Туфан Имамутдинов (фото:chelnyteatr.ru)

МЕНЯ САМОГО ОБВИНЯЮТ В МОЛОДОСТИ

— Туфан, какова на данный момент ситуация, спровоцированная письмом против вашей политики в театре, которое подписали 26 сотрудников ТЮЗа и отправили в вышестоящие инстанции?

— На недавней встрече коллектива театра с министром культуры РТ Айратом Сибагатуллиным авторы письма четко заявили, что Туфан Имамутдинов не должен занимать должность главного режиссера и определять репертуарную политику театра, а быть очередным режиссером и заниматься различными проектами и экспериментами.

— Какова была реакция министра?

— Министр за то, чтобы в театре была нормальная работа и был положительный результат, а не конфликты и столкновения.

То самое письмо, конечно, для меня было неожиданным. Потому что большинство актеров, которые его подписали, были у меня заняты и в репетициях «Самоубийцы» Эрдмана, и в спектаклях малой формы, над которыми мы сейчас работаем в сотрудничестве с фондом «Живой город» и собираемся выпускать в «Угле», пока у нас нет своей малой сцены. Я даже позвонил актеру Роману Ерыгину и спросил: правда ли, что он подписал такое письмо? На что тот ответил, что да, он не согласен с моей политикой и у него возникли вопросы. Хотя мне Ерыгин так их и не задал.

— И что теперь, ведь этот конфликт не может длиться бесконечно? Грубо говоря, или вы должны уйти, или же должны убрать из театра зачинщиков этой истории.

— Или примириться и найти точки соприкосновения. Вариантов же много.

— Что вы возразите на суждение оппонентов о том, что Туфан Имамутдинов разрушает русский репертуарный театр, принося его в жертву экспериментам? А также совершенно забыли о том, что ТЮЗ — это прежде всего театр для юного зрителя.

— Мне вообще кажется, что любой спектакль является экспериментом. И для режиссера, и для актера, потому что он тоже пробует что-то новое, какие-то образы и роли. Нельзя же идти только по шаблону.

Если же говорить о репертуаре для подростков и детей, то тут надо судить по результату. Разве «Маленький принц», которого мы репетируем, — это не репертуар для юношей, подростков и детей? Сейчас Екатерина Гороховская на лаборатории «Город АРТ-подготовка» делала эскиз спектакля для детей от 0 до 6 лет. Мы хотим его оставить в репертуаре. Сейчас ведем переговоры с московским режиссером Полиной Стружковой, чтобы она поставила у нас детский спектакль на Новый год. Так что говорить, что мы забыли об этой аудитории, было бы неверно. И «Войну глазами детей» мы собираемся к осени восстановить, только немецких актеров заменят наши. Считаю, что это вполне спектакль для старшеклассников.

Меня, кстати, самого обвиняют в молодости. Хотя это вполне в традициях казанского ТЮЗа. В 30 с небольшим или даже до 30 его возглавляли и Леонид Верзуб, который сделал много для театра, и Феликс Григорьян, и Марсель Салимжанов. Поэтому есть такая традиция, можно сказать.

— А из актеров-старожилов театра кто еще поддерживает вас кроме Сергея Мосейко и Елены Ненашевой, которые приняли участие в проекте «Война глазами детей»?

— Меркушин, Юрченко, Казанцев. Нина Калаганова — одна из наших старейших артисток по количеству времени работы в ТЮЗе... На самом деле, я точного списка тоже не знаю, мне никто самого письма не показывал.

ЭТО ВСЕ НЕОБЪЕКТИВНО И БЕЗДОКАЗАТЕЛЬНО

— Значит, и вам неизвестно его содержание, о котором ходят целые легенды? Что там главного режиссера обвиняют в самых разных грехах...

— Об этом я знаю не больше, чем вы.

— При этом некоторые из претензий были озвучены. И среди них есть и довольно серьезные обвинения. Например, что сценография спектаклей «Любовь людей» и «Война глазами детей», которые делала ваша супруга Лилия Имамутдинова, является плагиатом.

