«2016-й – год Обезьяны с гранатой, причем граната ядерная»

УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА — ЭКСПЕРТЫ «БИЗНЕС ONLINE»

Шамиль Рахимович Агеев — председатель правления ТПП РТ.

Марат Гадыевич Галеев — зампредседателя комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству.

Рустам Султанович Курчаков — экономист, обозреватель.

Артем Вячеславович Прокофьев — член ЦК КПРФ, депутат Госсовета РТ (фракция КПРФ), второй секретарь рескома.

Марат Рашитович Сафиуллин — директор центра перспективных экономических исследований при АН РТ, проректор по вопросам экономического и стратегического развития КФУ.

Дамир Ильдусович Фаттахов — глава администрации Кировского и Московского районов Казани.

Рафаэль Сибгатович Хакимов — директор Института истории им. Марджани АН РТ, вице-президент АН РТ.

Вадим Васильевич Хоменко — вице-президент Академии наук РТ, доктор экономических наук, профессор КФУ.

Марсель Дикаянович Шамсутдинов — управляющий группой компаний «Райдэн».

Рашид Замирович Галямов — модератор, директор агентства интегрированных маркетинговых коммуникаций «Парадигма-консалтинг».

«В ПАМЯТИ — 1991 ГОД И ПАДЕНИЕ НЕФТИ С 20 ДОЛЛАРОВ ДО ШЕСТИ»

— Следующий вопрос о ваших прогнозах на 2016 год. Что все-таки нас ждет в политике и экономике? Можно ли вообще что-то прогнозировать в условиях такой турбулентности, когда один сбитый самолет предопределяет резкий поворот во внешней политике, да и во внутренней тоже? Вадим Васильевич, так что нам ждать в экономике? Какой будет курс рубля к доллару?

Вадим Хоменко

Вадим Хоменко: Мы видим, что наша экономика привязана к нефти, а цена на нефть формирует курс рубля. От этой зависимости мы никуда не денемся. Но сама цена на нефть становится все больше объектом политического торга. Это уже не вопрос себестоимости добычи, а именно возможность договариваться или не договариваться отдельным странам, добиваться каких-то цен. В крупном плане Россия потеряла возможность влиять на этот процесс. Мы видим, как действуют страны ОПЕК, видим активную позицию США на этом поприще, но, к сожалению, не видим адекватных действий России, которые определяют ее возможность влиять на этот процесс. Хотя Россия должна была об этом позаботиться, вступая в контакт с Ираном и другими странами с большими запасами углеводородов, отрабатывая совместную позицию.

Второе: не все так плачевно — падение цены на нефть сопровождается падением курса рубля. А что такое слабый рубль? Кто знает экономическую теорию, скажет — это основа для наращивания экспорта продукции, здесь действительно есть возможность осуществить экспортный прорыв. Но эту позицию надо подкреплять, во-первых, наличием такой продукции, с которой ты можешь прорываться, и во-вторых, — наличием партнеров, которые будут способны вступать с тобой в соответствующие отношения. К сожалению, с 2008 года мы не смогли отработать такую позицию. Поэтому мы сейчас идем в канве решений, принятых другими государствами, в том числе с точки зрения цены на нефть. Поэтому мы можем сейчас только апеллировать к этому фактору: а как он себя поведет?

Если смотреть на мировой рынок, то можно сказать, что есть глобальные факторы — это объемы нефти, которые выбрасываются на мировой рынок, о чем договариваются нефтедобывающие страны. Это дальнейшее расхождение курса рубля и доллара, определяемое процентной ставкой ФРС. Это, наконец, отток капитала с развивающихся рынков и выплаты по внешнему долгу. Все эти краткосрочные факторы накладываются один на другой и определяют валютную ситуацию. Мы полностью привязаны к ней, а она быстро меняется: в памяти — 1991 год и падение нефти с 20 долларов до 6. Политический момент здесь безусловно присутствует, другое дело — в чьих интересах идет игра и в чьих интересах она будет вестись. Говорят, что некоторые страны вместе сошлись против России. Есть и другая позиция: что это выгодно арабам, потому что себестоимость нефти США высокая, так как это сланцевая нефть, и на такой низкой цене Штаты долго не продержатся. Не знаю, здесь сложная риторика.

В любом случае, эта ситуация может быть еще и дополнена. Почему? Потому что макроэкономическая ситуация складывается на ходу: появляется еще один игрок — Китай. Ему не выгоден отток капитала со своей территории, а он у него тоже большой.

— Каков ваш прогноз на 2016 год? И что делать?

Вадим Хоменко: В начале года мы будем достигать дна падения. По заявлениям ряда стран, их бюджеты просто не в состоянии выдержать такое снижение цен на нефть — это даже арабы говорят. Где-то мы подходим к той планке, когда бюджеты не выдержат. А дальше будет некоторый отскок, который всегда бывает после падения — может быть, до 40 долларов, может быть, до 50 долларов за баррель. Будет некоторое повышение курса рубля, который сейчас не закончил свое падение.

