Айдар Метшин: «Моногород» воспринимается чуть ли не как оскорбление»

Айдар Метшин: «Не все хотят связывать свою жизнь с нефтехимией. Кто-то хочет создавать пусть малое, но свое дело вне нефтехимии» Фото: Олег Спиридонов

«МОНОГОРОД — ЭТО НЕ ЗАВИСИМОСТЬ, ЭТО ПРЕИМУЩЕСТВО»

— Айдар Раисович, как вы видите миссию Нижнекамска? Нужно ли ему перестать быть моногородом? Для кого этот город?

— Очень правильный вопрос, глубокий. Развивать промышленность, которая является фундаментом социально-экономического развития, или разворачивать экономику и стать самодостаточным городом вне связки с промышленностью? Иногда спрашивают, когда бы вы хотели перестать быть моногородом...

— Силиконовую долину тоже можно назвать моногородом, потому что там одни айтишники сидят, но что плохого в этом? 

— Совершенно верно. При этом слово «моногород» воспринимается чуть ли не как оскорбление. Но моногород — это преимущество. Просто мы по критериям вошли в список моногородов и этим преимуществом должны воспользоваться. Конечно, город не обязан быть привязан только к промышленности, он должен быть самодостаточным, но у него должны быть флагманы, как, например, НКНХ. Это не зависимость, а взаимодействие. Как-то мы с Бусыгиным очень давно разговаривали. Говорю: «Владимир Михайлович, представь, если бы не было НКНХ у города». Ведь мы выросли вместе, как КАМАЗ и Набережные Челны. Поэтому наличие данных предприятий — это благо, другое дело, мы должны создавать условия для МСБ. Делая соцопросы, проводя фокус-группы, мы все больше чувствуем необходимость этой работы. Не все хотят связывать свою жизнь с нефтехимией. Кто-то хочет создавать пусть малое, но свое дело вне нефтехимии. Женское направление в малом и среднем бизнесе — это отдельный вопрос, которым тоже надо заниматься. В создании условий для МСБ Челны являются для нас примером. Для меня, во всяком случае. 

Хотя то, что случилось в 90-е годы на КАМАЗе, было катастрофой для города...

— Город практически остался без работы, и люди были вынуждены заниматься кто чем. Поэтому здесь активное бизнес-сообщество. 

— От безысходности это случилось. Мы же должны не из-за таких случаев поднимать МСБ, а на имеющихся возможностях. Мы только в начале пути, у нас нет этого опыта. Раньше таким не занимались.

«Город не обязан быть привязан только к промышленности, он должен быть самодостаточным, но у него должны быть флагманы, как, например, НКНХ. Это не зависимость, а взаимодействие»Фото: prav.tatarstan.ru

— Насколько нам известно, в Нижнекамске ставят цель достичь доли МСБ в 25 процентов. Когда это будет возможно?

— Сегодня у нас доля МСБ 13,7 процента. Такой процент — это не минус, это данность, которая связана с тем, что у нас устойчивые, крупные не только по меркам республики, но и по мировым стандартам промышленные предприятия. Например, «Нижнекамскнефтехим» — крупнейший комбинат в Восточной Европе. Шинное производство! Каждая пятая грузовая наша, каждая третья легковая наша. Энергетика. 25 процентов производимой тепловой и электрической энергии — это Нижнекамск. То есть мы в этом смысле устойчивы. Но нам четко понятно, что малый и средний бизнес надо развивать. Статус ТОСЭР и программы, которые в МСБ сейчас созданы, — это возможность создать устойчивый средний класс.

Нам понятно, что при развитии промышленных производств, которые сегодня уже заявлены, таких как этилен [на НКНХ], ТАНЕКО, ТАИФ-НК, эта доля, естественно, будет снижаться. По данному поводу я вообще не грущу. Для себя мы договорились взять точку отчета, когда мы начали эту работу — 1 января 2017 года, и от нее будем отталкиваться — сколько компаний зарегистрировалось, сколько инвестиций привлекли, сколько создали рабочих мест. Вот это и будет для нас показателем. Но мы все равно для себя ставим задачу достигнуть 25,5 процента доли МСБ. 

— К какому сроку?

— Я думаю, что это среднесрочная перспектива — 5–7 лет. Полтора года работы в этом направлении — и мы приросли по доле МСБ на 17 процентов. У нас сегодня 8,6 тысячи вновь образованных зарегистрированных предприятий МСБ.

— Вы взяли быстрый темп, а цель — практически удвоение. 

— С одной стороны, старт и должен быть таким. Ведь раньше мы этим практически не занимались. Потом прирост будет меньше. Ничего страшного. Важно развивать разноотраслевые, разнонаправленные проекты, которые создадут устойчивую базу для МСБ. В том числе и для нефтепереработки. Мы имеем колоссальное преимущество, возвращаясь к типам моногородов, даже по сравнению с Челнами, которые являются самым крупным моногородом. 

