашему, у «Сатьяграхи» есть шанс попасть в репертуарную афишу театра? Просто ведь не все, кому интересно побывать на опере Гласса, до Екатеринбурга уже добрались.

— Пока я с волнением и даже тревогой жду, как отзовется об этой премьере критика. Дальше надо будет изучить реакции местной общественности, в том числе и православной. Но, в принципе, два раза в месяц, начиная с ноября, я бы ее давал: она того стоит.