«Мы наблюдаем, что сейчас рушится – это называется Кудриномика...»

Степан Демура

ДОЛЛАР ПО 125

— В одной из наших предыдущих программ ты сказал, что доллар будет по 124 рубля.

— 125. 97-125.

— Сегодня конец мая. Доллар 64-65 рублей. То есть прогноз не состоялся.

— Почему? Состоялся прогноз. Если бы вы внимательно слушали, говорилось, что перед этим будет коррекция. Назывались цели 64-65. Дальше 61-62. Первые цели сделали. Вторые, пойдём или нет, пока что под вопросом.

— Ты свой прогноз о 125 не снимаешь?

— Нет, конечно. 97, [потом] 125. Первые цели.

— Финансовое затишье временное, на твой взгляд?

— Я предлагаю всем вспомнить финансовое затишье лета прошлого года. Когда рубль нашёл своё равновесное состояние. Экономика прошла своё очередное дно. А потом — оп-па [улыбается].

— А когда же всё-таки нам ждать таких экстремальных цифр?

— Это зависит от той формы коррекции, которую выберет нефть. Сейчас она завершает либо всю коррекцию, о которой говорилось давно, либо её первую часть. По времени трудно сказать. Невозможно сказать точно по времени. А с другой стороны, зачем вам это знать? Какая разница? Покупайте сейчас доллары, и живите спокойно.

— То есть ты считаешь, что доллар надёжен.

— На ближайший год — да.

— Но в то же время даже кандидат в президенты Дональд Трамп сказал, что США готовы реструктурировать свои долги. Условно говоря — кинуть.

— Как-то мне глубоко наплевать, что он говорит. Посмотрите на мои прогнозы с 2008 года, как они сбываются. И Трамп. А что значит — кинуть? Кого кидать они будут? Это такая же чушь, как сейчас Россия уничтожит финансовую систему, покупая золото. Либо уничтожит систему петродоллара, которая уже давно не работает и никому не нужна. Если вы посмотрите, США должна внешнему миру 3,5-4,0 трлн долларов. Весь остальной долг — это долг внутри страны. В основном пенсионным фондам, и тому подобное. Всё это, в принципе, разруливается.

— То есть ты не рассматриваешь в долгосрочной перспективе укрепление рубля?

— Нет. У россиянской экономики и россиянской валюты есть два пути. Путь Венесуэлы и путь Зимбабве. Но по пути Венесуэлы мы не пойдём. Мы пойдём по пути Зимбабве.

— Гиперинфляция?

— В Венесуэле тоже гиперинфляция. Там на 500% выросли цены на продукты. Голодные бунты пошли. Но в Венесуэле есть большая разница, вернее, отличие от Россиянии. Там существует демократическая система передачи власти, существует мощная, реальная, оппозиция. Поэтому бесноватого Мадуру, последователя Чавеса, я думаю, от власти отстранят, и всё. И у них что-то хоть наладится.

С другой стороны, всем левакам и красным ещё один прекрасный пример, что все штучки левацкие заканчиваются, когда заканчиваются чужие деньги. О чём я давно говорил. Поэтому мы по пути Венесуэлы не пойдём. Мы пойдём по пути Зимбабве.

— Но путь Зимбабве — это же путь полного разрушения отечественного производства.

— А я об этом говорю с 2008 года. Так всё и происходит. Где у нас осталось производство? Труба и карьеры. Всё. Ну, свинюшек ещё выращиваем на импортном генном материале. И всё.

— Я работаю над документальным фильмом, посвящённом переделу реальных активов в настоящее время. Невольно возникает аллюзия с 90-ми годами, когда рейдеры захватывали промышленные предприятия не для того, чтобы их развивать, а для того, чтобы их уничтожить, и перепрофилировать под торговые центры, жилые массивы.

— Заниматься сейчас торговыми центрами или строительством может просто отмороженный идиот.

— Но, тем не менее, они растут, как грибы.

— Да. Но они стоят пустые. Абсолютно пустые. Люди не знают, что с ними делать. А достраиваются и завершаются те проекты, которые финансировались банками. Потому что банку нужно показывать отчётность, что вот что-то построено. Чтобы в залоге что-то было. Но огромное количество в регионах пустых торговых центров, недостроенное, пустое, нераспроданное жильё. Поэтому, идиоты. А 90-е никуда не уходили.

