Лестер Линч, Деррик Лоуренс и Мириам Кларк

ПЯТЕРО АФРОАМЕРИКАНЦЕВ

Из огромного состава участников третьего по счету концертного исполнения в Казани оперы «Порги и Бесс» внимание публики законно приковывали не местные солисты, семь из которых трудятся в штате театра им. Джалиля, а трое — и вовсе из местной консерватории: глаз было не оторвать от пятерых чернокожих певцов и хорошо гармонировавшей с ними крутобокой немки Мириам Кларк, которая пела Бесс. В группе привозных не то чтобы звезд, но крепких и, главное, заводных профи только двое — британец Рональд Самм (Спортинг Лайф) и американец Нейл Нельсон (Джек) — имели возможность сравнить прошлую казанскую зиму с нынешней. О реакциях публики излишне распространяться: аплодировали стоя, вынудив всех, кто был на сцене, исполнить бис. Бис, по свидетельству очевидцев, был тот же, что и год назад. Заключительный хор оперы действительно для этого годится. Да и пластически был хорошо отработан, по крайней мере, приезжими.

Ударным исполнением, конечно, отличились красавец-американец Деррик Лоуренс (калека Порги); голосистый Самм (наркоторговец Спортинг Лайф), массивный Лестер Линч из США (грузчик с сутенерскими замашками Краун) и Нельсон (семейный рыбак Джек). Плюс трагическая Сирина (Индра Томас из США). Внешне царственно величавая супруга убитого в первом акте грузчика Роббинса госпожа Томас похожа ни много ни мало на Джесси Норман лучших времен. Свинговала же она, собирая мужу на похороны, не хуже Эллы Фитцджеральд, которая, кстати, имела опыт участия в «Порги и Бесс», правда, не во второстепенной, а в главной партии.

Сценический задник: обольстительно современные виды Манхэттена с высоты птичьего полета

ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ

Вообще-то, о первенстве женских ролей в этой опере говорить трудновато: Джордж Гершвин по-джентльменски позаботился обо всех дамах рыбацкого местечка Кэтфиш из города Чарльстон (штат Южная Каролина), одарив их незабываемыми хитами и чудесно-выигрышными эпизодами. А, например, знакомую каждому жителю России колыбельную Summertime, в начале оперы исполняемую рыбачкой Кларой, ближе к трагической развязке аж повторно поет красотка Бесс, потому что именно ей Клара, потерявшая в шторме мужа и побежавшая с горя топиться, как раз оставляет свое дитя.

Надо отметить, что у Клары (Селия Сотомайор, США) ее версия «Колыбельной» спелась не так, чтобы ребенок успокоился, а наоборот, с громким повизгиванием в верхах, поэтому Джек, играющий в кости, и сказанул ей: «Что, не заснул? Дай мне, он мигом заснет». Зато у Бесс та же мелодия прозвучала настолько волшебно, что даже отсутствовавший на руках родной матери младенец вдруг возник на руках героини.

Для величавой Сирины композитор тоже придумал роскошный эпизод: оплакивание убитого при игре в кости мужа Роббинса. Еще не отформатированный при Гершвине стиль soul буквально наэлектризовал могучие стенания дивы о «земле обетованной», куда еще неизвестно на какие деньги вдова отправит тело супруга. Когда же подавала голос Бесс, вообще становилось неважно, делает она это из любви или по другой причине: такой красоты тембр и такой неуемности темперамент демонстрировала Кларк, вообще-то, поющая на немецких сценах Норму и Царицу ночи. Хотелось, чтобы ее номера не прекращались. Не только сольные, но и дуэты: любовные с Порги и, напротив, критически неприязненные с бывшим ухажером Крауном и навязывающимся в любовники Спортингом Лайфом.

Из отечественных участниц прямо-таки вровень с заезжими выступила солистка «Новой оперы» Александра Саульская-Шулятьева в партии Марии — советчицы и соседки Порги. И совершенно прелестным тембром блеснула студентка консерватории Влада Боровко, эффектно исполнившая реплики продавщицы клубники.

Глядя, как заезжие певцы умеют полыхать страстями, тогда как их местные коллеги поют по нотам, конечно, порой приходилось задумываться о случайном подборе исполнительских кадров

ЧТО НАША ЖИЗНЬ?

Магнетизм приезжих участников этого проекта, похоже, словно в сборном концерте ошарашил публику, принимавшую на ура каждый номер двухактной версии оперы «Порги и Бесс». Версия эта возникла в результате переработки и «усушки» в 1942 году, то есть уже после смерти композитора.

