«АЛЕКСЕЙ ЛЕОНИДОВИЧ КОПИЛ-КОПИЛ ФОНДЫ, СИЛУАНОВ ТРАТИТ»

Желающих посетить утреннюю сессию открывшегося сегодня ПМЭФ оказалось столько, что многим представительным джентльменам пришлось почти полтора часа провести в проходах между рядами. Но, конечно, таким почетным гостям, как главе «Роснано» Анатолию Чубайсу и главному редактору «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову нашлись места в первом ряду. Они перед началом дискуссии оживленно переговаривались, смеялись и явно пребывали в отличном настроении. К слову, юбилейный 20-й питерский форум впервые проходит на новой площадке — в «Экспофоруме». Что вызвало у Кудрина ностальгические воспоминания — бывший министр финансов написал в своем «Твиттере»: «Начался #ПМЭФ. Впервые на новой площадке в Шушарах. Когда-то ездил сюда на картошку :)».

Бросалось в глаза символичность подбора спикеров, представляющих собой если и не сплоченную команду, то явных единомышленников — в компании Антона Силуанова и Эльвиры Набиуллиной не хватало только главы минэкономразвития Алексея Улюкаева, он на подобных мероприятиях регулярно оспаривает «бухгалтерский» подход ЦБ и минфина, требуя больше денег тратить на поддержку экономики. Впрочем, ничто не вечно под луной. Идентичные дискуссии некогда министр финансов Кудрин вел в то время с главой МЭР Германом Грефом, и тогда тоже победили «бухгалтеры». Серьезных инвестиций в развитие не последовало, зато благодаря «ножницам Кудрина» скопились резервный фонд и фонд национального благосостояния. Как выразился сегодня его преемник: «Алексей Леонидович копил-копил фонды, Силуанов тратит».

Модератор панельной сессии не стал тянуть кота за хвост и сразу озадачил гостей вопросом о тактике и стратегии действий экономического блока. На это Набиуллина с постоянством, достойным уважения, завела привычные речи о главном враге ЦБ. «С точки зрения Центрального банка, для нас ключевая тактическая задача — исполнить то обещание, которое мы дали обществу, и достичь цели в 4 процента инфляции к концу следующего года», — сообщила она. Услышав ее интонации, даже завзятый скептик бы поверил: Набиуллина действительно считает это своим крестом. «Стратегическая цель монетарной политики — поддерживать низкий уровень инфляции в долгосрочной перспективе таким образом, чтобы участники рынка поверили, что инфляция у нас долгосрочно будет низкой, и смогли наконец строить свои инвестиционные планы, пользуясь этим преимуществом», — завершила глава ЦБ тираду.

Забегая вперед, скажем, что представители упомянутого общества в обещание ЦБ не верят. Электронное голосование показало: в инфляцию около 5% верят только 7% присутствующих в зале. Большинство (38%) ожидают роста цен на 8 - 10%, четверть респондентов ждут инфляцию в 6 - 7%, а почти 20% — разгона цен более чем на 10%. А почти 11% респондентов и вовсе заявили, что методы оценки инфляции пора менять, мол, нерелевантны они.

Такая реакция, как показалось, огорчила Набиуллину, которая назвала исход голосования ожидаемым. «Ключевой риск — „заякоренные“ высокие инфляционные ожидания. Для нас это вызов», — посетовала она. По ее словам, население ошибочно считает, что инфляция гораздо выше, потому что смотрит на товары, которые дорожают быстрее всего. А теперь к заблуждающемуся населению примкнули еще и аналитики. После этого председатель Центробанка еще раз пояснила, что 4% — вовсе не фетиш регулятора. «Более 4 процентов — это тот уровень инфляции, когда не возникают практически длинные деньги. Мы сейчас с уровнем инфляции в 7,3 процента, который нам кажется приемлемым, в конце списка всех стран мира. В быстрорастущих азиатских странах инфляция в 2 раза ниже», — провела она параллель.

Силуанов отнесся к заданному вопросу более поверхностно, отреагировав в духе песни «Жила бы страна родная, и нету других забот». «Чтобы страна наша богатела, чтобы экономика росла, чтобы люди имели больше дохода, чтобы они могли больше тратить. Чтобы мы росли темпами не ниже, чем мировые и выше, чем мировые», — ответил он.

Кудрин же считает стратегическим вызовом необходимость перемен. «Но у нас сейчас в обществе есть определенный страх перед переменами. Сегодня можно бояться, что можно потерять политический рейтинг, поссориться с какой-то социальной группой на пути этих перемен. Вообще, наше общество, может быть меньше, чем другие, прошло путь этих десятилетий или столетий непрерывных перемен и реформ, промышленных революций, социальных перемен. Мы только еще учимся этому после нашей истории советского периода», — заявил он.