— Но главная проблема регионов (это даже признают на уровне властей) — это так называемые моногорода, в которых на 20% произошёл рост безработицы.

— Не только моногорода. Проблема регионов — это ещё майские указы президента.

— Они же не выполняются.

— Регионы всё равно набрали долга. Они все банкроты в основной своей массе. Куда ни ткни — везде проблема. Причём, проблема такого свойства, что, когда придёт время её решать — решать её [будет] некому и не на что. И она просто всё разрушает.

— Разве это время ещё не пришло решать эти проблемы?

— А кто их будет решать? Некому их решать. Посмотрите на новые программы правительства. Посмотрите на возвращение Кудрина. Что он сказал?

— Но и Улюкаев предложил пенсии сократить, сроки увеличить, и много чего ещё.

— У нас руководство (в том числе и церковь) состоит из нобелевских лауреатов по экономике. Патриарх у нас создаёт новый вид товарно-денежных отношений. Министр экономического развития предлагает искать точки роста путём уменьшения платёжеспособного спроса. Гениальные люди. Как в том анекдоте. В теории мы миллионеры. А по факту.

— Какова позитивная программа от Степана Демуры?

— А её нет. Я много раз объяснял, почему. Никакой позитивной программы здесь быть не может. Поскольку политическая и экономическая система России неконкурентоспособна просто. Без смены политической системы здесь невозможно ничего сделать.

— Ты хочешь сказать, что, если мы хотим изменить экономическую ситуацию, то надо начинать с политической?

— Надо начинать с элементарной вещи. Экономика первична, а политика вторична. Так работают все успешные, развитые страны.

— Что сделать с политической системой?

— У нас столько статей, что я лучше помолчу.

— Понятно. То есть любой дискурс на тему «Что делать?» может привести к преследованиям?

— Элементарно. Ну, если сажают за элементарные вещи. Например, за пост [с картинкой] Кукрыниксов в Фейсбуке дают реальные сроки. Вы меня извините — это уже идиотизм. Поэтому, пусть сами этот идиотизм разгребают. На вилы-то им садиться надо будет, а не нам.

БЕЗ ШАНСОВ

— Вернёмся к твоей, на мой взгляд, гениальной аналогии борьбы холодильника с телевизором. В сегодняшней борьбе этих двух бытовых приборов за кем сейчас первенство?

— Холодильник начинает побеждать. Причём, побеждать очень конкретно. Помнишь, мы с тобой говорили (или не с тобой), я приводил пример социодинамики — рейтинг доверия к Путину. Который ВЦИОМ высчитывает каждую неделю. Говорилось, что сейчас будет новый пик этого рейтинга, а после этого начнётся стремительное падение. Что и произошло... Холодильник побеждает.

— Но, тем не менее, парадоксальная ситуация — живут хуже, но Путина любят больше.

— Потому что это добрый царь. Плохие бояре. Вот царь узнает, что бояре плохие, узнает, что толчок засорился — придёт, починит, бояр поменяет, и всё изменится. Извини, это столетия рабства. Это психология рабов. С этим ничего не сделать. С этим приходится считаться. К сожалению, этот факт налицо, существует.

— Если он существует, то как можно говорить о политических переменах?

— Никак. Я поэтому и говорю, что это Зимбабве. Здесь без шансов.

— То есть отсутствие политической жизни полноценной, здоровой, гражданского общества, на твой взгляд — это предпосылка к тому, что экономика дальше будет деградировать?

— Конечно. Надо понимать ещё одну простую вещь. Основная масса населения (как у нас называют — ватаны) исторически никогда ничего не решала. Они просыпаются на следующий день, и встают перед фактом, что власть поменялась. Если была нужда — их использовали, как пушечное мясо. Как, например, в гражданскую войну в России. По большому счёту, они масса индифферентная и абсолютно бесполезная для каких-либо перемен в обществе, как показывает историческая практика. А люди, которые способны что-то изменить, они выбирают сейчас самый простой путь — чемодан, вокзал, Европа или США. Куда угодно уезжают.

— То есть голосуют ногами?

