Рафис Мифтахов, «Казаньсельмаш»: «В России нет даже болтов машиностроительного класса!»

Рафис Мифтахов: «Многое из того, что якобы делают в России, привозится из Китая»

«НАНОАСФАЛЬТ — ЭТО ВЕСЕЛО, ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЕ — ЕЩЕ ВЕСЕЛЕЕ»

— Рафис Зуфарович, утверждают, что для российского производителя, особенно в машиностроении, санкции стали мощным толчком в развитии. Ваше мнение?

— Конечно, в санкциях есть определенные плюсы. К примеру, у нас стали больше покупать машины премиум-класса, потому что цены на импортную технику вообще космос — встает вопрос об окупаемости бизнеса. Но, уверен, санкции рано или поздно отменят. И что тогда? Вот было у нас очень красивое слово — «нанотехнологии». Меня очень веселило, когда я слушал про наноасфальт, наноноски... Сегодня — другое модное слово: «импортозамещение». Это вообще весело! Вы когда домой придете, попробуйте из квартиры убрать все импортное или сделанное из импортных деталей. С чем останетесь?

Чтобы что-то импортозамещать, надо понимать, что в стране производится. На самом деле многое из того, что якобы делают в России, привозится из Китая, с левых заводов. Качество очень низкое. Вот мы отказались от сотрудничества с тремя производителями — предлагаемая ими халтура совершенно не соответствует заявляемому качеству.

— Сложный вы выбрали бизнес. Почему именно производство сельскохозяйственных машин?

— Вообще, по образованию я финансист, более пяти лет трудился в налоговой службе, вырос до начальника отдела. А с производством столкнулся, когда мне предложили работу заместителя генерального директора завода медаппаратуры. Директором был Рашад Мавлютов, его я считаю своим учителем в производстве. Словом, тогда и началась совсем другая жизнь.

— Какая?

— Завод находился в предбанкротном состоянии. Пришлось буквально с нуля развивать сбыт, «притаскивать» в зубах заказы и на обломках советского предприятия выпускать новые изделия. А потом собственники завода решили развивать еще одно их направление — предприятие «Казанская сельхозтехника», бывший авторемонтный завод. Туда я и ушел — директором. А там — полугодовая задолженность по зарплате и 15 миллионов долгов при 11-миллионном годовом обороте. Но через 4 года оборот вырос до 140 миллионов, большую часть долгов погасили. Я почувствовал, что могу работать самостоятельно, и тогда вместе с командой мы решили организовать бизнес по производству сельхозоборудования.

— Ваша команда — это коллеги по бывшей работе?

— Нет, я собрал своих близких друзей, это люди, которые в тяжелый момент согласились идти со мной. Никто из них розовых очков не надевал. Все понимали, что риск есть, но взялись за это дело. Спасибо нашим женам, что поддержали. Сейчас нас — 6 совладельцев компании, это, по сути, семейный бизнес.

— Многие считают, что заниматься производством невыгодно — слишком много издержек и на быструю прибыль рассчитывать не приходится...

— Производство — это черный хлеб, иногда с маслом. Будем честными: изначально в бизнес приходят для того, чтобы у семьи был стабильный достаток. Все остальное — философия. И мы надеялись, что в наших семьях всегда будет черный хлеб, причем даже с маслом. Но для этого нужно прилагать колоссальные усилия. Вспоминаю 2008 год: мы только начали работать, а тут — кризис. Но мы с ходу смогли вытащить объем. Первый клиент был из Нижнего Новгорода, он в нас поверил и буквально под честное слово «завел» деньги. А потом по всей России по чуть-чуть собирали клиентов. И в первый же год работы вышли на объем в 50 миллионов рублей.

«Мы изначально ставили для себя задачу стать сильнейшими. Не третьими, не вторыми, а первыми»

«ВСЕ, КТО ЛОПАТУ В ЗЕМЛЮ ВОТКНУЛ, ИСПОЛЬЗУЮТ ХИМИЮ»

— С чего начинали?

— Арендовали базу на Высокой Горе — бывший молокозавод, полностью разваленный. Купили оборудование, набрали людей — рабочих, инженеров... Всего — 24 сотрудника. Арендодатель каждый месяц поднимал цену, причем все время ехидно так интересовался: «Ну как у вас дела?» А мы отвечали: «Отлично!» И к концу первого сезона, а он у нас длится с 1 сентября по 1 августа (работа сезонная, мы Новый год отмечаем 31 августа), уже смогли приобрести собственную базу в Куркачах и гектар земли.

