«В 17 ЛЕТ ХОТЕЛ УЕХАТЬ В КАНАДУ, НО МЕНЯ НЕ ОТПУСТИЛИ»

— Владимир, в прошлом сезоне ты отлично начал, но потом сломал палец. Почему вообще несколько матчей играл с переломом, а не сразу пошел лечить?

— Изначально не было понятно, что там перелом, думали, что ничего серьезного. Поставили один диагноз, а в итоге оказалось, что перелом со смещением. Так бывает, поэтому лучше проверяться сразу.

— Несмотря на все проблемы, в минувшем сезоне «Ак Барс» дошел до финала Кубка Гагарина. Для тебя это, наверное, пока самое высокое достижение?

— Если бы я много играл, то, наверное, и было бы самым высшим достижением. В плей-офф я практически не играл — провел всего три матча.

— Говорят, ты мог уйти из «Ак Барса». Были предложения?

— Были, а какой смысл о них сейчас говорить? Я в «Ак Барсе», сейчас это моя команда.

— У тебя была отличная статистика по юниорам. Была возможность уехать в Канаду?

— Да, в 17 или 18 лет меня задрафтовали в CHL, но не отпустили меня туда. Я хотел уехать. Сейчас многих отпускают в Канаду, даже не спрашивают, а в мое время все было по-иному, не знаю почему. Я вообще думал, что проблема с тем, задрафтуют или нет, а оказалось, что проблемы были здесь. Тогда не было большого потока уезжающих, по-моему, Бурый (Александр Бурмистров — прим. авт.) только уехал.

— Почему хотел уехать?

— Это хороший шанс задрафтоваться в НХЛ и вообще просто попробовать другую лигу, другой хоккей.

— Какая команда тебя задрафтовала?

— «Эри Оттерс», там Коннор Макдэвид играл.

— Расстроился, что не отпустили?

— Тогда — да, сейчас уже смирился. Знаете, могло быть и лучше, а могло — и хуже, ведь это жизнь. Никто не знает, как бы у меня сложилась карьера там. Конечно, тогда мне очень хотелось себя попробовать в Канаде.

«ВЕСЕЛИТ, ЧТО МЕНЯ ЧАСТО ПУТАЮТ С ТКАЧЕВЫМ ИЗ СКА»

— В команде знали, что Евгений Медведев уедет в НХЛ?

— Нет, он нам ничего не рассказывал, но мы знали, что есть вариант с его отъездом в НХЛ. Не сказать, что были не готовы к этому, мы порадовались за него.

— Вы следите вообще за парнями, которые уехали за океан?

— Да, конечно. С утра заходишь в раздевалку, а там кто-нибудь: «Видел, как этот сыграл? А как он забил?» Видео смотрим. Следим, конечно, это ведь интересно. Тем более ребята, с которыми ты раньше играл. Это же свои парни. Интересно наблюдать.

— Сам бы потянул НХЛ?

— Не знаю.

— Один Владимир Ткачев уже уезжал в Канаду, но сейчас вернулся в СКА. Тебя не напрягает, что журналисты вас постоянно путают?

— Нет, это даже веселит немного. Постоянно появляются новости, что я куда-то перешел.

— Хоккеисты, наверное, знают чуть больше, нежели болельщики. Бывает, что вас удивляют какие-то новости?

— Больше удивляют какие-то слухи, чем точная информация. Например, Никулин в НХЛ — это, наверное, был слух, а то, что он подписал контракт с «Динамо», нас удивило. Не думаю, что была правдой информация про премиальные СКА, вообще про финансы редко что оказывается правдой.

— Кстати, про финансы. Ты согласен, чтобы открыли зарплаты хоккеистов?

— Я не знаю, как мне рассматривать это. Хотите открыть — открывайте, не хотите — не открывайте.

«Я — КИЕВЛЯНИН, НО ВОСПИТАННИК «АК БАРСА»

— В рекламе «Татнефти» ты рассказываешь, что на коньки тебя поставили в пять лет. Кто поставил?

— Отец в Киеве привел меня на хоккей, когда мне было пять лет. Помню, на день рождения подарили мне шлем и коньки, а потом отправили на хоккей. Вот и вся история. Родился-то я в Днепропетровске, но все детство провел в Киеве.

— До 2007 года, когда ты появился в «Ак Барсе», о тебе нет никаких записей. Что делал до этого времени?

— В Киеве играл, там была команда «Сокол». Играли на чемпионате Беларуси, в Россию неоднократно ездили на различные турниры. Все было как у всех, в общем. А в 13-летнем возрасте я приехал в Казань.

— Говорят, что тебя сильно обхаживали скауты из «Локомотива» и ты мог оказаться в Ярославле.

