С боли обманутых дольщиков начался накануне разговор Алексея Венедиктова с Ильсуром МетшинымФото: пресс-служба мэрии города Казани

КАК 2008 ГОД ВЕРНУЛ В КАЗАНЬ ПРОБЛЕМУ ОБМАНУТЫХ ДОЛЬЩИКОВ

― «Город за спиной». У микрофона Алексей Венедиктов, и я в гостях, или у меня в гостях, или у вас, слушатели, в гостях мэр Казани Ильсур Метшин. Добрый день. А чего вы не седеете? Легкая работа?.. Ну не заседел совсем за три года (мы не виделись).

― Это приятно слышать. На самом деле здоровый образ жизни, наверное, поддерживаю. Мы все-таки статус спортивной столицы несем высоко (стараемся, во всяком случае), поэтому здоровый образ жизни, занимаемся спортом. Ну и стараемся, в общем-то, держать удар... В семье подпитываюсь хорошей энергетикой от семьи, от детей, от друзей, потому что обязательно это нужно в нашей работе.

― Что самое тяжелое в 2014 году было и ушло, а в 2017-м пришло? Для работы мэра. Вот, что проблема — проблема-проблема?

― Ну, наверное, если, вот, совсем в 2014-м. Мы завершили Универсиаду в 2013 году, и у всех жителей ожидания завышенные уже в хорошем смысле. Это хорошо, что человек так устроен — вот сегодняшний уровень хорошо, завтра хочется еще лучше. И был вопрос — есть ли жизнь после Универсиады. И вот, слава богу, мы не остановились в развитии, мы продолжаем много строить, реконструировать городскую инфраструктуру, дороги, социальные объекты. Стройка хорошо идет. Ну, относительно хорошо, относительно той ситуации в экономике и со спросом, покупательной способностью.

Ну и 2015 год подарил новый виток обманутых дольщиков, к сожалению.

― Много народу?

― Ну, у нас относительно чего? Если в 2008 году у нас было 82 дома, и мы 79 домов ввели... Я уже, что называется, почти выдохнул, оставив там три дома. То, вот, начало 2015 года в сравнении (что, вы говорите, не было в 2014-м, а в 2017-м появилось), это еще 17 домов. Из этих 17 домов мы 1026 квартир ввели, дорожную карту для себя нарисовали. Но нет у муниципалитетов законодательно-финансовых рычагов, как этому помогать. Поэтому если обычно задача решается там с двумя неизвестными, то эта задача — по каждому дому — с 5 - 7 неизвестными.

― А почему вы решаете? Это люди сами вложили деньги, они шли на свои риски.

― Ну потому что наши люди, потому что а куда им еще идти? Они приходят и говорят «Нас обманули. Мы свои кровные несли». И, действительно, на тот момент это были состоятельные компании. И, в общем-то, это не жулики и не аферисты подчас. Но люди... Как у нас в России?.. Рискованный бизнес вели на земле, хотели получить где-то сверхприбыли, где-то больше в землю вложиться. Ну недорассчитали свои силы. И люди тут ни при чем. А куда им идти? Они идут в муниципалитет, идут к нам, идут к нам сюда.

― И вы вынимаете из здравоохранения и отдаете обманутым...

― Нет-нет-нет! Мы собираем такие схемы... Есть указ президента нашей республики (благо федеральное законодательство позволяет), когда свободные от застройки земли мы тем инвесторам, которые готовы 10 процентов от введенного жилья реинвестировать в проблемные дома... Указ этот вышел — один из инструментов. Второй там... А масса. Это займет не одну передачу. Это, в общем-то, знаете, суп из топора легче сварить или кашу из топора, нежели ввести дом в эксплуатацию. Получается, за отчетный период 1026 квартир уже введено, но еще остается.

Поэтому коротко, чего не было в 2014 году, а в 2016-м и в 2017-м появилось, это еще новый виток обманутых дольщиков.

«Люди тут ни при чем. А куда им идти? Они идут в муниципалитет, идут к нам, идут к нам сюда» Фото: «БИЗНЕС Online»

«2,5 МИЛЛИОНА ТУРИСТОВ... ЭТО БЫЛО БЫ НЕВОЗМОЖНО, ЕСЛИ БЫ У НАС ВСЯ АВАРИЙНАЯ КАЗАНЬ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ С УДОБСТВАМИ ОСТАЛАСЬ»

― В этой связи для вас не секрет, что сейчас в Москве и в федеральном центре обсуждают программу массового расселения, в частности, москвичей, хрущевки. Вы проходили — я к вам за опытом, на самом деле — историю расселения домов в центре.

― Ветхого жилья, да.

― Да. Ну давайте жилья, да? Каким полезным опытом вы могли бы поделиться с другими городами? У вас закончилась эта программа.

― Да, эта программа закончилась. Но все-таки пятиэтажки-хрущевки — это благоустроенное относительно жилье. То есть там все-таки есть газ, вода, канализование общее, ну и так далее. У нас же через дорогу были санузлы, отсутствие канализования, ну и масса других проблем. Поэтому это целая программа, она в открытом доступе, мы такой Меккой являемся по этой программе. К нам приезжают, делятся опытом. Часть его вошла в федеральную программу, поэтому...

Что касается расселения пятиэтажек, то это абсолютно...

― А вот неважно, про пятиэтажки или нет. Вот есть расселение...

― Нет-нет. Алексей, я просто хочу сказать: это абсолютное благо, то есть это абсолютное благо. Вы, конечно, в Москве рекордсмены по количеству умения придумать каких-то там движух, вокруг которых непонятно. Ну как можно протестовать против того, что людей хотят из 50-летних «панелек» с низкими потолками, с отсутствием каких-то удобств — в комфортное жилье? Безусловно, на данном этапе будут проблемы. Кто-то привык к своему подъезду, кто-то — к своей лавочке, кто-то — к своим соседям.

― У вас же это было?