Если с точки макроэкономической политики на внутреннем рынке ничего не будет предпринято, то ситуация будет ухудшаться. Вы посмотрите, как тяжело сверстан наш бюджет, какую нагрузку он несет, в том числе и огромную военную нагрузку. Есть настоятельная необходимость как-то развивать отношения с ближайшими странами и туда что-то вкладывать, решать экономическую ситуацию у себя. Без перестройки бюджета и макроэкономической политики ситуация ухудшится. Но это дело уже высшего уровня национального управления — политиков, которые должны сопрягать свои действия с понятием «социально-экономическая безопасность» в системе общепринятых норм и нормативов.

«БИЗНЕС СЕБЯ ХОРОШО ЧУВСТВОВАЛ В 90-Е, ПОТОМУ ЧТО НУЖНО БЫЛО РАСШИРЯТЬ ПОДАТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ»

— Спасибо. Марсель Дикаянович, каковы ваши прогнозы с точки зрения бизнеса?

Марсель Шамсутдинов

Марсель Шамсутдинов: Я думаю, нефть будет держаться на уровне 35 - 40 долларов. Закон рынка: где средняя прибыль по рынку выше 15 - 20 процентов, туда и хлынут капиталы, научные разработки. Когда у арабов себестоимость 10 или даже 5 долларов за баррель, а у нас 20 - 30 долларов, то при цене на нефть в 100 долларов, естественно, капитал ринется туда. Двести процентов зарабатывать! Начнут скважины бурить, добывать нефть. Я знаю, что американская экономика очень гибкая, что там идут постоянные разработки по удешевлению добычи нефти. Я удивился, когда услышал, что в США ввели 17 новых буровых установок по добыче нефти.

— 17? Это вообще о чем говорит?

Марсель Шамсутдинов: Это тенденция. Американцы снижают себестоимость добычи нефти, и капитал будет стремиться туда, где можно заработать выше средней прибыли, а нефтяная добыча — именно та область. Я знаю, что американская и европейская экономики очень инвестиционные. Они найдут решение по снижению себестоимости по добыче и сланцевой, и обыкновенной нефти. И мы увидим вполне законные 35 - 40 долларов за баррель. Это надолго, на 2016 год в частности.

С Украиной отношения уже не наладятся, потому что это уже буржуазно-демократическое государство. Да, со всеми сложностями, с гражданской войной, неразвитостью институтов демократии. Украина, к сожалению, уйдет в Европу, и мы останемся с убытками. С Турцией отношения не наладятся, судя по заявлениям и Путина, и Эрдогана — оба такие обидчивые, амбициозные. Но татарстанскому правительству, считаю, здесь все же надо держаться своей линии.

С Египтом отношения у нас не портились, думаю, к весне все восстановится. Со Штатами — нет, будем сотрудничать по глобальным вопросам, но риторика не изменится. Наш режим использует и будет использовать эту риторику, чтобы мобилизовать население и отвлекать от внутренних проблем.

Об улучшении делового климата в стране и налоговых послаблениях — это прекраснодушные сказки нашего президента, этого не будет. В бюджете денег нет, мы знаем. При нынешней цене на нефть речь идет о том, чтобы секвестрировать бюджет в феврале. Единственная овца, с которой можно стричь,— это бизнес. Если вы заметили, бизнес когда себя хорошо чувствовал? В 90-е годы, когда у Ельцина не было такой цены на нефть, и до 2004 года, когда нефть была где-то 30 долларов. Бизнес расширялся, потому что нужно было расширять податное население, налоговую базу. А как только цена на нефть пошла вверх, то и Касьянов не стал нужен, убрали его с поста премьера, и малый и средний бизнес оказался в загоне. Кстати, в Татарстане, конечно, стратегически правильно было развивать нефтехимию, но за счет этих крупных проектов мы совершенно забыли о малом и среднем бизнесе.

— Когда бюджет у тебя полный за счет нефтедолларов, конечно, бизнес уже никому не нужен...

Марсель Шамсутдинов: Как можно было надеяться, что нефть будет стоить 250 долларов? Глупость! О долларе: в течение года доллар будет стоить 90 - 100 рублей, а после того, как через год в стране будут общественно-политические потрясения, я боюсь и предугадывать. Все зависит от политических составляющих.

Думские выборы, думаю, с вероятностью 50 на 50, могут быть отменены, так как произойдет резкое падение рейтинга «Единой России» и президента Путина. Когда у тебя рейтинг 50 - 60 процентов, то можно идти на выборы и немножко фальсифицировать, подняв его до 80 - 90 процентов. А когда у тебя реально 20 процентов, это уже опасно. Когда экономика сильно упадет, доходы населения сильно упадут, то и рейтинг президента упадет до 20 - 30 процентов.

