Виктор Аксючиц (©Александр Натрускин, РИА «Новости»)

«НАША КУЛЬТУРА НЕ МУЖСКАЯ, А МУЖЕСКО-ЖЕНСКАЯ»

— Виктор Владимирович, обращаюсь к вам как к политику и как к богослову. Как вы полагаете, долго ли еще сохранится в календаре в качестве «красного дня» 8 марта? Ведь у истоков этого праздника стоят феминистки Клара Цеткин и Роза Люксембург, боровшиеся за женскую эмансипацию. Разве феминизм — это не искажение женского начала?

— Как бы мы ни относились к феминизму, не надо стремиться стирать традиции. Так уже сложилось, что 8 марта мы поздравляем своих женщин. И неважно, с чего пошел этот праздник. Да, в православном календаре есть день святых благоверных Петра и Февронии, но надо помнить, что в России живут не только православные и не только верующие. Поэтому надо сохранять и светский праздник весны и женского начала. Не стоит уподобляться разрушителям и отвергать все то, что мы не разделяем. Надо просто искать новые смыслы.

— Что это за «новые смыслы», на которые вы не раз ссылались в своих работах?

— Сейчас эта тема актуальна как никогда. Потому что от того, как этот вопрос будет сегодня разрешен, зависит — быть или не быть современной цивилизации. Что я имею в виду? Надо нам, мужчинам, вспомнить, что женское начало само по себе является носителем жизненных потенций. Мужское начало — активное, деятельное, но женщина изначально содержательнее мужчины. Женщина преисполнена полнотой жизни, но при этом она ничему не служит тотально, никому полностью не отдаваясь и принадлежа, кроме, конечно, возлюбленного. В то же время женщина более всему открыта, чем мужчина. Многое из того, что мужчина достигает путем напряженной работы, женщинам присуще по природе. Но со­вре­мен­ная ци­ви­ли­за­ция во мно­гом соз­да­на при по­дав­ле­нии жен­ской при­ро­ды.

— Вы говорите о так называемой мужской цивилизации. Но разве бывает цивилизация женская? Даже античный матриархат был скорее бунтом против мужской власти, то есть исключением, а не правилом...

— Да, муж­чи­на гор­дит­ся тем, что твор­цы толь­ко муж­чи­ны и что су­ще­ст­ву­ет толь­ко муж­ская куль­ту­ра. Он не хо­чет за­ме­чать то­го, что жен­щи­на боль­ше по­гру­же­на в экс­та­ти­че­ское. Да и куль­ту­ра — не муж­ская, а му­же­ско-жен­ская. Муж­ская мис­сия ис­пол­ни­ма толь­ко тогда, когда она со­вме­ст­на с жен­ской. У ка­ж­до­го на­ча­ла свое пред­на­зна­че­ние, но ис­пол­не­ние его воз­мож­но толь­ко со­вме­ст­но. Жен­ское рас­кры­ва­ет­ся и ода­ря­ет толь­ко по муж­ско­му зо­ву. Муж­ское со­зи­да­ет и оформ­ля­ет толь­ко в свя­зи с жен­ским. В ис­то­ри­че­ской куль­ту­ре чис­то и ис­клю­чи­тель­но муж­ско­го столь­ко, сколь­ко в ней лож­но­го.

В мужской цивилизации обор­ва­на связь не только с источниками духовности, но и с инстанцией не­се­ния пло­ти. Че­ло­век-муж­чи­на за­ко­вал зем­лю в сталь, рвет­ся под зем­лю, в кос­мос, го­тов рас­ще­пить ос­но­вы ми­ро­зда­ния, вне­дрить­ся в ха­ос, толь­ко что­бы сбе­жать от бре­ме­ни муж­чи­ны-твор­ца.