― Да, у нас это было. Но на самом-то деле это абсолютное благо. Власти Москвы предлагают за свой счет сделать это расселение и людей обеспечить новым жильем. Причем не исходя из тех квадратных метров, а по новым нормативам — это просто аплодисменты. Я белой завистью завидую нашему старшему брату, нашей столице нашей страны, поэтому это шикарный проект, и дай бог его реализовать.

― Смотрите, проблема в том, что люди не знают, да? Проблема в том, что закон еще не принят, он отнесен, как вы знаете. В этой связи как вы решали проблему про свою лавочку-то? Вот, например, бабушка говорит: «Я не поеду». Многоквартирный дом, 100 квартир... Опытом поделитесь.

― Во-первых, это воля нашего первого президента, Минтимера Шариповича Шаймиева, это его безусловный авторитет, и тогдашний наш премьер-министр, ныне президент нашей республики Рустам Нургалиевич Минниханов — это те люди, которые были локомотивами в этой большой работе. И, конечно же, костяк тех промышленных предприятий, наших «коренников», которые пошли на этот проект — это «Татнефть», это «Нижнекамскнефтехим».

― Что значит «пошли на проект»?

― Тогда ведь принято было решение: часть оборота направлять в республиканский фонд. И вот за счет...

― Для этой проблемы? Для расселения?

― Для расселения этой проблемы. Неважно, где она. Допустим, я тогда работал в Нижнекамске, у нас ветхого жилья было чуть-чуть совсем в поселке (несколько домов), которые мы в год расселили. А в Казани это было 37 тысяч квартир.

― С ума сойти.

— Вот. И поэтому это большое благо. Авторитет власти, диалог с жителями.

― Так, подождите. Про фонд. Сейчас мы про фонд. То есть это не из бюджета, грубо говоря, запланированного в Казани или Республике Татарстан. Это был дополнительный, да?

― Да. Бесплатно давалась земля. Промышленные предприятия 50 процентов — это были бюджетники, очередники, а другие 50 процентов — это сами промышленные предприятия. Почему им интересно было в этом участвовать? Потому что получали бесплатную землю, доступные строительные материалы, скажем, когда это оптом все делается, то есть выигрывали все.

К вашему вопросу о том, как с людьми: это был диалог.

― Да, для нас это главный вопрос.

― Это был диалог, безусловно, на 100 процентов всегда находилось три-четыре семьи, которые говорили: «Я буду здесь, и все». Тут судебная практика, то есть принимал суд решение о том, что необходимо из аварийного жилья выезжать, все то, что сейчас принято федеральным законом.

― Это аварийное жилье?

― Да, аварийное.

― Были ли случаи, когда не переселяли, а выкупали? Например, отдавали деньги? Выкупали старое ветхое жилье... Это же было частное.

― Да.

― Да?

― Да, да, да, были комнаты, люди говорили. То есть в любом случае это целая палитра путей решения этого вопроса. То есть это не какой-то один там шаблон и так далее, это было... Находились и такие стойкие, которые там во всем отселенном доме продолжали 3 года жить в одной квартире.

― Ну, это редкость, но тем не менее может быть?

― Это было. Где люди... Не вам объяснять: сколько людей, столько и мнений, поэтому... А в любом случае это огромное благо. Сегодня мы бы не увидели Казань ту, которая привлекает туристов. А мы выросли за крайние 10 лет в 5 раз. Если на тысячелетие Казани приехало 460 тысяч туристов и мы считали, что это манна небесная и потолок, то в прошлом году к нам в Казань приехало 2,5 миллиона туристов. И то, что они отмечают и старую Казань, и исторический центр, и новые микрорайоны, было бы невозможно, если бы у нас вот эта вся аварийная Казань через дорогу с удобствами оставалась бы. Поэтому это нужно делать.

― А сейчас люди уже не вспоминают? Или все-таки вспоминают, иногда приходят и говорят: «Ну вот здесь у меня был любимый уголок, я играл здесь в футбол»?

― Ну конечно, приходят, но только в том виде, наверное, уже этих микрорайонов нет — там стоят гостиницы, какие-то новые проекты реализованы. Но есть и старые уголки, которые остались там.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА — УБЕДИТЬ НАСЕЛЕНИЕ: «НЕ ЗРЯ ГОВОРЯТ — КОРНИ ПУСТИЛ!»

― Скажите мне, пожалуйста. А вот... Есть еще одна составляющая. Вот мы говорили о том, как люди уезжали и не уезжали. А у нас есть в Москве проблема, что люди не хотят уезжать из своего района. Вторая проблема, да? Если не хотят из своего жилья, говорят «А в этом районе больше невозможно». Или строй многоквартирные многоэтажки, или что? Вот здесь как вы выходили?

― Нет. К сожалению, на 90 процентов люди вынуждены были менять свой район, и это был другой район, новостройки. Почему? Они занимали каких-нибудь 11 квадратных метров, и соседи занимали там 15 - 18.

― В старом жилье?

― В старом, да. А по новому нормативу им каждому положено было в соответствии с федеральным законодательством уже там трехкомнатные квартиры, там, 65-70 квадратных метров.

― Где взять?

― И всей радости, и желании и властей, и жителей на том пятачке, где стоял аварийный небольшой домик, построить в тех нормативах, в которых мы обязаны расселять, просто невозможно было. И с тем же столкнутся власти Москвы: где-то этажность, где-то историческая застройка не позволяет построить. Поэтому к этому надо быть готовыми. И это не от хотелок властей, это у нас соблюдение федерального законодательства в интересах жителей — обеспечить их тем количеством квадратных метров, которые стандарт сейчас принят. Мы же уже, слава богу, не в 80-х годах живем. Инсоляция, там, высота потолков, количество света, парковки, благоустройство, зона прогулок там и так далее. Поэтому это нормально.

― Сколько времени заняло отселение 37 тысяч квартир?

― Программа шла больше 7 лет.

― Какая была самая большая проблема? И как вы с ней справились?

― Вы знаете, я все-таки тогда работал в соседнем городе, в городе Нижнекамск.

― Вы теперь можете это наблюдать, и поэтому говорить.