По словам экс-министра финансов, существующие институты развития работают слабо «Я бы сравнил эту работу с работой лоцмана, который ведет между рифов, а для этого нужна система навигации, система государственного управления существенно более эффективная, чем сегодня», — уточнил Кудрин.

«ЧЕМ БОЛЬШЕ ДЕФИЦИТ БЮДЖЕТА — ТЕМ ЖЕСТЧЕ КРЕДИТНО-ДЕНЕЖНАЯ ПОЛИТИКА»

После этого перешли к бюджету, и Набиуллина предельно четко сформулировала, почему ЦБ не собирается резко снижать ключевую ставку: дело, оказывается, в бюджетном дефиците. «Когда мы видим дефицит бюджета, финансирование через резервные фонды, избыток ликвидности, Центральный банк должен абсорбировать эту ликвидность либо держать высокие процентные ставки. При прочих равных чем больше дефицит бюджета — тем жестче кредитно-денежная политика», — сообщила она.

Набиуллина озвучила и конкретные цифры: по подсчетам ЦБ, каждый процент дефицита бюджета увеличивает ставки на 1 п. п. А «послабления» же отдельным предприятиям и отраслям, за которые ратует Улюкаев, опять же мешают регулятору «смягчиться». «Мы защищаем расходы конкретным предприятиям, конкретным отраслям, конкретным секторам, но за это экономика платит более высокой ценой денег, — пояснила Набиуллина. — Мы будем держать более высокие ставки, чтобы добиться цели по инфляции в 4 процента, если стратегия бюджетной консолидации не будет таки образом выстроена, чтобы мы могли смягчать кредитно-денежную политику».

Ход дискуссии все сильнее напоминал слаженный хор. Каждый следующий солист искусно вплетал в него свою песню. Следующим это сделал Силуанов, но сначала модератор провел еще одно экспресс-голосование, спросив зал, что нужно делать с бюджетным дефицитом. За сокращение обязательств выступили 43%, сокращение теневого сектора и повышение собираемости налогов — 48%, собственно повышение налогов с акцентом на потребление и богатых — 6%, а 3% заявили, что делать ничего не надо, само собой все образуется.

Мнение Силуанова (впрочем, оно и так хорошо известно) выяснилось из первой же фразы, дескать, набрали мы обязательств в тучные времена, но пора и честь знать. «Сейчас очень сложный период, когда нужно от чего-то отказываться. И в компании любой, и в государстве отказываться от принятых обязательств очень-очень сложно. Но тем не менее это единственный путь», — проникновенно сказал глава минфина.

Правда, поспешил добавить министр, собираемость налогов — вопрос равнозначный, но уж с этим-то если не порядок, то идем в верном направлении. По НДС в прошлом году серьезно увеличили поступления, «введя новые электронные системы», система «ЕГАИС» за два месяца увеличила поступление акцизов на 38% (хотя до этого сборы только падали). Только на этом можно заработать 100 млрд. рублей, похвастался Силуанов, а еще надо улучшить собираемость налогов с импорта — в общем, есть где развернуться. Что характерно, про налоговые эксперименты в «нефтянке» не прозвучало ни слова.

А почему мы, собственно, так спешим свести в ноль дефицит казны, вдруг поинтересовался модератор — ведущий телеканала «Россия 24» Николай Корженевский. Накопленный госдолг у России меньше 20% ВВП, а масса стран, проводящая реформы, оперирует с неким дефицитом бюджета. Взять ту же Индию, где темп роста экономики 7 - 7,5% при дефиците бюджета 3 - 3,5%...

Как показалось, вопрос слегка рассердил Силуанова. Он ударился в пространные объяснения, итогом которых стало заключение: у нас наблюдается первичный дефицит — «доходы минус расходы за вычетом процентных расходов», который у индийцев даже меньше, чем в России. А это плохо для инвестиций. Подоспевшая на помощь Набиуллина оседлала любимого конька, сообщив, что попытка финансировать экономический рост через госдолг или инфляцию добром не кончится. А прозвучавшие термины «инфляционная спираль» и «долговая ловушка» вопрос закрыли окончательно.

«НЕЛЬЗЯ ВЫХОДИТЬ НА СТОМЕТРОВКУ ОЛИМПИЙСКУЮ ГИПЕРТОНИКУ»

Заключительную часть дискуссии предваряло очередное голосование по главным структурным проблемам экономики. Ответы распределились следующим образом:

— условия ведения бизнеса — 31,5%;
— высокая вовлеченность государства в экономику — 22,7%;
— изоляция, технологическое отставание — 20,4%;
— непривлекательность внутренних инвестиций, предпринимательства — 18,8%;
— износ инфраструктуры — 6,6%.

