«ЕСЛИ МЫ СТОЛКНЕМСЯ С НАСТОЯЩЕЙ ВОЙНОЙ, ТУТ ВРЯД ЛИ БУДУТ ПОБЕДИТЕЛИ»

Максим Шевченко — журналист, публицист:

— Шанса победить в войне в старом понимании этого слова — разгрома противника, нет, и такой шанс нам не нужен. Я считаю, что война ни против украинского народа, ни против части сирийского народа не является целью и задачей. Это, к сожалению, необходимые условия, рамка для вмешательства в эти конфликты для того, чтобы Россия почувствовала себя и была по-настоящему независимой, суверенной страной, чтобы освободиться от колониальных пут, которые стянули нашу страну в 1990-е годы, освободиться от режима западной оккупации, который сюда пришел вместе с ельцинским режимом.

Поэтому эти войны являются точкой разрыва отношений с Западом. Они для этого нужны. А также в какой-то мере это выставление рубежей, показ своих интересов. Но разрыв с либеральным Западом — более существенная и важная вещь, которая является следствием этих войн. Конечно, ни смерть украинцев, ни смерть сирийцев не должна вызывать никакого восторга, она не радует совершенно. Я уверен, что эти войны должны прекратиться по мере достижения политических задач, которые они перед собой ставят. На Украине это, безусловно, создание в Киеве дружественного по отношению к Москве режима, а в Сирии — сохранение единства, целостности страны как суверенного демократического государства, точно также дружественного по отношению к Москве.

Рафаэль Хакимов — вице-президент Академии наук РТ, директор Института истории им. Марджани АН РТ:

— Сегодня бесполезно рассуждать, кто победит в войне. Потому что если мы столкнемся с настоящей войной, тут вряд ли будут победители. Тем более если она вдруг перейдет в ядерную. Это всего лишь один из инструментов ведения международной политики. В этой ситуации кто-то может добиться определенных целей, а в чем-то можно проиграть. Соединенные Штаты считали, что выиграли холодную войну, коммунизм рухнул, но нельзя сказать, что они сразу стали мировым гегемоном, который может всем управлять. То же самое с арабской весной: США думали, что устроят там демократию, а получилось совсем наоборот. Поэтому сегодня нельзя рассуждать о победителях и побежденных — надо смотреть конкретно: в чем победил, в чем проиграл.

Переход к мобилизационному типу экономики маловероятен. Вообще бы экономику наладить, не то что мобилизационную. Где ресурсы-то? Скорее всего, сейчас снова будет либерализация экономики. Время показало, что эта вертикаль власти не приносит эффективности. Мы полностью ориентировались на сырье, в то время как могли использовать это сырье для структурной перестройки. Даже наносить удары не нужно — мы сами заложили эту бомбу замедленного действия. Перемены внутри экономики неизбежны, и это не связано с давлением извне. Санкции несколько ускорили этот процесс, но не более того. Еще когда не было войны ни в Сирии, ни на Украине, всем, кто внимательно анализировал экономику страны, было ясно — она не работает, потому что структурной перестройки не было. Все, что касается вооружений, это просто модернизация советской техники. Сейчас мы теряем и рынки оружия — Индия требует модернизации, Россия не может это сделать. Это очень тревожные сигналы. ВПК, с которым, вроде бы, все было нормально, и тот в кризисе.

Павел Фельгенгауэр — военный эксперт:

— Победить, конечно, невозможно в принципе, потому что Россия физически набрала себе противников в мире, победа на которыми лежит за пределами возможности страны. Так что, конечно, победить нельзя. Можно выйти из этой конфронтации меньшими потерями, но о победе говорить не приходится.

Пока о мобилизационном варианте экономики никакого разговора нет, то есть об этом говорят люди, которые далеки от руководства. Но это приведет к тотальному краху экономики, политическому краху, смене режима, к революции, если такие попытки будут предприняты. Так что эта идея абсолютно бесполезна, не пользуется поддержкой населения страны и основной массы правящей элиты. Пока об этом разговор не идет, по крайней мере официальные лица, включая Путина, говорят, что такого не будет. Наверно, и не будет, поскольку это только ускорит крах и поражение страны.

