Александр и Дмитрий Смирновы Александр и Дмитрий Смирновы Фото: из личного архива

«В КАЗАНИ ПОРАЗИЛА ЧИСТОТА ГОРОДА»

— Дима, ваш отец прошлым летом уехал из Норвегии в Россию, несмотря на довольно успешную работу в местном клубе «Сторхамар». Это было событие или все ждали, что рано или поздно он все же уедет в КХЛ?

— Это обсуждалось. У него здесь был контракт, но его расторгли по обоюдному согласию, договорились. Никто не хотел лишать его шанса поработать в Казани. Публика же была недовольна тем, что руководство ничего не сделало, чтобы отец остался здесь. До сих пор обсуждаются некоторые моменты, значит, людям небезразлична их команда. Это хорошо. В клубе он считается большой звездой. Он много тут отыграл и долго работал тренером. Он последний тренер, с которым команде удавалось выиграть чемпионат Норвегии, поэтому его считают легендой клуба.

— Ваша семья здесь популярна?

— Мы все здесь простые люди. Даже Патрик Торесен приезжает в Хамар и живет спокойно со своей семьей. Да, нас все знают. Но нет такого, что «вон идет звезда», или чего-то в этом роде. Никто не подходит за фото или автографом. Просто потому, что все на одном уровне. В Норвегии у людей нет шока и эффекта «вау!» от встречи со звездой. Здесь другой менталитет.

— Как часто вы бываете в России?

— Раз или два в год я навещаю родственников. Стараемся видеться как можно чаще. Сейчас отец работает в России, поэтому постараюсь летать почаще. Вот только недавно родители приехали в Норвегию в отпуск.

— Говорят, что иностранцев удивляет дикая манера езды на дорогах в России...

— Да. На работе мне часто присылают клипы из YouTube с видеорегистраторов и подкалывают: «Дима, это не твой родственник?» Все интересуются, как же в России так водят. Я всегда смеюсь. Сколько бы ни ездил, никогда не видел такого в жизни. Я посмеюсь, а потом задумываюсь: где же так водят-то? Сколько лет я проездил в Подмосковье, никогда такого не встречал.

— Насколько сильно Казань отличается от вашего тихого и спокойного норвежского городка?

— Естественно, они отличаются. Но Казань мне очень понравилась! Мне показалось, что это уютный чистый город. Конечно, Хамар — это другое. Здесь живут 30 тысяч. Это провинция. Здесь лес, большое озеро и полная тишина.

— В масштабах Норвегии все остальные города можно считать провинцией?

— Не все. Есть крупные города: Тронхейм, Берген. А Хамар по европейским и норвежским меркам — это средненький город. Да он маленький, но все при нем. Мне здесь нравится. А вот 60 процентов Норвегии — это деревня.

— Что вас удивило в Казани?

— Ничего. Я знал, куда еду. Единственное — поразился чистоте города: у меня были другие ожидания. К сожалению, еще ни разу не был в Казани летом. Очень хочется приехать. Я был в то время, когда погода была не очень. А еще мне очень понравилась атмосфера на хоккее. Она вообще нереальная! Атмосфера у нас в Хамаре и в Ставангере отличается активностью поддержки болельщиков, а в других городах уснуть можно. Их, конечно, не сравнить со зрителями в театре, но как хоккейный человек я знаю, как поддерживают в других странах. Если даже посмотреть на чемпионат мира, то там немцы на ушах стояли. Хотелось бы, чтобы публика была более энергичной, в том числе и в российском хоккее. Посмотрите на НХЛ. Там в любом матче люди поддерживают своих кричалками — все сразу смотрится по-другому.

— Кажется, норвежцы сами по себе холодные...

— И да и нет. Норвежцы более закрытый народ, чем русские. Они больше придерживаются эффекта домино. Если один-два начинают кричать, то к ним присоединяются и третий с четвертым. Если все будут молчать, то и они не возьмут инициативу в свои руки. В Хамаре на хоккее начинает входить в норму поддержка от народа. Публика кричит и прыгает — это уже стало нормой. 10 лет назад здесь все было как в театре.

Дима Смирнов (слева) Дима Смирнов (слева) Фото: из личного архива

«КОММЕНТИРОВАНИЕ ХОККЕЯ — ХОББИ»

— Следят ли за хоккейным чемпионатом мира в Норвегии?