— Да, страна теряет с огромной скоростью и свой коммерческий потенциал. Потому что быть бизнесменом — это не то, что понимает «вата» (типа, бюджет распиливать и тому подобное), а это что-то создавать новое, создавать рабочие места, брать на себя риск. К чему наши «бизнесмены» и власть в принципе не способны. Теряем научно-технический потенциал. Молодые люди, которые чего-то стоят, просто уезжают.

— Но ведь мы запустили с космодрома «Восточный» ракету.

— А, да, на святом духе. Помню-помню... Не в курсе, почему у всех трёх спутников все данные были одинаковые? [улыбается] Телеметрия одинаковая с трёх спутников была после разделения. Поэтому чёрт знает, что там запускали. Я не знаю.

— Сейчас проводятся исключения из госреестра стратегических предприятий, в том числе касающихся космоса, обороны, производства ракет. Зачем, на твой взгляд, всё это делается?

— Денег нет.

— Их хотят продать?

— Их не хотят продать. Это жутко убыточные предприятия. В принципе, технологии утеряны, и ничего произвести не могут. Они бесполезны.

— Тогда в чём смысл?

— Всех пугать ядерной дубиной, вот и всё. Остатками ядерной дубины всех пугать.

— Но эти предприятия разработчики.

— Разработчики чего? Что они могут разработать конкурентоспособного на станках, которым по 40 лет?

— Конкурентоспособность определяется точностью наведения боевой части...

— ... И ценой данного изделия. Извините меня, мы работаем с изделиями разработки 80-90-х годов. Продаём по демпинговым ценам. Многие страны покупают наше железо, всё нахрен выкидывают, и ставят свою электронику. Железо дешёвое. Не особо надёжное, но дешёвое.

Инженерные школы утеряны, научные школы утеряны. Самое страшное, что даже те зачатки индустриальной культуры и культуры производства, которые были — они утеряны. Что мы можем произвести?

— Это следствие либерально экономической программы? Или это преднамеренная программа?

— У нас никогда не было либеральной программы.

— А что же у нас было?

— У нас было продолжение «совка».

— Ты хочешь сказать, что Чубайс — «совок»?

— Конечно. Конечно! Совковые методы. Либеральная империя Чубайса, которую потом перекрасили в «рюсский мир». Типичный «совок». Типичные имперские замашки. У нас «совок» был.

— Именно Чубайс декларировал, чтобы разрушить его.

— Можно говорить всё что угодно. Все люди, которые были в «совке» при ксивах и при деньгах, получили ещё больше ксив и денег. Поэтому не надо сказки рассказывать про какую-то либеральную экономику и либеральный путь развития. Не надо. Серьёзная, всё-таки, программа — это вмешательство государства в экономику должно быть минимальным. Это первое. Второе. Частная собственность на средства производства — должно быть святое. Чего у нас нет и никогда не было. И государство всё время вмешивается в экономику, и занимает всё большую и большую часть экономики.

— Я помню, в одном из наших разговоров ты говорил, что тебя интересуют социальные аспекты и социализм.

— Что такое социализм? Это общественная собственность на средства производства. Точка. Можете открыть Гугл, и посмотреть. Австрийцы [экономисты австрийской школы] ещё в начале 20-х годов показали, что это путь к краху. Такая система не конкурентоспособна.

— А китайский путь? Он приемлем для России?

— А что хорошего в китайском пути? Мне никто не объяснит?

— Есть направляющая коммунистическая партия Китая. И свободное предпринимательство.

— Во-первых, не совсем свободное. Во-вторых, Китай — это такая фабрика. Со всеми вытекающими. И с полностью засранной, уничтоженной, окружающей средой. С не очень богатым населением без какого-либо социального обеспечения. И которая всегда, всю жизнь, будет отставать на 2-3 поколения в технологиях от ведущих стран. Это дешёвое сборочное производство. Что сейчас с ними произошло? Они накрываются медным тазом. Я об этом тоже давно говорил.

— Нам бы так.

— Нет. Нам так не надо. Нам не надо так. Зачем? Зачем делать глупости?

— Почему Россия сейчас покупает Трежерис [Treasuries — обобщённое название долговых обязательств правительства США], активно покупает американские гособлигации?