— На какие деньги арендовали базу, покупали оборудование? А ведь еще нужно сырье, комплектующие...

— Мы же не голыми в бизнес пришли. У меня, к примеру, была пасека. У друзей что-то еще. Мы распродали все и вложились в дело.

— Сколько времени прошло с того момента, как вы приняли решение уйти на вольные хлеба, до выпуска первого изделия?

— Всего месяц. Главное — правильная организация работы. Наша команда в этом плане сильная, все делалось с ходу, в период становления работали до глубокой ночи. И до сих пор, когда начинаем выпуск новых изделий, сидим, обсуждаем допоздна. Знаете, время пройдет, санкции все равно снимут, и тогда на рынке выживет только сильнейший. И мы изначально ставили для себя задачу стать сильнейшими. Не третьими, не вторыми, а первыми.

— Какую технику выпускаете?

— Оборудование для защиты растений: опрыскиватели, протравливатели, смешиватели для химических препаратов. Такая техника востребована в любом регионе. Образно говоря, все, кто лопату в землю воткнул, хотят они или нет, все равно используют химию. И мы стараемся дать им инструмент для ее применения. Наша линейка начинается от опрыскивателей, которые навешиваются на трактор, и заканчивается самоходными машинами премиум-класса.

— Это ваши собственные разработки?

— Это как велосипед: основа придумана давно, но подходы в создании конечного продукта разные. Наша задача — сделать сельхозтехнику, которая будет понятна в любом месте, как автомат Калашникова, и у которой будет высокая ремонтопригодность. Кстати, в этом году начали работать над получением патентов. Словом, все — собственной разработки, кроме самоходной машины «Барс», разработку которой мы по собственному техзаданию заказывали в Европе. Поставили задачу: «самоходка» не должна уступать европейским аналогам. В результате получилась машина на «5 звезд».

— Покупают?

— Уже продали более 100 машин, и ежегодные продажи увеличиваются. Сегодня в деревнях народа не так много, а «Барс» позволяет увеличить производительность — теперь один человек делает то, чем раньше занимались трое... Наш клиент — это сильный кулак, который знает цену деньгам, он с нас три шкуры может снять, если что не так. Зато мы получаем максимум отзывов о технике. Где-то что-то дорабатываем под конкретного заказчика.

— Можете назвать ключевых клиентов?

— Каждый клиент — ключевой. Если говорить о крупных, то «Красный Восток» приобрел 17 машин, а эта компания умеет считать деньги, просчитывать их возвратность. Но, повторюсь, главный потребитель — сельский кулак.

— Вы говорите, что ваши клиенты умеют считать деньги, то есть ваша продукция дешевле, чем импортные аналоги?

— Минимум в два, а в среднем в три-четыре раза. Поэтому сегодня мы конкурируем с зарубежными производителями, которые пришли на наш рынок еще 100 лет назад.

— Сколько продукции выпускаете в год?

— Более тысячи штук. А если в рублях, то перешагнули порог выручки в 500 миллионов рублей. Ближайшая задача — выйти на оборот в 1,6 миллиарда.

«Старая база стала для нас тесной, поэтому приобрели новую площадку, сегодня строим цеха»

— Что пользуется наибольшим спросом?

— Мы подразделяем свою продукцию на эконом-, медиум- и премиум-классы. Последнее — это самоходки. И вот уже 3 года подряд даем по 40 процентов роста по всей номенклатуре.

— Какая у вас производственная база?

— Старая база стала для нас тесной, поэтому приобрели новую площадку в 14 гектаров в районе Высокой Горы, сегодня строим цеха.

— Не побоялись строиться в кризис?

— Мы два года ждали, чем закончится эта история с санкциями, а потом поняли, что начинаем отставать, и решили — хватит ждать, нужно строиться. На первом этапе застроим 5 гектаров, первый производственный цех планируем запустить в сентябре.

— Сколько денег намерены вложить?

— Порядка 150 миллионов рублей. Кроме того, уже вложены средства в землю, газ.

— Сколько человек работает в компании?

— Больше 100, точно сказать не могу — штат постоянно увеличивается. Вот только пару недель назад открыли еще вакансии. Но если к нам приходит новый сотрудник, соответственно, должен увеличиться и объем работы.

