Венера Ганеева: «Стас Михайлов и Салават – их можно сопоставить»

Венера Ганеева: «Мое внутреннее состояние быть естественной, не фальшивой. Для меня важно быть открытой, правдивой, откровенной»

«МЕЧТАТЬ О КАКИХ-ТО РОЛЯХ УЖЕ БЕССМЫСЛЕННО»

— Венера Ахатовна, раньше времени с днем рождения поздравлять не принято. Но все же какие мысли вас посещают накануне собственной круглой даты?

— 24 марта мне исполняется 60 лет... Даже не верится, что я уже подошла к такому возрасту. В молодости, оказывается, вообще не думаешь, что он когда-то наступит. Там ни о чем не думаешь (смеется). Но я встречаю свой возраст с радостью, с улыбкой и благодарю Аллаха и моих родителей, которые дали мне жизнь. Дали возможность проявить себя, свой скромненький талант, свои способности, быть полезным человеком в искусстве.

Родители у меня были очень музыкальные, гены много значат. Папа играл на гармошке, мама пела, всегда была запевалой, когда гости собирались. И я сейчас могу сказать, что они были очень талантливы. Просто по тем временам на это не обратили внимания.

Думаю, что в плане творчества у меня все получилось. Все награды, о которых можно было только мечтать. Может быть, их даже и слишком много. Я пела на многих оперных сценах, о которых также мечтают все певцы. В общем, в творческом плане я очень счастливый человек. И в 60 лет я еще не за бортом, я еще востребована. Благодаря своим ученикам, их успехам я тоже обрела новую форму, расширился мой творческий диапазон. Сейчас молодежь меня подхлестывает, энергетически заряжает своими эмоциями. И я вместе с ними шагаю вперед.

— А есть ощущение, что еще не все сделано, что еще предстоит что-то важное в профессиональном плане?

— Знаете, срок, который дается вокалистам, определенный срок активной вокальной формы, активной вокальной деятельности — этот этап все-таки пройден. И сейчас мечтать о каких-то ролях уже бессмысленно. Конечно, думаю о каких-то возрастных ролях, имея в виду оперную сцену.

А несбыточной мечты нет. Все, что я планирую, у меня сбывается. Например, проект «Венера Ганеева хэм йолдызлар фабрикасы» — это просто мое настроение, моего нынешнего возраста. И я рада тому, что публика, зритель, когда я выезжаю с концертами, видит труд педагога, видит результат. Я ведь выхожу на сцену со своими учениками и, выходя, каждого из них представляю, рассказываю. Откуда он, как он учится, о семье. И людям это так интересно. И, знаете, на последней песне зритель аплодирует стоя, а это редко бывает. Вот это дорого стоит, конечно. В настоящее время живу вот этим. Я хочу открывать все новые и новые звезды, привлекать более молодое поколение студентов. Ведь выпускники, которые были первыми ласточками моей фабрики, — сейчас это уже звезды татарской эстрады.

«Выпускники, которые были первыми ласточками моей фабрики, — сейчас это уже звезды татарской эстрады»

— Кто самый-самый из ваших молодых звезд?

— Лиля Муллагалиева, Раяз Фасихов, Мунир Рахмаев, Вадим Захаров, Марсель Вагизов, Малика, Алсу Хабибуллина, Алина Сафиуллина, Ринат Гилязов, Ильназ Сафиуллин, Венера Шаймиева, Гульназ Султанова, Махсут Юлдашев, Ильнар Ялалов, Лена Газизова... И все они — моя гордость, в настоящее время в них заключается смысл моей жизни.

САМАЯ НЕЛЮБИМАЯ ПАРТИЯ — СНЕГУРОЧКА

— Если вернуться ненадолго к оперному искусству. Когда вы в последний, на данный момент, раз выходили на сцену казанского оперного театра в репертуарном спектакле?