― Да. Я могу сказать, что все-таки самая большая проблема — это убедить население. Другой нет. Ну, привыкли. Не зря же выражение существует «Человек корни пустил». Вот, он корни эти духовные, энергетические он пускает, и ему их вырывать всегда сложно. Как вы сказали, привык к двору, к магазину, к улочке этой, к палисаднику, я не знаю там, ко всему. Поэтому самая сложная проблема — убедить людей, наладить диалог. Это всегда будет сложно. Но его надо делать, другого пути нет.

«И старая Казань, и исторический центр, и новые микрорайоны, были бы невозможны, если бы у нас вся эта аварийная Казань через дорогу с удобствами оставалась бы» Фото: «БИЗНЕС Online»

«КАКАЯ-ТО ГОРДОСТЬ ЗА ИСТОРИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ГОРОДА, ЗА ТО, ЧТО ЕГО НАДО ВОССТАНАВЛИВАТЬ, НАШУ ИСТОРИЮ... ЛЮДЯМ НЕ ВСЕ РАВНО!»

― Спасибо за этот ответ. Вернемся к туризму. Вот, на месте этого жилья и вообще в центре очень много того, что в Москве презрительно называют «новоделом». Насколько люди привыкают к тому, что, вот... Многие родились — уже оно стоит, да? Но когда-то здесь стояли вот эти вот разваленные хибары. Сейчас здесь построен новодел, скажу я презрительно. А вы мне ответите.

― Я вам отвечу, что во всем должна быть золотая середина. Если мы только будем упражняться и один за другим новоделы, то мы потеряем тот исторический теплый образ каждого города, который и отличает Самару от Казани, Казань от Оренбурга, Оренбург там от других городов.

Поэтому, безусловно, был сложный период в стране и в том числе в Казани, когда нам было не до сохранения исторического наследия. И это там начало нулевых, там, перестройка... Ну, сложности были, не до жиру, что называется. Любой кран крутится, работает — это уже показатель того, что экономика живет.

Поэтому в тот момент мы потеряли много домов. Не так жестко работали сохранные наши обязательства. Но к Универсиаде мы смогли свыше 300 объектов исторического наследия в Казани государственно-частным партнерством восстановить, и они сейчас в том виде, в котором они были, скажем, и до революции. Где-то новоделы.

― Ну вот смотрите, туристам всё равно.

― Да.

― Вот, если честно, я приезжаю, я вижу: вот это Казань. Да? Я приехал на два дня, посмотрел. А жители?

― Жители удивительно, вы знаете. Мы тоже... Для меня это было откровением, что оказалось, что тема сохранения исторического наследия — она их волнует, она далеко не безразлична, хотя, они давно уже там лет 30-40 живут в панельках, в новых микрорайонах, и многие из них даже никогда не жили в центре. Но, вот, какая-то гордость за исторический центр города, за то, что его надо восстанавливать, нашу историю — она так приятно удивила. Поэтому им не было всё равно.

― Поддержка была?

― Да. Мы же всегда мониторим общественное мнение, замеряем температуру. Это было в пяти «топах» вопросов, которые волновали жителей. И для нас абсолютное удивление было, что они поддерживают это и что им интересно.

«Если вся Россия по въездному туризму растет где-то 3,5 процента, то мы в плохие годы за эти 10 лет росли по 16 - 18 процентов» Фото: «БИЗНЕС Online»

О ТУРИЗМЕ: ДАЖЕ В ПЛОХИЕ ГОДЫ ТУРПОТОК КАЗАНИ РОС НА 16 - 18%

— Вот, знаете, я в свое время сказал мэру Собянину, я сказал: «Послушайте, скоро туристов в Казани будет больше (когда я приехал от вас). Будет больше, чем в Москве». Чем приманиваете?

― Ну, это опять-таки не вдруг... А я скажу. В 2005 году после тысячелетия Казани, когда мой предшественник Камиль Исхаков уехал на Дальний Восток полномочным представителем, собрав команду... Я ребятам говорю «Ну, вот, как быть? Куда мы будем двигаться?» Они говорят: «Ты несчастный». То есть, вот, надо же было тебе так...

― Это в Нижнекамске?

― Нет, из Нижнекамска когда я в Казань пришел. «Ты несчастный, потому что ничего грандиозного больше в следующие 100 лет в Казани, такого же, как тысячелетие, случиться не сможет».

― Ну, в общем, они правы.

― Да. То есть это тебе остается вот эти золотые страницы истории тысячелетней Казани перелистывать и возвращать долги.

― И завидовать.

― Нет. И возвращать долги, которые на тысячелетие набрали. Мы пригласили Европейский банк реконструкции и развития, международные банки, и они сделали исследования. Для меня было просто... Я был уверен, что мы центр химии, нефтехимии, машиностроения. Наши КАПО, там, ядерная триада, мы выпускаем стратегические бомбардировщики. Они сказали: «Нет, ваше завтра — это образовательный центр Поволжья, вы Императорский университет, самый взрослый после московского». Напоминаю, что санкт-петербургский был институтом, а мы сразу университетом.

― Вот он полез в шовинизм городской.

― Нет, я просто. Это же история.

― Да я понимаю. Тем не менее все-таки вставил и повернул.

― К обеим столицам...

― Да-да-да.

...и к нашей родине. Поэтому... И они сказали, что вы должны развивать туризм. Мы не стали изобретать велосипед и думать, что мы самые умные в этом направлении. Мы пригласили тех, кто добился ошеломляющих успехов в продвижении туристического рынка. Это была английская компания, хозяин ее был бывший министр туризма Англии, и они на тот момент продвинули за 3 года Иорданию на туристические рынки. Ее вдруг не было, и вдруг появилась.

― То есть позвали тупо профессионалов?

― Да, мы наняли их, они нам расписали, что делать. И я смог это реализовать на 2/3: где-то не хватило денег, где-то ресурсов, где-то еще чего. И мы жестко последовательно системно начали работать в этом направлении. Безусловно, такие события как Универсиада, Чемпионат мира по водным видам спорта...

― Нет, послушайте, в Москве тоже проходят события. Я говорю о потоке. И знаете, что мне отвечают разные люди? «Ну, конечно, они центр исламского мира, у них там исламский туризм». Это так или это не так?

