Руслан Халимдаров: «Мама, на сегодня я готов к любому решению, но мы еще будем бороться!»

«МЫ ПОНИМАЕМ ЧЛЕНОВ «БАНДЫ ГТА» — НЕ ВЫДЕРЖАЛИ ТАКОГО ОЖИДАНИЯ»

Накануне Московский областной суд продолжил рассмотрение по существу «дела ОБНОН». Если верить базе суда, это уже 33-е заседание. Предыдущее проходило 1 августа — именно в день перестрелки в здании участников «банды GTA» с правоохранителями. Из-за этого инцидента процесс в прошлый раз получился скомканным, а случившееся непосредственно отразилось на мерах безопасности в Мособлсуде. Сам главный фигурант расследования, начальник полиции Казани Руслан Халимдаров, рассказывал адвокатам в перерыве, что из камеры СИЗО №12 в Зеленограде их вывели в 5:15, в 10:15 повезли в Мособлсуд, около которого еще 4 часа держали запертыми в автозаке, а потом еще долго досматривали. Вероятно, столь жесткий досмотр был вызван как раз желанием работников суда не допустить очередного скандального прокола. «Кажется, мы уже понимаем членов „банды ГТА“ — не выдержали такого ожидания», — шутили защитники обвиняемых. Временами по коридору пробегали то секретарь суда, то пристав, вздыхая, качали головой («Не привезли!») и вновь скрывались за запертыми дверями. Просторные, выложенные плиткой коридоры Мособлсуда казались пустынными, так что шумные разговоры адвокатов между собой эхом разносились по зданию.

В этих шутливых разговорах не участвовала только мать Халимдарова — Татьяна Владимировна. Она терпеливо ждала очередной короткой встречи с единственным сыном. Настоящее свидание с Русланом, по ее словам, лишь в качестве исключения, было позволено ей 7 июня. Повод был безрадостный — инфаркт миокарда, который главный полицейский Казани перенес 18 мая. Именно этот случай дал его адвокату Всеволоду Добрынину право на прошлом заседании ходатайствовать о медосвидетельствовании подсудимого. Судья Надежда Акимушкина согласилась, поэтому накануне все с нетерпением ждали, какой вердикт вынесла медкомиссия. В первоначальных документах адвоката значился диагноз «гипертоническая болезнь 3-й степени 3-й стадии с высоким риском сосудистых осложнений». По словам Добрынина, формально название болезни совпадает с той, которая есть в перечне заболеваний, препятствующих задержанию подсудимых под стражей. Но есть одно «но» — должны быть еще определенные осложнения. Так что защитник лишних иллюзий по поводу решения судьи Надежды Акимушкиной — отпустить или держать дальше — не питал. «Если бы диагноз подтвердился, то он подлежал бы немедленному освобождению. Но ничего не будет, потому что диагноз формально подпадает, некоторые осложнения должны быть. Скорее всего, таких осложнений нет. К сожалению, его не освободят», — разочарованно покачал головой Добрынин.

«В 40 лет жизнь только начинается. Я уж ему говорю: „Сынок, пей лекарства просто потому, что впереди еще борьбы много“», — рассказала Татьяна Халимдарова о своих переживаниях корреспонденту «БИЗНЕС Online». Сильная женщина, накануне она ни разу не заплакала, хотя все ее разговоры только и были о сыне. «Принимает ли он все лекарства?» — спрашивала она саму себя и не находила ответа. Еще больше ее тревожило то, что Руслан отказался от лечения в больнице «Матросской тишины», чтобы ходить на заседания. «Когда мне дали свидание, спросила, зачем отказался. Он ответил: „Мама, что такое ацетилсалициловая? Аспирин“, — печалилась она. — Я не думаю, что он врет, уж грамотный человек. Его подталкивает то, что он подводит ребят, что если он не придет, то заседание отложат. Он такой вот альтруист, всю жизнь за кого-то всегда вперед». Последние слова звучали с гордостью и горечью одновременно — в прошлом году Халимдарова увозили в больницу и вовсе с подозрением на почечную недостаточность. «По поводу сердца я ходила к заведующему больницы в Зеленограде. Он сказал, что такая форма болезни бывает чисто стрессовая. Человеку 40 лет!» — сокрушалась женщина.

Из камеры СИЗО №12 в Зеленограде их вывели в 5:15, в 10:15 повезли в Мособлсуд, около которого еще 4 часа держали запертыми в автозаке, а потом еще долго досматривали

«Я ЗНАЮ, ЧТО МОЙ СЫН НЕ ВИНОВАТ»

Все обвиняемые по делу, а это пять человек — помимо Халимдарова Владимир Егоров, Валерий Ковылин, Рашид Шайдуллин, Анатолий Ходько — содержатся в СИЗО №12 в Зеленограде. «Условия более-менее нормальные, он находится на территории колонии-поселения. Там небольшой изолятор. Есть возможность физически чем-то заниматься, прогулки в небольшом дворе, — описал Добрынин. — В других изоляторах вообще есть платные спортзалы. Есть библиотеки, но книги почему-то не принимаются даже в посылках. Можно договориться телевизор занести и повесить, а книги... Странные люди! А люди же там от безделья с ума сходят, нечем позаниматься. Попадать туда попроще, если вовремя приехать, если хотя бы к 7:30 занять очередь, то к 10 часам можно зайти в изолятор».