«Сегодня у нас доля МСБ 13,7 процента. Такой процент — это не минус, это данность, которая связана с тем, что у нас устойчивые, крупные не только по меркам республики, но и по мировым стандартам промышленные предприятия» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У НАС ТОЛЬКО 17 ПРОЦЕНТОВ 11-КЛАССНИКОВ ОСТАВАЛИСЬ В ГОРОДЕ»

— Челны уже столкнулись с тем, что там не хватает людей для работы на предприятиях-резидентах ТОСЭРа. Для иллюстрации: в ТПП была встреча несколько месяцев назад. Пришли резиденты ТОСЭРа и руководители учебных заведений, и они друг друга не слышат. Другой момент — физически людей не хватает. Казалось бы, 500 тысяч населения, но многие новые предприятия сталкиваются с тем, что некому работать. Как будете решать проблему? Ведь наверняка и в Нижнекамске вопрос возникнет.

— Он уже возникает. 

— Тем более в МСБ в Нижнекамске зарплаты ниже, чем на промпредприятиях. 

— Не совсем так. У нас доля в МСБ торговых компаний составляет 42 процента. Здесь заработные платы ниже. Потом это и серый рынок, который, к сожалению, есть в данной сфере, и его сложнее контролировать. Поэтому здесь иная ситуация. На производственных малых и средних предприятиях зарплата выше. Она не такая высокая, но и не такая низкая, чтобы влияла на этот вопрос. Более того, я знаю предприятия, которые платят высокую заработную плату и готовы платить отдельным специалистам, но их на рынке действительно нет. 

Новые проекты ведут за собой и новые специальности, которых раньше не было, которых никто не готовит не только у нас, их нигде нет. Или готовят, но это не покрывает потребность. Проблема еще не такая острая, чтобы говорить о дефиците кадров, но тенденция есть. Понимая это, мы организовали межведомственную комиссию, куда входят и представители администрации, и работодатели, и профучреждения. Мы планируем создать центр профессиональных компетенций на базе НХТИ («Нижнекамский химико-технологический институт»). Вот вы же говорите: «Не поженились промышленники и учебные заведения». Но этот вопрос не будет вечным. Сегодня мы вынуждены данную сферу администрировать, но затем все выстроит рынок. Другое дело, нужно, чтобы это было быстрее, потому что вопрос кадров влияет на эффективность, на качество реализации инвестиционных проектов. Вчера мы даже не могли подумать, что нам не хватит людей, а сегодня проблема уже проявляется. 

Для нас важно создавать условия получения хорошего образования еще и ради закрепления населения. Вот у нас только 17 процентов одиннадцатиклассников оставались в городе — статистика прошлого года. В этом году уже у нас 95,3 процента девятиклассников и 19,5 процента одиннадцатиклассников остались в городе. Пока небольшой подъем, но важно, чтобы это оставалось устойчивой тенденцией. Мы с 2015 года ведем профориентационную работу, когда школьникам начиная с 8 класса проводим экскурсии, обзоры, рассказываем и родителям, и ребятам, что есть у нас на рынке труда. Это точно влияет на понимание того, что здесь выпускник может получить работу с хорошей зарплатой и хорошими условиями труда. Этот разворот уже есть. Но объективно надо сказать, те, кто уезжает из города, — это ребята, которые поступают в высшие учебные заведения, те, кто имеет более высокий уровень базовых знаний. Эти молодые люди в принципе являются двигателями территорий. Вот за них надо бороться, для них в том числе надо создавать условия. 

В этом году мы вводим школу — первая за 17 лет. В новых микрорайонах есть потребность в детских садах и школах, при том что обеспеченность местами в детских садах у нас одна из высоких в республике. Мы в этом году строим в 47-м микрорайоне еще детский сад. Кстати, хочу рассказать о школе без отстающих, которую мы вводим в эксплуатацию 1 сентября. Аналогов нет, примеров, где можно посмотреть, тоже нет. 

«Вот вы же говорите: «Не поженились промышленники и учебные заведения». Но этот вопрос не будет вечным. Сегодня мы вынуждены данную сферу администрировать, но затем все выстроит рынок» Фото: «БИЗНЕС Online»

— В чем уникальность школы? 

— Идеология, философия. Обычно мы уделяем внимание одаренным детям. Это правильно, но далеко не все дети по разным причинам таковыми являются. Мы знаем, что есть дети, которые отличаются от основной массы и потом переходят в разряд асоциальных личностей. Мы их сразу же в этот разряд зачисляем, и там они никому не нужны. 

