«САЛАВАТ ЗАКИЕВИЧ У НАС ОДИН»

— Мунир, сейчас на татарской эстраде очень много артистов. Вам не кажется, что в республике поют все кому не лень?

— Согласен, рынок татарской эстрады переполнен. Хотя то же самое можно сказать и про российскую, американскую сцены. Певцов очень много, а вот интересных, ярких мало. Их можно по пальцам пересчитать. Мне кажется, многие просто не хотят работать над этим, не хотят придумывать что-то новое. Например, мой образ родился сам по себе, и сейчас Мунира Рахмаева уже никто не представляет без шляпы, без фирменных движений, можно даже сказать, без клоунады. И я не стесняюсь этого слова, не боюсь быть смешным. Про меня чего только не говорят, даже называют чикерткэ (кузнечик). Пусть, я не обижаюсь на эти вещи. Наоборот, чем больше говорят, тем лучше.

— Как же татарскому исполнителю выделиться среди прочих певцов?

— Найти себя, в первую очередь не копировать кого-то. Например, Салават Фатхетдинов. Салават Закиевич у нас один — это мэтр, легенда нашей эстрады, и не надо ему подражать, нужно что-то свое.

Раньше, когда я ходил на кастинги, там почти все пытались петь, как Салават. Неужели нельзя сделать что-то другое? Даже в плане одежды — надевают брюки, рубашку, широченный галстук на всю грудь. Ну зачем? Даже несмотря на то, что рынок переполнен, найти что-то свое, необычное можно.

— А качество песен? Это тоже довольно непростая тема.

— Здесь, знаете, какой момент? У нас в Татарстане, если хочешь быть популярным, у тебя обязательно должна быть песня про «туган кон», «эти», «эни», «дуслар», «авыл». Ну ничего ты с этим не поделаешь, они должны быть в любом случае. Все потому, что многие из нас вышли из деревень, мы любим послушать спокойные песни под баян. Я и сам пою под баян, перепеваю классику.

— Вы ведь учились петь у Венеры Ганеевой?

— Да, верно. Я вообще пою со школьных лет, пел на всех мероприятиях, участвовал во всех школьных конкурсах. В общем, был везде-везде. Поэтому, приехав в Казань поступать в университет культуры и искусств, я был довольно подготовленным. У меня даже был свой диск с пятью-шестью песнями. Его надо было во время экзаменов представить, показать, что ты работаешь. И, Аллага шокер, я поступил на бюджет, окончил университет с красным дипломом.

Мне очень помогла Венера Ахатовна тогда во всем. Ее школа отложилась, конечно, очень сильно. Именно она помогла поставить мне голос, поверила в меня. И до сих пор мы с ней в хороших отношениях, общаемся, встречаемся, продолжаем вместе работать. Я благодарен ей за многие вещи, которые она для меня сделала, потому что именно с ней я вышел на сцену в 2007 году, тогда мы исполнили песню «Ак каен». Кстати, до сих пор эта песня в тренде, по сей день звучит в клубах. Правда, в ремиксовых вариантах, но получилась песня на века.

— В интервью «БИЗНЕС Online» Ганеева говорила, что если выступление ученика ей не понравится, то она запросто может позвонить и высказать все, что об этом думает...

— Это так! Если что-то не так, звонит, говорит: «Вот здесь надо было так спеть, а не так». Я говорю: «Есть, босс! Будет сделано». Я вечный ученик, я всегда учусь. Учусь у всех, перенимаю... все лучшее (смеется). Знаете, в последний раз она сказала мне: «Мунир, ты мой самый яркий ученик за все время». Мне, конечно, очень приятно слышать такое. Она, можно сказать, моя вторая мама, потому что дала мне жизнь здесь, в Казани, всегда прислушиваюсь к ее мнению, к ее советам.

«Я ЧЕЛОВЕК ОБЩЕСТВЕННЫЙ»

— Вы поете, к тому же ведете различные праздники, корпоративы. Вы тамада, шоумен и так далее. Сочетая в себе все эти амплуа, ваша ценность как певца не падает?