— Да, когда мне было 12 лет, мы ездили в Ярославль, мне предложили там остаться, но мы с семьей решили год потерпеть, подумать. А на следующий год я уже в составе «Ак Барса» поехал на товарищеские игры с «Локомотивом», в то время тренер Ярославля Евгений Корноухов, который сейчас, кстати, руководит «Авангардом», предлагал мне остаться. Но мы в итоге приняли решение остаться в Казани.

— Почему?

— Из-за условий. Было где жить, база шикарная, много друзей с Украины тут было. Решили все вместе остаться здесь. Вообще тут хорошая школа, сильная команда, ребенок полностью на обеспечении.

— Киев — твой родной город?

— Да.

— Кем себя ощущаешь — украинцем или русским?

— Не знаю, двоякий вопрос. Мой дом в Киеве — там вся моя семья, я, наверное, киевлянин (Ткачев — гражданин России и уже выступал за взрослую сборную страны — прим. ред.).

— В то время, наверное, людей не разделяли на русских и украинцев?

— Нет, проблем вообще не было. Люди там разговаривают и на украинском, и на русском. Если тебя спросят на украинском, а ты ответишь на русском, то никто тебе ничего не скажет. И сейчас там так же, проблем вообще нет.

— Давно был в Киеве?

— Нет, в августе, после сборов в Финляндии у меня было три свободных дня.

— А родители у тебя коренные киевляне или приехали откуда-то?

— Отец у меня — русский, мама — белоруска. Я так понимаю, они познакомились, когда батя заканчивал минское военное училище. Отца часто переводили, одно время мы были в Днепропетровске, а потом вот в Киеве.

— Сейчас ведь еще запретили перелеты на Украину из России.

— Да, мне приходится летать через Беларусь.

— Получается, ты в Казани с 13 лет. Чувствуешь себя воспитанником «Ак Барса»?

— Я выпускник школы «Ак Барса». Наверное, я чувствую себя воспитанником казанской команды, потому что всю сознательную жизнь я провел в Казани — путь становления проходил здесь. Да, я воспитанник «Ак Барса».

«НРАВИТСЯ, ЧЕМ ЗАНИМАЮТСЯ ЖУРНАЛИСТЫ»

— Рассказывали, что ты с медалью закончил школу.

— Кто? Нет, не было такого. Учился я хорошо, в первой школе невозможно было плохо учиться. В Киеве я учился в гимназии — она входила в тройку лучших по городу и была именно русской школой. В Казани я тоже учился в каком-то спецклассе, изучал французский, но тут мне было намного легче.

— Говоришь по-французски?

— Ну так, не особо. Прочитать по-французски я могу все что угодно, а разговаривать не получается, наверное, потому что практики нет.

— Ты как-то рассказывал про книжки. Много читаешь?

— По-разному, все зависит от времени, желания и настроения.

— Что из последнего прочитал?

— Шесть рассказов, написанных от первого лица. Сомерсет Моэм — как раз мой любимый писатель.

— Классику русскую не любишь?

— Я, наверное, еще не дорос до нее (улыбается).

— А предмет какой любимый в школе был?

— Английский.

— Он, наверное, сильно помогает в хоккее.

— Да, постоянно идет практика, невозможно его забыть. Часто общаюсь с ребятами-иностранцами.

— Если бы не получилось стать хоккеистом, то кем?

— Не знаю, если брать из спорта, то теннис нравится. А если извне, то, скорее всего, медицина. У меня мама из этой профессии, да и мне эта сфера интересна. Журналистика еще, возможно. Мне нравится, чем вы занимаетесь. Это интересно, познавательно, постоянно идет учение чему-то. Вы всегда узнаете что-то новое — у вас не бывает однообразных статей. Журналистика — это умение разговаривать с людьми, найти подход к собеседнику. Очень интересно. К нашему главному тренеру тоже ведь нужно найти правильный подход.

— Журналистам часто говорят, что у них одинаковые вопросы. Что спрашивать у игроков после матча?

— Да, я прекрасно понимаю, что новых вопросов каждый раз особо не придумаешь. Тем более, задавая один и тот же вопрос, на него можно получить разные ответы. Это уже зависит от самого хоккеиста. Я не вижу ничего плохого в том, что журналист может задать одинаковые или похожие вопросы. Работа журналиста вообще полезна для хоккеистов, вы ведь держите связь между нами и общественностью.

— В свободное время чем занимаешься?

— Если честно, даже не знаю, что ответить. С ребятами часто на квесты ходим, из всех, кстати, вышли. Приставка? Нет, не играю в нее. Книжки в основном читаю, сериалы иногда смотрю.