Однажды я шел домой, меня догнал мальчик. Я с ним разговорился и узнал, что он из Башкортостана, уже год почти не ходит в школу. Он никому не нужен. В этом и проблема. Молодежью надо заниматься с детства. Например, в школе у меня был товарищ, мы с ним дружили. До 8-го класса дошли, и его отправили в разряд отстающих. Мы пошли в 9-й класс и дальше, а он остался. К сожалению, жизнь у него не сложилась, при том что старались его поддерживать. Я не был рядом, я не сказал учителям: «Почему вы с ним так поступаете? Он толковый, но он другой». В новой школе мы хотим, чтобы было иначе. Это амбициозный, громко заявленный проект. Мы его хотим реализовать, наверное, даже не понимая до конца всей сложности. 

— Вы позаимствовали идею или она собственная?

— Собственная. Даже еще нет ничего, просто мы понимаем, что этим надо заниматься. 

Суть в том, чтобы мы вернули воспитание, сопровождение ребенка на протяжении его обучения в школе. Отдельная работа с теми, кто отличается от большинства. Выискивание у ребенка способностей, которые в нем нужно развивать, чтобы он не перешел в разряд отстающих. У каждого есть преимущества: у кого-то в спорте, у кого-то в творчестве, кто-то лидер по натуре, кому-то просто надо помочь. Я все вспоминаю того мальчика из Башкортостана. Он уже с 7-го класса такой. Когда мы с ним расставались, я его пригласил на завтра — хоть с бабушкой, хоть один. Он на прощание говорит: «Только ментов не тащите». Мы, общество, взрослые его таким сделали. Наверное, он уже сейчас создает проблемы окружающим, но что с ним будет дальше.

Нужно, чтобы дети социализировались, адаптировались. При этом я понимаю, что есть риски. Показатели успеваемости в этой школе будут хуже, чем в других. И выпускников надо еще к ЕГЭ готовить.

— И учителей надо найти. 

— Это самое главное. Пока мы из проектной школы сделали ее даже визуально другой. Она уже сейчас привлекательна для учителей. С педагогами мы работаем, это команда. Но там должна быть другая атмосфера. Важный проект этого года для меня — именно школа. Возможно, мы ее будем иначе называть — не «школа без отстающих». Есть вариант «школа для всех». Чтобы она действительно была местом, куда ты хочешь идти. Туда принимаются дети без отбора. Рядом детский сад. Мы делаем общую спортивную площадку в виде комплекса — и для дошколят, и для школьников. Так мы подбираемся к формату, который предусматривает взаимодействие школы и детского сада. Хотим обучать детей, чтобы они шли в эту школу подготовленными. 

«Школу без отстающих мы вводим в эксплуатацию 1 сентября. Аналогов нет, примеров, где можно посмотреть, тоже нет»Фото: «БИЗНЕС Online»

«КАК ЭКОЛОГИЕЙ У НАС НИКОГДА НЕ ЗАНИМАЛИСЬ, ТАК ЖЕ И ИНВАЛИДАМИ»

— Помимо школы, еще какие-то проекты намечаются? Вообще, Нижнекамск будущего — какой он? Чего не хватает городу?

— Не хватает многого... Если говорить об общественных пространствах в Нижнекамске, то они лучшие в республике. Я в этом уверен. У нас таких более 20 разной площади, но и их уже недостаточно, они не во всех микрорайонах есть. В этом году мы запустили проект «Улицы моего города». В Челнах — комплексы, но в нормальных городах — улицы (смеется). Ни в коем случае прошу не обижаться, это я шутя. 

— Доля правды в этом есть...

— Так вот. Мы привыкли к названиям улиц, но не знаем, в честь кого они названы. Ладно, Гагарина знаем. Но есть улица Бызова. Кто такой Бызов? Что-то кто-то когда-то слышал. А это химик, на исследованиях которого сейчас работает производство. Вот этот проект мы начинаем. Вчера мы выезжали на улицу Кайманова. Кайманов — это герой Советского Союза, уроженец села Прости — рядом с Нижнекамском. Было обращение пограничников, чтобы сделать здесь мини-заставу как элемент. Мы ее хотели вписать в улицу и вот выехали смотреть. Проезжаю мимо, оказывается, это тоже променад, который был ранее предусмотрен проектом. Никто раньше не замечал. Таких у нас пространств много. Я это к чему? Вот вы спрашиваете, каким мы видим город, что нужно? Нужно все! То есть город должен быть комфортным, безопасным. У нас масса преимуществ относительно многих городов: шаговая доступность мест работы, мест предоставления услуг, рядом озера, луга. Это то, что мы каждый день видим, но не ценим. Это можно почувствовать, переехав куда-то, а потом вернувшись. 

— Органный зал свой когда будет? Театр?