— Конечно, следят. Интерес большой, но не как в России. Где-то полторы тысячи болельщиков, к примеру, выехали в Париж, чтобы поддержать сборную, — это для Норвегии неплохо.

— А как следит телевидение? Например, игры сборной России транслируются по главным федеральным каналам...

— Тоже показывают. В норвежском кабельном телевидении есть шведские каналы. По ним тоже транслируются все матчи. И норвежское ТV транслирует. Есть также включения со студии перед и после матчей. Работники телеканала находятся в Париже и вещают оттуда.

— Шведские каналы транслируют на шведском языке или тоже на английском?

— На шведском. Но все норвежцы понимают шведский, и наоборот, так как языки похожи. Люди свободно общаются друг с другом. Граница между странами условная. Просто написано «Добро пожаловать в Швецию!» и «Добро пожаловать в Норвегию!» — и все.

— Тогда наверняка в Норвегии следят за сборной Швеции?

— Следят, но не так. Конечно, здесь еще все акцентировано на сборной Норвегии. У шведов, конечно, уровень интереса другой, там много аналитиков, критиков, много разных интересных мнений. Работают студии, причем ничуть не меньше, чем в России. Для шведов хоккей более важен, чем для Норвегии. Как для общества.

— Какие матчи вы комментируете?

— К чемпионату мира я не имею никакого отношения, потому что это иной телеканал. Я комментирую хоккей на другом канале, который освещает местный чемпионат. И у нас были права работать на подготовке к ЧМ. Это товарищеские матчи. Я работал на трех матчах.

— Как относятся к русскому комментатору — как к варягу?

— Нет. Я давно занимаюсь этим как хобби. Я начал писать много лет назад, еще когда учился в институте. Писал просто о хоккее, потому что у самого не получилось играть, не то чтобы не получилось, просто решил для себя, что не стану хоккеистом и найду себя в чем-нибудь другом. Писал много лет, держал сайт, портал норвежский. Потом стал комментировать. Раньше всего один матч из тура транслировали и показывали остальные, но без комментаторов. Клубы сами взяли инициативу, заявив, что у них есть люди, которые готовы бесплатно комментировать, потому что скучно смотреть трансляцию без комментатора. У меня получалось — и вот я закрепился за клубом «Сторхамар». Сначала комментировал только его матчи, а потом прошел курсы и уже работаю на разных. Ну как работаю... Это просто как хобби. У меня другая основная работа.

— Какая?

— Я работаю в крупной страховой компании с большими организациями, занимаюсь транспортом, страхованием персонала и так далее. В двух словах всю эту сферу не объяснить.

— Не скучно на такой работе?

— Мне нравится. А хоккей всегда будет частью моей жизни. Рад, что у меня есть возможность комментировать.

— Вы комментировали самый длинный матч в истории хоккея «Сторхамар» — «Спарта» в плей-офф чемпионата Норвегии: 217 минут и 14 секунд, 8 овертаймов, игра началась в 18:00 и завершилась в 02:30. Как это вообще?

— Если честно, я бы хотел где-то через год сесть и послушать в записи. Когда шли пятые-шестые периоды, было напряженно. А когда время перешло за полночь и все уже ждали рекорда, было больше иронии и юмора. Мне же было тяжело. Забавно, но один игрок успел помыться, переодеться и сесть на трибуну. Он уже не мог играть, у него были забиты ноги. Прошло два периода — он вернулся в игру, успев отдохнуть! В этом очень много юмора, но для игроков это было невероятно сложно. Что касается болельщиков, то на матче их было 5 тысяч, а под конец тысячи полторы осталось.

— Для телевидения это был кошмар?

— Напротив! Все были довольны. В редакцию поступали звонки из ESPN, позже начался матч «Нью-Йорк Рейнджерс», в ходе трансляции были показаны какие-то куски с сообщением, что побит рекорд НХЛ. Было очень много внимания со стороны международной прессы. Под конец матча количество зрителей увеличилось в 10 раз, потому что сообщение облетело весь интернет! И народ, чтобы понять, о чем идет речь, включал телевизор и смотрел игру. На нашем канале были очень довольны. Я думаю, где бы это ни случилось, все бы это обсуждали.

— У вас не возникает проблем с основной работой?