— Нет, ценность не падает, и интерес ко мне не становится меньше. Я бы сказал, что такое сочетание профессий, наоборот, помогает мне, подогревает интерес. Мне комфортно работается, и негативно одна деятельность на другой не сказываются.

Мунир Рахмаев в первую очередь — это медийная личность. Я человек общественный и работаю не только на эстраде, а позиционирую себя еще и как шоумен. Я занимаюсь этим три года и занимаюсь достаточно успешно. При этом мне довольно ловко удается совмещать на мероприятиях две профессии — петь и вести. Это очень выигрышно.

— Выигрышно в материальном плане?

— И в материальном плане тоже. Клиенту лучше пригласить Мунира Рахмаева как певца и ведущего за определенную сумму, чем пригласить исключительно как певца.

— Кстати, вы ведь еще и передачу ведете на телеканале TMTV...

— Да, я веду «Яшьлек тавышы» («Голос молодости»). Это хит-парад молодых исполнителей, которые отправляют на телеканал свои клипы. Собственно, в передаче я о них и рассказываю. Затем путем СМС-голосования кто-то из певцов выбывает, кто-то остается. Хочу сразу сказать, что там все честно, ничего не куплено. А то у нас сразу заговорили, мол, все проплачено. Это не так. В передаче, по задумке режиссера, я выступаю в разных образах: бабушки, самурая, Зорро, мне очень нравится мой персонаж из 80-х годов с химией на голове (улыбается).

А оказался на проекте довольно просто, меня пригласили, и я сразу согласился. Люблю такие вещи, тем более я сам по себе смешной человек. Если посмотреть любую передачу, где принимал участие, то я везде смешной.

— К чему же вы все-таки больше тяготеете из своих артистических ипостасей?

— Конечно, я больше склоняюсь к пению. Развиваю эту стезю, совершенствую свой образ, добавляю в него что-то новое. Я стараюсь поднимать уровень татарского шоу-бизнеса. Да не только я, но и другие молодые исполнители.

— Кстати, а педагог Ганеева не ругает за то, что вы работаете не только над певческой карьерой?

— Нет, наоборот, она приветствует это.

«ОТ ВОЛНЕНИЯ ЗАДЕЛ СТОЙКУ МИКРОФОНА, КОТОРАЯ УПАЛА ПРЯМО НА ЖЮРИ»

— Много у вас сольных концертов?

— Не очень много. Я не так давно начал выступать сольно. На следующий год наконец-то планирую выступление в Казани, Алла бирса. Многие просят, говорят: «Мунир, ты сколько лет на эстраде, а концерта в Казани все еще не было». А после этого уже начну ездить по городам России, там будут и Москва, и Питер. Как раз над этим сейчас идет плотная работа.

Кстати, на последнем концерте в Ижевске во время танца у меня порвались штаны. Мне потом поклонники писали: «Все было прекрасно, все замечательно, но... у вас штаны порвались». Представляете, разошлись (улыбается). Ну ладно, что поделать, это же сцена. Однажды вообще нога запуталась в шнуре микрофона, и я упал, просто лег. Благо это был конец песни.

— И часто такие казусы на сцене случаются?

— Да не то что бы. Но четко помню, как в детстве в первый раз вышел на сцену — это был конкурс «Звенящая капель» в Альметьевске. Я пел тогда (напевает — прим. ред.): «Мин сине яратам, яратам, яратам...» И так испугался людей... Второй куплет вообще забыл и от волнения задел стойку микрофона, которая упала прямо на жюри. Я растерялся тогда, конечно. Но мне все равно дали диплом за участие (смеется). У меня, кстати, столько дипломов, наград — куча. Я даже хочу, когда будет свой дом, специально сделать комнату для своих дипломов, премий и любимых шляп.

— О ваших знаменитых шляпах мы еще вспомним. А пока расскажите, как вас принимают на сборных концертах за пределами Татарстана.

— Супер! Там ведь тоже много татар, они вовсю скучают по татарской культуре, по татарской музыке. В городах за пределами республики принимают даже лучше, просто на ура.

— Почему же?