— Это был спектакль «Любовь поэта» Резеды Ахияровой — роль Зайтуны, возлюбленной Тукая. Но ей 13 лет по сюжету... Мой возраст и 13 лет — это такая большая разница. У меня идет душевный дискомфорт, мне уже неудобно. Хотя я могу петь и беру все эти ноты, которые там написаны. И актерски могу исполнить эту роль. Но, боюсь, что даже могу ее и переиграть. Настолько знаю жизнь, что боюсь переиграть (смеется).

«Любовь поэта» в постановке театра им. Джалиля. Тукай - Ахмед Агади, Зайтуна - Венера Ганеева

— Но ведь есть возрастные женские партии, пусть и небольшие, к примеру, в идущих на казанской сцене «Борисе Годунове» или «Евгении Онегине»?

— У меня немного другой голос. Я все равно остаюсь сопрано. Хотя вообще, я и лирико-колоратурное сопрано. Конечно, с годами голос теряет какие-то свои качества, эластичность. Голос не может все время звучать прекрасно. Это так же, как и наше лицо: в молодости одно, без морщинок, гладкое, а сейчас морщинки, и их приходится прятать. И голос тоже имеет специфику терять свои свойства, он становится ниже.

Например, Анна Нетребко. Если вспомнить ее давний приезд в наш театр с оперой «Риголетто», где она исполняла партию Джильды, у нее был один голос. А сейчас он немного другой. Для меня это немного страшно. Я не могу себе позволить сажать голос. Это очень опасно. У меня и осталось такое же сопрано. Верхние ноты у меня были фа третьей октавы, а сейчас голос стал немного ниже. Ну а эстрадные песни я пою в низком регистре.

Но я не переживаю, поскольку востребована и сейчас, очень много пою на корпоративах, меня часто приглашают на свадьбы, юбилеи. Это, наверное, потому что я очень плавно перешла из классической формы исполнения в такой более демократический жанр. Песенный жанр для меня сейчас очень приятный. Пусть даже попса. Хотя, конечно, пустые песни никогда не пою. Для меня очень важно содержание песни, текст. Я выбираю ту, что мне по душе, и думаю, что могу рассказать этой песней слушателю. У меня, тьфу-тьфу, пока получается. И песни хорошие предлагают, и я пою. И от души работаю. И люди это видят.

Я ведь еще разговариваю с публикой, я куражная такая! У меня приемы есть свои, возраст свой никогда не скрываю. Например, у меня недавно была встреча с учителями школы, и там я рассказала, что 24 марта мне исполняется 60 лет. Что мой вес составляет 60 килограммов, и, если надену туфли на каблуках, то становлюсь 160 сантиметров. Это же идеально (смеется).

— А у вас есть любимая оперная партия?

— Вообще, очень люблю трагические роли, драматические: Джильда в «Риголетто», Виолетта в «Травиате», Марфа в «Царской невесте». Где они в конце умирают. Так вживаешься в эту роль, в это состояние. Очень нравится такое перевоплощение. Виолетту очень люблю, даже на своих эстрадных концертах пою «Застольную» из «Травиаты».

А вот Розину из «Севильского цирюльника» не очень любила. Или «Снегурочку» Римского-Корсакова. Спрашивают иногда: а какая была ваша нелюбимая роль? Как раз не любила Снегурочку, холодная она. У Зили Сунгатуллиной эта партия получалась лучше, чем у меня. Так что она пела премьерный спектакль, а я второй. Холодная Снегурочка не понимает, что такое любовь. Только в конце поняла и растаяла. Ну что это такое вообще (смеется). Это не по мне.

«Я БЫ РАЗДЕЛИЛА НАШУ АУДИТОРИЮ НА НЕСКОЛЬКО КАТЕГОРИЙ»

— Кстати, можно назвать еще одну причину, почему вы по-прежнему так активно востребованы как артистка. Особенно зрители старшего поколения об этом скажут. Раньше на сцене было звезд немного, но это все были личности. А сейчас такой поток артистов, что даже тот, кто следит за татарской эстрадой, уже просто не разбирается в огромном количестве имен. Пусть они молодые, красивые, некоторые даже неплохо поют, но разобраться, кто есть кто, очень сложно. А раньше все было понятно: Ильхам Шакиров, Альфия Абзалова, потом Венера Ганеева, Зиля Сунгатуллина, Римма Ибрагимова... Как вы считаете, сейчас действительно стало меньше личностей? И молодые певцы очень зависят от продюсерских центров?