— Фактов при этом та сторона никаких не приводит. На удивление, один из подписантов письма, главный художник театра Ленар Гильмутдинов, мне предоставил плохую черно-белую ксерокопию. Что это — было непонятно. То ли это летающая тарелка, то ли какие-то формулы ДНК, понять невозможно. На вопрос: а где же книга, в которой якобы описывается такое же оформление сцены, как в нашем спектакле «Любовь людей»? Гильмутдинов сказал: нет, я переезжаю на новую квартиру, и ее нужно найти среди моих книг.

А второй спектакль даже смешно обсуждать. Показали один рельс прямой и какой-то примыкающий к ней еще один рельс... Это все, во-первых, необъективно, а во-вторых, бездоказательно.

— Но Гильмутдинова можно понять, если вы, по словам оппонентов, пытаетесь его уволить.

— Это неправда.

— Однако работать с ним над спектаклями не хотите.

— Это уже другой вопрос. Между прочим, Владимир Чигишев, предыдущий главреж театра, предпочитал работать с художником из Камаловского театра Сергеем Скомороховым. Из 26 спектаклей, которые Чигишев поставил в ТЮЗе, только на четырех работал Гильмутдинов, это два взрослых спектакля («Бегущие странники» и «Очень простая история») и два детских.

— Чем же занимается в театре его главный художник?

— Честно говоря, не знаю. Раньше он занимался оформлением афиш, но сейчас за это отвечает другой человек...

— Еще говорят, что вы беспричинно увольняете сотрудников?

— Кого?

— Например, двух заместителей директора.

— А кто это? Один замдиректора был, он теперь занимается другими делами также в должности замдиректора. А другая ушла в Качаловский театр тоже заместителем директора, можно сказать, на повышение, там и зарплата побольше...

— А то, что уволился актер Ирек Галлямов и два месяца после этого с трудом восстанавливали репертуар путем ввода на его роли, которых было немало?

— Почему с трудом? К сожалению, у нас в театре очень часто ломают ноги и руки, поэтому такая история, как замена артистов, — это привычная история.

До моего прихода, в 2014 году, из театра ушли, например, шесть актеров. Один ушел по возрасту, остальные из-за того, что это было неперспективно. Кто-то решил заниматься своим театром, двое уехали в Москву. Вот так и разбрелись.

— То есть это нормальный процесс?

— Да. Сейчас в ТЮЗ, наоборот, хотят приехать. Например, двое казанцев, которые получили хорошее образование в ГИТИСе и МХАТе, хотят приехать и быть в нашем театре. Для них то, что у нас происходит, и есть настоящая жизнь. Идут тренинги по актерскому мастерству, вокалу, сценической речи, танцу.

ТЮЗ (фото: elitat.ru)

ГОТОВИМ СПЕКТАКЛЬ ПО ПЕРЕПИСКЕ И РАННИМ КАРТИНАМ ВАН ГОГА

— Роман Ерыгин в нашем разговоре посетовал, что в ТЮЗе готовятся танцевальные, вокальные проекты, но не ведется работа над привычными репертуарными спектаклями, на которые ходит рядовая публика.

— Тут надо задаться вопросом: есть ли деньги на это? Нам в этом году на спектакли ничего не выделили. Из своих средств мы можем позволить себе только к концу 2015-го детский новогодний спектакль, потому что он обязательно должен быть — это хлеб для театра. 621 тысяча рублей у нас на это.

А на взрослые постановки ничего, получается, нет. Танцевальный проект «Переплетение», который мы в этот уикэнд презентуем в «Углу», помог осуществить «Живой город». Немецкий проект был под определенную дату. В декабре нам пришло письмо: есть ли какие-то идеи на 70-летие Победы? У нас была — выпустить спектакль «Война глазами детей». Спектакль состоялся, в нем с немецкой стороны участвовала крупная компания Selgros, фонд Белля, но в основном, конечно, это были деньги минкульта РТ.

— Получается, что в этих условиях работа над «Самоубийцей» Эрдмана приостановлена?