Глядя, как заезжие певцы умеют полыхать страстями, тогда как их местные коллеги поют по нотам, конечно, порой приходилось задумываться о неравноценном, если не сказать случайном подборе исполнительских кадров. Совсем уж деревянно выглядели юный сыщик, следователь и полисмен, чьи реплики на английском к тому же звучали, словно с манной кашей во рту. Но общий массив, в том числе и все хоровые эпизоды, шли с драйвом, свойственным так называемым концертам pops. Шесть микрофонов на авансцене, конечно, не признак полноценного оперного качества. Но казанский оперный театр известен неблагополучной акустикой, так что другого выхода не было.

Оркестр под управлением Марко Боэми был в ударе. Проблемы кларнета и валторны создавали досадные помарки, но маэстро, увлеченный эстрадностью номерной структуры, увлеченно вел караван, и даже самые трагические эпизоды не омрачали его ослепительно улыбающегося лица. От этого возникала какая-то подлинная радость бытия. Еще больше подлинной радости доставляли проецируемые на сценический задник картинки: обольстительно современные виды Манхэттена с высоты птичьего полета, знаменитые нью-йоркские мосты: Бруклинский с вечерней иллюминацией и «Джордж Вашингтон-бридж», подтверждающий желание таки покинутого женой калеки найти ее в том «далеком краю», куда Бесс сбежала со Спортингом Лайфом.

Сложно сказать, какой идеей руководствовался автор столь оригинальной видеоконцепции. Но маршрут, проложенный им, мыслится прямо противоположным совершенному самим Гершвиномв 1934 году, когда для сочинения этой оперы он отправился, наоборот, из Нью-Йорка в Южную Каролину, чтобы на месте проникнуться нравами, описанными в романе Хейуорда о нищем калеке Порги, о злых и добрых людях, о счастливых и несчастливых семьях, о непутевой Бесс, жестоко сбившейся с пути к исправлению, и о несгибаемом Порги. Да много о чем рассказывает это произведение, помимо прочего, впервые использовавшее политкорректный сюжет в оперном формате.

ГЕРШВИН «ПО-ШАЛЯПИНСКИ»

А в начале вечера по фестивальной традиции о «Порги и Бесс» и ее авторе было рассказано со сцены в самых серьезных интонациях. Полезно было узнать, что в сентябре этого года исполнится 80 лет с премьеры «лебединой песни» Гершвина. Психологически восхитило, что «непоседа-Джордж влюбился в волшебный инструмент (речь о купленном его брату Айре фортепиано — прим. ред.) и не отходил от него ни на минуту». И откровенно изумила формулировка того, что, оказывается, так сближает Гершвина с Шаляпиным: «Отсутствие систематического образования».

О реакциях публики излишне распространяться: аплодировали стоя, вынудив всех, кто был на сцене, исполнить бис

Тонкую эту мысль хочется предложить всем, кому вздумается проводить где-либо «глинкинский», «даргомыжский», «балакиревский» и даже «мусоргский» фестивали, так как их гипотетические вдохновители точно так же, как и Гершвин с Федором Шаляпиным, не имели систематического образования: в России еще не построили консерваторий. Но вот теперь в некоторых из консерваторий, изучая творчество американского классика Гершвина, иногда говорят, что, согласно завещанию братьев Гершвинов, исполнение оперы «Порги и Бесс» не афроамериканцами запрещено. Написавший музыку Джордж Гершвин умер в 1937 году, тогда как его старший брат Айра Гершвин (автор либретто — прим. ред.) ушел из жизни лишь в 1983 году. То есть 70-летний срок «завещательной» годности еще не истек. Нарушение этого правила чревато не только для российских театров. Два года назад в американской прессе была большая дискуссия на эту же тему.

Выход — давать «Порги и Бесс» не в формате оперы, а в виде «сцен» либо «фрагментов» (концертное исполнение оперы — нечто совсем иное, но иногда и к этой формулировке прибегают в качестве спасительной — прим. ред.). Впрочем, публике нет дела до крючкотворства. Да и марка шаляпинского — «фестиваля голосов» — позволяет отнестись к ситуации без излишней мнительности: в афишном репертуаре такой оперы нет. А некоторые прошлогодние рецензенты, например, видя микрофоны, и вовсе сочли «Порги и Бесс» мюзиклом и даже «чем-то средним между оперой и мюзиклом». Хотя лучше все-таки отличать одно от другого. Кстати, с этим в Казани прекрасно справились в 2012 году, когда Государственный симфонический оркестр РТ буквально тогда в дни шаляпинского фестиваля в рамках американских сезонов в России давал в БКЗ им. Сайдашева «Фрагменты оперы «Порги и Бесс» с тремя номинировавшимися за эту оперу на Grammy афроамериканцами-певцами.

Читайте также:

На Шаляпинском фестивале выступил Рустам Минниханов. Часть 1-я