— Это мечта Ильсура Раисовича [Метшина]. Когда они с Ильдаром Шафкатовичем [Халиковым] разговаривали, звучало: «А у меня органный зал». Это меня всегда умиляло, приятно было на это смотреть (смеется). Ильсур всегда говорил: «Да, зато у вас органный зал есть». Нужны театры. Нам 52 года. Мы наполним город социальной инфраструктурой. Мы сейчас реконструируем в рамках республиканской программы районный дом культуры. Мы его наполняем всем необходимым, там будет хороший уровень. Часть средств берем из местного бюджета. Это будет место и для молодежи, и для взрослых, живущих на этой территории, где можно будет заниматься самодеятельностью, творчеством, проводить свой досуг. Там можно будет многое получить... Дом народного творчества, который мы, спасибо НКНХ, получили. Сейчас занимаемся концепцией, ездим по регионам и смотрим, где какие новшества есть с точки зрения содержания. Это будет один из реальных домов творчества — не только фойе и зрительный зал. Там появится много других возможностей.

«Если говорить об общественных пространствах в Нижнекамске, то они лучшие в республике. Я в этом уверен. У нас таких более 20 разной площади, но и их уже недостаточно, они не во всех микрорайонах есть»Фото: «БИЗНЕС Online»

— Расскажите о проекте «Рубаха». Мы знаем, что это одна из фишек в Нижнекамске.

— Идея в том, чтобы создать условия для «мужественных людей», которые ограничены в своих возможностях по ряду причин. У нас порядка 17 тысяч инвалидов. Мы стараемся внимательно относиться к этим людям. Ранее у нас была программа «Безбарьерный Нижнекамск», когда мы и закупали низкопольные трамваи, и выстраивали маршрутизацию. Но мы понимаем, что этого недостаточно. Начали думать, что делать дальше, и подошли к этой идее. Сначала хотели создать на базе дома ветеранов, начали углубляться и поняли, что этого мало. 

Самое главное — идеология: мы должны делать этот проект инклюзивным, во взаимодействии. Мы посмотрели опыт нескольких регионов нашей страны и Германии и поняли, что необходима инклюзия. Как экологией у нас никогда не занимались, так же и инвалидами. Они как класс в советский период отсутствовали. У нас остались и межличностные барьеры. Инвалиды отсечены от общества и физически, и морально. В арт-кластере «Рубаха» будут условия для всех — и для «мужественных людей» — исчерпывающие, как я говорю, «белее белого». 

— Что они там смогут получить?

— Они смогут получить навыки, консультативные услуги по трудоустройству в мини-центре занятости для данной категории граждан. Это площадки для проведения досуга, реализации проектов, мини-коворкинг, небольшие шоу-румы. Создадим условия для того, чтобы молодежь с «мужественными людьми» могла точки приложения искать, чтобы их туда влекло. Вот вчера мы открыли подростковый клуб. У нас их 24 всего. Мы не только в рамках программы старые ремонтируем, но и новые открываем. Вот взяли школьную теплицу и сделали из нее клуб. Такие условия мы должны создать и в «Рубахе». 

В данном проекте мы пока без денег идем, пока встали, это первый наш проект по системе краудфандинга. Ремонт пока стоит, но мероприятия мы проводим. Самое важное, что проект, еще не сформировавшись, получил большой отклик. В России столько талантливых людей, в том числе среди «мужественных», но мы загнали их в квартиры. Задача, в том числе «Рубахи», — объединить таких людей на нашей территории. Этот проект тяжелый, ни копейки денег нет, но у меня не существует сомнений, что это только вопрос времени и мы его обязательно сделаем.

«У нас порядка 17 тысяч инвалидов. Мы стараемся внимательно относиться к этим людям»Фото: e-nkama.ru

«МЫ СОЗДАДИМ НЕ МЕНЕЕ 10 РЕЗИДЕНТОВ ТОСЭР»

— Главное событие для экономики Нижнекамска за последнее время — это получение статуса ТОСЭР полгода назад. Что было сделано за этот короткий промежуток времени? Уже есть понимание, как ТОСЭР повлияет на город?

— Первые результаты — это, конечно, увеличение инвестиционной активности. Это объяснимо и логично. Те цели и задачи, которые стоят в этом направлении. И это правильная тенденция. Мы по KPI за 10 лет должны обеспечить создание 3 тысяч новых устойчивых рабочих мест. Привлечь 7,5 миллиардов рублей инвестиций, а также планируется привлечение резидентов в количестве 20 компаний на территорию ТОСЭР. 

— Каков инвестиционный порог для компаний-резидентов?

— Предприятие должно создать не менее 20 рабочих мест и порог объема капитальных вложений не менее 15 миллионов рублей за 10 лет, а в первый год не менее 10 человек и 2,5 миллиона рублей — объем инвестиций. Это хорошие условия, приемлемые для малого и среднего бизнеса. Данная программа сама по себе уникальна. У нас в Российской Федерации 319 моногородов. Мы проводим встречи, обучение, видим наших коллег, они все разные, безусловно. Эти условия, если не для всех, то для большинства, являются ключевыми возможностями для старта. Причем важно обеспечить не только старт, самое главное — необратимость процессов. То есть не просто использовать эти четыре преференции, которые в результате практически до 43 процентов снижают затраты инвестора, но самое главное — обеспечить цикл жизни этих компаний. Конечно, есть погрешности, есть разные ситуации, объективные, субъективные причины, но результаты должны быть. Нам дали эти возможности, и мы должны их реализовать. 