— Действительно. Личностей среди молодежи не так много. Я очень переживала за своих учеников, которые заключали контракты с «Барс-Медиа». С ними заключали договоры на 7 лет, и они выполняли весь тот режим, который диктует им продюсерский центр. И такие центры в первую очередь преследуют свои цели. Концерты, «солянки», выпуск дисков... И вот тут, пожалуй, о росте в творческом плане говорить не приходится, потому что идет такая гонка. Продюсерский центр хочет как можно больше выжать из какого-то певца. Шаг вправо, шаг влево сделать нельзя было. Такие штрафы были. Едешь куда-нибудь в Сибирь — 10 концертов отрабатываешь бесплатно...

Так работало много моих учеников, и я за них переживала. Среди них Раяз Фасихов, Мунир Рахмаев, Ильназ Сафиуллин, Азалия, Малика, Робер Янгуров, Алина Сафиуллина и многие другие...Теперь они прошли этот этап и в настоящее время вышли на другой уровень сотрудничества с «Барс-Медиа». А так я все время слежу за их творчеством, держу руку на пульсе. Если вижу их по телевизору и мне что-то не нравится, тут же звоню. И говорю свои замечания — о песне, об одежде, о руках: «Что там делаешь с руками, что ты хочешь сказать этим жестом?»

— Ученики слушают, не пытаются спорить?

— Они, конечно, слушают своего профессора. Хотя сейчас они уже сами звезды, у них очень развито творческое, образное мышление. Я рада, что некоторые из них контракты расторгли и свободно, плодотворно могут заняться своим творчеством.

— Все-таки есть индивидуальности среди молодежи на татарской эстраде?

— Есть у нас артисты, которые стали звездами благодаря тому, что на первых своих выступлениях, концертах исполняли только чужие хиты. У одного возьмет, у другого и поет... И благодаря этому стали звездами.

Но среди моих учеников есть таланты, я всегда их хвалю и хочу это делать. Вот Раяз Фасихов — он же любимец женщин, девушек. У него такой образ лирического, романтического героя. А индивидуальность, она у них практически у всех есть, своя неповторимая. Хоть они учились у меня, у одного педагога. Но все они имеют свое лицо.

Я сумела в своих ребятах сохранить природные тембры и развить их. Как мастер никогда не буду навязывать... не пойду против естества, против природы. Даже если приходят ко мне из музыкального училища. Уже поставленные голоса, но не очень грамотно, что-то неправильно с ним сделали. Я очень плавно, очень осторожно... Я их не ломаю. А то у нас очень любят это слово применять, особенно в консерватории: «Ой, пришла ко мне из училища, какой кошмар. Я практически все сломала, все пришлось переделывать». Ну зачем взяли-то тогда? Считаю, что тот, кто пришел учиться, — это индивидуальность. Есть природные данные. И главное — не навязывать ничего, но я могу подсказать, как дышать, как сохранять тембр...

Поэтому мои ученики имеют свое лицо. Например, Марсель Вагизов — недавно ему дали звание заслуженного артиста нашей республики. Он пришел ко мне учиться после 11 класса, не знал нот, деревенский мальчишка. Пришел — копия Салавата, и много таких приходили. То Салавата изображают, то Ханию изображают, то Зайнэп (смеется). Но я всегда говорю: пока ты не найдешь свое лицо, ты никуда не продвинешься. Салават — он один, его никто не заменит, он останется Салаватом, а ты будешь никем. И вот он работал-работал и сейчас любимый певец нашего президента Рустама Нургалиевича.

Но вообще, артисты разными должны быть. Я смотрю порой как зритель и думаю, вот чем, например, берет Фирдус Тямаев? У него концерты идут аншлагами, несколько дней. А сам он маленький, на сцене пляшет, вот простотой образа и берет.