— Нет, сейчас мы подали заявки на гранты, ждем результатов. А на днях должны пойти в наш минкульт и тоже постараемся получить финансирование на этот спектакль.

— Есть надежда, что новый сезон откроется премьерой?

— Нет, наверное, речь идет о ноябре. В «Самоубийце» довольно сложная сценография.

— Ерыгин будет играть в этом спектакле, ведь известно, что при распределении он получил одну из главных ролей?

— Все зависит от того, как ситуация будет дальше разворачиваться. Кстати, еще один штрих о наших оппонентах. Главный художник Гильмутдинов мне заявил, что не подпишет сценографию «Самоубийцы», дескать, там тоже плагиат. А он имеет на это право по должности. Вот так, люди ратуют за репертуарный театр, а сами пытаются сорвать постановку на сцене ТЮЗа.

Вообще, есть много желающих прийти и поговорить на тему этого конфликта. Я стараюсь по большей части не разговаривать, не встречаться, потому что для меня главное — результаты. А мои результаты — это работа, которую я делаю. Например, мы только что получили грант от фонда Михаила Прохорова — 951 тысячу рублей. Эти гранты как раз выделяются на эксперименты, то, что так ненавистно нашим оппонентам.

— Это грант на конкретную постановку?

— Это будет французско-венгерско-российский проект: художник из Франции, композитор из Венгрии и режиссер из России. А хореограф Анна Гарафеева из Москвы, из «Школы драматического искусства». Это будет такой логопластический спектакль, основанный на переписке и на ранних картинах Ван Гога, когда у него был сельский период, и он крестьян рисовал. Кульминация периода — «Едоки картофеля». Пока не знаю, для основной сцены или для «Угла» — надо с хореографом решать.

— Какие еще планы на следующий театральный сезон?

— «Самоубийцу» планируем в этом году. Ищем деньги на «Маленького принца», на грант подали в союз театральных деятелей РФ. На днях должен быть ответ. Дальше «Страх и нищета в Третьей империи» Брехта и Дюрренматт «Визит старой дамы». Если хватит средств, то все это планы на следующий сезон. Это по большой сцене, по тому репертуару, о чем говорят актеры, которые пишут письма.

Сцена из спектакля «Война глазами детей»
Сцена из спектакля «Война глазами детей» (фото: kazan-tuz.ru)

ДЛЯ МЕНЯ ЭТО КАКОЙ-ТО БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

— Еще одна претензия к главному режиссеру — это майская отлучка на целый месяц в Новосибирск в театр «Старый дом», где вы ставили брехтовскую «Мамашу Кураж». Планируете и другие творческие командировки?

— В России — нет, это был последний проект, с которым я был связан договором. Год назад я подписал контракт со «Старым домом», когда еще не был главным режиссером в Казани. Вы же понимаете, что репертуар составляется в театре на год, полтора, два, а в хороших — на пять лет. И я поехал, чтобы не нарушать договор.

— Насколько довольны этой работой?

— Рецензии в Новосибирске хорошие, было много местных режиссеров, всем понравилось.

— Заметили ли вы какие-то изменения в ТЮЗе, когда вернулись после месячной командировки, какое-то напряжение?

— Ну как... Было напряжение, когда была встреча с министром культуры. Но я понимаю, что у людей накопилось. Они уже встречались второй раз — не знаю, высказали ли они все, что хотели. Если будут дальше идти письма, значит, не высказали.

— Судя по количеству, содержанию и градусу комментариев к статьям «БИЗНЕС Online» о делах в театре, такое напряжение есть и оно очень сильное.

— Это, наверное, какой-то беллетрист нагнетает обстановку, чтобы общественное мнение сложилось так, будто в ТЮЗе какие-то круги ада — Данте отдыхает. На самом деле я прихожу в театр каждый день в 10 часов и работаю. Видно, что-то другое их мучает...

— Что?

— Я не знаю, надо у них спросить. Повторюсь, что даже письма того пресловутого не видел. Перечня претензий я так и не знаю. Точного списка, кто это все подписал, не знаю. Для меня это какой-то бермудский треугольник.