Условия даются при поддержке республики, лично президента. Кроме того, что у нас есть как на местном уровне инвестиционный совет, так и на республиканском. Ведется постоянная работа с фондом развития моногородов, наблюдательным советом в Белом доме. Это все очень серьезно. Надо сказать, что требования ужесточаются, потому что это большие средства. Поэтому все возможности и преференции, которые получили, мы должны эффективно использовать. Создадим в этом году не менее 10, а точнее 13 резидентов ТОСЭР. Во всяком случае, мы видим это. Сейчас у нас три резидента: китайская компания «Камасталь», компания «Камэнергомаш» по производству газовых турбин (инвестиции — 1,2 миллиарда рублей) и «Метакам» — производство запорной арматуры. Инвестиции у них меньше, но это тоже сопоставимый проект. Еще два резидента у нас на выходе в августе и 6 в процессе прохождения подготовки документов. В целом мы планируем, что в течение этого года мы создадим не менее 10 резидентов. 

— Достаточно высокий темп.

— Да. Мы сейчас работаем над созданием инфраструктуры промпарка «Нижнекамск». В целом мы получили согласование на получение 400 миллионов рублей для создания инфраструктуры. Первый транш был получен — это 100 миллионов рублей. Буквально на днях мы получили еще 70 миллионов рублей — это от фонда развития моногородов, на проектирование — из республиканского бюджета. Часть денег — из местного бюджета, но все же большая часть — из республиканского. Мы сейчас занимаемся созданием инфраструктуры, выходят три компании на начало строительства, идут фундаментные работы. Компания «Метакам» в этом году уже планирует на территории промпарка «Нижнекамск» завершить практически все строительные работы. 

«Предприятие должно создать не менее 20 рабочих мест и порог объема капитальных вложений не менее 15 миллионов рублей за 10 лет, а в первый год не менее 10 человек, и 2,5 миллиона рублей — объем инвестиций»Фото: «БИЗНЕС Online»

— Моногород моногороду рознь. Есть Пикалево, а есть Нижнекамск, в котором средняя зарплата достаточно высокая, в котором работают компании, ориентированные на экспорт. В принципе и так все неплохо. В чем же идеология создания ТОСЭР именно в Нижнекамске? 

— В целом два основных критерия получения статуса моногорода — это доля градообразующих предприятий в общем объеме отгруженной продукции не более 50 процентов, а у нас — 78 процентов. Доля занятых в работе градообразующих предприятий не более 20 процентов, а у нас — 32 процента. Эти два критерия, которые определяют возможность получения статуса ТОСЭР. Я был удивлен, что мы вошли в число моногородов. Почему? Потому что мы разноотраслевая экономика, пусть и нефтехимическая. Это нефтехимия, нефтегазохимия, шинное производство, нефтепереработка, энергетика. И слава богу. 

Мы с самого начала за эту программу ухватились, поняли, какие возможности с этим связаны. Но ведь все программы когда-то заканчиваются. 

— Будут ли другие — не факт. 

— Скорее всего, не будет. Потому что такие условия — это существенная поддержка, но она не может продолжаться все время. Это и фонд, и федерация, и республика создают условия, чтобы мы сегодня взяли, как говорят в народе, удочку и потом уже ловили рыбу, а не так, чтобы нам все время в сетях рыбу подавали, а мы бы короткий промежуток времени этим наслаждались. 

— Хотелось бы о Камских Полянах тоже поговорить. Для республики это долгое время являлось болевой точкой. Разные варианты были, как развивать эту территорию. Существовал и проект рекреационной зоны, игорной зоны. Ваше видение какое? Может быть, когда-то Камские Поляны надо было расселить и забыть о них? Что делать с поселком?

— Создавать условия для самореализации, для работы. Все остальные условия по всем направлениям за последние 8–10 лет мы там организовали. Эти условия пока не исчерпывающие, но для города с населением 16 тысяч человек они хорошие. Есть условия для занятий спортом, для культурного развития, для отдыха. Если бы мне 10 лет назад сказали, что мы дойдем до того, что в Камских Полянах будем строить бассейн, я бы не поверил, потому что уровень проблем и вопросов был высокий, мы даже не мечтали о таком. Сейчас мы занимаемся, пока не столько результативно, как хотелось бы, созданием нескольких направлений рабочих мест. Уже есть результат, который мы достигли при поддержке лично Рустама Нургалиевича Минниханова, Равиля Фатыховича Муратова, руководства НКНХ. Это индустриальный парк «Камские Поляны» — без малого 400 человек с хорошей заработной платой для Камских Полян и в целом для республики. Сейчас мы прорабатываем проект — создание тепличного хозяйства. Не хотелось бы столь красивое, живописное, экологически чистое место нагружать промышленными проектами. Хотя однозначно, если даже и появятся такие направления, они будут экологически безопасные. Вообще сейчас в этом направлении [обеспечение экологических норм] — «жесткач», что называется, и правильный.