— Ничего удивительного нет. Идём в закон о ЦБ, глава 29. Там сказано, что рубль обеспечен активами ЦБ. Что в активах у ЦБ? Презренные доллары. Где хранят презренные доллары? В Трежерис. ЦБ дана команда — беречь валюту, скупать всю валюту.

— Не является ли более осмысленным те средства, которые потрачены на покупку Трежерис, инвестировать в отечественную промышленность, в науку, в образование?

— Ты что, смеёшься что ли? Кудрин же вам всем, дуракам, объяснил в своё время. Он ответил на этот вопрос: «Всё разворуют». Это было лет 7-8 назад.

— Я предприниматель. Мне для моего бизнеса либо брать кредит под 25%, либо под 7% у государства длинные деньги. Зачем мне разворовывать? Я пущу их в развитие производство.

— А сколько таких предпринимателей? И сколько таких денег дойдёт до тебя? Ты говоришь здравые вещи, которые имеют здравый смысл. Наше правительство так не работает. Наше общество и экономика так не устроены. Это насмешка над здравым смыслом. Давно это всем пора понять.

— То есть опять мы упираемся в политическую надстройку?

— Мы упираемся в экономическую систему. Мы живём в «совке». Вот сейчас наступают последние дни смерти «совка». Вот как «совок» сделали 100 лет назад, так он до сих пор и существует. В разных модификациях. Это не жизнеспособная система ни с точки зрения общественного устройства, ни с точки зрения экономического устройства. Всем давно пора понять, и расслабиться.

— Ты так не любишь наследие Советского Союза...

— Я не не люблю. Оно мне безразлично . Ты мне задаёшь вопросы — я тебе даю ответы.

— Что в нём плохого? Именно во времена Советского Союза были созданы великие предприятия.

— Какие? Американцы их построили с немцами. Что ещё?

— Днепрогэс американцы построили?

— Конечно. А кто? Грузины, что ли, строили?

— А ракетные центры тоже американцы?

— А ракетные центры на чьих станках? Чьи были технологии? Ещё расскажи мне, что Калашников сделал автомат Калашникова для полного завершения дискуссии, а не Хьюго Шмайссер.

— Мы не будем касаться этого вопроса.

— Ещё раз. Нищая страна. Как она была нищей страной, так она нищей страной и осталась. Абсолютно рабский менталитет. Люди, которые привыкли сосать государственную сиську, и ничего не хотели сами. Инициативы практически не было. А то, что он развалился, — [так это] по экономическим причинам. Ещё раз. Это в начале 20-х годов было чётко показано австрийской школой, что он умрёт. Были названы причины.

РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ НЕТ И НЕ БУДЕТ

— Ты австрийскую школу приводишь, как истину в последней инстанции.

— Это не истина в последней инстанции. Экономика — это вообще не наука, по большому счёту. Но австрийская школа, по крайней мере, в моём понимании, это из экономики наиболее близкая к реальности теория.

— Но она же близка и к кейнсианству.

— Это противоположные совершенно вещи. Это абсолютно противоположные вещи. Там [у австрийцев] монетаризмом вообще не пахнет. У австрийской школы есть одна проблема — они дико повёрнуты на центральном банке, на роли центрального банка. Что это самое главное зло. Но это не самое главное зло. Это зло. Но не самое главное.

— Ты хочешь сказать, что в России центробанк и Набиуллина — это не самая главная проблема?

— Нет, конечно.

— А какая тогда самая главная?

— Я тебе уже сказал. «Совок».

— То есть начинать надо, как ты говоришь...

— Рыбка тухнет с головы, говорит нам народная мудрость. Вот с головы и надо начинать, если вы что-то хотите поменять.

— То есть все остальные приёмы — это припарки мёртвому?

— Конечно. Первична — экономика. Как только экономика станет первична, государство будет обслуживать экономику, обслуживать интересы экономических агентов — всем сразу станет хорошо жить.

— Я заметил такую парадоксальную вещь: чем беднее живут люди, чем сложнее они живут, чем тоньше их холодильник — тем больше они любят Путина. Чем объяснить это?

— В жизни должна быть какая-то надежда, и объяснение происходящему.

— То есть надежда на холодильник, несмотря на телевизор...

