Мисбах Сахабутдинов: «Когда меня тащили из кабинета, я кричал, как будто резали свинью...»

«ПУСТЬ ПАТРОНЫ ПОЛЕЖАТ. МОЖЕТ, И ПРИГОДЯТСЯ»

Вчерашнее судебное заседание, уже второе по счету на этой неделе, по делу Мисбаха Сахабутдинова почти полностью было посвящено допросу подсудимого, которого обвиняют в убийстве врача-травматолога Андрея Железнова из Набережных Челнов. Старик продолжает отрицать, что ранее совершал на него покушение. Кроме того, заявляет, что первые допросы проводились без переводчика, а доктора он убивать вообще не планировал, хотел только ранить.

Напомним, что Сахабутдинову инкриминируют такие статьи УК РФ, как «Убийство», «Покушение на убийство», «Приготовление к преступлению», а также «Незаконное изготовление, ношение и транспортировка оружия». Суд в отношении бабая стартовал 10 марта. Преступление же было совершено 11 декабря 2015 года. Железнов был убит на пороге поликлиники №4, куда ранним утром приехал на работу. Сахабутдинов, по версии следствия, поджидал его и, когда врач повернулся к нему спиной, выстрелил из оружия, замаскированного под трость.

Судья попросил рассказать Мисбаха бабая, как тот изготовил оружие. По словам подсудимого, у него начала болеть левая нога, и он попросил трость у племянника, у которого раньше был перелом. То есть брал он трость вовсе не для того, чтобы изготовить оружие, а исключительно чтобы опираться на нее при ходьбе.

Что касается убийства Железнова, то, заявляет Мисбах бабай, у него долго не было умысла о мести. Да, он затаил обиду, но надеялся, что она со временем пройдет. «Мне было очень тяжело, — рассказывает подсудимый о событиях 2008 года, когда произошел его первый конфликт в поликлинике №4. — Меня вытащили из кабинета, я кричал так, как будто резали свинью. Потом пришел домой, упал без сил. Потом у меня появились болезни на почве моих переживаний. Думал, что время лечит, все пройдет, и я остыну. Но легче мне не становилось».

Затем Сахабутдинов поведал, что настало время, когда нужно было в деревне делать определенные работы: проводить газ, отопление, ремонтировать кровлю гаража. Для этого понадобились инструменты. За ними он и поехал на базу стройматериалов в Челны. К тому времени после конфликта с Железновым прошло уже несколько лет. Планов мести у бабая тогда не было. В магазине он увидел строительные патроны, подумал, что пригодятся при ремонте. Спросил цену, за коробку оказалось слишком дорого, а поштучно их не продавали. В следующий свой визит Сахабутдинов застал в том же магазине мужчину, который такую коробку купил. У него старик и приобрел пять строительных патронов. Но и тогда он все еще не думал о преступлении. Просто решил: пусть патроны полежат, может, и пригодятся.

«Я ДУМАЛ, ЧТО ОН БУДЕТ КРИЧАТЬ В КРОВИ, А ОН УПАЛ ТИХО»

Время шло, а обида у старика все не проходила. Каждый раз, проезжая мимо поликлиники №4, когда еще жил в Челнах, Мисбах бабай вспоминал конфликт с Железновым. Из-за этого ему даже пришлось переехать в Новый Мусабай. И вот в какой-то момент обида за унижение все же взяла верх. «Я подумал: есть уже патроны, и решил использовать трость, чтобы сделать оружие», — продолжил рассказ Сахабутдинов. 10 декабря он приехал в Челны к своим родным, а 11-го утром выехал в поликлинику. Трость была с собой, но не заряженная. Сахабутдинов прошел в медучреждение, узнал, что Железнова еще нет, и остался ждать его на улице. Тот опаздывал. Мисбах бабай уже даже решил про себя, что подождет еще минут 15 и поедет в деревню, но наконец появился джип травматолога. «Я нашел место в больнице, где не было людей, — рассказывает подсудимый, — там и вставил патрон в трость. Но как оружие я ее не перевозил, использовал только как опору, потому что у меня нога болела».

В то утро, напомним, Железнов на подходе к поликлинике столкнулся с одной из пациенток и пропустил ее внутрь первой, открыв дверь. Похоже, это его и сгубило. По словам Сахабутдинова, он вовсе не собирался убивать Железнова, хотел только ранить. «Там была девушка, — рассказывает Мисбах бабай, — если бы врач прошел первый, я не смог бы выстрелить, потому что попал бы в нее. Я не планировал стрелять ему в сердце, хотел в правую сторону. Но чтобы случайно не попасть в девушку, взял левее».

Далее Сахабутдинов описывает свои ожидания и не совпавшую с ними реальность: «Я думал, он будет кричать в крови. А он упал очень тихо. Правую руку прижал к сердцу, увидел кровь и упал. И больше не двигался. Потом мне сказали, что он умер».