— «БИЗНЕС Online» проводит на свои деньги исследования: у Путина прошлым летом рейтинг в Татарстане реально был 92 процента.

Марсель Шамсутдинов: Ну и что? У Горбачева тоже был 90 процентов, вспомните, сколько осталось. Я говорю про «Единую Россию», у нее точно будет 20 процентов. В таких условиях выборы можно проиграть... или уж настолько фальсифицировать, что тебя не поймет окружающий мир. Я вот посмотрел мнения экономистов: они пишут, что наши золотовалютные резервы были рассчитаны до 2018 года, а уже за 2015-й потратили в два раза больше, чем планировали.

— Малый бизнес к чему готовится сейчас? Какие ожидания?

Марсель Шамсутдинов: К трудным временам. Потому что платежеспособный спрос будет падать, народ будет все больше переходить на натуральные формы обеспечения, питаться со своего огорода. Этот экономический кризис выльется в общественно-политические протесты, и нас ждут революционные события.

«МНОГОПОЛЯРНЫЙ МИР ОКАЗАЛСЯ АБСОЛЮТНО НЕУПРАВЛЯЕМЫМ»

— Спасибо. Марат Гадыевич, ваше мнение?

Марат Галеев

Марат Галеев: Мне кажется, что 2016 год будет особенным в части краха концепции многополярного мира. Никто не может справиться с ситуацией, Россия потратила несколько десятков тысяч тонн взрывчатых веществ в Сирии, но проблема не будет решена — там столько сил. Минимум пять блоков сил скрещиваются в одном месте, с ними никто не может и не сможет справиться. Когда сочинялась концепция многополярного мира, мы думали, что нужно сделать его в противовес однополярному, который появился в 90-е годы. Но многополярный мир оказался абсолютно неуправляемым, более того, он быстро криминализируется.

Это самое ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.) — по сути, криминализированная мировая экономика, куда все стекается. И она не имеет локального значения, она имеет глобальное значение. С этим никто не сможет справиться. Поэтому крах идеи многополярного мира налицо, и в 2016 году должно произойти осознание этого факта: если мир будет многополярным, то все передерутся, и никто ничего не сможет сделать.

Сейчас происходит регионализация, к сожалению, опять на конфронтационной основе. Тихоокеанский регион — здесь утрачивается значение ВТО, потому что блоковая ситуация возрождается. Но возрождается, с одной стороны, на уровне Атлантического блока стран, а с другой стороны — Тихоокеанского. И здесь Россия, извините меня, карликовый ЕврАзЭС хочет противопоставить как некую альтернативу. Мне кажется, в эти игры надо перестать играть и искать пути консолидации. Если политических вариантов консолидации не найдут, то будет не революция, а просто печальный конец, и государственности в том числе. И здесь уже игры на уровне субъектов кончатся. К сожалению, новые блоковые построения в какой-то мере выстроены на противопоставлении друг другу. Поэтому мир стоит перед жесткими альтернативами, забыв, что в кармане есть ядерное оружие. Мне кажется, что 2016 год будет тем оселком, когда нужно будет немножечко протрезветь и уйти от идеи многополярного мира в силу его абсолютной неконструктивности.

— Мировое правительство?

Марат Галеев: Нет же, о чем вы говорите?!

Артем Прокофьев: Каждый сам за себя.

— Но альтернатива многополярного мира — опять США... Или единое мировое правительство.

Марат Галеев: Нет, нет и еще раз нет! Потому что США не справятся и не справляются. Никто не справляется с ситуацией, которая возникла — ни однополярный мир не спасает, ни двухполярный. Сегодня сложилась совершенно новая ситуация — требуется некая консолидирующая многовекторная сила, которая будет останавливать террористические образования. Их, к слову, и в Африке полно, и они абсолютно неуправляемые.

— Мне кажется, они управляемые.

Марат Галеев: Нет, в том-то и дело. ИГ — это нефть, подпольный мировой рынок, которым все пользуются, причем объемы добычи колоссальные. Президент России сам удивился, когда увидел снимки со скоплением нефтевозов. Объемы огромные! Возник альтернативный рынок, который питает, по сути, мировой терроризм. Здесь требуется консолидация немногих государств, потому что на многополярной основе будет всеобщий бардак. Это не будет мировым правительством, но надо хотя бы терроризм остановить. Если в 2016 году не будет осознания этого, нас ждет война всех против всех. Те, кто может что-то делать, должны консолидировать эти усилия.

— Это кто?

Марат Галеев: По крайней мере Европа, Америка и Россия здесь в стороне не останутся. Они должны искать консенсус. А блоковое противостояние на уровне создания новых экономических союзов — шаг в сторону последующей конфронтации. Мы вылепим очередное противостояние блоков. Но дело в том, что перспективы России здесь весьма сомнительны. С этим ЕврАзЭСом... Этот союз выглядит карликовой игрушкой, которой можно поиграть, но видеть в этом перспективу мне кажется наивным. Мы же видим состав участников.

