«ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ» Я ЧИТАЛ. ПРАВДА, ПОВЕРХНОСТНО»

Накануне в судебном процессе по обвинению 86-летнего Мисбаха Сахабутдинова в убийстве врача-травматолога 4-й поликлиники Набережных Челнов Андрея Железнова прошли прения сторон. Но началось уже третье на этой неделе заседание с оглашения ряда показаний.

Напомним, на прошлом суде Сахабутдинов заявил, что неудавшегося покушения на Железнова в мае 2014 года не было, а признательные показания об этом он подписал, не читая. Кроме того, давал он их без переводчика. В связи с этим прокурор Гульдария Сахауова настояла на оглашении показаний. В них Мисбах бабай указывал, что вину признает в полном объеме, понимает, что ему говорили следователи, более того, заявил, что готов и желает давать показания на русском языке, а переводчик ему понадобился, когда в документах появилась судебная терминология. «Русский язык сильно изменился, — прокомментировал вчера этот эпизод Сахабутдинов. — Появилось много терминов, кроме того, неразборчиво многое слышу».

Возник вопрос и по поводу расстояния, с которого обвиняемый стрелял в Железнова. На суде он показал, что было примерно 4 м, а в ходе следственного эксперимента выяснилось, что не более 1 метра. Сахабутдинов объяснил расхождение тем, что не придал оценке расстояния значения: «Они (следователи — прим. авт.) не спрашивали расстояние. Я показывал, как стрелял».

Далее судья Рустам Хакимов, видимо, пытаясь все же прояснить степень знания Сахабутдиновым русского языка, спросил у него, какие у того были увлечения. Кроме огородных дел подсудимый назвал чтение.

— Когда был молодым, фантастику читал, исторические книги, классику... Жюль Верн, Марк Твен, Толстой, Чехов, татарские авторы...

— Достоевский? — спросил судья, явно намекая на «Преступление и наказание». Бабай намек понял.

— Нам не преподавали. Но «Преступление и наказание» я читал, правда, поверхностно.

КВАРТИРА ЗАПИСАНА НА ПЛЕМЯННИКА, ДОМ — НА СЕСТРУ

Далее были оглашены заключения психологической экспертизы, которая признает, что у Сахабутдинова есть некое расстройство, следствием которого стала «зацикленность на деталях, обидах, упорство в достижении цели». Но в момент убийства он отдавал отчет в своих действиях, то есть не был в состоянии аффекта. Потом судья перешел к документам об испытании Сахабутдиновым оружия на своем приусадебном участке. Напомним, он стрелял в ворота гаража и в столб.

— Из чего у вас столбы в деревне делают? — спросил Хакимов.

— Из дуба, — ответил подсудимый.

— Дуб — крепкое дерево, почти не гниет. Пуля вошла на 3 - 4 сантиметра... Надо понимать, какую [убойную] силу имела ваша трость...

Что касается ворот гаража, то тут вообще получился казус. Сахабутдинов заявил, что фото в деле вовсе не то.

— Пуля ушла чуть в сторону и попала между досками. А тут посредине. Это не то фото. Доска была изъята до моего приезда в деревню, я показывал только столб.

— Видно же по фотографии, — поддержала подзащитного Шакирова, — что это отверстие от сучка.

— Ну тогда, по вашему мнению, получается, что эксперт ни в чем не разбирается, раз дает заключение, что отверстие могло получиться в результате выстрела вашего оружия...

Спросил судья у Сахабутдинова и о том, как он относится к гражданскому иску семьи Железновых о возмещении морального вреда в 1 млн. рублей.

— Хоть рубли, хоть доллары, — ответил бабай. — Все равно. Откуда у пенсионера такие деньги? Квартира в Челнах записана на племянника, дом в деревне — на сестру... У меня нет таких денег.

Затем адвокат попросил приобщить к делу более десятка почетных грамот, которыми в свое время был награжден Сахабутдинов, а также копии удостоверений ветерана труда, труженика тыла, благодарственные письма от президентов РТ Минтимера Шаймиева и Рустама Минниханова, президента РФ Владимира Путина, а еще положительную характеристику, которую ему написали односельчане. «Подписей много, — констатировал Хакимов, читая характеристику. — Никогда никому не отказывал в помощи или совете. По его инициативе началось строительство мечети в деревне. Сам на это строительство пожертвовал деньги...»

«НЕ НАДО ВПУТЫВАТЬ СЮДА РЕЛИГИЮ»

Судебное следствие объявили законченным и перешли к прениям. Сахауова заявила, что считает вину Сахабутдинова доказанной по всем статьям, а его утверждения о том, что не совершал покушения, — голословными. В результате прокурор попросила суд учесть возраст, заслуги и состояние здоровья подсудимого, но настояла на реальном лишении свободы — 7 лет в колонии строгого режима: «Несмотря на возраст и другие обстоятельства, никому не позволено отбирать чужую жизнь. В связи с этим не вижу оснований применить к подсудимому условное наказание». Кроме того, Сахауова поддержала миллионный иск семьи Железновых на возмещение морального вреда, назвав эту сумму адекватной.

Адвокат Гульшат Шакирова настаивает на условном наказании. Самую тяжелую статью — «Убийство» (ст. 105 ч. 1) — она предлагает переквалифицировать в статью 107-ю — «Убийство, совершенное в состоянии аффекта, так как у бабая эксперты все же обнаружили расстройство психики, то есть он совершил преступление не потому, что «хотел и желал этого, а в силу своей характеристики личности». Кроме того, защитник попросила признать смягчающими обстоятельствами то, что Сахабутдинов пытался позвать помощь по номеру 112 и сам помогал поместить Железнова на носилки скорой помощи, а также то, что он без нареканий отработал свой век. В результате адвокат предложила частично оправдать бабая, где-то освободить его от ответственности, так как он добровольно сдался властям.

— Человек пошел на это преступление только потому, что его оскорбило поведение погибшего, — заключила Шакирова. — Ему не оказали медицинскую помощь из-за того, что он не снял тюбетейку. Обращаю особое внимание, что даже при фото на паспорт в России разрешается головной убор, если это диктуется религиозными мотивами.

— О чем вы сейчас говорите? — прервал адвоката судья. — Об этом в суде не заявлялось. Не надо впутывать сюда религию!

— Реальное лишение свободы будет последним для человека в таком возрасте, — заключила Шакирова. Гражданский иск на миллион рублей она также не поддержала, объяснив это тем, что ущерб «не расписан», и попросила оставить вопрос для гражданского суда.

В итоге в судебном процессе объявили перерыв на две недели. На следующем заседании, 21 апреля, должны прозвучать последнее слово подсудимого и приговор.

Читайте также:

Спецпроект: Убийство врача в Челнах