― Нет, это... Мы, во-первых... Что касается цифр. Это официальная статистика. Если вся Россия по въездному туризму растет где-то 3,5 процента (до 4 процентов мало какие города), то мы в плохие годы за эти 10 лет росли по 16 - 18 процентов.

― Так за счет чего?

― У нас 10 процентов — только иностранные туристы. Это и США, и Израиль, и Германия, и Китай.

― То есть это не внутренний туризм?

― А внутренний туризм — это 90 процентов.

«В 500-километровой зоне вокруг Казани живет 18 миллионов людей. Они приезжают на машинах, с семьями. Кремль посетило порядка 2,5 миллионов»Фото: «БИЗНЕС Online»

― Так?

― Но! Мы выросли в 3,5 раза по количеству гостиничных номеров. То есть мы себе поставили задачу, освободили от налогов, от подключения к инженерным системам. Мы сделали целую программу желания строить гостиницы.

― Отдельную?

― Отдельную. К Универсиаде. Тогда приросли мы на 25%. Но в целом вот за эти 8 лет, наверное, существования программы в 3,3 раза мы выросли в количестве гостиничных номеров. Причем, есть «пятерки», есть 4 звезды. И если у нас было там 19 хостелов к Универсиаде, то их сейчас уже к 40.

И поэтому вопрос... Это студенты. К нам приезжают... В 500-километровой зоне вокруг Казани живет 18 миллионов людей. Они приезжают на машинах, с семьями. Кремль посетило там порядка 2,5 миллионов. Различные...

― Больше, чем Московский Кремль — я про это.

― Да?

― А почему?

― Ну, я...

― Не, объясняйте: мы будем красть ваши идеи.

― Нет, я с удовольствием ими поделюсь, но я думаю, что все-таки с Москвой нам тягаться сложно.

― Пока Москва не может тягаться.

― Нет, ну а все-таки наша столица нашего государства — она красивая. Я, во-первых, хочу сказать, насколько Москва стала красивой. Вот, мне как градоначальнику это просто видно за эти 10 лет каждый приезд: какие проекты, какое благоустройство, какие подсветки, как праздничные мероприятия проходят. Поэтому большой респект, и нам до столицы еще далеко.

― Я про туризм все-таки.

― Да. А про туризм я вам могу сказать, что это не вдруг. Это программа, которую мы реализовываем. Это события, которые обязательно надо придумывать — без них не станешь ты туристическим центром. К примеру, Чемпионат мира по водным видам спорта в течение месяца посмотрело 6 миллиардов телезрителей. И мы уж постарались. 6 миллиардов телезрителей — это официальная статистика. И уж мы постарались, чтобы в каждом кадре, в каждой картинке было «World Championship KAZAN (большими буквами) 2017».

― Какое простое название, легко запоминается. На всех языках, я бы сказал.

― Да. Ну и мы работаем на это. Большое внимание уделяет этому наш президент республики Рустам Нургалиевич Минниханов. Туристические маршруты, чтоб санузлы там стояли, чтоб было воду где попить.

― Из мелочей.

― А мелочей не бывает в этом. Вот, чем больше мы уделяем внимания мелочам, тем лучше результат. Но объем несделанного... Вот сейчас если слушают мои казанцы (а они, наверняка, будут), они скажут «Вот там раскудахтался, а? Приди-ка к нам во двор, мы тебе покажем там скамейку...»

― Ну да.

― Это, действительно, сколько б мы ни работали, объем несделанного всегда больше того, чем предстоит сделать впереди.

«Благовещенский собор стоит рядом с Кул-Шарифом, совсем в шаге от него синагога, а дальше по дороге католический костёл. Это не дань моде. Это то, что веками в Казани, в Татарстане на территории нашей Волжской Булгарии было»Фото: «БИЗНЕС Online»

«ГЛАВНЫЕ НАШИ МЕЧЕТЬ И ПРАВОСЛАВНЫЙ ХРАМ В ШАГЕ ДРУГ ОТ ДРУГА. ЧУТЬ БЛИЖЕ СИНАГОГА...»

― Смотрите, одним из таких промежутков, когда не было, скажем так, церкви как института, это была советская власть, нельзя было, да? Вот, я проехал по Казани сегодня немного. Мне говорят: «О, — говорят, — это храм католический, это храм православный, это старообрядческий. Ну, мечеть, понятно». Я говорю: «А как жители Казани к этому относятся, к тому, что построено много молитвенных домов?» (назову я это так). Разных.

— Причем главные наши мечеть и православный храм находятся в шаге друг от друга. Чуть ближе синагога...

― Специально?

― Ну, вы знаете, это отражение того, что веками на территории Казани есть. То есть если вот сейчас мы смотрим, какие проблемы мир испытывает из-за религиозных межконфессиональных конфликтов, то для нас это... Вот то, что Благовещенский собор стоит рядом с Кул-Шарифом, совсем в шаге от него синагога, а дальше по дороге католический костёл, это не дань моде. Это не какой-то новодел, как вы говорите, новострой. Это то, что веками в Казани, в Татарстане на территории нашей Волжской Булгарии было. Мы, действительно, живем в межконфессиональном мире, и проживает 115, если быть точными, наций и национальностей. Это наш мир, он годами, веками. Это не «спасибо партии», что коммунисты Советского Союза нам подарили, скажем так, или сейчас «Единая Россия» там смогла добиться. Это то, что от прадедов, от дедов. Наши деревни рядом всегда там русская, татарская, чувашская, марийская. Наши диаспоры, там. Все, вот. Весь наш палитр советского большого Советского Союза. Поэтому — веками, еще раз, веками.

Если взять всех путешественников (а Казань — она на географическом пересечении того же Шелкового пути), все наши гости, писатели, путешественники — они отмечали дружелюбие жителей Казани и удивительный их межнациональный мир. Тьфу-тьфу, стучу по дереву, чтоб дай бог, чтобы это было с нами вечно. Это самое большое наше достижение.