— Значит, у него есть своя аудитория...

— Вы знаете, я бы нашу аудиторию разделила на несколько классов. Есть истинные поклонники «тямаевского» жанра. Может быть, это и интересно зрителю, в основном деревенскому. Что они имеют возможность выбрать своего певца.

На Раяза Фасихова идет немного другая публика, побалдеть, помечтать, послушать его красивый тембр, да сам он очень красивый... Ну, дай Бог, у каждого свой зритель. Наверное, так и должно быть. Нельзя песенный жанр, все песни — под одну гребенку. Кто-то должен петь шлягеры, кто-то — народные песни.

«У артистов миссия большая, не просто повыпендриваться на сцене»

ФИЛЮС КАГИРОВ УЧИТ ПАРТИЮ ДЖАЛИЛЯ

— А с классическими вокалистами как у нас дела обстоят? У казанского оперного театра последние годы есть две главные звезды, взращенные здесь, — это Альбина Шагимуратова и Михаил Казаков. А есть новое поколение, идущее за ними?

— Вы знаете, я еще в нашем театре продолжаю быть полезным человеком, я в настоящее время — репетитор и куратор молодых солистов, которые приходят в театр. И очень рада, что у нас есть Гульнора Гатина и Венера Протасова. Я занимаюсь с ними в актерском плане, в вокальном. Активно участвую при вводе в спектакль. Например, Венера Протасова уже спела Джильду на Шаляпинском фестивале. Мы очень тесно работали с ней, очень плодотворно. Меня радует, что две такие талантливые молодые солистки теперь у нас в театре.

— Готовы они повторить звездный путь Шагимуратовой по своему потенциалу?

— А Шаляпина кто-нибудь повторил? Я думаю, что такие звезды, как Альбина, редко рождаются, с такими данными вокальными. Конечно, эти девочки не менее талантливы, не менее голосистые, и я думаю, что у них все должно сложиться очень красиво, очень хорошо. Я думаю, они будут радовать казанских зрителей. Только боюсь, чтобы они не уехали куда-нибудь. Потому что у Венеры Протасовой перспектива такая есть. Ее уже приглашают в столичные театры.

— Например?

— Недавно она заняла третье место на конкурсе имени Глинки. Там к ней подходил дирижер из московской «Новой оперы». Я так испугалась, думаю, боже... Соблазн большой.

— Хорошо, а вот мужские голоса где наши, татарстанские? Где же наши тенора, баритоны, басы?

— В настоящее время театр предложил Филюсу Кагирову выучить партию Мусы Джалиля в опере Жиганова. И он сейчас берет уроки, мы вспоминаем его опыт консерваторской деятельности, там он уже во многих спектаклях пел, у него может получиться.

Если он займется по-настоящему оперным жанром, думаю, что Филюс даже и сам будет получать больше удовольствия, чем от концертной деятельности, которой он сейчас уделяет много времени. А в оперном жанре нужно быть фанатом дела, и тогда можно добиться многого. И успеха, и зрительского признания, и в голосовом отношении будет обязательный рост.

«РЕЗЕДА АХИЯРОВА НИГДЕ НЕ ПОВТОРЯЕТСЯ»

— А с композиторами как у нас дела обстоят? Когда нам ждать новых современных татарских опер в театре имени Джалиля?

— Я уважаю очень Резеду Ахиярову. У нее, по-моему, уже созрел очередной шедевр. И там я вышла с предложением, говорю: мне какую-нибудь роль бабушки, свекрови, какой-нибудь злой колдуньи. Говорю: сделай, пожалуйста, специально для меня, ты же знаешь мои способности, мои голосовые данные.

И к Фариду Бикчантаеву обращалась с этим вопросом неоднократно. Я все-таки имею опыт работы в Камаловском театре. В свое время по приглашению Марселя Хакимовича Салимжанова я пела в «Голубой шали», играла в музыкально-драматическом спектакле. И здесь тоже говорю: Фарид, ну на какую-нибудь роль старушки пригласите (смеется). И он смеется, говорит: какая ты старуха? Я говорю: смогу, у меня уже большой опыт. Вот такими шутками... Я, конечно, хочу выйти, какую-нибудь Хануму спеть.

