Отвечая на вопрос «Сколько фестивалей ежегодно проводится в Елабуге?», директор музея-заповедника Гульзада Руденко с ходу насчитывает порядка 10 регулярных событий

ФЕСТИВАЛЬ В «ЗАПОЛИРОВАННОМ» ГОРОДЕ

Отвечая на вопрос «Сколько фестивалей ежегодно проводится в Елабуге?», директор музея-заповедника Гульзада Руденко начинает загибать пальцы и с ходу насчитывает порядка 10 регулярных событий. Назвать их региональными и даже республиканскими язык не поворачивается. Международные цветаевские чтения проходят здесь раз в два года. Премию Марины Цветаевой вручают тоже раз в два года. Недавно открыт зал современного искусства с этномастерскими, чью продукцию вывозят в Китай и другие экзотические страны. Тут же – музей-усадьба кавалерист-девицы Надежды Дуровой. История первой в России женщины-офицера уже дошла до зальцбургского «Моцартеума»: там в режиме дипломной работы молодой голландский композитор написал оперу о женщине-вояке. В сентябре к 235-летию Надежды Андреевны Дуровой в Елабуге ждут с ответным визитом 12 членов австрийской делегации.

«Заполированный город», — ревниво шепчут об аккуратной и ухоженной Елабуге московские усадебные искусствоведы. Но «полировка» ли тот неправдоподобный ренессанс старого города, на улицах которого теперь, как в естественных декорациях, можно снимать фильмы по всему десятитомнику пьес Александра Островского?

«Фестиваль Березовского – это, что ли, самоирония города висельников такая?» — усмехаются политизированные френды на «Фейсбуке». Приходится разъяснять, что опальный олигарх – одно, а однофамилец-пианист – совсем другое. Тем более что Борис Вадимович Березовский – не просто пианист. Он большой и очень хороший музыкант плюс застенчивый и теплый человек, а без этих качеств в Елабуге вас могут и не принять.

Борис Березовский Приходится разъяснять, что опальный олигарх – одно, а однофамилец-пианист – совсем другое. Тем более что Борис Березовский (на фото) – не просто пианист. Он большой и очень хороший музыкант

ДРУГОЙ БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ

Еще до победы на конкурсе им. Чайковского («Золотая медаль» и первое место) в 1990 году Березовский успел стать лауреатом III премии престижного конкурса в Лидсе (сейчас в том же Лидсе пытает счастья его дочь – пианистка Ивлин Березовская, которая едет на второй и третий туры прямиком из Елабуги). Его называли «Музыкантом года» авторитетные европейские журналы – Diapason d`Оr и Le monde de la Musoque (Франция), Grammophone Magazine и BBC Music Magazin (Великобритания). За записи на лейблах Erato, Simax,Warner пианист был награжден жюри крупнейших премий звукозаписывающей индустрии, включая престижную Echo Klassik.

Пять лет назад, после продолжительного периода жизни в Бельгии, Березовский вернулся в Россию. Почему-то любой задаваемый ему в лоб вопрос оставляет чувство неловкости у самого спрашивающего, тогда как Березовский вам заботливо улыбается и отвечает. Спрашиваю: «Зачем вернулись?» Отвечает: «А мне тут лучше».

В ноябре прошлого года после выступления в Набережных Челнах с камерным оркестром Игоря Лермана он приехал в Елабугу впервые. Взошел на «Городище», увидел панораму, где Тойма сливается с Камой – и все. Помечтал вслух: «Неплохо бы устроить фестиваль». Моментально был услышан Руденко. Она согласовала идею с мэром Елабуги Геннадием Емельяновым. Тот, не откладывая дело в долгий ящик, получил финансовую и идейную поддержку у первого лица Татарстана Рустама Минниханова. И лучшего хедлайнера, чем международно известный пианистБерезовский, Елабуге с ее 73-тысячным населением трудно пожелать.

4,5 тыс. человек под открытым небом слушали оркестр, попутно разглядывали на двух видеоэкранах то пианистку Ксению Башмет, то скрипача Никиту Борисоглебского, то молодую солистку Приморской сцены Мариинского театра Айгуль Хисматуллину

МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДНИК КАК ПРОМЫШЛЕННАЯ СТРУКТУРА

Народное выражение «мал золотник да дорог» в этом маленьком городке с большой историей и с еще большей любовью к своей истории звучит нефальшиво, напротив — актуально. Каждый сезон Елабугу посещают порядка 135 тыс. туристов. Их обслуживает штат музея-заповедника (150 человек) и местного информационно-туристического центра, где лишь 8 экскурсоводов, зато в его структуре есть отдел охраны памятников. Во всей остальной России этот отдел является частью административно-чиновничьего аппарата. В Елабуге это музейный орган, который контролирует состояние исторической части города. И даже если захотите от его бдительного ока укрыться, ничего у вас не получится.   