— Надежда на халяву. Что вот придёт человек, и всё за них сделает. Ничего странного в этом нет. Естественный совершенно процесс. Только это очень быстро рушится. Как тоже говорят в народе: от любви до ненависти — один шаг. История это прекрасно демонстрирует.

— Алексей Кунгуров говорил, что в российском менталитете заложено табу на слово революция.

— Он дебил.

— Даже оппозиционные структуры говорят такими около-терминами. Но само слово не произносится. Оно не произносится и в массах. Этого никто не хочет.

— Что значит — никто не хочет? Революции не происходят, потому что кто-то чего-то хочет. Революции происходят по одной простой причине. Есть в обществе производственные силы и есть производственные отношения. Производственные силы в своём развитии всегда опережают производственные отношения. Что такое производственные отношения? Это политическая, социальная, надстройка над теми, кто создаёт добавленную стоимость. Вот когда производственные отношения более не соответствуют производственным силам — происходит революция. Потому что встаёт вопрос о чём? Главный вопрос любой революции о чём? О собственности на средства производства.

— Здесь ты цитируешь так нелюбимых тобой большевиков.

— Ещё раз. Большевики, как и тот же клоун Карл Маркс, здесь не при чём. Это всё было написано и известно до Маркса. А я стараюсь говорить на языке, понятным массам.

— На языке политэкономии.

— Да, да, да. Ещё понятным массам. Даже «жертвам Фурсенко», я надеюсь. Вот тогда возникает революционная ситуация.

— В России она ещё не возникла?

— А из чего ей возникнуть? Ещё раз. Несоответствие производственных отношений производственным силам есть? Есть. Это видно по нашей экономике. Это видно по окружающему миру. Что он просто от нас уходит семимильными шагами. На Луну. Но. У революции должен быть какой-то носитель идеи. Класс или группа, которая должна отстаивать свои интересы. В данном случае — это право на частную собственность. Что делает эта группа? Она уезжает из страны. Страна обречена. Как вы не хотите этого понять? Пока эта группа не будет привлечена обратно — страна обречена.

— А что их может привлечь?

— Когда государство начнёт соблюдать право частной собственности на средства производства, как святыню. Но это не произойдёт.

— В этом не заинтересована правящая...

— Конечно.

— ... потому что они получат конкурентов тогда.

— Конечно. Поэтому, я и говорю — расслабьтесь. Мы превращаемся в Зимбабве.

— Из сказанного тобой следует, что возникновение партии промышленников и предпринимателей, условно говоря, является более опасным, чем возрождение КПРФ?

— Конечно.

— У нас есть две партии, которые потенциально говорят в интересах промышленников и предпринимателей. Это партия Дела и партия Бориса Титова.

— Ты путаешь «говорят» и «делают». Это разные вещи. У нас все говорят, но никто ничего не делает. Когда у людей действительно будет идейное объединение, они будут считать, что это нужно сделать любой ценой. А такого нет и не предвидится.

— Тут у многих людей, хорошо знакомых с историей, наверное, возникнет аллюзия на 30-е годы в Германии, когда партии лавочников, как их называли...

— Именно так.

— ... привели к власти фашизм. Не является ли это предпосылкой для возникновения нечто подобного в России?

— Нет, не является. Не является. Во-первых, там пришли не фашисты. Фашисты были в Италии. А национал-социалисты. Это немножко разные вещи. Во-вторых, не является абсолютно. У нас нет такой партии. И в данных условиях это просто невозможно.

— Выход из кризиса через национальное государство, на твой взгляд — это возможный сценарий?

— По типу Германии?

— Да.

— Это оптимальный сценарий... А, извини. Я сейчас начну оправдывать преступления «фашистов». Не, не знаю.

— Ты не оправдываешь?

— Нет. Ни в коем случае. И не занимаюсь ревизией истории.

— Какие же могут быть выходы? Через какое государство? Если не подходит национальное, значит, остаётся социальное?

— Ещё раз. Нет выхода. Нет выхода. Я тебе объяснил. И всем любителям ватанам.

— Тогда что? Распад?

— Что показывает история? Либо производственные отношения приходят в соответствие производственным силам, либо вот эта общность, называемая советским народом (как у нас любят говорить), исчезает. И территорию с ресурсами захватывают другие. Всё очень просто.

— То есть, прогноз у тебя не очень...