А что такое творчество? Оно объединяет в себе мужское и женское начала, оно есть деятельное преобразование, оформление (исходящее от мужского) материи (носителем потенций которой является женское). Поэтому муж­чи­на — слу­жи­тель, в том чис­ле и пред веч­ной жен­ст­вен­но­стью. Жен­щи­на же — ал­тарь слу­же­ния, по­это­му ес­те­ст­вен культ жен­ст­вен­но­сти. И совершенно противоестественен культ мужского.

У истоков праздника 8-го марта стоят феминистки Клара Цеткин и Роза Люксембург, боровшиеся за женскую эмансипацию
У истоков праздника 8 Марта стоят феминистки Клара Цеткин и Роза Люксембург, боровшиеся за женскую эмансипацию

— Получается, сейчас мир, где преобладает культ мужского, опять вступает в фазу саморазрушения?

— Вот я к этому и веду. Женщина не только охраняет традицию, но и одаряет мужчину образами созидания. Когда в обществе или в конкретном историческом периоде избыток агрессии, это свидетельствует о недостатке женского начала в жизни или о его пассивности, подавленности. Что сейчас и происходит.

Подлинные и полные отношения мужчины и женщины проявляются через любовь. Это самое сильное и напряженное чувство в бытии. «Господь есть любовь», — сказано в Новом завете. Так получается, что тысячелетиями любовь мужчины и женщины является стержнем истории, созидания, культуры, цивилизации и порождает семью, а семья — детей. Неслучайно самые различные традиции, борющиеся друг с другом, все равно утверждают семью в качестве основы человеческой жизни. Коммунисты говорят: семья — это «ячейка общества», а верующие утверждают, что семья — это «малая церковь»

— У коммунистов семья — это малое государство...

— Можно сказать и так. Но известно, что сейчас эти основы подвергаются растлению и разрушению. И именно со стороны доминирующей мужской культуры. Неслучайно те силы, которые стремятся нейтрализовать какие-то страны или какие-то регионы, нацелены на разрушение всей иерархии ценностей. Мы видим это на примере Западной Европы, которую подталкивают на путь самоуничтожения. Хотя современная господствующая идеология — постмодернизм — вроде бы не старается никого разрушить или объявить врагом. Она просто утверждает, что все в мире одинаково ценно: Бог и дьявол, истина и ложь, верх и низ, мужское и женское, безобразное и прекрасное. Все одинаково имеет право на существование. Эта идеология направлена, в том числе, и на разрушение иерархии мужского и женского начала. Бедные европейцы поддаются этому злому нашествию — антидуховному и антихристианскому, что и сказывается в однополых браках и в уже привычных требованиях, чтобы гомосексуалисты занимали все более заметные места в обществе и в политике.

Евангелически-Лютеранская церковь США в 2009 году разрешила геям и лесбиянкам становиться священниками
Евангелически-Лютеранская церковь США в 2009 году разрешила геям и лесбиянкам становиться священниками (фото baznica.info)

— Перед «голубым лобби» отступает и начинает сдавать свои позиции даже западноевропейская церковь, как католическая, так и протестантская...

— Да, гомосексуалисты даже священниками становятся. Но о чем это свидетельствует? Как раз о недостатке женского начала в современной цивилизации. И излишней гордыни, брутальности мужского начала. Мы возвращаемся к тому, с чего мы начали беседовать: мужчина перестает быть мужчиной на этом пути — отсюда культ гомосексуализма и культ однополых семей.

«ПРОИСХОДИТ СВОЕГО РОДА ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ДУХОВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

— Что может противопоставить этому отечественная традиция? Учения коренных для России конфессий: православия, ислама и буддизма?

— Быть может, вы удивитесь, но у меня относительно России, русской цивилизации достаточно оптимистические представления. Сейчас происходит своего рода патриотическая духовная революция. Возможно, мы этого не замечаем, «лицом к лицу лица не увидать», но давайте проведем сравнение. Еще в XIX веке невозможно было представить себе собрание образованных людей, которые при этом считали бы себя православными. Кружки формировались по какому угодно признаку: революционеры, террористы, социалисты, анархисты, гегельянцы, позитивисты или последователи каких-нибудь псевдорелигий, масонства, но только не православия. Только не собственной религиозной традиции. Как говаривал министр внутренних дел граф Блудов, «партию славянофилов можно усадить на одном диване». Это были люди, которые транслировали необходимость возвращения страны в русло традиционной культуры, но они находились в абсолютном меньшинстве.