― Вы знаете, в Москве периодически возникают конфликты. Я не пытаюсь сталкивать — я пытаюсь сравнивать. Например, у нас была программа при прежнем правительстве Лужкова, московском правительстве «Храм шаговой доступности». И вы знаете, они же не на пустом месте возникают. Где-то детский сад, где-то магазин, и жители восставали. И дело не в храме, дело не в вере — дело в том, что нужен и детский сад тоже. Когда вы строите новое, есть такие проблемы? Новое.

― Ну, нет. Это всегда место, которое... У нас есть проблема, что люди сейчас... И это хорошая проблема. Чем больше люди благосостояния определенного достигают, их, видимо, начинает тянуть к вере, к духовности, и они обращаются к нам. Мы не всегда можем ответить на их запросы. Дайте нам землю — мы построим еще, там, православный храм или мечеть, или, вот, есть обращение сейчас армянской церкви. Ну, вот, мы с удовольствием хотим. Но там, где они хотят, то газопровод высокого давления, там еще какие-то красные линии, где дорога будет расширяться.

― Хозяйственная такая история.

― Хозяйственная, да. А так, чем больше... Мое твердое убеждение: чем больше веры (не важно какой — там, православие, мусульманство, католическая, буддизм), плохие люди в храмы не ходят и плохом не учат. Чем больше будет верующих людей и в Казани, и в нашей стране, я думаю, тем лучше наша жизнь будет.

«К сожалению, мы не можем своими трудовыми ресурсами обходиться. Без трудовой миграции тяжело справиться городскому хозяйству»  Фото: «БИЗНЕС Online»

О МИГРАНТАХ: «А ЧТО ТАКОГО?»

— Я хочу вас спросить о миграционных процессах. Есть ли у вас проблемы с приездом-уездом рабочей силы, в том числе нелегальной? Или вы обходитесь местными, или 500-километровой зоной?

― Нет. К сожалению, мы не можем своими трудовыми ресурсами обходиться. Вот, сегодня только я объезжал город, смотрел реконструкцию дорог. Мы начали летний ремонт, реконструкцию дворов, ну, те проекты, которые мы реализуем ежегодно. Как раз интересовался у подрядчиков, у директоров компаний, которые ведут, как с рабочими. На 50 тысяч рублей они не могут найти водителя из местных, поэтому без...

― Слушайте, у нас, поверьте, то же самое. Сейчас водители автобусов в Москве на ту же сумму полторы тысячи вакансий. Нету!

― Да. Поэтому без трудовой миграции (желательно, чтобы она была официальной) тяжело справиться городскому хозяйству. Это нормально, это весь мир проходит. Нам приятно, что они ассимилируются, с семьями приезжают, дети ходят в школу. То есть они становятся...

― То есть вы приветствуете, чтобы трудовые мигранты приезжали с семьями?

― Конечно. А что такого?

― Такое. Они привозят стариков-отцов и старушек-матерей, которые не работают, которые пенсионная система. А приводят детей в школы...

― Нет. У нас массово нет. У нас все-таки работают семьями, а их старшее поколение живет на родине и они отправляют им деньги. Поэтому я могу сказать, что в Казани и на строительном комплексе, и в пассажирских перевозках особенно (это где-то порядка 35 процентов водительского персонала) это работники среднего зарубежья, со Средней Азии.

Я смотрю статистику, они более послушные законодательно.

― Что, правда?

― Да. То есть они четко следят, потому что количество правонарушений... Они под большим микроскопом. Поэтому я хочу сказать, что, вот, не стал бы я краской мазать одной. От них проблем нет, они одни из нас, они честно работают, они вносят свою копилку в городскую экономику, в обслуживание населения. Подавляющее большинство из них делают это профессионально, честно и аккуратно. Те случаи, которые бывают, ну, они бывают и с такими же россиянами, с теми, которые в Казани. Поэтому без них (отвечая на вопрос), без них было бы нам на сегодняшний день сложно.

ДВА ЯЗЫКА В ШКОЛАХ: «ВЫ ЭТУ СИТУАЦИЮ В ГОРОДЕ УРЕГУЛИРОВАЛИ?»

― Дети. Давайте про детей немножко. Поговорим вот о чем. Это странно, но, вот, приезжают дети... В Москве, во всяком случае, есть много случаев, когда дети плохо знают русский язык. Ну, русский. У вас и русский, и татарский, да? И чего тогда?

― Надо учить. Я другого ничего не придумаю. Это есть школа, есть родители, которые обязаны обучить детей. По-другому никак. Ну, они приезжают в страну, и в первую очередь они должны, кроме того, что соблюдать действующее законодательство, безусловно, быть одними из нас.

Мы к Универсиаде 2013 года с нашим президентом вынуждены были учить английский язык. И сейчас, слава богу, без переводчиков в нашем возрасте обходимся. Ничего страшного. Русский язык в детстве учить можно и нужно.

― В этой связи история языковая со школой. Иногда она доносится до Москвы, иногда она не доносится до Москвы. Преподавание этих двух языков вызывало проблемы, шли письма родителей в министерство образования. Я их читал. Вы немножко эту ситуацию как-то в городе вашем урегулировали? Я с родителями — я не про детей (дети тут ни при чем).

― В любом случае, вы знаете, для меня что лакмусовой бумажкой является? Это встречи с населением. Я сегодня приехал во двор. Люди высыпали. Там каждый со своими проблемами. Ну, вот, двор сделали — сделайте детскую площадку. И какие-то проблемы. Там, школьное питание...

У меня есть четкий срез тех проблем, которые волнуют жителей Казани. Я вас уверяю, за последние 5 лет ни разу не было в 15 проблемах, которые волнуют казанцев, этого вопроса.

― Ну, это хорошее достижение.

― Поэтому это официальное, что называется...

― Слушайте, это хорошее достижение.

― Да. И безусловно, отдельных родителей может там устраивать количество часов, не устраивать количество часов. Кому-то больше хочется математикой, кому-то физкультурой. Но это тот диалог, который надо вести с родителями, и не только относительно количества часов, которые там уделяются татарскому языку.