«Если бы мне 10 лет назад сказали, что мы дойдем до того, что в Камских Полянах будем строить бассейн, я бы не поверил, потому что уровень проблем и вопросов был высокий, мы даже не мечтали о таком»Фото: kampol.e-nk

«МЫ ТИХО ЕДЕМ, КАК СТРАНА»

— Как вы видите дальнейшую интеграцию городов Закамья? Лет 10–15 назад Нижнекамск в Челнах воспринимался как Марс. Сейчас уже немного стерлась граница, появилась маятниковая миграция. На ваш взгляд, будет дальше продолжаться процесс некоего объединения городов? К чему придем? 

— Я считаю, что интеграция будет продолжаться, тенденция взаимодействия есть. Важно, чтобы проблемы территорий решались в агломерации. 

— Какие, например?

— Например, трудовых ресурсов. Сегодня уже кто-то из Нижнекамска работает в Челнах и наоборот. Важно создавать для этого условия, например, дороги. Высокоскоростные поезда сейчас нам кажутся фантастикой, но к этому мы тоже придем — вопрос времени. Концепция «Иннокам» это предусматривает. Мы ждем ВСМ (высокоскоростная магистраль) — будет прорыв. Вообще мы пока это не совсем понимаем, но проект позволит нам достичь кардинальных изменений. Мы тихо едем, как страна. Вопрос времени. Важно, чтобы экономика вокруг этого работала. 

Не должно быть дублирования направлений, когда две территории недалеко друг от друга развивают одни и те же производства. Логистика, мост через Каму и соединение дороги М7 — это тоже сразу существенно улучшит ситуацию. Юго-восток — другая агломерация. Все это будет соединено — вопрос времени. 

Вспоминаю 90-е годы, тогда вообще не до этого было. Конечно, проблемы остаются, но сейчас такие изменения происходят, о которых мы не мечтали. Например, я первоклассником приходил в больницу, и после этого там ничего не менялось. Сегодня там отличные условия и для врачей, и для персонала, и для пациентов — это же космос. 

— С другой стороны, интеграция городов усиливает и конкуренцию. Например, мы знаем, что есть компании, которые из Челнов перешли к вам, им выгоднее оказалось. Люди будут ездить из города в город и смотреть, где больше заработают. Это хорошо?

— Это хорошо. 

— Для того, к кому приехали? У кого ресурсов больше? 

— Для Нижнекамска это, конечно, хорошо, потому что во всех отношениях мы имеем преимущества.

— Мы не можем не спросить про проект «Рамус Молл». 120 тысяч квадратных метров для Нижнекамска — не перебор? Отношение к нему очень противоречивое. Одни говорят: «Правильно, здорово». Другие: «Я в Челнах живу, никуда не поеду». Проект рискованный...

— Этот проект даже социальный. Вот вы спрашивали, каким город должен быть. Он должен быть исчерпывающий (полностью удовлетворяющий требованиям), наполненный всеми необходимыми вещами, которые нужны для комфортного проживания. Сюда же относятся торгово-развлекательные объекты. «Рамус Молл» по структуре наполнения на 60 процентов — торговля и услуги, 40 процентов — культурно-развлекательное направление: каток, кинотеатр, детские зоны. 

Вот у вас «Торговый квартал» открылся больше 10 лет назад. Это был для меня космос с точки зрения того, что туда можно прийти и все получить. 

— Но, например, для казанца это обычный средний торговый центр...

— Совершенно верно, все относительно. Вот наш «Рамус Молл», мы надеемся, будет таким радикальным разворотом в сфере торговли. Предыдущие «Рамусы» — их много, они выглядят неплохо, но они не того уровня, которого нужно. Они и тогда не были прорывными проектами, просто обеспечивали торговыми площадями.

«Наш «Рамус Молл», мы надеемся, будет таким радикальным разворотом в сфере торговли. Предыдущие «Рамусы» — их много, они выглядят неплохо, но они не того уровня, которого нужно»

— Сама по себе фигура Рафиса Мустафина удивительна. Интересно, что в городе есть человек с такими ресурсами, с такими возможностями. Но появляются и вопросы от читателей: как так получилось, что чуть ли не все ТЦ в городе ему принадлежат. Это он такой талантливый или ему подыгрывала власть? 