«В СТРАНЕ БУДЕТ ДЕИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ, РЕАЛЕН ТОЛЬКО ЭКСПОРТ ОРУЖИЯ»

— А как обстоят дела у нас в республике?

Марат Галеев: Я уже второй год говорю, что, к сожалению, политика начинает превалировать над экономикой. От политических вариантных решений возникают и варианты развития экономики. Если ситуация будет успокаиваться, у нас перспективы есть: в Татарстане, по крайней мере, по рабочей силе не стоим на месте, по развитию внешних связей. Самое главное — президент всегда «на колесах». Он ищет варианты решения проблем с теми, у кого есть ресурсы. Нет символических поездок: везде, где есть ресурсы, он с теми и имеет дело. Это дает определенные результаты, но ведь Татарстан не формирует мировую политику.

Марат Шамсутдинов: Он и российскую не целиком формирует. А мы же сильно зависим от России.

Марат Галеев: Не целиком, но республика может в нюансах где-то что-то решать...

— Спасибо. Рафаэль Сибгатович, ваш прогноз по следующему году в области экономики и политики в России и Татарстане?

Рафаэль Хакимов

Рафаэль Хакимов: В экономическом плане в России улучшений ожидать сложно. Более того, бюджет формируем уже не на три года, не на год, а, говорят, по кварталам. Завышенная заведомо цена на нефть, уже нереалистичная, она может опуститься и до 25 долларов. В 1998 году было еще хуже, может быть, повторится и такой вариант. То, что рубль будет падать, для экспорта хорошо, но очень плохо для импорта оборудования. Значит, деиндустриализация будет в стране. А что еще ожидать? Сельхозпродукцию, что ли, экспортировать? Самим не хватает. Реальным может быть только экспорт оружия, и то отчасти модернизированного советского. Весь ВПК сидит на бюджете. Только отдельные предприятия могут работать на рыночных условиях. Деловой климат будет хуже, потому что откуда налоги брать? Неоткуда. Будет коррупция, налоговый прессинг. И коррупция не уменьшается и не может уменьшиться, поскольку сама система ее порождает. Кроме того, бюрократизация будет нарастать, она нарастает с каждым днем просто фантастически. Это опять ухудшения. То, что некоторые страны уже не могут экспортировать нефть, не так сильно влияет на экономику, важнее, что потребители — Европа, США, Китай — пока только выигрывают от низкой цены. Цена на бензин упала, покупательная способность выросла, так что надежды на рост цены на нефть нет.

Марсель Шамсутдинов: Я бы добавил второй аспект, который был запущен в мировом производстве — высокая цена нефть сформировала тренд на экономию этого ресурса. Ветровая, альтернативная энергия тоже влияют на снижение.

Рафаэль Хакимов: Конечно. А с газом, в Европу продавать его как? «Северный поток», «Южный поток»... Все страны сегодня делают сжиженный газ, а здесь только болтовня идет о сжиженном газе — там построим, тут построим... Это даже не на уровне проектов, а на уровне прожектов: вот, хорошо бы нам построить. А сжиженный газ имеет большие плюсы, в отличие от газопроводов. Теперь уже и в Средиземном море, и в Канаде, и в США добывают газ. Поэтому, куда продавать — большой вопрос для России. Нефть, газ, чуть-чуть оружия — что еще продавать?

Марсель Шамсутдинов: Зерно! Экспорт зерна — 31 миллиард, а экспорт оружия — по-моему, 13 миллиардов.

Рафаэль Хакимов: Курс рубля очень сильно бьет по экономике. Вот на КМИЗе модернизируется производство, чтобы конкурировать, нужны станки, а их стоимость выросла в три раза за последние годы. Новых станков нет, и ты всем проигрываешь. И на внутреннем, и на внешнем рынках проигрываешь. Причем здесь экспортозамещение? КМИЗ давно делает продукцию, которая годится на экспорт, но даже здесь не покупают, потому что она дешевая.

— Коррупция...

Рафаэль Хакимов: Конечно, коррупция. И в Татарстане справиться с этим никто не может. Что касается политического прогноза — Россия будет искать компромисс с Европой и США, потому что санкции бьют по нам. В Сирии война не имеет перспектив, Асада сдадут, даже не сомневаюсь в этом. Поиграли, чуть-чуть на рейтинг сыграло, как когда-то сыграл на рейтинг Крым. Как только исчерпал свои возможности, перекинулись на Донбасс, Крым забыли. Донбасс исчерпал — перекинулись на Сирию. Она исчерпает — на Иран перекинутся, наверное...

— Иран — союзник.

Марсель Шамсутдинов: Турция тоже была союзником!

— Турция — член НАТО, а Иран — нет.

Рафаэль Хакимов: И Китай еще есть вдобавок.