— Там народ не так избалован, нет такого засилья татарских артистов. Я выступал в Ульяновске, исполнял всего три песни на сборном концерте. Так потом полчаса не мог уйти со сцены, зрители просто не отпускали. Аудитория меня слушает разная, даже дети, которых я очень люблю. Поклонники порой присылают видео с моих выступлений, где их дети под музыку, чувствуя ритм, пританцовывают, резвятся. Конечно, и эбилэр меня слушают.

— У вас есть цель выйти на международную сцену? Просто татарскую музыку обычно рассматривают только в контексте локальной аудитории.

— Не знаю, мне и здесь хорошо. Я поддерживаю Татарстан, нашу Казань и хочу, чтобы она гремела на весь мир. Это моя цель — поднять татарскую культуру на всех уровнях. Рекламировать везде-везде, показывать, что татары могут многое, что мы не стоим на месте, а идем вперед.

«ХАМДУНА ТИМЕРГАЛИЕВА — БОМБА»

— А как образовался ваш экстравагантный дуэт с Хамдуной Тимергалиевой, который получил широкий отклик у публики?

— О, дуэт с ней — это классная фишка! Она мой друг до сих пор, и мы даже скоро будем планировать наши гастроли по всей России. А родился дуэт довольно спонтанно. Я сказал продюсеру, что мне надо обязательно с кем-нибудь спеть, и в ходе мы раздумий поняли, что самый классный вариант — это Хамдуна Тимергалиева. У нее невероятная энергетика, она бомба, и работать с ней — одно удовольствие. Так как у меня своя энергетика, у нас получился очень сильный тандем, который пробивает слушателя. И то, что мы с ней спели, — это большой плюс и для нее, и для меня. Мы внесли еще какую-то изюминку на татарскую эстраду.

— Был ведь еще дуэт с группой Uma2rman.

— Да, это было все в том же 2007 году, была такая передача «Главный герой» с Антоном Хрековым на телеканале «НТВ». Тогда мне довелось принять в ней участие. И в рамках этой программы с Uma2rman мы исполнили песню «Девушка Прасковья». Знаете, есть такая песня «Жан кисэгем Чулпан, Чулман буеннан». Так вот в песне дуэта Uma2rman поется «Девушка Прасковья из Подмосковья», а я спел (напевает — прим. ред.): «Жан кисэгем Чулпан, Чулман буеннан, тэрэзэ каршында, хаман ялгыз».

В общем, один куплет они спели на русском, я второй спел на татарском, а третий исполнили вместе на русском языке. Это был классный момент. Братья Крестовские, Володя и Сергей, — обалденные люди, очень активные, креативные. И по сей день мы с ними поддерживаем связь, поздравляем друг друга с днем рождения. Я слежу за их творчеством, мне очень нравятся их песни.

— У вас богатый опыт выступлений в дуэте. С кем бы еще хотели спеть?

— Я бы, конечно, спел с Энрике Иглесиасом. Мне нравится его творчество, то, как он работает. Ну и с Джастином Тимберлейком тоже с радостью.

«СЕЙЧАС МОЯ КОЛЛЕКЦИЯ НАСЧИТЫВАЕТ 48 ШЛЯП»

— С продюсерским центром «Барс Медиа» вы продолжаете сотрудничать?

— Да, мы работаем с ним вот уже почти 9 лет. Сотрудничать начали в том же 2007 году, как раз после выступления с Венерой Ахатовной на «Татар жыры». Мне тогда выпала такая честь за победу в конкурсе молодых исполнителей «Йолдызлар фабрикасы» («Фабрика звезд»).

Помню, я приехал на кастинг, который проходил в Казани в ДК имени Ленина, даже помню, что это было воскресенье. Я приехал туда подготовленный, в шляпе, танцевал, пел, естественно, мое выступление тогда никто не понял. Начали смеяться, мол, почему он поет не так, как мы? Ну меня остановили, сказали: все, спасибо. Потом нужно было спеть вторую песню под баян, а ее не выучил, спросил: «А можно я с листочка спою?» (Смеется.) Ну они разрешили, я спел. Как обычно принято в таких случаях, мне сказали: «Спасибо, если что, мы вам перезвоним». Проходит буквально недели две-три, мне звонят из компании «Барс Медиа», приглашая на второй тур. Причем на втором туре из 700 - 900 человек, пришедших на кастинг, остались только 50. И все — через неделю я вошел в десятку лучших исполнителей. После, как я уже говорил, выступил с Венерой Ганеевой и компания «Барс Медиа» предложила мне контракт.