Благодаря Руденко статистика музейного дела и само это дело обрели промышленные масштабы. В считанные годы директор елабужского музея-заповедника сумела задать всем своим «предприятиям» размах купцов Стахеевых — дореволюционных genius loci (гениев места), входивших в десятку крупнейших предпринимателей России. Сейчас каждый день к местному дебаркадеру причаливают не стахеевские суда с чаем, крупой, зерном или мануфактурой, а три-четыре теплохода с туристами. И с каждого теплохода по предварительным заявкам, поступающим через туринформбюро, набирается от двух до шести автобусов, которые возят по 16 музейным объектам, показывая гостям дом музей художника Шишкина, музей городской истории, музей уездной медицины имени Бехтерева и т. д. А еще — Александровский парк, «Городище», Шишкинский лес...

А еще – туристы, добирающиеся сухопутным, а не речным путем. Но главнее их всех елабужские «ребятишки», как называют местные музейщики детсадников и школьников, с пятилетнего возраста приучаемых к музейной жизни, как к молитве «Отче наш» и как к ножу и вилке за обеденным столом.

На том Елабуга и стоит, и стояла. Ведь кроме Цветаевой здесь – во вполне и не вполне мирные времена – бывали и Борис Пастернак (в 1916 году собирал «военные списки» на предприятии неподалеку от Елабуги, да и сам был призван в военкомиссию, чуть не загремел в действующую армию), и Михаил Пришвин (экстерном получал гимназический аттестат за 7-й класс), и актриса советского кино Марина Ладынина (три года училась в гимназии и играла в школьном театре), и тенор Сергей Лемешев (лечил сосновым воздухом шишкинских лесов больные легкие). Чего уж, если задолго до последнего 30-летия жизни кавалерист-девицы Надежды Дуровой, скончавшейся на 83-м году жизни, Елабуга попала в дневниковые описания самого Радищева!

Тема музыки тут не только носится в воздухе. Трудно вспомнить дома-музеи, где бы стояло сразу по три музыкальных инструмента, как в доме-музее Ивана Ивановича Шишкина. А еще — старинные фисгармонии в музее-усадьбе Дуровой и музее истории города. А еще — патефоны в залах, рассказывающих о купеческом быте и – внимание (!) — в музее памяти, где собрана удивительная коллекция о елабужанах-участниках Великой Отечественной войны.

Как бы просто ни звучало пожелание местных властей новорожденному музыкальному фестивалю «надо избавить Елабугу от образа города, где трагически оборвалась жизнь Цветаевой», еще проще звучит объяснение фестивальной концепции самим худруком-Березовским: «Просто тут надо играть как можно больше разной и красивой музыки. Город того стоит».

«Просто тут надо играть как можно больше разной и красивой музыки. Город того стоит»

С ЧЕМ СРАВНИТЬ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ В ЕЛАБУГЕ?

– Борис Вадимович, а вас не смущает формат open air?

– Да нет, что вы, я его очень люблю.

– Какие-то образцы модельных фестивалей в Европе или Америке назовете?

– Ну, наверное, в Америке это Тэнглвуд под Бостоном и фестиваль в чикагском парке «Равиния». А в Европе – Шлезвиг-Гольштейнский фестиваль.

Для справки. Фестиваль в Тэнглвуде проводится на базе Бостонского симфонического оркестра ежегодно в 1930-х годах, когда оркестр возглавлял дирижер русского происхождения Сергей Кусевицкий. Фестиваль «Равиния» проводится в одноименном городском парке Чикаго на базе Чикагского симфонического оркестра с 1905 года. Длится все лето. Фестиваль в Шлезвиг-Гольштейне – один из крупнейших фестивалей Германии, проводится ежегодно в 47 городах, городках и деревнях в концертных залах, церквях и под открытым (не всегда безоблачным) небом.