— Если надо куда-то ехать комментировать, то с этим проблем нет. Все прекрасно к этому относятся. Я даже могу не спрашивать.

— А ваш отец подсказывал вам какие-то хоккейные нюансы и детали? Может, давал какие-нибудь конспекты?

— Нет, я не спрашивал. Понимание хоккея от отца мне передавалось только в детстве, когда играл в молодежных командах. Папа всегда помогал. Он знает, как играть, что делать, как думать и как тренироваться. А к тому, чем я занимался после хоккея, отец не имел никакого отношения. Нет никакой взаимосвязи. В тот момент, когда он был тренером, я не комментировал матчи «Сторхамара». Это была моя личная позиция. Никто не был против, но я сам не хотел. Чтобы не возникало никаких споров по поводу того, что я вдруг что-то не сказал, я работал на других матчах.

— А другие команды ничего не говорили по этому поводу?

— Нет. Тем более мы все друг друга хорошо знаем, поэтому никаких вопросов не возникало.

«В БАРАХ ХАМАРА ПОКАЗЫВАЮТ МАТЧИ «АК БАРСА»

— До отъезда вашего отца в «Ак Барс» про клуб что-то знали в Норвегии?

— Мне кажется, кроме тех хоккеистов, которые играли с отцом, или же тех, которые играли на международном уровне, нет. Сейчас, понятно, знают. В спортбарах теперь специально показывают «Ак Барс», особенно у нас в городе. У шведского телеканала есть права на трансляцию КХЛ. На отдельные матчи можно покупать трансляции. Но я не знаю, по какой системе все это проходит. И если нет матчей чемпионата Норвегии, то всегда показывают матчи «Ак Барса». Люди интересуются. Приходят поесть, попить пива, когда на экранах играет «Ак Барс». А когда в СКА играл Торесен, то показывали игры армейского клуба.

— Есть в Норвегии хоккеисты, которые могли бы играть в России?

— Да, много ребят, которые могли бы проявить себя в КХЛ. Братья Олимб, защитники Хуллерс, Бонсаксон. Половина состава сборной Норвегии точно бы смогла играть. Почему не играют? Может быть, их не зовут. Пока они играют в Швеции, Германии, Финляндии, Чехии. Не все хоккеисты еще едут. Может, кого-то устраивают условия в Швеции, в той же Германии. Автобусные переезды, нахождение с семьей тоже сказываются на выборе лиги и клуба. Тем более если им платят хорошие деньги.

— Может ли «Ак Барс» стать популярнее в Норвегии? Клуб сможет продать атрибутику или еще что-то?

— Вряд ли. Норвежский хоккеист Матс Зукарелло играет в «Рейнджерс». Атрибутика «Рейнджерс» есть в любом спортивном магазине, на аренах. А вот «Ак Барс» или СКА не пошли бы. Шансов нет.

— Как дела с экономикой в норвежском хоккее? Есть нефтяные компании, которые спонсируют клубы? За счет чего живут клубы?

— Нефтяных компаний много. Но спонсоров, к сожалению, нет. Есть команда «Ставангер». Владелец этого клуба владеет также компанией, которая занимается трубами, предназначенными для нефти и газа. У нее есть деньги. Он покупает хороших и классных игроков из-за границы. Именно поэтому они уже пять сезонов подряд становятся чемпионами. У них там все на профессиональном уровне. Остальные клубы выживают за счет локальных спонсоров, за счет публики. Кто как может.

— Арены заполняются? Публика любит хоккей?

— У «Ставангера» арена заполняется, да. Каждый матч собирает полный пятитысячный дворец. И в «Сторхамаре» у нас самая большая арена — 7 тысяч. Ходят всегда 4,5–5 тысяч. А на топовые матчи арена заполняется. Для города, в котором проживают 30 тысяч, это очень даже неплохо.

— Команду можно назвать достоянием города?

— Так и есть. Клуб очень популярный. Я знаю, как много он значит для народа, потому что достаточно долго не было хорошей команды. Все чередовалось: футбол, гандбол, хоккей. А в последние три сезона был подъем, случилось общее сплочение, и, естественно, клуб сейчас очень популярен не только в городе, но и за его пределами.

— Можете назвать примерный бюджет норвежских клубов? Может ли состоятельный хоккеист КХЛ содержать целую команду?