— Есть мнение, что из-за жесткого графика различных репетиций и тренингов у актеров начали срываться разнообразные приработки.

— Это их проблемы. Раз ты работаешь в театре, он должен быть в приоритете.

— Вообще, ощущаете поддержку минкульта РТ? Негласно поговаривают, что вас не собираются там «сдавать», но при этом больших денег на постановки не дают, да и оживления в ремонте театра тоже не видно.

— Есть ощущение поддержки от минкульта, потому что по-другому было бы даже странно. Если пригласил, даешь деньги на спектакли, и вдруг недоволен сотрудником, которого сам же пригласил. И мы, как я уже выше сказал, будем у государства просить деньги на «Самоубийцу».

Что касается ремонта, то да, пока подвижек нет. Но мы понимаем, что в стране сейчас непростая экономическая ситуация и денег у государства не так много. А нам надо еще оборудование поменять, нас же залило прошлым летом, часть аппаратуры полетела, все старое. Пытаемся за счет проектных историй часть обновить.

ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА — ВЫХОД НА СОВЕРШЕННО ДРУГОЙ УРОВЕНЬ

— Вы уже полгода в должности главного режиссера ТЮЗа. Что можете за это время отнести к своим успехам?

— Помимо тех спектаклей, о которых уже сказал, мы недавно участвовали в российско-швейцарском проекте «Живого города», в лаборатории «Город АРТ-подготовка». Два эскиза спектаклей мы планируем оставить и ввести в репертуар: детский спектакль Екатерины Гороховской и постановку по Хармсу. Но еще не понятно, в каком пространстве будем играть. Со швейцарским фондом «Про Гельвеция» уже разговаривал, передал им видео, они сказали, если заявка понравится, они выделят деньги, чтобы продолжить работу над постановкой. То есть мы и здесь ищем. Выпускаем хореографический спектакль, запустили новый сайт, выиграли грант фонда Прохорова...

Думаю, тренинги что-то поменяли. В неделю было два занятия по вокалу, два по хореографии, один по актерскому мастерству и параллельно шли занятия по сценической речи. Этого не было никогда в ТЮЗе. Вернее, было когда-то давно, но об этом все благополучно забыли. И я ввел это все в систему, может, кому-то это не понравилось, кто-то хотел просто приходить и играть свои спектакли.

— Оппоненты считают, что главный режиссер пытается изменить основные задачи, которые стоят перед русским репертуарным театром. А как вы сами формулируете главную задачу казанского ТЮЗа под руководством Туфана Имамутдинова?

— Я уже говорил об этом — выход на совершенно другой уровень. И актерский технический уровень, поэтому у нас тренинги по хореографии, вокалу, сценической речи. Выпуск достойных спектаклей на большой и малой сцене. Дальше — это выход на российский уровень фестивальный и на международный. То есть переходить к другому взгляду на театр. Не обособленно существовать. Хотелось, чтобы зазвучало, зарезонировало все здесь.

Со следующего театрального года собираемся организовать оркестр. Мы хотим, чтобы актеры, которые умеют, играли, а кто не умеет — научились под руководством музыкального руководителя театра.

— Какие-то актерские звездочки появились за эти полгода? Многие отметили Елену Качиашвили в «Войне глазами детей». Есть молодежь, которая готова конкурировать с мэтрами?

— Раз Качиашвили отметили, значит, может. Когда я пришел, в театре было два молодых актера до 25 лет. В нашем театре Ивана Дурака 18-летнего играли 40 - 45-летние актеры. Это не очень-то прилично, учитывая, что мы ТЮЗ. Не только зритель, но и актер должен быть юным. А так, как их было только двое, я добрал из студентов местного театрального училища, бывших выпускников и взял одну студентку из Университета культуры. Появился хоть какой-то баланс молодежи, актеров среднего возраста и актеров старшего поколения.

Но могу сказать, что открытия происходят только на самих постановках. Вот сейчас будет хореографический спектакль «Переплетение». Там не требуется профессиональное исполнение пластических форм, а именно актерское существование. Посмотрим, что и как получится.