— Кто обеспечивает такой рост?

— Непосредственно на производстве трудятся порядка 60 рабочих. Техническая служба — это инженеры и конструкторы. Есть отделы закупок и маркетинга. Очень ответственный участок — сервисная служба.

«У нас средняя зарплата — больше 38 тысяч, на следующий год планируем закладывать ее рост. Это необходимо»

«В ТАТАРСТАНЕ ИМПОРТНАЯ ТЕХНИКА КАК ПАМЯТНИК СТОИТ»

— Кто ваши партнеры?

— Это порядка 50 компаний, в основном татарстанских. Работаем с ними по аутсорсингу: кто-то токарными работами занимается, кто-то — фрезерными, литейными. Если нас партнер устраивает, зачем делать самим? Невозможно быть специалистами во всем. Сборка, покраска, сварка — это все мы. Кстати, наши партнеры понимают: если мы и дальше будем идти такими темпами, то и они будут расширяться.

— Сколько у вас конкурентов?

— Я по-другому смотрю на тему конкуренции. Считаю, что конкурентов нет, есть партнеры по рынку. Если их не будет, мы остановимся в развитии. В России 15 - 20 схожих производителей, но казанская школа считается самой сильной. Кстати, здесь, в офисе нашей компании, собирались представители двух третей российского рынка производителей сельхозтехники — приглашали их обсудить общие проблемы.

— Какова география продаж?

— Вся Россия — от Сахалина до Калининграда, Беларусь, Казахстан... У нас более 40 дилеров по России и странам СНГ. Продаем и за границу. В один «звездный» год Монголия купила у нас техники на 2,5 миллиона долларов, и сегодня там есть партнер. До недавнего времени работали с Украиной, но в этом году поставки прекратились — спецслужбы отказали нам в документе, подтверждающем, что наша продукция не техника двойного назначения.

— А почему в Татарстане так мало продаете — всего 2 - 4 процента? Местные агробароны предпочитают импортную технику?

— Да, 2 - 4 процента. Но в этом ничего плохого нет. Мы изначально решили, что объемы каждого региона должны составлять не более 5 процентов. Это связано с безопасностью нашего бизнеса — нельзя быть завязанным на один регион.

Что касается импортной техники. Да, многие хозяйства закупили иностранные машины, но они кое-где уже как памятники стоят — некому обслуживать. Владельцы к нам обращаются: «Посмотрите, почините». А мы говорим: «Извините, не наш бизнес». Почему они купили их — другой вопрос. Ведь была возможность поставить нашу технику, причем с большим сроком гарантии. Но... если не стоит задачи окупаемости бизнеса, пусть покупают машины по 20 - 30 миллионов, а сегодня есть и такие. В любом случае право выбора за клиентом.

«На первом этапе застроим 5 гектаров, первый производственный цех планируем запустить в сентябре»Чтобы открыть, нажмите

— Если вы продаете машины по всей стране, то как можете оперативно решать вопросы сервиса?

— Если поломка случилась в европейской части России, сервисная служба исправляет ее в течение суток.

— А если во Владивостоке поломка?

— Специалист садится в самолет и летит.

— Но это же такие расходы!

— Зато клиент понимает, что не останется один на один с машиной, и, как результат, покупает следующую. Первые наши машины были сыроваты, и у нас сначала настроение было такое... шапкозакидательское. Но в машиностроении так работать нельзя, мы это быстро поняли. И первые клиенты, с которыми мы здорово ругались... сейчас ближе партнеров нет. Эти люди уже по второй, третьей машине купили. Кстати, на сервисные дела заложено в районе 2 процентов от общего бюджета.

— С какими проблемами сталкиваетесь в процессе производства?

— Чтобы вы понимали, что происходит в машиностроении, приведу пример: в России нет болтов, гаек машиностроительного класса. То есть настолько все разрушено, что до сих пор не может восстановиться. И это только верхушка айсберга.

— А импортные комплектующие и агрегаты покупаете?

— Где-то в районе 10 - 15 процентов покупаем. Хотим мы или не хотим, но приходится закупать за рубежом. Я вам уже привел пример с болтами. Вот мы двигатели в Беларуси покупаем, так цены на них выросли в два раза. Хотя с чего бы? А просто ценник в долларах выставили — и все.