«Я просто не могла отказать такому пианисту как Березовский. Никакой коммерческой выгоды мы не преследовали. Транспортировка и уход за инструментом обошлись нашей фирме во что-то около полумиллиона рублей. Но когда речь идет о репутационных дивидендах, японцы о деньгах не думают» «Никакой коммерческой выгоды мы не преследовали. Транспортировка и уход за инструментом обошлись нашей фирме во что-то около полумиллиона рублей. Но когда речь идет о репутационных дивидендах, японцы о деньгах не думают»

КИЛОГРАММЫ ИНСТРУМЕНТОВ И ЯПОНСКИЙ РОЯЛЬ

Японская фирма Yamaha предоставила новому фестивалю рояль, который везли из Москвы на специальном транспорте. Оксана Левко, директор московского отделения Yamaha, прокомментировала ситуацию так: «Я просто не могла отказать такому пианисту, как Березовский. Никакой коммерческой выгоды мы не преследовали. Транспортировка и уход за инструментом обошлись нашей фирме во что-то около полумиллиона рублей. Но когда речь идет о репутационных дивидендах, японцы о деньгах не думают». (К слову, в Елабуге есть кладбище японских военнопленных, откуда в 1947 году останки 85 человек после эксгумации были увезены в Японию. Примета там такая: нехорошо тлеть в чужой земле.)

Рояль установили на открытой сцене в пространстве городского майдана у Шишкинских прудов. С инструментом приехали технологи и настройщик (всего в группе сопровождения было четыре человека). На ночь Yamaha накрывалась специальным утеплителем. Но испытанием для рояля стал лишь последний из четырех фестивальных дней, когда во время концерта разразился ливень и на укутанном пленкой инструменте Березовский играл сквозь шум дождя, рискуя не быть услышанным публикой, — по технике безопасности отключили микрофоны звукоусиления.

При этом надо было видеть публику с зонтиками и какими-то другими «защитами» от дождя... Подобравшись непосредственно к сцене, люди блаженно слушали прелюдии Шопена, Рахманинова и Лядова – безумно красивую пьесу! Как будто Березовский играл каждому из них.

Инструменты для Симфонического оркестра Санкт-Петербурга под управлением Александра Титова собирали в Набережных Челнах. Чего не хватало – искали по республике

ОТ ОРКЕСТРА ДО БАРДОВ

Само открытие фестиваля дождь пощадил. Оно было бы не столь торжественным, не поставь Березовский вторым обязательным условием пригласить оркестр. Инструменты для Симфонического оркестра Санкт-Петербурга под управлением Александра Титова собирали в Набережных Челнах. Чего не хватало – искали по республике (просто перевозка их из Северной столицы слишком дорого обошлась бы фестивальному бюджету). Ввиду весовых показателей и всей этой транспортной эпопеи возник пока еще небывалый в музыкальном мире артефакт: в Елабугу приехало «400 килограмм инструментов».

Ну и куда же в бывшем вятском уездном городе, каким была Елабуга, пока не вошла в состав Татарстана, без Глинки, чьей увертюрой к «Руслану и Людмиле» фестиваль и открыли? Поди играли Глинку в доме отца художника – местного градоначальника и мечтателя Ивана Васильевича Шишкина. Играли и в доме Александра Андреевича Дурова (лишь на такое обращение и откликалась кавалерист-девица и писательница, которую публиковал сам Пушкин в своем журнале «Современник», — ну не желала она быть Надеждой Андреевной, хоть ты ее – Дурову — убей!).


Первый и единственный оркестровый вечер на фоне белокаменной колокольни Спасского собора, постепенно темневшей в закатном освещении, панорамно сдвигался от форматных партитур (кроме Глинки звучали еще части Первого фортепианного концерта Рахманинова и «Праздничная увертюра» Шостаковича) к более экзотическим «Этюдам в простых тонах» (так назвал свой Концерт для альта и фортепиано с оркестром Александр Чайковский) и всенародно любимым – на бис – фрагментам музыки Георгия Свиридова к фильму «Метель». Но когда пошел зажигательный Danzon №2 мексиканского композитора Артуро Маркеса (музыка популярна благодаря записи Густаво Дудамеля с венесуэльским оркестром Симона Боливара), народ, похоже, вообще решил не расходиться по домам.

4,5 тыс. человек под открытым небом слушали оркестр, попутно разглядывали на двух видеоэкранах то пианистку Ксению Башмет, то скрипача Никиту Борисоглебского, то молодую солистку Приморской сцены Мариинского театра Айгуль Хисматуллину (ария «Алтынчеч» из оперы Назиба Жиганова). И это только в первый день! В народный аппетит к классике обычно не верится, но еще слабее верилось, что после трех дней фестиваля с тем же удовольствием здесь будут слушать Татьяну и Сергея Никитиных, а после концерта под дождем выстраиваться за автографом к Александру Гордону: телеведущий читал стихотворения (включая «У Черного моря» своего отца – поэта и художника Гарри Гордона). Вся заключительная программа, специально из-за финала ЧМ по футболу начатая в середине воскресного дня в 15:00, называлась «Под музыку Вивальди...» Вот под эту самую музыку и разразились вдруг «гром и молния» – ни дать ни взять обряд фестивального крещения природа совершала.