А сейчас оглянитесь вокруг себя! Храмов открывается все больше и больше, и народу в них все больше и больше, и при этом немало молодежи. Трудно представить себе, чтобы в храме Христа Спасителя огромный зал был отведен под Всемирный русский собор, чтобы самые разные люди приходили в него ради религиозной тематики, ради возрождения традиции. А вы можете себе представить патриарха или митрополита на трибуне царской Государственной думы с докладом? Вряд ли. Но то, что было невозможно в монархической России, становится возможным сейчас. Вслед за образованным обществом наши чиновники и предприниматели тоже возвращаются к традиции.

«Россия ведет себя на международной арене и в медийном поле как сила,
защищающая традицию. Возможно, именно это и подтолкнуло
к встрече русского патриарха и Папы Римского» (фото patriarchia.ru)

Поэтому Россия сейчас и ведет себя на международной арене и в медийном поле как сила, защищающая традицию. Возможно, именно это и подтолкнуло к встрече — впервые за тысячу лет — русского патриарха и Папы Римского. А о чем говорят, выступая перед международной общественностью, российский президент Владимир Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров? Они говорят о том, что необходимо противопоставить безжалостной однополярной силе концепцию многополярности, предотвратить унижение и уничтожение слабых. По существу декларируется концепция единства и многообразия мира, а это не что иное, как дефиниция русской соборности. Возможно, даже не вполне этого осознавая, руководство нашего государства транслирует миру новую формулу цивилизации. Только такая формула и сможет предотвратить грядущие катастрофы, противостоять эпохальным вызовам и решить глобальные вопросы, стоящие перед человечеством, в том числе перед нами.

— Эта «новая формула», о которой вы говорите, — это ведь, по существу, древнее русское многоголосье, гомофония, о которой подробно писал Павел Флоренский. Где ни один голос не доминирует, не солирует, но все голоса при этом отчетливо слышны и звучат в полную силу...

— Конечно, но Флоренский, говоря об этом, тоже соприкасался с традицией русской соборности и по-своему это формулировал. То же самое делали многие русские философы. Неслучайно вселенский Патриарх Афинагор (Аристоклис Спиру, избран на константинопольский престол в 1949 году — прим. ред.), который прекрасно знал русский язык, литературу и философию, как-то сказал, что русская религиозная философия XX века — это философия XXI века. Свою диссертацию и диплом я когда-то писал на тему протестантской теологии, неопротестантизма, поэтому я могу сравнивать и говорить, что русская философская традиция — это прорыв и прорыв совершенно гениальный.

Каковы задачи всякой философии? На мой взгляд, философия в первую очередь нацелена на созидание новых смыслов. Русские философы сформулировали такое количество новых смыслов, что их можно переваривать еще веками. По сравнению с отечественной философской традицией западная философия более фрагментарна, частна, она систематизирует, навешивает ярлыки, раскладывает по полочкам.

— То есть западная философия построена на рацио, разуме — мужском начале, в отличие от русской философии, построенной на женском начале — интуиции.

— Да, об этом писал еще Николай Бердяев. Он вспоминал, что, когда он приехал в Париж и стал посещать местные философские салоны, он заметил, что во Франции, если ставится какая-то философская тема, например, та же тема женщины, то она рассматривается исключительно фрагментарно. Например, женщина у Петрарки, женщина у Данте и пр. А у нас — о женском начале самом по себе. То есть более фундаментально, интуитивно, что позволяет углублять смыслы. А на Западе — более рационально, что дает возможность лишь скользить по поверхности.