— Наверное, сможет. Средний бюджет клуба — от 10 до 15 миллионов крон. Это где-то около 60 миллионов рублей. Соответственно, и у игроков крошечные зарплаты.

— А есть хоккеисты, для которых хоккей — не основная работа?

— 70 процентов лиги являются профессионалами и живут только за счет игры в хоккей, остальные же работают где-то еще, чаще всего это молодые игроки. Это не потому, что им не хватает на жизнь или еще что-то. Просто они работают. Это как-то сидит в крови, ну и к тому же в норвежском хоккее нет грандиозных зарплат.

— В России спорт — социальный лифт, с помощью которого можно выбраться «из грязи в князи» достаточно быстро. Можно ли то же самое сказать про Норвегию?

— Нет. Я думаю, что здесь хоккей — это дополнение к возможностям. Тут другой уровень жизни. Дети, которые занимаются спортом, лишены вот этого менталитета — «прорваться», «доказать себе». Они или их родители знают, что у них здесь куча возможностей, и не хватаются за этот кусок спорта, чтобы за счет него добиться чего-то в жизни. Естественно, все это сказывается. Поэтому характер у русского молодого хоккеиста будет намного сильнее, чем у норвежского. Но это не умаляет заслуг норвежских хоккеистов, которые чего-то добились. Мне кажется, они это делают потому, что действительно хотят стать профессионалами. Но этот менталитет все равно играет свою роль в вырабатывании мышления и отдаче к спорту. Хотя те, кто занимается и становится хоккеистом даже в норвежской лиге, работают над собой, отдают время тренировкам не меньше, чем где-то в России.

— В Норвегии за счет прогрессивной налоговой шкалы средний уровень жизни высокий, поэтому очень богатых людей не так много, потому и хоккеисты вряд ли бы сильно выделялись.

— Да, это так. Здесь практически нет бедных и нет сильно богатых. Тут большой средний слой обеспеченных людей. Конечно, кто-то выделяется — так уж устроен этот мир. У кого-то должно быть больше денег, чем у других. Но в основном все в достатке.

— Торесен считается богачом?

— Я не заглядывал в его кошелек, но, наверное, он не бедный человек. При этом сказать, что он как-то выделяется, — нельзя.

— Насколько он медийный персонаж? Или его в Норвегии никто не знает?

— Его знают. Он 5–6 раз был номинирован на звание лучшего спортсмена страны. Значит, люди знают, кто такой Торесен. Он достаточно публичный и медийный человек.

«В НОРВЕГИИ НЕЛЬЗЯ САЖАТЬ НА СКАМЕЙКУ ДЕТЕЙ, ЕСЛИ ОНИ ПЛОХО ИГРАЮТ»

— На каком месте по популярности находится хоккей в Норвегии?

— Биатлон и лыжные гонки — праздник для норвежцев. На первом месте, конечно же, футбол, а хоккей входит в пятерку. Конкретного места назвать я вам не смогу, наверное, где-то на 5–6-м месте.

— Как в Норвегии играют в футбол? Климат похуже будет, чем в России...

— Играют ужасно. Я не смотрю норвежский чемпионат. Та же сборная никуда не выходила еще с 90-х. Но люди любят футбол. Им это интересно. Но даже по сравнению с чемпионатом России норвежцы играют намного хуже.

— Играют в снегах и месят болота?

— Нет, в Норвегии хорошие поля. Где-то стелют искусственный газон. Дело в уровне игры.

— Сказывается то, что футболистам также не нужно вырываться в люди, средний достаток и уровень жизни достойные и этого хватает?

— Да, конечно. У них огромные дебаты по поводу детского футбола. Здесь же нельзя сажать на скамейку тех, кто плохо играет, или говорить, что кто-то играет плохо. Для них футбол — это социализация для детей, молодых ребят и девочек. Возможно, из-за этого не замечаются какие-то таланты. У них свой взгляд на это. Тут дают всем играть и всех гладят по головке. До определенного возраста все должны быть вместе в команде. Это хороший подход, потому что для всех детей важно иметь возможность заниматься спортом и играть. Но если посмотреть с другой стороны, то у кого-то не вырабатывается вот этот дух победителя.

— Оборотная сторона социализма?