— Он никогда не пользовался административным ресурсом. Мустафин является депутатом многих созывов. Чтобы он когда-нибудь пришел ко мне с вопросом о преференциях — такого никогда не было. Он может зайти, скажем, быстрее, чтобы рассмотреть какой-либо проект. Но чтобы это было какой-то преференцией — я вам твердо могу сказать, что это не так. Он на коммерческой основе, на рыночных условиях приобретал земли, строил, внедрял. Мустафин — пример того, когда на своих ошибках человек учится. Он пробовал, уезжал, возвращался. 

Рафис Миннивалиевич Мустафин — основной держатель торговых объектов. Мы с ним договорились, что новый проект должен соответствовать сегодняшним требованиям. Проект действительно рискованный — 120 тысяч квадратных метров, 6 миллиардов рублей. Все это серьезно. Поедут покупатели или нет? Он соберет у себя тех, кто хотел бы приехать, посмотреть парки, скверы, прийти в этот «Рамус Молл» и получить там дополнительные услуги. Это не просто рискованный, но реальный проект. При нормальном потребительском спросе все будет реализуемо. 

— Люди достаточно острые вопросы задают. Опасаются, что рядом с таким огромным центром будет очень серьезная нагрузка с точки зрения трафика, поедут фуры с товаром. Что будет с этой частью города, когда он начнет работать? 

— Естественно, мы это рассчитываем. Вопросы логистики тоже определены проектом. Мы понимаем, что проспект Мира — один из центральных проспектов нашего города. Все, что связано с этим, конечно, учтено. Но торговый центр не может висеть в воздухе, чтобы к нему подлетали. 

— Мустафин начал продавать свои торговые центры. Что с ними станет, если они перейдут в другие руки?  Вообще интересно, как дальше будет развиваться сфера торговли в Нижнекамске в связи со всеми этими обстоятельствами? 

— Я знаю, что он вышел с предложением на реализацию. Насколько это вызвало интерес, я пока не слышал. Но считаю разумным при реализации такого проекта концентрировать средства, ресурсы. Если объекты купят, если это случится (хорошо бы, если это случилось), мы изменим подходы нового собственника к существующим ТЦ. Он сам будет вынужден сделать это, потому что ему нужно конкурировать. Оставаться на том уровне, какой он был, как рынок, извините, нельзя. 

— Такое ощущение, что некоторые торговые центры уже проще снести.

— Почему? Допустим, какой?

— Например, первый «Рамус». Он такой тесный, тесные проходы, не дай бог — пожар. 

— Да. Но надо не сносить, а реконструировать. Я считаю, что именно так и произойдет с появлением нового собственника. Потому что он будет понимать, что это уже вчерашний день и это не работает. Их, наверное, станет меньше, некоторые ТЦ могут перепрофилироваться.

— Люди часто пишут в комментариях, что в Нижнекамске слишком много ТЦ на душу населения, да и новые еще продолжают строиться. 

— В городе есть привычка ездить за покупками в Челны. Я уже вспоминал «Торговый квартал». Мы не создали условия для того, чтобы у нас это было. Я думаю, что строящиеся сейчас — они уже другого уровня, а имеющиеся будут реконструироваться. Это станет рыночным процессом. Мы не может все буквально администрировать, хотя мы будем встречаться с новым собственником и говорить об условиях. Но мы, я надеюсь, изменим конъюнктуру рынка, условия, повысим уровень торгово-развлекательного направления. 

«ЗАВИСТЬ К ЧЕЛНАМ УЖЕ С СЕРЫМ ОТТЕНКОМ»

— Очень много пришло от читателей вопросов про дороги. О них в первую очередь складывается впечатление, исходя из трассы, которая соединяет заводы и город. Что будет там?

— В целом по дорогам. Не скажу, что я уже по-белому завидую, зависть к Челнам уже с серым оттенком, где 2 с лишним миллиарда выделяется на ремонт дорог... Но президенту виднее. Дойдет и до нас. Уже доходит, дело в потребности. Наши дороги — это то, что было построено в советское время. Мы же не ремонтировали все то время, мы не пришли к текущему нормативному ремонту. Мы только-только во дворы зашли. 

— «Общероссийский народный фонд» назвал дороги в городе одними из самых плохих в республике.