Кстати, подсудимый утверждает, что сам пытался вызвать скорую, набрав на своем сотовом 112, но там почему-то ответили, что «ошиблись номером». В вестибюль поликлиники Сахабутдинов зашел, по его собственному признанию, потому что было холодно. Сел на первой же лавочке. Скрываться и не планировал. «Раз уж я совершил такой проступок, то должен понести за него наказание, — сообщил на процессе Мисбах бабай. — Я подошел к сотрудникам полиции и сказал, что это я сделал. Они сначала не поверили и спросили: из чего я убил врача. Я показал им трость, которая была у стены. После этого меня посадили в машину и увезли».

Гульдария Сахауова

«ЕСЛИ БЫ БЫЛА ОСЕЧКА, ТАК И ЖИЛ БЫ С ОБИДОЙ»

Если с самим фактом убийства 11 декабря 2015 года более-менее понятно, так как Сахабутдинов свою вину признает, то по первому покушению на жизнь Железнова 15 мая 2014 года никакой ясности нет. Мисбах бабай отрицает этот момент, говоря, что больше на прием к травматологу не приходил. Хотя прокурор Гульдария Сахауова огласила на вчерашнем заседании показания Сахабутдинова, данные им 11 декабря. Там он говорит, что специально пришел к Железнову, чтобы убить его. Причем приводит подробности: было около 10 утра, он занял очередь, когда очередь до него дошла, он заявил, что зайдет только последним, тем не менее другие пациенты чуть ли не силком его втолкнули в кабинет, где он положил заряженную трость на стол, направив ее в грудь Железнову, и нажал курок. Правда, выстрела не случилось. Сейчас Сахабутдинов заявляет, что не помнит, чтобы кому-то что-то подобное говорил, а откуда взялись такие показания, не знает. Единственное, на что он ссылается: на тех допросах не было переводчика. Дескать, кто-то кого-то неправильно понял. А протоколы допросов он подписывал, не читая, поверив следователям на слово.

Отвечая на вопрос Анастасии Железновой, дочери убитого врача, о том, почему, если он не хотел убивать, не выстрелил в руку или ногу, Сахабутдинов ответил, что оружие не совершенное, а стрелок он так себе, мог бы и промахнуться. И тогда, дескать, кара не настигла бы врача. Однако свое раскаяние в содеянном он подтвердил: «Я раскаиваюсь, но уже не могу вернуть человека. Я понимаю, что вы меня не простите никогда. Я не могу сказать, что он плохой человек. Те люди, которых он лечил, которых он поставил на ноги, тоже меня не простят. Но сейчас я что изменю?»

На вопрос судьи Рустама Хакимова Сахабутдинов пояснил, что оружие изготовил не в кратчайшие сроки, а постепенно — примерно за год. Он также рассказал, что до убийства сделал два пробных выстрела в деревне. Один — по воротам гаража, другой — в столб. Оба были удачными, но потребовали внесения изменений в конструкцию пули (сам строительный патрон является холостым, чтобы произошел выстрел, Мисбах бабай самостоятельно изготовил для них пули).

«А если бы 11 декабря у вас произошла осечка, — спросил судья, — что было бы дальше?» «Так и жил бы с обидой, — ответил Сахабутдинов. — Мне же не стало легче, даже когда я выстрелил». «Вы же хотели отомстить, — продолжил допрос Хакимов, — почему стреляли в спину? Ведь он [Железнов] же должен был видеть, кто ему мстит». «Он меня видел только один раз, мог и не запомнить», — ответил бабай.

На заседании продемонстрировали и орудие убийства — трость с вмонтированным в нее огнестрельным устройством. Надо сказать, что оружие довольно хитрое. Судья, человек, безусловно, грамотный, далеко не сразу понял устройство, но и Сахабутдинову его давать опасался. «Вы же мне теперь его не дадите», — попытался сыронизировать старик. Собирая оружие, судья интересовался у подсудимого о том, как, что и где должно находиться. Потом трость все же передали подозреваемому. Он, собрав трость, наивно поинтересовался: «А патрон есть?» Ему, конечно, ответили, что нет. Но и без патрона Мисбах бабай продемонстрировал, как работает его убойное оружие. На вопрос Хакимова «Как вы до этого додумались?» Сахабутдинов ответил: «Калашников делал автоматы, его за это не обвиняли. А меня обвиняют».

«ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛИ ТАКИЕ ДЕНЬГИ, Я БЫ ЗАПЛАТИЛ»

Завершающим моментом заседания стал иск Железновой, требовавшей у Сахабутдинова возмещения морального ущерба в размере 1 млн. рублей. «Нельзя соразмерить денежную сумму и потерю родителя, — сказала она на процессе. — Эта сумма условная. Но я не думаю, что подсудимый может возместить ущерб в большем размере». Адвокат подсудимого Гульшат Шакирова высказалась против приобщения иска к делу по той причине, что не предоставлены никакие документы, подтверждающие ущерб. Сам Сахабутдинов на иск отреагировал иначе: «Если бы у меня были деньги, я бы, конечно, заплатил. Но я не миллионер, я пенсионер». Железнова же добавила: «Мне эти деньги не нужны. Они для детского дома и для реабилитационного центра в Челнах, которым отец помогал много лет. И еще для моей бабушки, которая недавно перенесла инсульт». Судья в итоге решил приобщить иск к делу и на сегодня назначил прения сторон.

«БИЗНЕС Online» будет следить за развитием событий.