— Участвуете ли в программе субсидирования 25 процентов на покупку сельскохозяйственной техники?

— Нет, слишком велик риск того, что предприятия, покупающие технику по этой программе, могут «провалиться». И потом, нет четких гарантий того, что производителю заплатят в срок. Чтобы было понятно, поясню, как работает эта программа. Предположим, цена моего товара — 100 рублей, я отдаю его крестьянину за 75, а 25 рублей мне возвращает государство. А если финансирования нет? Мне скажут: «Ждите!» Так можно ждать и год, и два, а мы работаем на оборот. Поэтому риски большие. Конечно, мы можем работать по этой программе, но тогда нужно поднять цены на нашу технику, сидеть ждать — все равно придут и купят. А конечным результатом станет подорожание хлеба. Мы пошли по другому пути — назначаем невысокую цену, то есть идем со стороны потребителя.

«Изначально в бизнес приходят для того, чтобы у семьи был стабильный достаток. Все остальное — философия»

«НАД НАМИ СМЕЮТСЯ, ЧТО МЫ ПЛАТИМ СТОЛЬКО НАЛОГОВ»

— Утверждают, что в России очень низкая производительность труда. Вы с этим мнением согласны?

— Когда к нам приезжают иностранцы — представители западных компаний, я всегда стараюсь узнать, какая у них выработка на человека. Как-то один директор компании из Италии сказал, что у них предприятие считается предбанкротным, если на одного сотрудника производительность составляет меньше 100 тысяч евро. Если выйдем даже на этот уровень, они нам точно будут не страшны, особенно с учетом того, что у них очень высокая фискальная нагрузка. И если бы не произошли известные экономические потрясения, мы бы вышли на 100 тысяч евро. А пока у нас выработка — 5,5 миллионов рублей. Поэтому и новую технику надо проектировать и производить, и качество не упускать.

— Кстати, о фискальной нагрузке: сколько налогов заплатила ваша компания в прошлом году?

— 35 миллионов рублей, а в этом заплатим в районе 70 миллионов. Почему? Потому что в феврале было подписано постановление о введении утилизационного сбора для сельхозмашин, на нашу технику «прилетел» мощный налог. Между тем прирост по налогам и так идет, ведь если ты берешь на работу человека, то все сборы на него уплачиваешь. А у нас средняя зарплата — больше 38 тысяч, и на следующий год планируем закладывать ее рост. Это необходимо — когда в магазин заходишь, видишь, как вырос средний чек. Важно, чтобы наш человек, приходя на работу, знал, что она позволит прокормить его семью, что он может взять кредит, потому что у него белая зарплата, что у него будет нормальная пенсия. Хотя над нами и смеются, что мы платим столько налогов.

— Довольно часто в сельское хозяйство и смежные с ним отрасли идут «по наследству». У вас не так?

— Примерно так. Я родился на Высокой Горе, да вся наша команда отсюда родом. Как в поговорке: «Где родился, там и пригодился». Здесь же окончил школу. Рано остался без отца — мне было всего 6 лет, когда его не стало. Мама нас, двоих детей, тянула одна. Я с 10 лет на всех каникулах работал в колхозе. Нам очень помог председатель колхоза «Алга» Рашит Бариевич Забиров — легендарная была личность! Он фактически заменил мне отца: учил, давал советы, его семья поддерживала нас в трудные времена.

«Надо любить близких, доверять им и все, что вы запланировали получить, делить на четыре»

— А почему в аграрный институт не пошли?

— Мне ближе математика, в свое время даже на математических олимпиадах побеждал. Пытался в КАИ поступить, но не прошел, поступил в техническое училище, оттуда сразу ушел в армию. Отслужил, женился, работал и одновременно учился заочно: сначала — в экономическом колледже, потом — в казанском финансовом институте.

— Дети пойдут по вашим стопам?

— Старший сын работает в нашем отделе снабжения, но до этого полтора года трудился слесарем: я специально так устроил, чтобы он понимал, как работает производство. Младший учится в КНИТУ-КАИ по специальности, связанной со сваркой. Бизнес семейный, и дети должны быть в него интегрированы. А жена — мой тыл, поддержка во всем.

— Ваш секрет успешного бизнеса?

— Надо любить близких, доверять им и все, что вы запланировали получить, делить на четыре: чтобы потом не было мучительно больно от того, что вы рассчитывали на 100 рублей, а вышло 25.