— Значит, шляпа как часть вашего сценического образа — это не продюсерский ход?

— Нет, все мое. Образ этот родился, когда я работал в ресторане «Пиросмани». Там я трудился, когда приехал в Казань поступать в вуз. Так вот хозяйка заведения как-то привезла мне шляпу из Кипра. «Мунир, — сказала она. — Это тебе подарок, я хочу, чтобы ты ее сейчас надел и попробовал поработать в ней». И знаете, у меня в этот вечер все поменялось. Это как в фильме «Маска», где герой Джима Керри, надевая маску, становился другим. У меня было то же самое. Я надел шляпу — и дела пошли вверх! Я даже начал чувствовать себя по-другому. Так что, работая в «Пиросмани», и сложился как артист.

Знаете, у нас многие звезды, в том числе и общероссийские, вышли из ресторана. И я бы многим посоветовал поступить так же, прежде чем выйти на сцену. Это дает хороший опыт, это хорошая школа. Во-первых, ты близко контактируешь с людьми, близкий контакт (улыбается). Во-вторых, общение со зрителем. А это немаловажный факт в нашей работе.

— Поклонники, наверное, дарят шляпы?

— Дарят. Что же подарить Муниру на день рождения? Естественно, шляпу. Я уже говорю: «Не дарите шляпы, хватит». В общем, шляпы теперь ношу всегда. Вот сегодня не удержался и приобрел новую (улыбается). Кстати, сейчас моя коллекция насчитывает 48 шляп. Правда, активно функционируют из них только 10.

«УЛЫМ, ВОТ ЗДЕСЬ БРЮКИ НЕ ПОГЛАДИЛ, ТАМ ЭТО НЕ ТАК»

— При такой активной занятости как на все хватает времени?

— Аллах все дает. Отдых для меня — это сон и чай с молоком и медом. И, конечно, лучший отдых — это съездить к родителям в Альметьевск, где я родился. Отдохнуть, набраться сил.

— Часто получается их навещать?

— Стараюсь, конечно, но не всегда получается. Родители для меня — это все. Лучший для меня отдых — отдохнуть у них, посмотреть новости на канале «Россия-24». Вообще, я почему-то люблю молчать. Когда уставший, я молчу. Приезжаю домой, и для меня спокойствие — это самое главное.

— Родителей не планируете перевезти в Казань?

— Думаю об этом, да. Нас четверо детей в семье, я самый младший. У меня есть родной брат Муслим, он старший, и две сестры — Руфия и Лилия. У нас большая семья. Родители у меня тоже талантливые люди, мама была балериной, отец — спортсмен, боксер. Познакомились они, когда учились в училище. Папа был молодым преподавателем черчения, а мама училась на бухгалтера. У нас очень дружная семья, Аллага шокер. Сестры живут тоже в Альметьевске, брат — в Питере.

А вообще планов много. Хочется и родителей перевезти в Казань, и свой банкетный зал открыть — имени Мунира Рахмаева. Имя мне это сделать позволяет, поэтому я думаю о банкетном зале. Клиентура большая, и хочется какой-то свой зал, чтобы там делать собственные шоу. Сделать интересное оформление — люстры в виде шляп, микрофоны. Как-то так. Все в раздумьях, в планах. Алла бирса, Алла телэсэ, самое главное, чтобы было здоровье, остальное все будет. Все сделаем.

— Никто, кроме вас, в семье не стремится в шоу-бизнес?

— Нет. Вы не поверите, все бухгалтеры. Все как мама. Тем не менее родители меня во всем поддерживают. Всегда звонят, говорят: улым, вот здесь брюки не погладил, там это не так. Я их всегда слушаю, они моя опора.