Марсель Шамсутдинов: С Китаем опасно...

Рафаэль Хакимов: Ну и что? С НАТО тоже опасно. Разве это влияет...

Марсель Шамсутдинов: ... на риторику внутри страны.

Рафаэль Хакимов: На МИДовские структуры.

Шамиль Агеев:

«ВРЕМЯ НАЗНАЧЕННЫХ ДЕПУТАТОВ ПРОШЛО»

— Все-таки оптимизм какой-то есть?

Рафаэль Хакимов: В России — нет, в Татарстане — есть. Связан этот оптимизм с тем, что успели построить заводы, что экспорт достаточно большой, почти 50 процентов. Значит, низкий рубль будет все же играть на нас, но в плане индустриализации не будет играть. Но здесь все же заводы уже есть. «Алабуга» работает, тоже в 90-х годах начинали, между прочим. Иннополис пока ничего не дает, но надо начать, и лет через 10... Логистически и Свияжск пока ничего не даст, только в будущем. Разрыв между регионами, конечно, будет усиливаться. Татарстан продержится за счет спокойного имиджа, может, инвестиции пойдут... Хотя вряд ли. В такой обстановке инвестор не пойдет сюда.

— Спасибо. Шамиль Рахимович, ваши политические и экономические прогнозы на 2016 год — для Татарстана, для России в целом?

Шамиль Агеев: Прогноз на 2016 год в целом сдержанно оптимистичный, так как у нас такой менталитет: в кризисной ситуации мы работаем более сильно и слаженно. Хотелось бы, чтобы деловой климат улучшился, но большой разрыв между желаемым и реальной действительностью...

Соотношение рубля и доллара непредсказуемо, а у экономистов есть все цифры, обосновывающие динамику, поэтому не буду повторяться. Замечу, что денежной массы для реального сектора экономики не хватает. От выборов депутатов Госдумы России никаких особых результатов не жду, но когда будут избраны одномандатники, надеюсь на более эффективную работу Госдумы: время назначенных депутатов, от которых можно ждать инициатив, прошло. Во внешней политике, я думаю, необходимо выстраивать договорные отношения, отстаивать интересы государства. Но надо учиться договариваться, как это получалось в период внешнеполитической деятельности Евгения Максимовича Примакова.

«У МЕНЯ ПЛОХАЯ СТАТИСТИКА ПО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯМ, КОТОРЫЕ ПРИШЛИ ВО ВЛАСТЬ ИЛИ РАБОТАЮТ ВМЕСТЕ С НЕЙ»

— Спасибо. Марат Рашитович, ваш прогноз на 2016 год?

Марат Сафиуллин

Марат Сафиуллин: Прежде всего хочу отметить, что мой прогноз по 2015 году был наиболее точным. Все на круглом столе «БИЗНЕС Online» рассказывали про возможные ужасы и катаклизмы, а мы прогнозировали стабилизацию. Теперь про 2016-й — по нашим исследованиям, социальное терпение истощается, и, по нашим прогнозам, экономика не будет расти, а будет несколько сжиматься и падать.

— Терпение истощается? Революции не будет?

Марат Сафиуллин: Я не такой большой специалист, но исходя из пассионарности, мне кажется, что этого не может быть. Здесь много факторов влияют. Да, все идет по не очень для нас благоприятному внутреннему сценарию, и внешний спрос сокращается, а замещение и импортозамещение не такие быстрые, как хотелось бы. Вроде полегче стало дышать нашему сельскому хозяйству, но с точки зрения социального самочувствия населения, которое привыкло к определенному уровню потребления, здесь уже становится все не так хорошо. В целом экономический год будет сложнее, но чтобы катастрофически... Мое общее впечатление — у нас очень терпеливое население. В нашей стране этими репрессиями, чем-то подобным всех настолько зашугали... А главное — у нас очень толерантные, очень терпимые люди, они прошли годы войны и лишений. Более того, наша история говорит о том, что никогда военное и революционное решение не приводило ни к чему хорошему. Я надеюсь, что все выучили этот исторический урок. Знаете, редко все нравится, это и нормально, у каждого свое видение, надо научиться политически цивилизованно и консолидированно решать проблемы, слышать друг друга, понимать друг друга. Решать задачи сообща, чтобы это было интересно не только тебе, но и всем. Мне кажется, у нас все слышат только себя.

— Можно ли ожидать улучшения делового климата? Об этом много и долго говорят, но...

Марат Сафиуллин: Мы должны создать правила игры для всех. Надеюсь, что этот кризис отрезвляюще подействует на руководство страны, и оно сделает ставку на малый бизнес. Это означает, что условия ведения бизнеса, открытия бизнеса, его госрегулирование принципиально изменится. Считаю, что налоги с малого бизнеса для бюджета неважны, у нас есть крупные компании, в принципе, минимум налогов они нам обеспечивают. Мы должны на малый бизнес смотреть с точки зрения самореализации, самозанятости, а налоги — это вторичная проблема.