Ильдус Янышев — председатель наблюдательного совета группы охранных предприятий «Контр»:

— Не считаю, что Россия находится в состоянии войны — не дай бог у меня или моих сограждан возникнет такой образ. Но тем не менее в любой войне побеждает дух, моральный настрой, чувство команды, патриотизм, доверие к своему правительству, уважение к своей истории, понимание целей этой войны. В любом случае я считаю, что наше участие в любых войнах за пределами России недопустимо. Мы должны беречь не только своих людей, но и свои ресурсы. Сейчас для нашей страны это более актуально. А любая война, которая происходит на территории России и инициирована извне, всегда получит поддержку абсолютного большинства населения, и ничем хорошим для противника не закончится. Наша страна всегда отстаивала свой суверенитет.

Экономика сейчас уже перестраивается. Раз это происходит, у народа один выход — не падать духом, не создавать торможение, а выступать единым фронтом. До драк и дискуссий обсуждение еще возможно, но, если уж драка началась, надо идти до конца. Если во время драки кто-то начинает паниковать, то проигрывают все. Консолидироваться — наша главная задача, это зависит от экономических технологий, социальной политики государства. И с этим наше государство неплохо справляется, потому что рейтинг доверия к власти достаточно высокий, главное, чтобы это было подкреплено чувством справедливости. А вот здесь уже есть проблемы. Индикатор безопасности общества — когда 10 процентов самых богатых людей владеют собственностью не больше чем в 15 раз 10 процентов самых бедных людей. У нас этот показатель давно превысил 20. Все-таки мы живем в мирное время, несмотря на международную напряженность. Наша страна защищает свои интересы — может быть, это нужно, чтобы разыграть какую-то карту, и это приведет к экономическим выгодам России. Но этих стратегий лично до меня не довели, а те, что довели, кажутся неубедительными. Поэтому хватит с нас и Афганистана — думаю, Россия не должна принимать участие в войнах на чужой территории. Хотя я считаю себя военнообязанным, и если поступит команда, встану на защиту интересов своей страны.

«Я ВО МНОГИХ СОБЫТИЯХ УЧАСТВОВАЛ, И МОГУ ВАС ЗАВЕРИТЬ, ЧТО НИКОГДА НЕ БЫЛО НИЧЕГО ТИХОГО»

Эдуард Лимонов — писатель, публицист, лидер коалиции «Другая Россия»:

— У многих сегодня сложилось такое впечатление, что мы жили до этого хорошо и тихо. А мы не жили никогда хорошо и тихо. Все время в России происходили какие-то войны. Даже за последние десятилетия, включая позднее советское время, случилось достаточно военных конфликтов. Был Афганистан, и в корейском противостоянии мы участвовали. В 1990-е годы была самая настоящая гражданская война, то холодная, то «горячая». В октябре 1993 года Борис Ельцин расстрелял парламент из танков. И это в центре европейской столицы!

Я во многих событиях участвовал и могу вас заверить, что никогда не было ничего тихого. И в «Останкино» по нам палили из крупнокалиберных пулеметов и из БТР-ов. Вы представляете? У деревьев ветки большие сбивало пулями! А сейчас что происходит?! Медведев говорит о холодной войне, но почему она холодная? Наши парни гибнут и на Донбассе, и в Сирии. На этом фоне говорить о холодной войне премьер-министру просто неприлично. Идут две русские войны, не обязательно при этом их должно вести российское государство. Эти войны ведет русский народ: одну войну на Донбассе, где в 2014 году началось русское восстание, а вторую на Ближнем Востоке. Или, может быть, кто-то назовет это контртеррористическими операциями?

Михаил Делягин — директор института проблем глобализации:

— Холодная война с Западом была и в прошлом году. На самом деле она была в более острой фазе, чем сейчас, потому что нас обвиняли во всех смертных грехах, а мы отбрехаться толком не могли. Так что в части холодной войны ситуация сейчас лучше, чем была. Что касается «горячей войны», то нужно понимать, что это не война, а локальная операция. Это касается до 3,5 тысяч военных, которые в этом принимают непосредственное участие. И слава богу, что за прошедшее со времен Второй чеченской войны время наше государство поняло, что террористов лучше убивать не в Москве и не на территории РФ, а на дальних подступах. Это большое достижение. Чтобы победить, надо четко отстаивать свои интересы, не забывать про них ни при каких обстоятельствах, не терять понимание того, что интересы других — это важно, нужно и существенно, но это второстепенный фактор. А главное — это интересы свои и интересы своих.