Тут знамя подхватил Кудрин, который рассказал о работе возглавляемого им центра стратегических разработок. ЦСР собрал 100 экспертов («Нет ни политических, ни идеологических предпочтений, мы работаем со всеми, чтобы взять лучшее»), который собрал карту вызовов. Как рассказал Кудрин, варианты голосования вошли в эту карту, а уж все обозначенные проблемы не могут решить ни льготы, ни добавление денег в экономику, ни сразу 10 «Сколково».

Дальнейшее выступление экс-министра можно представить в виде краткого конспекта.

Неопределенность правил и политики государства. Громадная контрольно-надзорная машина обрела самостоятельность и кошмарит бизнес, однако из 2,5 млн. проверок только в 8% случаев обнаружилась угроза нанесения ущерба, а реальная угроза — вообще лишь в 1% случаев.

Мир давно превратился в общую лабораторию, мы должны брать из нее лучшее и делиться (продавать) лучшим. Для этого надо создать несколько десятков или сотен инновационных продуктов, способных заместить нефть и иже с ней. Сегодня экспорт несырьевых товаров составляет $142 млрд. в год, или 40% от общего объема — нужно довести его до 80%.

«Я помню, как мы пришли в 2000 году — я был министром финансов и молил бога, чтобы цена на нефть была не ниже 20 долларов за баррель. Я считал, что если цена будет хотя бы 20 долларов за баррель, все структурные задачи в стране будут разрешимы. Главное, чтобы не было 8 долларов, как это было в мае 1998 года», — ударился в воспоминания Кудрин.

По его словам, в последние годы мы утратили одно важное обстоятельство. «У нас как бы был нефтяной каркас, поддерживающий экономику. Мы из него немножко уже выросли, он уже нам мешает. Цена упала, а у нас оказались мышцы не накачаны. Я бы сравнил институты с накачиванием мышц. Инфляцию в 4 процента и бюджетный дефицит я бы сравнил с сердцем и сосудами, которые должны быть в хорошем состоянии. Нельзя выходить на стометровку олимпийскую гипертонику, нельзя с инфляцией 7 - 8 процентов соревноваться с Китаем и США по качеству инвестиций или по длинным деньгам», — отметил он.

Не очень приятно прозвучало рассуждение экс-министра о том, за чей счет будут накачиваться мышцы. «Во всех статьях бюджетных есть запас эффективности — и в оборонных, и в социальных, и в безопасности, и в образовании, и в здравоохранении, и в других», — пояснил Кудрин, заставив задуматься о новом витке бюджетной оптимизации.

«Сегодня, как ни странно, бюджет генерирует снижение роста. Если сейчас у нас будет дефицит бюджета 3,5 процента, что в номинальном выражении 3 триллиона рублей, откуда мы их возьмем? Сегодня 2,5 триллиона рублей мы берем из резерва. То есть мы пока живем за счет прошлого, в такой невесомости, не чувствуя даже реалий. Мы продаем наши нефтяные валютные резервы, ЦБ печатает рубли, мы покрываем дефицит. Еще два-три года сможем это делать», — сказал Кудрин.

По его мнению, Россия должна полностью отказаться от использования средств резервного фонда в течение двух лет, правда, дефицит бюджета при этом сохранится. Финансировать его глава ЦСР советует за счет внутренних заимствований, механизм которых он предпочел не пояснять.

Кстати, снова довольно неожиданно модератор спросил у Силуанова о том, откуда взялись разночтения при недавнем размещении гособлигаций на внешнем рынке. Минфин хотел привлечь $3 млрд., спрос составил $6 млрд., а привлекли почему то всего 1,75 миллиарда. Из пояснений главы минфина следовало, что займы России сегодня вообще не нужны, но зато удалось неплохо потренироваться. «Иностранные банки сказали: нам позвонили, сказали — лучше не надо», — рассказал Силуанов, по словам которого в итоге была создана новая, на базе российских игроков, инфраструктура для привлечений, «и она сработала, это очень важно». А многим желающим купить госдолг было отказано по той же причине — это были отнюдь не инстранцы, а российские институты. Если бы они получили дополнительные валютные средства, выросли бы ставки по валютным депозитам, чему минфин потакать не собирается.

Завершить сессию должно было итоговое голосование с обобщающим вопросом: в каком направлении сейчас нужно работать прежде всего? Но произошла техническая заминка, и запустить опрос так и не удалось. Что стало довольно символичным финалом дискуссии, в ходе которой на разные вопросы звучали одни и те же ответы, не отличавшиеся большой конкретикой.