«В плане творчества у меня все получилось. Все награды, о которых можно было только мечтать. Может быть, их даже и слишком много»

— Считается, что Эльмир Низамов, недавно показавший свою оперу «Кара пулат», — это наша надежда композиторская, что он, может быть, даже на десятки лет обеспечит качественным национальным продуктом, что касается классической музыки...

— Ну, дай бог, если будет он деятельным, плодотворным композитором. Вот Резеда Ахиярова нигде не повторяется... Я видела отрывки «Кара пулат», заметила там какие-то элементы рок-оперы Рашида Калимуллина «Крик кукушки». Мне бы не хотелось этого повторения. Все равно нужны новые мысли, новые идеи... Я даже услышала элементы повторения мелодических рисунков из «Любви поэта». Я бы не хотела такого, когда это касается серьезных жанров. Есть у нас у кого учиться. У той же Ахияровой, Любовского, Калимуллина.

Вообще, если вы заметили, я всегда говорю правду, говорю открыто. Меня, наверное, еще и поэтому хорошо воспринимают. Говорю доходчивым языком о недостатках.

— А вам эта прямота в высказываниях по жизни помогала или мешала?

— Мне это не мешало. Это мое внутреннее состояние быть естественной, не фальшивой. Для меня важно быть открытой, правдивой, откровенной.

— Но кто-то наверняка обижается, когда ему в лицо говоришь о недостатках, о профессиональных и личных?

— Я своим коллегам и не говорю, а вот ученикам делаю замечания постоянно (смеется). И это им нравится. Я им всегда говорю: вы студенты кафедры сольного пения, вы будущие артисты, вы должны всегда ходить опрятно. И показываю им это своим примером. Я сама никогда не приду сюда на работу без прически, без макияжа — всегда при полном параде. Они должны понимать, что мы должны нести красоту людям. У артистов миссия большая, не просто повыпендриваться на сцене, у нас все-таки есть и воспитательная функция.

Мы словом, музыкой должны облагораживать душу людей. Мы заставляем их плакать, улыбаться, смеяться. И еще обращаю внимание на то, чтобы мои ученики умели говорить со сцены, говорить красиво. Просто и красиво. Над этим я тоже с ними работаю.

Республика высоко ценит талант Венеры Ганеевой (фото: president.tatarstan.ru)

ДО ИЛЬХАМА ШАКИРОВА ЕЩЕ НИКТО НЕ ДОРОС

— А вам бы хотелось 80-летие справить в Большом кремлевском дворце в Москве?

— Не знаю. До Ильхама Шакирова, на юбилее которого я недавно выступала, наверное, еще никто не дорос. Чтобы свой юбилей отметить в Москве, в Кремлевском дворце...

Как прошел сам вечер? Опоздал на него Кобзон, он первый выступал. Хотя по логике, пожалуй, Ильхам Шакиров и должен был выступать в начале. Тем более поначалу чувствовал себя хорошо, репетировал, у нас рядом были гримерки. Голос звучал у него прекрасно, но потом поднялось очень давление, и он не спел. Было очень жаль, что этого не получилось у него.

— А Кобзон знает, кто такой Ильхам Шакиров, они пересекались в советские времена на сцене?

— Я вот знаю Кобзона, но нигде с ним не пересекалась. Также и Ильхам Шакиров. Его знают многие, но, например, я не думаю, что Алсу с ним где-то пересекалась. Она пела на вечере песню «Сандугач» («Соловей»). И артистов было огромное количество, разных, может, и ненужных. Была какая-то солянка. Но все отдали дань уважения большому артисту.

— К вопросу о разнообразии жанров. А как вы относитесь к рок-музыке?