Нужно сохранять сегодняшнюю позицию и развивать ее. Россия является носителем международного права, а американцы и их подельники, ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.) включительно, это международное право разрушают. Мы являемся сегодня носителями справедливости не просто как идеи, но и тех самых институтов поддержания нормальной человеческой жизни, которые сформировало человечество на протяжении всей своей тысячелетней истории. Мы противостоим сегодня хаосу. Мы влезли в Сирию, пусть даже только авиацией, не потому, что мы любим Асада, не потому, что не любим исламских террористов (с ними теоретически можно договориться, хотя ДАИШ у нас запрещено), а мы влезли туда, потому что речь идет о западном проекте уничтожения государственностей и замены их хаосом. Вот это для нас абсолютно неприемлемо.

Евгений Минченко — политтехнолог, президент коммуникационного холдинга «Минченко Консалтинг»:

— Мое мнение очень простое. Я считаю, что самое умное — это непродолжительные военные операции, которые позволяют поддерживать и войска, и армию в тонусе и демонстрируют возможности страны, но ни в коем случае не затяжные военные кампании. Я думаю, что секрет успеха — это небольшие точечные операции. Я считаю, что мобилизационная экономика в России была бы большой трагедией для страны. Я не хочу жить при мобилизационной экономике, я хочу жить в открытой стране со свободой слова и развивающимся бизнесом.


«ОПАСНОСТИ ВООБЩЕ ПОМОГАЮТ ЛЮДЯМ БЫТЬ БОЛЕЕ НРАВСТВЕННЫМИ»

Всеволод Чаплин — священник, протоиерей, экс-председатель синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества:

— Опасности вообще помогают людям быть более нравственными, более внутренне собранными. И это неплохо. Иоанн Кронштадтский по этому поводу говорил: «Господь будет нас катастрофами, потопами, землетрясениями исправлять». Любые опасности часто могут оказаться полезными для человека. Вспомним Россию трех-четырехлетней давности — расслабленную, обывательскую. Теперь, оглядываясь на то время, можно с уверенностью сказать: мы стали лучше. Попустит ли Господь большую войну, зависит от нас, от нашего нравственного состояния. Если мы будем и дальше беззаботно грешить и жить только ради материальных благ, то нас Господь и исправит через серьезную встряску и «шоковую терапию».

Главное, чтобы тяжесть ситуации разделили не только так называемые простые люди, которым становится все труднее, но и наша элита с ее развлечениями и сверхдоходами. Надо, чтобы они изменили свой образ жизни. Некоторые, наверное, рассчитывают сбежать к своим зарубежным виллам и счетам, но грозные события мирового масштаба и там их достанут. Они должны понять безумие своего образа жизни, чтобы не «удостоиться» Божьего наказания. Думаю, что Россия в самых сложных обстоятельствах способна собраться и откинуть обывательскую мишуру. В любых испытаниях выстаивает тот, у кого сильнее воля. Именно воля важнее всего, а не оружие, деньги и дипломатические хитрости. Если есть воля к победе и воля к жизни, найдутся и оружие, и средства, найдутся и союзники.

«ЭФФЕКТИВНАЯ, МОБИЛЬНАЯ РОССИЙСКАЯ АРМИЯ, УВЫ, НЕ СПОСОБНА СООТВЕТСТВОВАТЬ АМБИЦИЯМ РУКОВОДИТЕЛЕЙ СТРАНЫ»

Евгений Кириченко — военный журналист, автор телепередачи «Забытый полк», обозреватель «Звезды»:

— 23 февраля сейчас называют Днем защитника Отечества. Но то, что происходит в Сирии или на Донбассе, не имеет никакого отношения к нашему Отечеству. По отношению к Сирии мы имеем определенные обязательства — тем более что Россия входит в состав так называемой антиигиловской коалиции. Наша авиагруппа делает то, что за последние годы не смогли сделать ни американцы, ни англичане. Коалиция западных государств допустила, чтобы ситуация в Сирии практически обернулась катастрофой. Если бы не российское вмешательство, Сирия как страна была бы уничтожена, а Россия бы прекратила свое существование. Что касается Донбасса, то наша армия там не воюет, как вы знаете. Воюют там добровольцы, и не только из России. Те, у кого есть боевой опыт. Я, если бы мог в своем возрасте держать оружие, тоже, скорее всего, был бы там. Как журналист я регулярно получаю с Востока Украины информацию, которую нельзя показать по телевизору. Буквально на днях я видел фотографии убитых детей лет 8 - 10, которые погибли при артиллерийском обстреле Горловки. То, что там происходит, запредельно для моего понимания как офицера запаса, тем более как для советского офицера. (Я, кстати, считаю себя больше советским офицером, чем российским, потому что я принимал присягу Советскому Союзу).