— Ещё раз. Пока что мы идём по пути Зимбабве. А там куда кривая вывезет. К счастью, всё, что сейчас происходит в стране, по большому счёту, и временные рамки изменений, которые здесь будут, не зависят ни от народонаселения, ни от кремлёвских, ни от кого. Они зависят от одной замечательной страны. Называется Пиндостан. Вот когда они примут решение — здесь будут изменения.

КОНЕЦ КУДРИНОМИКИ

— Сейчас, в последние недели, на общественно-политической сцене стало заметна активизация таких людей, как Кудрин, Улюкаев. Приход повторный Кудрина, предложения Улюкаева. На твой взгляд — это попытка найти какой-то либеральный выход из ситуации?

— Кто тебе сказал, что Кудрин либерал? Я отвечу словами Геращенко: «Ну, зовите Кудрина, если хотите жить в говне». Мы наблюдаем, что сейчас рушится — это называется Кудриномика. Которую строил товарищ Кудрин. Она рушится. Когда позвали Кудрина, и спросили: «А что же вы будете делать? Ваши рецепты?», он говорит: «Повышение пенсионного возраста и повышение налогов». Ну, что сказать? Идиот. Сертифицированный. Он никогда не был экономистом. Он бухгалтер. Это первое.

— Все говорят о противостоянии позиции Кудрина и позиции Глазьева. Однако Кудрин в глазах президента более...

— А какая позиция Глазьева, не напомните? Давайте напечатаем деньги. Напечатали деньги. Майские указы президента. Напечатали. Куда ушли деньги? Деньги ушли за бугор.

— Если создадут двух или трёхконтурную систему финансового оборота, как это было в Советском союзе, когда безналичные деньги не попадают в наличный оборот...

— Ещё раз. Как объяснить всем, что «совок» — это была убогая система?

— Но она работала.

— Она не работала. Она работала, потому что была ядерная бомба. А почему он тогда развалился, если она работала? Объясните мне. Почему мы отставали везде, по всем отраслям?

— Это была во многом идеологическая спецоперация, когда подсадили в сознание...

— Даа, даа, даа. Слушай, а знаешь, у меня такое впечатление — октябрьская революция тоже была какая-то идеологическая диверсия? Нет? Не кажется?

— Ну, там были немецкие деньги и голод.

— Да, немецкие деньги. А то, что у нас мудак царь был — этот факт не принимается? Что российская промышленность была неконкурентоспособной и политическая система была неконкурентоспособной? Это вообще никакого значения не имеет, правильно? Ещё раз объясняю. В сотый раз. В стране ничего не произойдёт, если нет революционной ситуации.

— Но её нету. Объективно нету.

— В России она была? Была. Она сработала. Вопрос всем любителям заговора: сколько нужно десятков миллиардов долларов и десятков тысяч сирийских боевиков, чтобы свергнуть, скажем, госпожу Меркель? Таких цифр и такого количества боевиков нет. Почему? Нет революционной ситуации.

— А зачем свергать Меркель?

— Я пример привожу ватанам. Нет революционной ситуации — ничего не поменяется. Если есть революционная ситуация — можно и про печеньки Нуланд говорить, и про десятки миллиардов долларов на цветную революцию. Страна готова — она рванёт. Без разницы, что это вызовет. Не надо искать какие-то внешние причины.

Рецепт Глазьева. К чему это приведёт? Это приведёт к поддержке экономик Запада. Почему? Потому что у нас ни хрена не производится. Все те деньги, которые будут напечатаны, они будут потреблены на импортные товары. Элементарно же. И с чем мы останемся? Мы останемся с ещё большим долгом, с девальвированным рублём, и без экономики.

— А если этими деньгами будет оплачена закупка оборудования для создания отечественной промышленности?

— Закупайте. Вы можете закупить всё, что угодно. Где внутренний спрос? Откуда возьмёте внутренний спрос?

— Внутренний спрос возникнет, когда возникнут рабочие места.

— Это всё делается (на примере того же батьки белорусского, которого у нас все так не любят почему-то), когда у вас сильная валюта. Когда у вас сильная валюта — вы проводите технологическую модернизацию промышленности, вы привлекаете инженерные школы, научные кадры. Как только у вас всё готово более-менее к импортозамещению, вы валюту обваливаете. Импорт становится неконкурентоспособным, местный производитель взрывается — продажи растут, производство растёт, экономика запускается. Когда у вас всё дышит на ладан, у вас нет ни производства, у вас нет ни кадров работать на этих станках, ничего нет — давайте купим станки. А на какие деньги вы их купите? У нас что, производятся станки?