Александр Гордон Александр Гордон (на фото) читал стихотворения (включая «У Черного моря» своего отца – поэта и художника Гарри Гордона)

КЛАССИЧЕСКОЕ И НАРОДНОЕ

Между тем сам фестиваль не придавал никакого значения несочетаемости христианского с мусульманским, русского с татарским, «высокого» с «популярным» и академического с мультяшным (вроде песни Никитиных про «Лебединых лошадей»). Наоборот, сочетаться – предполагалось – будут все со всем. И колокольня Спасского собора величаво внимала что целотоновой гамме Черномора, что шаманским ритмам «Стана Тамерлана», либо нежным колоратурам «Алтынчеч». Если первой половиной концерта «Памяти Марины Цветаевой» было выступление московского хора древнерусской музыки «Сирин», красиво, как закладочками, проложенное фортепианными прелюдиями Рахманинова, то никого не удивляло, что во второй половине мы выныриваем далеко за «сакрально-духовными» буйками русской музыки. Программу завершал шуточный номер челнинского камерного оркестра Лермана под кадры мультфильма «Ежик в тумане».

Третий open air, начатый органной Токкатой и Фугой ре минор Баха в исполнении Рубина Абдуллина (портативный орган приехал из Казани), привел к музыке Астора Пьяццоллы: Оblivion («Забвение») и фрагменты цикла «Времена года в Буэнос-Айресе» в исполнении 25-летнего елабужского красавца-баяниста (теперь он еще и выпускник гнесинской академии) Айдара Салахова стали сокрушительным доказательством «всемирной отзывчивости» и всемерной одаренности уж не пойми русской, не пойми татарской души.

При этом надо было видеть публику с зонтиками и какими-то другими «защитами» от дождя... Подобравшись непосредственно к сцене, люди блаженно слушали прелюдии Шопена, Рахманинова и Лядова – безумно красивую пьесу!

Днем раньше юная красавица Софья Каландадзе (тоже из гнесинской академии) разыграла другой сюжет: когда в ее исполнении «Фантазию» на темы оперы Чайковского «Евгений Онегин» для арфы соло проецировали на два видеоэкрана, казалось, буквально воскресали «... Ясные черты / Провинциальной простоты / И запоздалые наряды/ И запоздалый склад речей...» — в прелестном образе пушкинской Татьяны арфистка показалась сущим ангелом. И за «радость узнавания» публика отблагодарила так горячо, будто присутствовала на выступлении рок-группы. Приятных неожиданностей от красивой музыки и ее исполнителей вообще было много. И все они – чаще чем-то приятным – окрашивали общую фестивальную композицию. К концу четвертого дня объем музыки показался, может, даже излишним. Чуть строже подогнать бы швы, очертить хронометраж и не одними заголовками объяснять художественные намерения каждой подборки – глядишь, и из простых популистских действий, вроде мульт- и кинозавлекалок выйдет толк.    

Монтажом сцены, организацией видеопроекции и звукоусилением занималась челнинская фирма MSSA. С подзвучкой — нелады. Особенно жаль было дивную виолончель Александра Князева: в самых виртуозных фрагментах Токкаты и Жиги Баха или гайдновкого до-мажорного концерта превосходный инструмент работы Карло Бергонци (1753) нарывался на реакцию истерившего микрофона (когда Князев использовал прием sul ponticello, «игра у подставки» – итал., микрофон фонил особенно вредно). Звук рояля на выходе из динамиков, говоря по совести, тоже был далековат от эталона. Вроде бы мелочи, но культурной революции, которая происходит в Елабуге, эти мелочи надо брать на заметку. В музыке качество звука равно качеству главного предмета в музейной экспозиции. Вот слов про «букет от организаторов фестиваля», с которыми выбегали к каждому исполнителю, можно в будущем и не повторять. Но куда-то в сторону передового звукоусиления фестиваль Березовского двигать стоит. Тем более что хорошая команда организаторов и исполнителей в Елабуге уже собрана. Ну а публику и собирать не придется — сама придет.