— Но для предпринимателей — одна из первичных, они жалуются, что им постоянно обещают то сокращение, то замораживание налогов, а на деле все наоборот.

Марат Сафиуллин: Это как в украинском анекдоте: идет человек в ресторан, смотрит, у входа поросенок на костылях бегает. Спрашивает: «Что это с ним случилось?». Ему отвечают: «Ну ради миски холодца же не будешь целого поросенка резать»... К сожалению, этот дурацкий анекдот очень подходит к проблеме малого бизнеса. Малый бизнес во многих странах является важным социальным, стабилизирующим фактором, и у нас его надо поощрять. А мы поощряем иждивенцев, которые идут работать в какую-то желательно крупную компанию. Хотя молодой человек, я считаю, должен попробовать стать предпринимателем. Ну да, у него может не получиться, но нужно, чтобы он попробовал, открыл свое предприятие, а не надеялся на общество, на государство. Но государство должно создать ему условия, чтобы он попытался начать свое дело. Хотя сейчас ситуация потихоньку меняется. Знаете, в чем особенность наших предпринимателей? Они, как встают на ноги, начинают смотреть на политику. Меня это очень пугает. Если бы они смотрели на политику с точки общественного благосостояния, я был бы счастлив. Но они смотрят с точки зрения увеличения личного благосостояния. К этому я плохо отношусь, и у меня плохая статистика по предпринимателям, которые пришли во власть или работают вместе с властью. Мне кажется, что это государственный капитализм и лицо российской коррупции.

«БУДЕТ БОЛЬШОЙ ОШИБКОЙ ВЫДАВИТЬ НА ВЫБОРАХ РЕЗУЛЬТАТ, НЕ ОТРАЖАЮЩИЙ РЕАЛЬНЫЙ РАСКЛАД СИЛ»

— Спасибо. Артем Вячеславович, ваш прогноз? В 2016-м остается всего год до 17-го. С каким ощущением вы к нему готовитесь? Чисто символически? Или?..

Артем Прокофьев

Артем Прокофьев: Готовимся во всех смыслах. Но я бы хотел вернуться на грешную землю от Сирии, от цен на нефть... Падение доходов населения — вот что самое главное. Падение курса рубля ведет к разным последствиям. Да, есть проблема производственная, с закупкой новых станков. Но когда человек приходит в магазин, где на полках импортные товары, и он видит, как обесценивается его зарплата, — это другой разговор. Задержки в зарплатах бюджетникам уже начались в двух регионах, в Карелии и Забайкалье. Мы не знаем, в какой степени это проявится в 2016 году. Это серьезная проблема.

Следующее — очевидно, что происходит попытка найти дополнительные доходы для бюджета, и не только. Пример — ситуация с дальнобойщиками. Социальное недовольство начинает политизироваться. Опять-таки не знаем, что будет, когда люди получат налоги, рассчитанные по новой кадастровой стоимости, когда придется платить по-новому за недвижимость, когда в счет-фактуры всем россиянам впишут капремонт. Какая реакция будет? Как будут реагировать люди на все эти дополнительные по факту поборы? Вероятно, политизироваться будет социальное недовольство во все большей степени.

Я считаю, что в 2016 году будет запрос на справедливость. Да, общеэкономическая ситуация такая, внешние условия такие. Но почему у одних доходы падают, а у других растут? Этот вопрос возникает и может проявиться в полной мере. Выборы в Госдуму состоятся, конечно. А вот какой будет расклад? Задача политической системы — отразить те настроения, которые есть сегодня в стране. Потому что пытаться выдавить тот результат, который не будет отражать реальный расклад сил, будет большой ошибкой. По поводу Татарстана, я согласен, что мы зависим от общей экономической ситуации, но будет чуть лучше, чем в целом по России. А насколько плохо будет в России, вопрос остается открытым.

«БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ ПО ЗАКОНАМ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ, ПРЕДСТАВИЛИ ЭТОТ ОБРАЗ?»

— Спасибо. Рустам Султанович, вы все время говорите о смене экономической модели не только в России, но и в мире с учетом глобального кризиса. Нащупаем мы эту модель в ближайшие год-два?

Рустам Курчаков

Рустам Курчаков: Для этого надо искать точки, где она может родиться. Если прошедший год с этой точки зрения анализировать, то я пока не вижу, где такая модель может родиться. На что надеяться в экономике в следующем году? На госкорпорации, на олигархов, на малый и средний бизнес? Пока анализ показывает, что здесь точек роста нет. Я не случайно на прошлом круглом столе говорил о перезапуске предпринимательства на совершенно другой основе. Рассматривать предпринимательство не как бизнес с налогами, законами и так далее, а дать волю людям, которые готовы сами зарабатывать на жизнь и вытаскивать себя за волосы из социальной необеспеченности. Ситуация тяжелая, но если люди умеют делать выводы из ошибок и умеют быть честными — признают, что мы зашли в тупик, надо что-то менять, прежде всего самим меняться, — то ситуация не катастрофическая. Вся эта история начиная с кризиса 2007 года — это экзамен, который проходит весь мир на предмет того, чтобы найти новую экономическую модель. Я думаю, она даже не экономическая будет, то есть выход из этого порочного круга будет неэкономический. Он, наоборот, будет внеэкономический. Тут два варианта: первый — война, но война еще неизвестно, куда заведет — отбросит куда-нибудь в средние века...