По словам матери Халимдарова, связь с сыном она поддерживает только по электронной почте, но и то в последние три недели она в изоляторе не работала. «Я уж старалась раз-два в неделю писать. А как заболел, так каждый день писала: „Это прими, во столько, спортом не занимайся, занимайся сидя, голову не наклоняй“. Он же как все мужчины... Отец не любил лечиться, и он — тоже... Пишет: „У меня все нормально, давление 120 на 80“. Я ему говорю: „Пей каждый день, не прерывая“», — вспоминала она. По ее словам, сын даже в условиях СИЗО находит время заниматься спортом, прочел все книги в местной библиотеке. «Чехова прочитал, другого прочитал. Я удивилась. Но у него так изменился слог!» — гордится Татьяна Владимировна.

Все лекарства она передает сыну в СИЗО, поскольку не очень доверяет тамошним врачам. «Сердце есть сердце, — вздыхает она. — Он очень нервный, недосыпает, готовится к каждому заседанию. Он мне сказал: „Мама, на сегодня я готов к любому решению, но мы еще будем бороться“. Я говорю: „Если бороться, то давай здоровым, пей лекарства“. Если он пьет все как следует... А я не знаю... Я не хочу ни о чем плохом думать», — и женщина отмахивает от себя рукой дурные мысли.

«Я всегда верю, что оправдают. Но я же вижу, я знаю, что мой сын не виноват. Точно знаю, — твердо говорит Халимдарова. — Может, есть какие-то административные закорючки, но в отделе по наркотикам всегда есть слабые места. Наркоманы сегодня скажут так, а завтра — так».

Также вчера корреспонденту «БИЗНЕС Online» стала известна еще одна любопытная деталь. Гражданин Казахстана Сумбат Оганов, в похищении которого обвиняют Халимдарова и остальных сотрудников полиции, был допрошен на одном из предыдущих заседаний по видеосвязи. «Оганов сказал: „Я вам все прощаю. У вас семьи, рожайте, любите, все равно все прошло“. Судья задала ему вопрос: „Если бы у вас была возможность, какую меру пресечения вы бы выбрали?“ Он сказал: „Нормально все, я все простил, пускай выходят и работают“», — припомнила Халимдарова, присутствовавшая на том заседании. Добрынин этот факт также подтвердил: «Сказал, что он давно уже всех простил, что жаль, что они там находятся, и давно никаких претензий не имеет».

Айрат Хикматуллин: «Наверное, цель в том, чтобы сгноить их под стражей, превратить в инвалидов, чтобы получили наказание до суда»

«НАВЕРНОЕ, ЦЕЛЬ В ТОМ, ЧТОБЫ СГНОИТЬ ИХ ПОД СТРАЖЕЙ, ПРЕВРАТИТЬ В ИНВАЛИДОВ»

Наконец, спустя четыре часа томительного ожидания двери просторного зала заседаний распахнулись — всех участников пригласили войти. В это время в совсем небольшом «аквариуме» сидели уже все пять обвиняемых. Эта клетка, подходящая по размерам, кажется, лишь для одного, максимум двух или трех человек, приняла в себя пятерых. Все подсудимые бросились к стеклу — здороваться с адвокатами. Мать Халимдарова судебный пристав близко не подпускал, поэтому женщина, стоя как бы на грани невидимой линии скамеек для слушателей, махала рукой, приветствуя и сына, и других обвиняемых, заточенных в клетке. Сам Халимдаров, одетый в клетчатую рубашку и коротко постриженный, по словам его матери, сильно похудел после инфаркта. Меж тем он болтал, кажется, больше всех других, пытался казаться веселым, беспрерывно шутил. «Смеется, значит, очень нервничает. Он же, если спокоен, молчун у меня», — отметила Татьяна Владимировна. Сейчас она улыбалась, что-то показывала жестами, он кивал ей в ответ. Кажется, этот язык понимали только они вдвоем.

Вскоре в зал вошла Акимушкина. Она, как и предполагал адвокат, сразу же озвучила результаты медицинского освидетельствования. К несчастью, не в пользу начальника полиции Казани. «Медицинской комиссией установлено отсутствие заболевания, включенного в перечень тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей», — отрезала она. Халимдаров слушал ее, опустив голову. Кажется, решение его нисколько не удивило.