Что касается холодной войны, то она на самом деле никогда не прекращалась и длится с переменным успехом уже много лет. Говорить о том, что мы сдали свои позиции, я бы не стал. В нынешних непростых экономических условиях армия получает современное вооружение. То, что есть сейчас у ВКС, у ВДВ, то, что идет на флот, по своему уровню и возможностям уникально — такого зачастую нет и у государств-участников НАТО. Я знаю об этом, поскольку у меня есть контакты с представителями ВПК, сотрудниками Генштаба. Армию активно перевооружают. У меня есть надежды, что пройдет несколько лет, и армия России окажется сильнейшей в мире. Пока мы еще на три-четыре позиции отстаем, но, думаю, что скоро наши вооруженные силы выйдут на первое место. Даже Сердюков что-то для этого сделал — по крайней мере, он научил военных считать деньги правильно. Но некоторые его реформы не выдерживают критики. Нельзя было сокращать специалистов, которые имели колоссальный опыт. А после сокращения военных училищ и академий была ротация молодых кадров, к примеру, после сокращения летных училищ в летные войска практически перестали идти летчики. Авиационный полк в Бежецке искренне радовался, когда к ним прислали молодых лейтенантов. Служившим там полковым летчикам было уже далеко за 40, и они с трудом могли помещаться в кабине. Но теперь эти ошибки устранены. С появлением Шойгу и Герасимова, возглавившего Генштаб ВС РФ, армия вздохнула свободно. Началась полноценная боевая учеба, регулярные учения. То один округ у нас проводит учения, то другой... По сравнению с тем, что было 8 лет назад, качественные изменения в армии налицо.

Александр Гольц — военный журналист:

— В результате так называемых сердюковских реформ вооруженные силы получили новое качество. Именно Сердюков решился на самую радикальную реформу за 100 с лишним лет. Благодаря ему российская власть получила в свое распоряжение инструмент, которым она тут же не замедлила воспользоваться. Но с этого момента начинаются проблемы. Главная из них заключается в том, что эффективная, мобильная российская армия, увы, не способна соответствовать амбициям руководителей страны. Вспомните, смысл сердюковских реформ заключался в отказе от концепции массовой мобилизации. Я говорю не только о создании профессиональной армии, здесь все гораздо сложнее. То, какая армия нужна стране, многие приблизительно понимали с конца 1990-х годов. Но ни у кого не хватало политической воли начать массовые увольнения в вооруженных силах, сократить количество частей и соединений сухопутных войск. Сердюков сократил их в 11 раз. И в итоге этих сокращений удалось сформировать оставшиеся части по полному штату. Теперь они могли действовать немедленно по получении приказа.

Владимир Путин в свое время любил вспоминать, что, когда он в 1999 году стал премьер-министром, для него оказалось открытием, что при формальной численности ВС РФ в 1,3 миллиона невозможно собрать группировку в 55 тысяч человек, поскольку все части были частями неполной готовности. Теперь, спустя почти 16 лет путинского правления, ситуация, конечно, иная. Но теперь выясняется, что эти новые вооруженные силы не готовы по два года стоять на российско-украинской границе. Не могут в силу своих количественных показателей воевать на несколько фронтов. У нас, помимо холодной войны, непонятно какая война на Украине, а также насущная необходимость держать резерв в Центральной Азии на случай обострения ситуации. Боюсь, сейчас мы будем наблюдать пересмотр недавних реформ. Начальники, желая продемонстрировать ответ Западу, заявляют о создании трех новых дивизий на западном направлении. На западной границе снова появится танковая армия. Но людей, которые должны стать штатом этих соединений, нет. Их нет, потому что российские женщины не рожают будущих солдат в необходимом количестве и не желают делать этого уже 18 лет. Страна летит в демографическую яму.