Даже на обыденном уровне тема женщины осознается глубоко. И народные пословицы об этом говорят: «Дом держится не на земле, а на жене». А Василий Ключевский, наш историк, как-то сказал, что мужчина занимается женщиной, как химик — своей лабораторией: он наблюдает в ней непонятные процессы, которые он же и производит.

Или вот совершенно гениально сказал писатель Иван Гончаров: «В жен­ской по­ло­ви­не че­ло­ве­че­ско­го ро­да за­клю­че­ны ве­ли­кие си­лы, во­ро­чаю­щие ми­ром. Толь­ко не по­ня­ты, не при­зна­ны, не воз­де­ла­ны они ни ими са­ми­ми, ни муж­чи­на­ми и по­дав­ле­ны, гру­бо за­топ­та­ны или при­свое­ны муж­ской по­ло­ви­ной, не умею­щей ни вла­деть эти­ми ве­ли­ки­ми си­ла­ми, ни ра­зум­но по­ви­но­вать­ся им, от гор­до­сти. А жен­щи­ны, не уз­на­вая сво­их при­род­ных и за­кон­ных сил, втор­га­ют­ся в об­ласть муж­ской си­лы, и от это­го вза­им­но­го за­хва­та вся не­уря­ди­ца».

На Западе вы не услышите таких рассуждений о женщинах.

«НИКОЛАЮ II НЕДОСТАВАЛО МУЖСКОЙ СОЗИДАТЕЛЬНОЙ СИЛЫ»

— Но ведь и в Европе была куртуазия, альбигойцы, катары, провансальские рыцари, культ Прекрасной Дамы, Петрарка, Данте, Сервантес. Почему эта традиция ушла из западной культуры?

— Русская цивилизация амбивалентна, как и всякий творческий организм. В организме должны быть сильно проявлены и мужское, и женское начало, но доминировать должно все-таки мужское начало. Иначе не будет действия, то есть самого акта творчества. А вот западноевропейская культура, часть, попадает под власть преобладающего женского начала, особенно в Германии, и в эти эпохи как раз и развязываются войны, смуты и катаклизмы.

— Почему, если в войнах, как правило, принимают участие преимущественно мужчины?

— Потому что мужское начало теряет свою власть, оно не может ни сохранить устои, ни привести их в порядок, и тогда хаос вырывается наружу. Элиты и интеллигенция таких эпох впадают в апатию, пассивность или разброд, что является отрицательным проявлением женского начала, и тогда начинаются смуты.

— То есть рушится иерархия, которая в том же христианстве выстроена с предельной простотой: муж — глава жене, церковь — глава мужу, церкви глава — Христос.

— Да, нарушение этой иерархии приводит к заболеванию и разрушению всего организма. Но мужское доминирование не должно подавлять, оно не должно быть абсолютным, а охранительным и созидательным по отношению к женскому началу. Если говорить концептуально, то в каждой цивилизации, культуре и даже в каждом организме все зависит от соотношения мужского и женского начала, от уровня их проявления. Если они слабо проявлены, организм нежизнеспособен, если сильно — личности обеспечена яркая жизнь. Если есть перекос в сторону женского начала — это означает пассивность и саморазложение. Если акценты смещены в сторону мужского начала, то человек сосредотачивается на брутальном разрушении.

Оба этих начала, мужское и женское, или андрогины, как говорил Платон, должны быть обращены лицом друг к другу во взаимной любви. Производные этого — семья, дети, общество, государство. Если же они обращены спиной друг к другу, то происходит взаимное отталкивание, и как производные — разрушение, смута, раскол.

— В России, если рассматривать ее как единый организм, как сейчас соотносятся мужское и женское?