— Я пела в рок-опере Рашида Калимуллина «Крик кукушки». Мне очень нравился этот жанр. У меня муж очень любит рок-музыкантов, так как он и сам музыкант. В молодости играл в ресторане, после работы они сходились все на пятачке на Кольце и продолжали музицировать. Он научил меня слушать Beatles, «Чикаго». Сначала я ему говорила: «Да что ты там нашел хорошего?» А он мне: «Послушай, какие там гармонии, аккорды!» И, действительно, вслушиваешься, и начинаешь все ощущать по-другому.

«Многожанровость — это мое состояние души»

— А почему нет татарского рока? Этот жанр не очень характерен для нашего национального искусства.

— Были в свое время в нашей филармонии инструментальные группы, в сопровождении которых пели Ильхам Шакиров, Альфия Авзалова, Римма Ибрагимова. Но все-таки для нашего искусства более характерно исполнение под баян.

Вы знаете, ведь для татарского народа, например, опера тоже несвойственна. Оперный жанр я и сама терпеть не могла в раннем детстве, выключала тут же радио. И только потом, когда начала учиться, стала фанатом этого дела. А когда поступала в музыкальное училище, то не знала ни одной ноты.

Просто это нужно в себе воспитывать, чтобы наша татарская публика любила, к примеру, оперное искусство. Это вопрос просвещения. Надо, чтобы уже в детском саду, где у малышей есть игральные комнаты, чтобы там звучала классическая музыка. Чтобы у них слух развивался, слушая эти прекрасные мелодии: Моцарт, Чайковский, Рахманинов...

Я считаю, что систему воспитания в школах, детских садах нужно в корне менять. Ходила в прошлом году на встречу со школьниками, мы много говорили, смеялись, а потом спрашиваю: «А кто из вас был в казанском оперном театре?» Никто. Как так?

«МИХАЙЛОВ И САЛАВАТ — ИХ МОЖНО СОПОСТАВИТЬ»

— Но это же проблема воспитания в масштабах всей страны. Кто самый высокооплачиваемый певец в России — Стас Михайлов...

— Да, а вы вслушивались в его тексты? Они же очень жизненные.

— То есть вы ничего не имеете против его творчества?

— Не имею. Я его с удовольствием слушаю. Я, вообще, современный человек. Михайлову удалось найти фишку, чем взять народ. Во-первых, у него очень красивый тембр голоса. Во-вторых, его песни — они ведь очень простые...

— ...даже слишком простые...

— Слишком? Ну... простые (смеется). Но он — настоящий стратег в своем жанре, до него еще никто не дорос. В песнях Стаса Михайлова — содержание всех жизненных ситуаций. Любой человек в песнях Стаса может найти то, что касается его судьбы. И Михайлов очень серьезно подбирает репертуар.

И наш Салават такой же. Поэтому народ валом валит, и он может целый месяц собирать аншлаги. Он тоже стратег. У него прекрасные композиции. На него работает большая группа людей: поэты, композиторы. Все несут свои песни, лишь бы Салават их исполнил. А он выбирает только те, которые могут быть интересны публике. Так что Стас Михайлов и Салават — их можно сопоставить. Двух звезд.

— Какой у вас широкий диапазон музыкальных вкусов — от Джузеппе Верди до Стаса Михайлова.

— Я и сама как творческий человек выступаю в разных ипостасях: опера, романсы, татарская песня, эстрада. Поэтому многожанровость — это мое состояние души. Если это, например, хорошая рок-музыка, то почему не послушать, не попрыгать там.

— Расскажите немного о своем предстоящем юбилейном вечере в оперном театре?

— До него я еще со своими учениками 24 и 25 марта выступаю в «Пирамиде», стараюсь это делать раз в год.

А 22 апреля будет юбилейный вечер в оперном театре. Будут ведущие приглашенные солисты нашего театра: Ахмед Агади, Алексей Татаринцев. Будут петь Гатина, Филюс Кагиров, Протасова, будет оркестр, хор, балет нашего театра. Все будем веселиться на моем празднике. У меня будет очень много платьев. Так что, если я буду плохо петь, то, надеюсь, хотя бы запомнят мои роскошные наряды (смеется).