— У тебя какая-то безысходная картина.

— Это не безысходная картина. Это реальная картина происходящего. Посмотрите на мои прогнозы с 2008-2009 годов. Всё же по ним идёт. Всё же сбывается. И в Украине, и в России, и в мире. Поэтому, ребята, расслабьтесь, наслаждайтесь последней банкой стекломоя. Шансов у нас никаких.

— Сейчас будут выборы в сентябре 2016 года в государственную думу. Население может (потенциально, я говорю — потенциально) выбрать...

— После этого резко порежут бюджет, и население будет сосать не только лапу, но и ещё кое-что. Если дотянется. В Госдуму пройдёт «Яблоко». Ручная партия. Ей нарисуют 5%. Ничего не изменится.

— «Яблоко» — это хуже «Единой России»?

— А мне без разницы. Это значения не имеет. КПРФ, ЛДПР, «Единая Россия», «Справедливая Россия», «Яблоко». Вообще значения не имеет.

— Это всё разные куклы на одной руке?

— Конечно.

— А есть ли вообще какие-то партии, на твой взгляд, которые не являются марионеточными?

— Нет. Это невозможно в существующих условиях.

— То есть не допустят просто?

— Да. Политическое поле зачищено в ноль. Это большая ошибка существующего режима.

— Я знаю целый ряд партий, которых поддерживают предприниматели, и малый и средний бизнес — они просто не допущены к выборам.

— Конечно. Это большая ошибка существующего режима. Это элементарная ошибка. Она была описана ещё ибн Халдуном давно. По-моему, в 15 веке. Обычно у такого авторитарного режима, когда он начинает загибаться, наступает агония, у него есть единственная возможность сохранить свои жизни в физическом смысле — это договориться с оппозицией. Пойти на разделение власти и ответственности с оппозицией, и смягчить ситуацию. Но у нас же режим сделал так, что вообще нет никакой оппозиции. Кто у нас представляет оппозицию? Кто за нею пойдёт? Кто ей поверит? Они никого не представляют... Это огромная ошибка режима, и она нам ещё отольётся большой кровью.

— В последнее время в интернете распространилась такая дата, что в 2017 году, в ноябре месяце, состоится новая великая октябрьская революция, и всё вернётся на круги своя.

— А я уж думал, что в ноябре взорвётся Йеллоустоун, жёлтый камень. А тут какая-то революция. Пиндосы должны умереть [смеётся].

ДЛЯ КОГО И ЗАЧЕМ РАСКРУЧИВАЮТ ЙЕЛЛОУСТОУН?

— Раз ты заговорил про Йеллоустоун... Про Йеллоустоун сейчас говорят очень много.

— Ватанов же надо кормить чем-то.

— Об этом говорят и американские СМИ.

— Какие СМИ? Ущербные дураки сидят, что-то говорят.

— NBC. Я сам смотрел программу NBC

— Это бред.

— Представитель геологической службы США говорил о потенциальной угрозе.

— Потенциальная угроза. Дело в том, что это событие не может реализоваться. Если вы поговорите с геофизиками, всё давно изучено, и угрозы там вообще никакой нет. Всё уже давно ушло в другое место.

— Тем не менее, мероприятия они проводят.

— Разумеется.

— Недавно учения FEMA провели по этой проблеме.

— Да. Заодно проверили быстроту реакции американского НКВД, чем является FEMA. Всё правильно. Ватанов в любой стране нужно держать в узде.

— Ты хочешь сказать, что Йеллоустоуном американский истеблишмент пугает своих же граждан?

— Конечно. И всех остальных. Разумеется.

— Но в этой ситуации, когда долго кричат «волки-волки», волки, в конце концов, могут и прийти. Это событие может произойти.

— Может произойти в любой другой точке.

— Но тогда о долларе, как мировой валюте, вообще говорить бессмысленно.