— К войне-то дело идет больше всего, мы видим.

Рустам Курчаков: Пока все сваливается в войну. В этом смысле 2016 год — это год Обезьяны. Точно можно сказать, что это обезьяна с гранатой.

— То есть первый выход — через войну. А второй?

Рустам Курчаков: Второй выход — договариваться. Правда, непонятно, вокруг чего все стороны смогут договориться: создать антидаишевскую коалицию? Но вы сами говорите, что ДАИШ победить нельзя. Это сетевая структура, и ее никакой армией не победишь.

— А спецслужбами? Саддама Хуссейна, нашей, американской и израильской — четыре спецслужбы.

Рустам Курчаков: Там, знаете, в чем дело? После первого этапа победы выяснится, что социальной базой являются не только эти искусственно созданные террористы. Выяснится, что это протест обездоленной улицы.

— Которая уже не ищет справедливости?

Рустам Курчаков: Уже не ищет истинного пути. Но я не хочу в эту сторону отвлекаться. Если говорить конкретно о 2016 годе, надо понять, с чем мы вступаем в него. Мы вступаем, если говорить о нашей стране, с огромным и усилившимся разрывом между внешней политикой и внутренней экономикой. Это не может долго продолжаться. А в России разрыв пойдет по территории, по регионам. Три варианта, как этот разрыв может быть преодолен. Первый вариант — втягивание в войну, усиление ее масштабов и угроз. Не телевизионное шоу, а реальное напряжение. Это кромешный вариант, который хорошо бы избежать. Но война мобилизует. Хочешь-не хочешь, но на грани выживания люди мобилизуются, и те проблемы в экономике, которые накопились, решают быстро и радикально. Борьба с коррупцией по законам военного времени, представили этот образ? Да, это жестоко, это плохо, но извините, это законы войны.

Второй вариант — оставить все, как есть. Если взять смысловую матрицу президентского послания, то мы видим там этот вариант. Там есть признание ошибок, есть критика, но нет воли к изменению экономической модели, перезагрузке системы управления и системы федерализма. А когда мы горячие проблемы откладываем на потом, что получается? У нас управляемость теряется. Просто в силу законов нашей бюрократической системы управления: бюрократия усилится, коррупция усилится... То есть второй вариант — еще один худший вариант. Он вообще непредсказуемый, тупиковый, даже говорить об этом не хочется. Если воронка войны — хаос, где от нас мало что зависит, то, откладывая решение внутренних проблем, мы сами создаем воронку хаоса, неуправляемости. Это похоже на то, что переживала Россия 100 лет назад...

Третий вариант — пока он у нас стихийно осуществляется — вместо конкретной хозяйственной работы по укреплению тыла у нас люди поют патриотические песни. То есть мы реальные проблемы замазываем словами, пиаром, прекрасными акциями, флешмобами.

Марсель Шамсутдинов: Чемпионатом мира...

«У НАС СТРАНА БЕЗЫДЕЙНАЯ, НО ВСЕ ПАТРИОТЫ»

Рустам Курчаков: То есть третий вариант — это замазать существующий разрыв пиаром. У нас родилась в результате такая государственно-патриотическая религия. Вся информационная машина сейчас на нее работает: система пропаганды, теледебаты, выступления депутатов и чиновников. Причем идеологов у нас нет — страна безыдейная совершенно, кстати, по Конституции. Но все патриоты. Это началось еще в прошлом году, после Крыма. Там четко надо было разграничивать здоровую часть — восстановление исторической справедливости при всех издержках. А вот другая часть — паровозный свисток, и эта часть усиливается. Я думаю, что в 2015 году у нас сформировалась вполне такая современная квазипатриотическая государственная религия.

— В 1916 году так же было, мне кажется, в царской России.

Марсель Шамсутдинов: И мы прекрасно помним, чем это все кончилось.