— В данный момент мы возвращаемся к органичному состоянию: ярко проявлены как мужское, так и женское начала, но при этом мужское доминирует как водительное начало. Хотя все силы в нашей стране сейчас брошены не на культурное творчество, а на возрождение утерянного и уничтоженного за предшествующее столетие, Россия уже вступила на путь самоидентификации, возвращения исторической памяти и национального самосознания. В духовном плане уже произошли какие-то изменения, которые позволяют по-иному проявлять себя и обществу, и государству. Поэтому и происходят такие чудесные события, как возвращение русского Крыма.

«В нем [Николае II] недоставало мужской созидательной силы.
Что и было, к сожалению, одной из причин русских катастроф начала XX века»

— Сто лет назад Россия не была в таком благоприятном положении? Император Николай II при всем уважении к нему как к православному святому не обладал ярко выраженным мужским началом?

— Последний русский император — страстотерпец, он принял мученическую кончину, но это ведь не говорит о том, что он вел святой образ жизни. И действительно, в нем недоставало мужской созидательной силы. Что и было, к сожалению, одной из причин русских катастроф начала XX века. Причин, конечно, было множество — экономических и политических, но с точки зрения метафизики в императорской России не было достигнуто органичное сочетание мужского и женского начала. Мужское начало из доминирующего превратилось в агрессивно-подавляющее, а женское начало оказалось излишне пассивным. Все это проецировалось по разным социальным сословиям и в конечном итоге привело к катастрофе, к самоуничтожению императорской России.

— Но тот же Бердяев в своей книге «Самопознание» удивлялся, какое количество духовных и интеллектуальных сил было дано России в Серебряном веке. И все это — в топку революции! Удастся ли нам при тех достаточно скромных интеллектуальных силах, которые даны сегодняшней России, удержаться от окончательной катастрофы?

— Да, но надо помнить, что Серебряный век явился венцом многовековой культуры, отсюда его внешний блеск и высокий уровень. Но духовных сил у интеллигенции того времени оказалось недостаточно. Вся эта плеяда творцов русской философской мысли, о которой мы говорим, смогла лишь сформулировать смыслы и идеалы, которые могли бы противостоять катастрофе. Но предотвратить саму катастрофу они были не способны, потому что оказались в абсолютном меньшинстве. Зато их тексты обращены к нам и абсолютно актуальны.

— То есть они погибли, ушли под воду, как Атлантида, но успели передать нам свои тексты?

— Да, и в этом тоже проявляется жизнь единого национального организма. Они выработали духовное противоядие, изобрели формулы, которые позволяют противостоять сегодняшним эпохальным вызовам.

«ИДЕТ ВОЗРОЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ОРГАНИЗМА, ДИНАМИКА «ПО БОЛЬНИЦЕ» ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ»

— Но как нам удержаться на достигнутой высоте? Россия и сама заражена постмодернизмом, и находится в постмодернистском окружении европейских стран. Кто может быть нашим союзником?

— Выражение императора Александра III о том, что у России нет других союзников, кроме армии и флота, по-прежнему актуально. Добавить к этому можно лишь одно: и кроме собственных духовных сил. Нет у нас сейчас других помощников. Но зато, спасая себя, Россия предлагает формулу спасения всему миру.

Да, в нашей стране мы видим вокруг себя много лжи и непотребства, но в то же время мы наблюдаем и совершенно беспрецедентные явления, каковым я не в последнюю очередь считаю возвращение образованного слоя к вере, к собственным истокам. Этого не случалось со времен императора Петра, который и создал в России прозападные элиты. Люди «гнезда Петрова», правящий слой империи воспитывался на отрицании всего русского — достаточно вспомнить, что дети в дворянских семьях с рождения говорили при Петре на голландском, в XVIII веке — на немецком, затем на английском, в XIX веке — на французском, и лишь потом к ним допускали русскую няню, которая учила их родному языку и обычаям. Почему среди простого народа и преобладало отношение к дворянству как к иностранцам. «Заморская одежда», непонятные языки, непривычное поведение — все это отпугивало народ, выросший внутри православной церковности. Теперь же элиты возвращаются к истокам, к самим себе, разве это не чудо? Новые храмы строятся и мгновенно наполняются, разве это тоже не чудо?