— Разумеется. Потому что мы находимся в северном полушарии, как и Йеллоустоун. Роза ветров западная. Поэтому, если он рванёт — уже пофигу будет, где доллар, где рубль. Абсолютно.

— По крайней мере, не так пеплом засыпет.

— Почему? Он то как раз высоко поднимется. А потом высыпется. В данном случае это всё так называемый форс-мажор.

— А если мы отбросим все труднопредсказуемые форс-мажорные ситуации, сама ситуация с экономикой США имеет под собой основания для возникновения финансового форс-мажора?

— Конечно.

— Объявления дефолта.

— Люди не понимают элементарной вещи. Дефолт чего? США?

— По крайней мере, крупных финансовых структур.

— Давайте разбираться. Клоуны нам тут все уши проели и книжки написали, что у Китая есть супероружие — американские облигации, которые у него есть. Когда Китай нажмёт на кнопку — он обрушит финансовую систему США. На что я откровенно смеялся над этими придурками. Что произошло? В прошлом году Китай продал облигаций на 530 млрд долларов. Рынок это заметил? Нет. Есть один покупатель — называется ФРС. Госдолг США никто обрушить не может. Что же касается корпоративного долга США, в том числе новых ипотечных бумаг, вот там полный пипец.

Но, почему-то, говоря о США, все забывают о старушке Европе. Основные проблемы сейчас в финансовом секторе Европы. И тоже сбылся мой прогноз — первый австрийский банк кинул своих вкладчиков. Их реструктурировали. Из 100% оставили 53%. Deutsche bank работает с 60-70м плечом. Сейчас Deutsche bank в Европе предлагает вклады под 5% годовых. Пять процентов, когда везде ноль. Или отрицательные ставки. Это крупные вклады, от 50 тыс. евро. В условиях этих вкладов сказано, что клиент может попасть под процедуру bail-in, то есть спасение банка за счёт вкладчика. Там полный швах. Об этом никто не говорит. Все почему-то сконцентрировались на США. В США банки работают с 11-12-м плечом на собственный капитал. Ситуация в мировой экономике и финансах такова, что всё, что угодно, может вызвать коллапс. Система готова совершить фазовый переход. Из благоденствия в катастрофу.

— Ты хочешь сказать, что вся мировая экономика...

—Большой пузырь.

— ... это большой Йеллоустоун, только финансовый.

— Да. Например, возьмём страны БРИКС. Эти клоуны умудрились накопить долгов в инвалюте на 11 трлн долларов. Как они будут их обслуживать? Китай — там вообще пипец. Полный швах с долгами, банковской системой и теневым сектором. Ребята просто складываются. У них импорт с экспортом сокращаются по 15-20% год к году. Они, как карточный домик, складываются.

— Как тогда в этой ситуации России и гражданам отдельным...

— Не суетиться под клиентом. Наслаждаться.

— ... чтобы их финансовым этим не накрыло...

— Накроет. Ничего не сделать. Накроет. Если вы ещё не купили доллары и золото, патроны и тушёнку — вас накроет. Даже если вы и это сделали — вас накроет. Так что наслаждайтесь последними деньками лета. Осень может быть очень весёлой. Мне так кажется.

— Финансовая осень?

— Финансовая.

— Или осень по времени года?

— Финансовая. Ну, и по времени года может совпасть.

— Давай тогда мы осенью 2016 года снова поговорим, насколько сбылся этот прогноз.

— Это был не прогноз. Я сказал, что она может быть весёлой. Всё зависит от того, какую форму коррекции будет чертить нефть. Но, по большому счёту, когда катастрофа наступит, плюс-минус один квартал без разницы. Весь вопрос не в том — что произойдёт? Вопрос в том — когда это произойдёт? Плюс-минус один квартал — это не существенно.

— Как говорится: знал бы прикуп — жил бы в Сочи.

— Нет, в Сочи жить не рекомендую. Испортили город.

— Испортили? А где же тогда стоит жить? В Москве? В Питере? Или где-нибудь на Урале?

— Где-нибудь в Сибири. Далеко от людей.

— Понятно. То есть, с патронами, тушёнкой и золотом где-нибудь в Сибири.

— Далеко от людей.

Со Степаном Демурой беседовал Игорь Бощенко
«Нейромир-ТВ», 18.05.2016

Расшифровка FinNews.ru