И вот уже судья хотела приступить к рассмотрению дела по существу, как прокурор Вера Пашковская (известная как обвинитель, запросившая для Евгении Васильевой 8 лет условно, — прим. ред.) вмешалась со своим ходатайством о продлении ареста для всех подсудимых, поскольку срок содержания под стражей заканчивался 9 сентября. Следователь безоговорочно поддержал ходатайство, в отличие от Халимдарова, который был «категорически против». «Закон об ОРД не учит, как скрываться от правоохранительных органов, ни в одной статье об ОРД нет ссылки, что лицо, обладающее познаниями в оперативно-разыскной деятельности, обладает возможностью скрыться от правосудия» — отметил он. Следом за ним сыронизировал уже Егоров: «А то, что государство нас хорошо учило, — это, наверное, недоработка генпрокуратуры. Надо было плохо учиться и не работать, тогда бы нас не арестовали». 

Адвокаты также были солидарны, апеллируя к тому, что подзащитные сами являлись на допросы и никогда не скрывались от следствия. Также один из защитников объявил, что у Егорова в Подмосковье есть в собственности дом, где он может разместить всех обвиняемых по делу в случае домашнего ареста. «До этого у нас была длительная стадия расследования, теперь — заседаний. Наверное, цель в том, чтобы сгноить их под стражей, превратить в инвалидов, чтобы получили наказание до суда. Другой цели я здесь не вижу», — уверенно заявил адвокат Айрат Хикматуллин.

«Да, так и хотят сгноить, чтобы они все инвалидами вышли», — шептала нашему корреспонденту Татьяна Халимдарова. На этом судья удалилась для вынесения решения по ходатайству прокурора почти на полчаса.

Руслан Халимдаров взглядом, казалось, пытался успокоить мать

«ОН СМЕЕТСЯ, ЗНАЧИТ, ВОЛНУЕТСЯ»

Это было драгоценное время для общения подсудимых с адвокатами и между собой. Лишь пристав грозно предупреждала, чтобы мать Халимдарова не приближалась к «аквариуму» с сыном. Сам он по-прежнему бодрился, болтал, подмигивал матери, улыбался. «Ты эту неделю пил таблетки? Пей, пожалуйста. Между заседаниями ты там отдыхай!» — напутствовала она его. Начальник полиции Казани утвердительно кивал и даже взглядом, казалось, пытался успокоить мать. Она же урывками рассказывала ему о детях, родственниках, знакомых. Но и этого им было достаточно, чтобы понять друг друга.

Другие обвиняемые, пусть и не столь активные, то и дело поддерживали шутливый тон Халимдарова, который вот уже поучал пристава, что знает, сколько часов подсудимых могут держать в машине: «Два часа, не спорьте со мной! Какой еще приказ? Нет там четырех часов! Я знаю». Все стали вспоминать, что Егоров в случае домашнего ареста пригласил всех пожить у него в загородном доме.

— Я против, я против! Мы у него сопьемся. Не-не-не! — смеялся Халимдаров, хлопая по плечу Егорова.

— Зато все будут под присмотром, — отвечал тот. 

Решение Акимушкиной он слушал уже серьезно. И опять всем подсудимым арест продлили по 9 декабря. После вынесения этого решения суд успел допросить лишь Ходько, и вновь заседание перенесли — на 22 августа. По словам Добрынина, рассмотрение дела по существу близится уже к завершению, из фигурантов дела осталось допросить двоих плюс еще какого-то свидетеля, имя которого адвокат пока держит в тайне. Поэтому спустя несколько недель, скорее всего, назначат прения сторон, к которым и Добрынин, и Халимдаров готовят длинные речи.

Александр Бастрыкин: «Отмеченная судом Республики Татарстан позиция свидетельствует об их необъективности, что обусловлено обширными связями обвиняемых в высших органах государственной власти республики, в правоохранительных и судебных органах» Фото: kremlin.ru

РАЗДВОЕНИЕ «ДЕЛА ОБНОН»

Несмотря на то что ранее Верховный суд РФ не удовлетворил ходатайство генпрокуратуры об изменении территориальной подсудности «дела ОБНОН», год назад оно было передано в Московский областной суд. Этому решению предшествовал призыв главы следкома РФ Александра Бастрыкина передать дело в другой регион из-за необъективности татарстанских судов. «Отмеченная судом Республики Татарстан позиция свидетельствует об их необъективности, что обусловлено обширными связями обвиняемых в высших органах государственной власти республики, в правоохранительных и судебных органах», — говорилось в заявлении Бастрыкина. 

Напомним, начальник полиции Казани Халимдаров, бывшие и действующие сотрудники подразделений МВД по РТ Шайдуллин, Ковылин и Ходько и экс-сотрудник центрального аппарата МВД РФ Егоров обвиняются в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 126 УК РФ («Похищение человека»), ч. 4 ст. 188 УК РФ («Контрабанда наркотических средств»), ч. 2 ст. 307 УК РФ («Заведомо ложные показания, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод»).