Да, политика нашего правительства в области образования, медицины, культуры, науки разрушительна. Нельзя сказать, что она навязана нам, потому что ее проводниками выступают прозападные силы внутри России. Но вопреки этим силам, которых еще достаточно много в национальной элите, происходит возрождение. Кто бы мог представить еще 10 лет назад, что такой могущественной снова станет наша армия? Ведь она была полностью разгромлена и деморализована. Если в 2008 году российские подразделения смогли победить грузинскую армию, то только с «помощью Божией» — никаких других ресурсов у нее практически не было. И сейчас наша главная задача, которую подсказывает нам Творец, — поддерживать силы созидания и блокировать силы разрушения. Да, у нас еще очень много проблем, но идет возрождение национального организма, и динамика «по больнице» положительная.

— Но на этом «положительном» фоне погибает Борис Немцов, не самый плохой из оппозиционных политиков и по-человечески вполне симпатичный. Он сам себя обрек на такую судьбу? Я знаю, что вы возглавляли группу его советников в ту пору, когда Немцов был первым вице-премьером.

— Да, он был безбашенным, был шалопаем, но при этом талантливым, честным и благородным человеком. Его беда в том, что он остался не у дел. Вот, к примеру, Никиту Белых, нынешнего губернатора Кировской области, или бывшего «яблочника» Игоря Артемьева, главу ФАС, власть интегрировала, и они сегодня приносят пользу стране, хотя еще вчера находились в лагере оппозиции. То же самое надо было сделать и по отношению к Немцову. Он сделался радикалом в последние годы, потому что не мог найти себе применения. А он ведь активный от природы, в нем ярко выражено мужское начало. Но от своей нереализованности он вступил на путь разрушения.

«НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ МЫ ВИДИМ ПОДАВЛЯЮЩЕЕ ПРОЯВЛЕНИЕ МУЖСКОГО НАЧАЛА»

— Как вы оцениваете роль исламского фактора в мире? Ислам сейчас — одна из самых горячих и живых религий, это действующий вулкан, в отличие от потухших или дремлющих вулканов некоторых других конфессий. Как он относится к женскому началу, помогает ли он ему проявиться?

— Ислам, как и все мировые религии, очень сложен, в нем есть основания и для созидания, и для разрушения. Вспомним, что ислам во многом появился как монотеистическая реакция на триипостасность и богочеловечность христианства. В исламской культуре возможны как абсолютное доминирование мужского начала, так и органичная иерархичность мужского и женского. Но сейчас на Ближнем Востоке и в ряде арабских стран мы видим подавляющее проявление мужского начала при пассивности женского, и как следствие — войны, разрушение и самоистребление.

— Но в одном из аятов сказано, что Господь миров сотворил нас разными, чтобы мы познавали друг друга. Разве это не та же концепция многоголосья, о которой мы говорим?

— Конечно, ислам — глубокая и сложная религиозность, но важно, какое начало в данную эпоху доминирует. Российский вариант ислама другой, но, к сожалению, не он сейчас господствует на Ближнем Востоке.

— Что вы можете пожелать читателям «БИЗНЕС Online» в день 8 Марта?

— Я бы пожелал нашим женщинам, во-первых, быть еще более женственными, а во-вторых, любить мужчин. А мужикам следует быть самими собой, но помнить, что без женщины любое мужское дело обречено на поражение.

Самое опасное для женщин в современном мире, особенно для тех, кто стремится сделать карьеру, — превратиться в чистую функцию. Отдавая себя таким образом, женщины становятся даже контрпродуктивными в своей деятельности, становятся разрушительницами. Помните, что вы не для того созданы, чтобы быть функцией чего-то, вы богаче всякой функции, не надо отдаваться частичности. Тем более что женщина, как я уже упоминал, по природе содержательнее и глубже мужчины.