Рустам Курчаков: Почему это религия? Потому что осознанную веру, уверенность в завтрашнем дне и связанные с этим неотложные дела она заменяет идолопоклонством, ритуалами и обрядами. Это отвлекает от конкретных дел, что очень плохо, учитывая надвигающуюся — я не хочу сказать катастрофу — надвигающийся экзамен и проверку на готовность перехода к новому образу жизни, к новой экономической модели, к новой политической системе. А эта государственно-патриотическая религия заменяет нам политическую систему. Посмотрите, в 2016 году хоть какой-то политический удельный вес останется вообще от наших политических партий? Да, останутся отдельные личности вроде Жириновского, Зюганов будет по-прежнему вести эту низкочастотную басовую ноту, которая уже 20 лет продолжается. Но где реальные политические силы, которые соберут раздробленное общество? Пока собираются только в религиозно-патриотической форме. Надо заниматься хозяйством — укреплять домохозяйства, развивать региональное хозяйство... Это лучший способ избежать войны и других потрясений.

В обстановке надвигающихся испытаний очень важно найти точки роста. Наверное, в молодом поколении надо их искать. В бизнесе, к сожалению, не вижу. Потому что даже российская история показывает: никогда предпринимательский класс не становился у нас полноценным классом, политической силой. Этого не было при царизме, они гнобились и в советское время. Только-только хозяйственный актив стал у нас немного оперяться в 70-е годы — их тут же прихлопнуло предательство партийной верхушки.

«МОЖЕТ, НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЦАРЯ УЖЕ ИЗБРАТЬ?»

— Последний вопрос на уровне образа. Рустам Султанович предложил хороший образ 2016 года — обезьяна с гранатой. Я предлагаю каждому все-таки альтернативный образ выдвинуть. Чтобы мы, может быть, с другим образом ушли с круглого стола.

Марсель Шамсутдинов: Очень, между прочим, неплохой и точный образ — обезьяна с гранатой. Я бы сказал, что 2016-й — год предгрозовой, год начала коренных перемен.

Вадим Хоменко: У меня все-таки образ такого необходимого отрезвления. Все-таки ум, логика должны взять свое. Знаете, я недавно слышал высказывание Гавриила Попова о том, что у России есть два фундаментальных преимущества. Первое — наличие фундаментальной науки в том виде, каком она есть, и огромная территория, представляющая незаменимое транзитное пространство. Здесь поспорить сложно. Я бы добавил еще и определенную трезвость ума. И мы получим три преимущества, с помощью которых Россия сможет выжить.

Марат Галеев: Я просто хотел напомнить, что граната ядерная.

Марсель Шамсутдинов: Очень существенное уточнение!

Марат Галеев: А многие забыли про это. Я бы хотел, чтобы не забывали. И если это помнить, можно еще быть оптимистом. Но, к сожалению, такое впечатление, что новое поколение политиков, не испробовав, не очень себе это представляет. И считает возможным эту ядерную гранату использовать.

Рафаэль Хакимов: Представляю растерянное на горе оружие, которое туда забросили. И боишься, что оно взорвется...

Артем Прокофьев: Вот господин Шамсутдинов взывает к революции и одновременно, по опыту прошлого, боится.

Марсель Шамсутдинов: Я не взываю, я прогнозирую.

— Они готовят буржуазно-демократическую революцию, но закончится она опять Октябрьской.

Марсель Шамсутдинов: Я предприниматель, имею имущество. Я предсказываю. И хотел бы заметить: половина экспертов согласны, что нас ждут какие-то коренные изменения. Но в обществе совершенно нет понимания, как действовать в этих изменениях, что потом строить, на каких основах — на демократических, тоталитарных? Если на демократических, то каким образом? Может, нам действительно царя уже избрать? Вот же — нет понимания никакого, как действовать, это имеет свое объяснение в нашей истории. Но вот к чему я взываю — чтобы люди задумались: когда это придет, что делать?

Артем Прокофьев: Я хотел сказать, что Россия наша пережила за свою историю такие потрясения и уцелела. Поэтому сейчас говорить, что она распадется, еще что-то фатальное произойдет — ни в коем случае. Россия пережила куда больше потрясений, чем то, что нам готовит даже опасный 2016 год.

Марсель Шамсутдинов: То, что некоторые регионы отойдут от России — это известно.

Рустам Курчаков: Можно говорить: дескать, пережила и еще переживет... Но загнанная лошадь просто падает.

— 91-й-то трагически для страны закончился.

Марсель Шамсутдинов: Не пережили же. Почти полстраны ушло.

Рустам Курчаков: Шамсутдинов говорит о чем? Он предостерегает. Предостерегает от худшего, надеясь на лучшее. Надо ясно видеть угрозы, но не бояться, а преодолевать.

— Большое всем спасибо! Надеюсь, через год встретимся все-таки в более оптимистичном настроении. Знаете, если вспомнить декабрь 2014 года, тогда более сильный удар был, эмоциональный, ажиотажный. Но в России, как ни странно, и экономика удержалась, и курс удержался, и государство все-таки выполняет свои соцобязательства. Это очень важно.

Читайте также:

«У нас банановая страна, поэтому мы из-за цен на нефть словно на качелях». Часть 1-я

«Если уйти от названия „президент“, не заметишь, как потеряешь республику». Часть 2-я