Мир меняется быстрее. Вот, реклама у Стамбульской авиалинии очень хорошая: «Пока мы летели, мир уже изменился». Мир очень быстро меняется, и поэтому и образование в том числе должно за ним поспевать. И на социальные запросы нашего общества, наших родителей и будущее наших детей.

Поэтому, отвечая на этот вопрос, я хочу сказать, что сегодня он не такой животрепещущий, актуальный для жителей Казани.

«Образование нуждается в реформах. К сожалению, бедно его реформируют»Фото: «БИЗНЕС Online»

«МОЕЙ ДОЧЕРИ НЕ ХВАТИЛО 4 БАЛЛОВ, ЧТОБЫ ПОСТУПИТЬ НА БЮДЖЕТ, — И МЫ ВЫНУЖДЕНЫ ПЛАТИТЬ ЗА ОБУЧЕНИЕ»

― А скажите мне, вот, если говорить о бюджете города немножко, да? Абсолютная цифра нам ничего не скажет. Соотношение: образование, здравоохранение и остальные — вот эта история.

― Ну, наш бюджет социально ориентирован. Порядка 60 процентов уходит на образование.

― 60 процентов городского бюджета, то есть от детского сада до университета?

― Нет, университет...

― Университет — это федеральный, да?

― Это федеральный.

― То есть школы и детские сады?

― И детские сады, да.

― 60 процентов городского?.. Вы меня не обманываете?.. Это какая-то безумная цифра.

― Вы знаете, она, действительно, безумная. Я сейчас не о том, что мы чемпионы какие-то.

― Не-не-не! Я первый раз слышу, поэтому меня интересует.

― Меня другое волнует. Я отец четверых детей, и моя дочь закончила, вот, буквально год как учится в университете. В школе, которая является сильной и по количеству преподавателей, и по качеству преподавания, и по качеству там предметов и всего. И тем не менее, я говорю, вот, я как родитель: для того, чтобы ребенок смог поступить на бюджет (а ей не хватило в итоге там 4, что ли, балов, и мы вынуждены платить на обучение, то есть она не смогла набрать нужное количество)...

― Не надо мне это говорить — мне это предстоит, наверное, через год.

― Не пугайтесь, это нормально. Мы как родители обязаны это делать.

― Да.

― Так вот я хочу сказать, даже в этой школе... А у нас где-то из 167 школ порядка 40 топовых, ну, таких, крепких, сильных. Мы занимаем 3-е место в России вслед за Москвой и Санкт-Петербургом по количеству побед в школьных Олимпиадах. Это не является лакмусовой бумажкой, хотя, мы не №3 по населению. А если брать на тысячу учащихся, то мы опережаем и Москву, и Санкт-Петербург, если взять 100 тысяч учащихся и количество наших.

Так вот я что хочу сказать? Имея такое качество и количество денег, которые мы тратим, тем не менее родители обязаны брать репетиторов. Вот что плохо.

― Что такое «обязаны»?

― Ну для того... Вот я говорю как родитель.

― Да-да, я понимаю.

― Чтобы подготовить ребенка по четырем основным предметам, то есть даже мы столько тратим, а наше образование все-таки нуждается...

― В чем причина?

― Вот я и спрашиваю наш директорский корпус Управления образования и министерство в том числе. Нам надо пересматривать. Вспомните, когда мы учились. Это же было... Ну, во-первых, страна стопроцентного обучения, то есть мы всем давали высокое качество образования.

― Вы молодой человек, и не помните, что только 13 процентов десятиклассников поступало в вузы. А сейчас больше 60 процентов.

― А, ну понятно.

― Понимаете, да? Ну вот как бы... Остальные там шли в ПТУ, работать. Это важная история, и поэтому я тоже пытаюсь понять (тоже как родитель, да?), а чего не так-то?

― Образование нуждается в реформах. К сожалению, бедно его реформируют. Вот, сколько я себя... Я работаю мэром 20 лет, и 20 лет оно само себя реформирует. Каждый новый министр приходит, и как в революцию 1917-го: «Мы наш, мы новый мир построим. Сначала до основания разрушим, а потом». Поэтому это проблема.

Но нужно в этом двигаться, потому что нельзя...

― Но 60 процентов — это все равно очень много... А здравоохранение?

― Здравоохранение — оно ответственность бюджета республики Татарстан.

― А, вот так устроено?

― Да.

― Это еще при Минтимере Шариповиче было, да?

― Первичную сеть уже забирал Рустам Нургалиевич, родовспоможение и наши поликлиники детские и взрослые.

Говоря о детях, я хочу сказать и поделиться, вот, той лакмусовой бумажкой. Вот, приезжаешь в город любой. Для меня, ну, конечно, чистота улиц, чистота фасадов, благоустройство. Но еще два показателя — самочувствие города и количество кранов, которые работают (стройка есть или нет). И второе — это сколько детей рождается. Показатель Советского Союза у нас пик был в 1987 году. К сожалению, многие субъекты и города еще не вернулись к этому пику. Вот, в 2005 году, когда мы начинали работать в Казани после тысячелетия рождалось 8700 детей, а умирало порядка 11 тысяч, то есть население убывало.

― Сокращалось.

― Да. В 2016 году у нас родилось 24540 малышей, а умерло чуть меньше 11. То есть мы ежегодно прирастаем, и за эти 10 лет население выросло больше, чем на 110 тысяч. Вот это для нас, то, что дети рождаются каждый год больше, то, что родители идут на второго, на третьего, на четвертого ребенка...

«Мы строим дома, какие-то объекты, сооружения, это на века. Поэтому нужно, строя и разрешая это, соразмерно понимать ответственность»Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЧЕМ БОЛЬШЕ НАШИХ ЗА ПРЕДЕЛАМИ, ТЕМ КРЕПЧЕ СВЯЗИ С ПАРТНЕРАМИ»

― Кстати вот, расскажите мне, если есть статистика многосемейности, не многосемейности в Казани. Если помните.

― Ну, во-первых, доложу, что я отец четверых детей.

― Не пугайте: у меня один, я и то не справляюсь.

― Ну вы слишком много по стране ездите. Бывайте почаще дома — это простой рецепт. И ночуйте дома. И все будет...