Даже по плану развития ВС РФ на 2016 год армия должна увеличиться на 10 тысяч человек. Но на все это людей попросту не хватит. Поднять три дивизии, танковую армию, неопределенное количество частей и соединений... Как мне кажется, это приведет к тому, что снова появятся части и соединения неполного состава. То есть те, которые, прежде чем отправлять в бой, надо укомплектовывать дополнительными мобилизациями. Вызывать резервистов, переформатировать существующие части и т. д. В настоящее время руководство государства находится на развилке. Да, оно получило в свое распоряжение неплохие вооруженные силы. Но эти ВС не отвечают амбициям Кремля. Поэтому очень легко впасть в соблазн и поверить генералам, которые демонстрируют рвение и готовность взять под козырек. Но где они возьмут тех же резервистов? Они существуют на бумаге, но как только их потребуется призвать, появится множество сложностей. Таким образом, политические амбиции руководства приходят в противоречие с 1) амбициями политиков и 2) концепцией, под которую была обновлена армия. Случится кризис, и опять выяснится, что необходимое количество «штыков» сразу поставить мы не можем, а можем лишь ограниченный контингент. И все вернется на круги своя — начнется новый этап военной реформы.


«ПЕРЕОРИЕНТАЦИЯ ЭКОНОМИКИ НА ВОЕННУЮ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ УЖЕ ПРОИЗОШЛА»

Игорь Коротченко — военный эксперт, главный редактор журнала «Национальная оборона»:

— У нас нет задачи ни с кем воевать. У нас есть задача обеспечить свои национальные интересы, защитить свою территорию. Поэтому в этом плане потенциал армии и флота достаточен, чтобы гарантированно обеспечивать решение этих задач. С этим считаются сегодня и западные страны: фактор роста боеготовности армии и флота Вооруженных Сил России в целом не вызывает сомнения ни у кого. Это новая данность, с которой сегодня вынуждены считаться все. Мы не собираемся заниматься милитаризацией и превращаться в аналог Северной Кореи. Речь идет о том, что военные расходы России достаточны, они не идут в ущерб социальной сфере. Безопасность России сегодня надежно обеспечена по всем основным параметрам.

Наиль Бикмуллин — генеральный директор Волжского завода строительных материалов Bikton:

— Я очень осторожно отношусь к таким вещам и считаю, что сейчас, как никогда, России нужно вести себя максимально осторожно — как в словах, так и в поступках. Американцы наоборот создали условия, чтобы Россия вошла в эту войну. У них уже был неудачный опыт ведения военных действий: Ирак, Ливия, Сирия, я уже не говорю про Афганистан, куда они вошли после нас. Все-таки Восток — дело тонкое. Они не любят, когда вмешиваются в их дела, поэтому я не вижу в этом смысла. Ну раз уж мы начали определенные действия, может быть, нужно разумно выходить из этой ситуации.

Переориентация экономики на военную промышленность уже произошла. Никакой поддержки другой промышленности и бизнеса у нас нет. Конечно, во всем мире развитие ВПК идет впереди. Там используются новые технологии, там работают лучшие умы. Потом эти технологии переходят в гражданские отрасли. Но, думаю, сейчас нужно вкладывать не в военку, а в танкостроение, приборостроение, электронику. А у нас, к сожалению, деньги лежат в стабфондах, мы кормим американцев, кого угодно, только не свою промышленность. Наши руководители не понимают, что деньги, вложенные в эту сферу, приносят прибыль. Если бы мы это сделали, то уже не зависели бы от нефти.

Максим Сперанский — советник главы Нижнекамского муниципального района, директор по развитию мебельной компании «Синтекс-2»:

— Есть ли шанс победить у нашей страны? Тут короткий ответ — шанс всегда есть! Что нужно для победы? Я не совсем понял — для победы в чем? Если для экономической победы, нужны экономические реформы, причем немедленные, особенно в части налогового послабления. Что касается перестройки в России на военный лад, она уже происходит, судя по оборонному госзаказу. Ждать ли перехода к мобилизационному типу экономики? Сомневаюсь, даже и не знаю, как ответить на этот вопрос. Ощущаете ли вы, что мирное время в нашей стране завершилось? Нет, не ощущаю, хотя, конечно, некоторое охлаждение между странами есть. Яркий тому пример — туризм. Но в целом я не чувствую, что мирное время закончилось. Это слишком радикальная постановка вопроса....