— Наверное. Повторюсь, они сами ведут дебаты уже много лет и всегда делятся поровну. Кто-то считает, что нужно изменить подход, а другие кричат, что их все устраивает.

— Чем может удивить обычных русских государство Норвегии?

— Ипотека составляет 2–3, максимум 5 процентов. Плюс действует система ипотеки для молодых семей: до 32 лет люди платят по самому минимальному проценту. Если не ошибаюсь, 2,5–2,6 процента. Тут также достаточно дешевое образование. Я за семестр на специальности, которую условно можно назвать «менеджмент», платил 2 тысячи крон. Это 12 тысяч рублей за семестр. Это было с 2010 по 2014 год.

— Какие специальности самые дорогие?

— Врачи, адвокаты и все, что связано с международными делами, где все на английском языке.

— Какие налоги платят в Норвегии?

— Большие. Но они идут в государственную казну, на социальные обеспечения. Жаловаться нет смысла, потому что все это возмещается народу.

— Медицина бесплатная?

— Да. Если у тебя помимо государственной еще есть персональная страховка, то практически все бесплатно. Но в норвежской медицине тоже есть свои проблемы. Они, конечно, отличаются от российских и американских проблем. Но тут также большие очереди. Везде свои плюсы и минусы. Каждый может написать о Норвегии так, как захочет ее преподнести, но, в принципе, стараются все делать для людей.

— Стадионов не строят?

— Нет. Чтобы построить стадион, нужно спросить разрешение чуть ли не у последней коровы. Деньги же идут на социальное улучшение.

«ПАДЕНИЕ ЦЕН НА НЕФТЬ ПОЧУВСТВОВАЛИ ТОЛЬКО НЕФТЯНИКИ»

— Что о России знают в Норвегии? В общих чертах: Путин, Москва, балалайка?

— Да, только в общих чертах. Те, с кем общаюсь я, больше знают о России. Мой друг планирует проехать Россию от Москвы и доехать до самого Китая. Он хочет прокатиться на поезде и выходить смотреть на города. А так обычный норвежец будет только сидеть дома и представлять себе Путина, Москву и балалайку.

— Норвежцы в общем интересуются только сами собой?

— Да. Им в принципе все равно, что происходит в других странах, они живут своей жизнью, своим садом, своими детьми.

— Падение цен на нефть сказалось на экономике страны?

— Сказалось. Особенно на тех, кто работает в нефтяной промышленности. Многие из-за этого потеряли работу. Но сама экономика тут не пошатнулась, потому что крона — своя валюта. Единственное — подорожал бензин.

— Как в Норвегии относятся к Путину и России?

— Я думаю что мысли разделяются примерно 50 на 50: кто-то ведется только на негатив, кто-то ищет подвох в негативе. Как преподнесут, так они это и видят. В общем, думаю, что Россию не боятся.

— Есть ли в стране проблемы с эмигрантами? Есть ли в обществе дискуссия по этому поводу?

— Проблемы есть. Никто не спорит. Кто-то ее не видит или просто не хочет видеть. Очень много эмигрантов, иностранцев. Я за то, чтобы все дружили друг с другом, чтобы была мультикультурализация и так далее. Но в свое время они по наивности впустили очень много эмигрантов и сейчас немножко от этого страдают, потому что те живут за счет государства. Да, есть проблема, но она неглобальная. В основном все эмигранты из мусульманских стран. В Хамаре, к счастью, их не так много, а вот в Осло очень много. Честно говоря, я не знаю, как они живут. Скорее всего, им выделили какие-то дома от государства.

— Много русских в Норвегии?

— У меня нет русского общения. Но русские здесь есть. Их немного, но они есть. Кто-то приехал по работе, кто-то женился или вышел замуж. Мы здесь оказались из-за работы родителей. У меня нет проблем с тем, что я русский. Я считаю, что если ты живешь в чужой стране, то будь добр принять ее менталитет, какие-то изюминки. Так как я здесь с детства, то могу сказать, что я по менталитету норвежец, поэтому никакой разницы не ощущается. А если стараться выделяться и пытаться навязать им свое, тогда люди на тебя будут смотреть по-другому. Нужно уважать страну, ее законы и какие-то принципы. Когда же разговор заходит о культуре, о России, то я стараюсь разбавить их мнение и пытаюсь сказать, что не все такое черно-белое, как это преподносят в газетах и на телевидении.