― Да, мэру хорошо — ему ездить не обязательно. Главное, в пределах города.

― Вот. Поэтому у нас идут семьи, у моего руководителя исполкома четверо детей, у моего главы центрального района четверо детей. И, причем, кто-то может сказать, что это в исламе принято. Нет. Мой руководитель исполкома — он русский, глава района — тоже русский. То есть это, вот, ментальность людей, когда они видят завтрашний день и уверенность, и спокойствие за детей, молодые семьи на это идут. И я как мэр, мне очень радостно сообщить вашим радиослушателям, что количество семей, которые пошли на третьего, на четвертого ребенка, в Казани растет с каждым годом. И это для нас показатель самочувствия людей.

― Ильсур, молодые семьи?

― Молодые. Ну...

― Нет, ну как? Сейчас вот принято жениться...

― До 45 лет, скажем. Вот, активность от 20 - 25, когда там первые дети, и до 45 лет.

― Тогда, коль вы говорите о росте рождаемости, я хотел бы узнать, сколько людей уезжают из города? Уезжают на заработки, уезжают по разным причинам.

― Ну жизнь такова, что молодежь, безусловно, за образованием, в том числе в Европу. Количество не большое оно. Ну миграция — она есть. В основном, или как лучших специалистов забирают центральные офисы московские и компании в том числе, или те, которые уезжают за рубеж, наши дети. Но это я не могу сказать, что это десятками тысяч. То есть сказать, что нет, будет неправдой, но сказать, что это мы там прям страдаем от этого, такого тоже нет. Это нормальный процесс.

― Ну, хорошо, а в Москву? А в Питер? Ну, внутри?

― Нет.

― Нет? Почти нет?

― Ну, в Москву, если вы имеете в виду Марата Шакирзяновича Хуснуллина, то мы, конечно... Это вице-мэр и наш большой друг.

― Вернуть?

― Нет, посмотрите, как они прекрасно работают. Когда я вам говорю про то, какая Москва, возьмем там 10 лет назад — приезжали, мы стояли в пробках. А сегодня мы можем проехать, мы сегодня видим, как этот проблемный вопрос, который казался неразрешимым, и здесь они нашли решение. Поэтому привет ему.

― Я передам.

― И большой респект.

― Я еще имел в виду, что люди уезжают на обучение. Они возвращаются?

― Вы знаете, очень просто. Вот, 10 лет назад, понимая, что с архитектурой что-то нужно сделать, я учредил грант мэра по обучению наших старшекурсников, которые показали свои выдающиеся знания в Архитектурной Академии, в нашем КГАСУ, на обучение в лучшие вузы Европы — Италия, там часть Англия, Франция, Испания, Швейцария. И мы каждый год отсылали 10 лучших специалистов.

Из первых приехали сначала двое. Из второго там один. Все они остались. Но я вам хочу сказать, допустим, уже вот сейчас пошел обратный... Они набрались опыта, они поработали в лучших архитектурных бюро...

― Это те, которые ушли первые?

― Да, да. И, например, сейчас зам главного архитектора нашего города Тимур — он как раз, вот, та первая ласточка. Он поработал в Италии, он поработал в Англии, он поработал в Германии. И вот вернулся к нам, сейчас работает зам главного архитектора с прицелом на то, что возглавит главным архитектором в будущем нашей Казани. Поэтому уезжать — это нормально. Они ведут с нами бизнес. Они в любом случае не теряют взаимоотношения с родителями, они привозят какие-то новые идеи, привозят инвесторов, проекты.

Поэтому это нормально. Чем больше будет наших за пределами, тем крепче будут наши связи с партнерами. Я нормально к этому отношусь.


Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПЛАТНЫЙ ВЪЕЗД НА НЕКОТОРЫЕ УЛИЦЫ И В ЦЕНТР?.. НУ БЕЗ ЭТОГО...»

— А вот вопрос о пробках. Как вы относитесь к платным парковкам? Что в Казани с этим вообще?

― Мы вслед за Москвой переняли этот опыт.

― То есть не до, а после?

― Мы после. И спасибо им — они пошли в локомотиве, подсказали нам те ошибки, которые не допустить. Мы подготовили и общественное мнение. Когда люди услышали, что это в итоге для того же движения общественного транспорта, для очистки улиц в зимнее время, для того, чтобы какие-то хамы не ставили... То есть нас услышали, и сегодня это работает по городу, мы имеем 1750 пока мест.

― Платных?

― Платных мест. И там пропускная способность увеличилась от 14 до 18 процентов. То есть всё цифры.

А люди... Если я раньше ни припарковаться не мог, ни подъехать толком не мог, то сейчас вижу, что это благо. И уже на следующих улицах нам это вводить гораздо легче.

― То есть вы будете продолжать?

― Мы будем продолжать.

― В этой связи общественный транспорт. Вот, как вам видится город: все-таки ставка на общественный транспорт или на личный автомобиль?

― Только на общественный. Только на общественный транспорт.

― Почему только на общественный?

― А я завтрашний имею в виду.

― Да-да, конечно, мы говорим про будущее. Конечно.

― Мы говорим про завтрашний день. У меня 300 тысяч автомобилей, и мы прирастаем там по 40 тысяч новых автомобилей. Опять-таки, не только в рождаемости мы лидируем, но и в приобретении новых авто тоже Казань, к счастью или к сожалению, лидирует. К счастью — это мы ставим наших горожан, а к сожалению — потому что дорог новых столько мы не можем строить.

Поэтому на завтрашний день эта мода должна пройти, когда каждый студент едет на лекцию на своем авто один с пустым салоном. Но для этого мы должны представить такой уровень обслуживания общественного транспорта, такую системность и качество, чтобы был выбор — ехать и платить за парковку где-то или спокойно сесть в комфортабельный автобус летом с кондиционированием, а зимой в тепле, в троллейбус, станцию метро. И пройти для здоровья, да, от остановки 5-7 минут, и от этой остановки до вуза или до места работы столько же.

― Платный въезд на некоторые улицы или в центр?

― Ну без этого... Чем больше будет автомобильной... Ну Казань с этим пока...

― Ну пока, да.

— ...в ближайшие 10 лет не столкнется.

― Но вы же вперед думаете, да? Как? Как воздействовать на общественный транспорт?

― Я думаю, что это пересадочные узлы, но это не раньше, чем через 25 лет такое время для Казани настанет. А в Москве это надо вводить. Потому что количество автотранспорта в Москве — запредельное. И я думаю, что просто политическая воля нужна поддержать этот законопроект и сделать. Но мне легко говорить — я в Казани.

― Ну, я поэтому вас и спрашиваю. А тем, кто там, они не говорят, потому что пока нет решения.

― Да, это тяжело.

― То есть мэр Собянин считает, что платного въезда в центр пока допускать нельзя. Пока.

― Ну, мы...

― Слово «пока» здесь важное.

― Нет, но я думаю, что всегда градоначальнику на месте виднее. Будет некорректным мне за проблемой...

― А я не прошу вас — я говорил о Казани, на самом деле.

― Да-да. Для Казани — нет. Но на ваш вопрос, Алексей, общественный транспорт — это обязательно нужно делать. И его выделенные полосы для автобусов (то, что мы сейчас делаем), комфортабельные... У нас один из самых новых парков общественного транспорта по России. То есть мы только за последние 4 года закупили там 620 новых автобусов, 200 новых троллейбусов, 40 новых трамваев. Ну, постоянно обновляем, это очень важно. Ну и количество маршрутов, их качество, частота движения — всё это должно. Мир это придумал. Это не мои какие-то, там, я там проснулся: «А давай-ка это сделаем». Это то, что мы изучаем в других городах, которые с этими проблемами уже столкнулись и они их решили. Поэтому...

«Эта мода должна пройти, когда каждый студент едет на лекцию на своем авто. Но для этого мы должны представить такой уровень обслуживания общественного транспорта»Фото: «БИЗНЕС Online»

«ВЫ МНОГОКВАРТИРНИК ИЛИ ИНДИВИДУАЛЬНИК?»

― Ну да. Вы знаете, я просто пропустил одну тему. Говорили про архитектуру. И сейчас очень много спорят про многоэтажность и немногоэтажность и с исторической точки зрения, и с точечной застройки, и про новые кварталы, что, вот, люди должны жить либо в индивидуальных домах, если есть возможность, либо в многоквартирных домах. Вот вы многоквартирник или индивидуальник? Для Казани.

― Нет, конечно же, есть места, где и согласно Генплану, и согласно логике, разуму (а Генплан все-таки разумные и логичные люди, профессионалы принимали, и сейчас над новым Генпланом работают), есть места, где многоэтажки должны быть. Но в целом человек почему по земле ходит, а не в небе летает? Потому что его ближе к земле тянет. И более комфортно, конечно, жить в тех домах, которые невысокие. Энергетика другая. Ну, представьте там, 50-этажка. Даже если это там лифты хорошо работают и всё остальное, и паркинг есть, но...

Должно быть и то, и то в современном городе. Он только, там, низкоэтажный быть не может. Равно как и, не дай бог, жить в микрорайоне одних небоскребов. Поэтому...

― У вас мы видим из вашего кабинета исторический центр, да? Все-таки здесь я не вижу высоких домов. И отсюда их не видно. Где-то они есть, наверное, да?

― Это говорит о том, что не самые плохие люди работали, видимо, главными архитекторами нашего города. И во-вторых, и первый президент Минтимер Шарипович Шаймиев, и до него первые секретари обкомов партии (а архитектура — это всегда была вотчина первых лиц и республики, и города), и нынешний президент огромное внимание уделяет архитектуре, завтрашнему дню.

Дорогу можно переделать, ту же развязку, в конце концов, можно снести и новую построить. А то, что мы строим дома, какие-то объекты, сооружения, это на века. Поэтому нужно, строя и разрешая это, соразмерно понимать ответственность.

«Это показатель столичности. Умные дети, умные студенты. Они чувствуют себя наравне с мировой молодежью и в знаниях, и в возможностях, и в завтрашнем дне»Фото: «БИЗНЕС Online»

КАК КАЗАНЦЫ ПОТЕРЯЛИ НАЛЕТ ПРОВИНЦИАЛЬНОСТИ

― Последний вопрос. Вот, я представляю себе, что третий мандат президента Путина (итог), который сейчас заканчивается, это Крым. Ну, вот, Крым — главное. Что главное за 10 лет вашего мэрства? Вот, вы приходите и говорите: «Я это сделал». Вы сказали это жене, вы сказали это детям: «Я это уже сделал». Это первая часть вопроса, а потом будет вторая. «Вот, я сделал, это я оставил».

― Ну я бы про себя «я» не говорил. Моя команда.

― Нет, похвалитесь, пожалуйста.

― Ну, вы знаете, я вообще скромностью не страдаю, поэтому...

― Вот поэтому давайте... Я тоже. Поэтому давайте.

― Я сказал бы, мы и наша команда, все-таки, несмотря на то, что в тысячелетие это был проект российского уровня...

― Федерального, вы имеете в виду?

― Федерального. То через 10 лет о Казани узнали в мире, благодаря этим масштабным проектам как Универсиада, Чемпионат мира по водным видам спорта и предстоящий Чемпионат мира по футболу.

― То, что Kazan.

― Kazan и так далее. И у нас, у казанцев сошел налет провинциальности. Вот это люди, приезжая сюда со всего мира, чувствуют себя в современном мировом городе.

Вы только что вернулись с лекциями, и вы мне (спасибо) сделали комплимент, какие у нас умнички студенты.

― Да.

― А это показатель столичности. Умные дети, умные студенты. Они чувствуют себя наравне с мировой молодежью и в знаниях, и в возможностях (что важно), и в завтрашнем дне. И, вот, для меня это самое большое достижение.

― Эх, сорвал последний вопрос! Ильсур Метшин, мэр Казани. Спасибо большое.

― Спасибо, Алексей.

Аудиозапись и полная стенограмма интервью — на сайте «Эха Москвы»