— Слушайте, можно назвать как угодно. Приклеить ярлык очень легко, потому что у нас есть информационное пространство. Но я бы считал это некорректным. Сначала узнайте, что у нас сделано, что будет делаться. Да, это факт — у нас плохая въездная дорога, там происходят аварии. Я что по ней не езжу? Ее [чистопольскую дорогу] ремонтировали, но мы не только озадачены, но и озабочены данной ситуацией. Я понимаю, что это такое. Въезд в город... Три с лишним километра такой дороги. К переезду мы уже подошли, там все хорошо, а вот в этой части пока что плохо. Мы плотно занимаемся тем, чтобы войти в федеральную программу моногородов по созданию инфраструктуры. На этой дороге у нас промпарк «Пионер». Вот мы под этот проект планируем порядка 400 миллионов рублей привлечь, чтобы реконструировать дорогу. К сожалению, мы уже не успеем войти в августе в набсовет, скорее всего, это будет сентябрь. То есть за счет программы по поддержанию инфраструктуры мы привлекаем из федерального бюджета порядка 400 миллионов рублей. Они пойдут на ремонт дороги, расширение, освещение. Я к тому, что мы предпринимаем. Не то что предпринимаем — мы живем этим. Понимаем, что ездить сейчас тяжело там. Мы зайдем с ремонтом, дай бог, Алла бирса, если мы получим деньги, в мае месяце. Сейчас думаем, что, может, мы пойдем на то, чтобы фрезой снять хотя бы эту остроту. Делать там ямочный ремонт — совершенно бросовая идея. Да и денег на это нет. В общем, в перспективе мы будем делать дорогу обязательно и получим на это деньги из федерального бюджета. Что касается Соболековской дороги. Все, что я говорил ранее, в силе. Это 300 миллионов рублей из средств группы компаний «ТАИФ», «Нижнекамскнефтехим» и средства из республиканского бюджета. Всего порядка 450 миллионов рублей.

— Они не отказываются?

— Не отказываются. Были трудности в механизме выделения этих средств. Но сейчас уже и президент поддержал, и премьер. Сейчас все поехало по другому механизму. В сухом остатке. В этом году, мы надеемся, зайдем с ремонтом, одну сторону сделаем. То, что мы ее приведем в порядок, — это однозначно. Ремонт будет с расширением, с переносом оси кольца для того, чтобы снять остроту в часы пик. Более того, в направлении из города в сторону промышленных объектов мы сделаем расширение и выделенную полосу для автобуса, чтобы автобусы шли зеленым светом. Обратно — нет, потому что там такой остроты не существует. Этот проект имеется, экспертиза есть. Конечно, хочется быстрее. С этой мыслью мы ложимся и встаем.

Но в целом скажу по дорогам. Конечно, хочется большего. Как вы сказали, денег всегда не хватает. Но вот мы на днях вспоминали. В этом году у нас 551 миллион рублей, в прошлом году 570 миллионов, в 2016 юбилейном году почти миллиард рублей на дороги. 10 лет назад было 6 миллионов рублей на ямочный бросовый ремонт. Мы зашли с ремонтом во дворы. Уже третий год. 126 дворов в первый 2016 год. В прошлом году 43 двора, в этом — 51 двор. Это уже движение.

«Мы расширили дорогу от пересечения Мурадьяна — Лесная до Красного Ключа, сделали ее двухсторонней, а дальше — сужение в сторону «Шифалы». Конечно, хочется большего, но это деньги»Фото: e-nizhnekamsk.ru

— Люди жалуются, что на Красном Ключе после ремонта на дороге образуется «бутылочное горлышко». 

— Мы расширили дорогу от пересечения Мурадьяна-Лесная до Красного Ключа, сделали ее двухсторонней, а дальше — сужение в сторону «Шифалы». Конечно, хочется большего, но это деньги. Не хочу говорить, но мы там уже расширяем настолько, насколько возможно. Не проектировщики здесь виноваты. Но то, что сделано, безопасно, все по нормативу. 

— Поступило много вопросов о ремонте улиц Спортивная, Чабьинская, Химиков. Хотелось бы узнать, к какому году вопросы исчезнут? 

— Я думаю, что в пятилетний цикл, если продолжим делать в таких же объемах, эта проблема будет решена. Беспрецедентная программа — это ремонт дорог с садах-огородах, с моей точки зрения. Очень важная программа. До сих пор большое количество людей пользуются дачами. Там тоже ничего не менялось с момента строительства. Поэтому ремонт дорог на дачах — это значимо. Да, хотелось бы, чтобы шаг был шире, объемы больше и темпы быстрее, но мы занимаемся тем, чем не занимались десятилетия. В короткий промежуток времени все это сделать невозможно. Дай бог, чтобы такие темпы сохранялись. Наша задача, чтобы эти деньги были правильно использованы, чтобы качество сохранялось. 

Люди разные, бывают и проколы, и некачественные решения, но это не то, что является для нас характерным. Мы живем этим, у нас очень сильная профессиональная команда. Иногда я смотрю — ведь мотивация не самая высокая с точки зрения материальных благ, а еще и находишься под постоянным прицелом. Настроения это не прибавляет. Тем не менее все работают, как одна команда. Я горжусь, что у нас такая команда. 

 «НЕКОГДА ИДЕАЛЬНЫЕ ОБЩЕСТВЕННЫЕ ПЕРЕВОЗКИ ДАЮТ СБОЙ»

— Много вопросов от читателей по транспорту, парковкам. Спрашивают о парковке для посетителей парка «Семья» и в целом жалуются, что дворы забиты. Это, конечно, сейчас везде. Но какие-то решения вы видите?

— Решения есть. Что касается парка «Семья», опять привычка. Люди хотят, чтобы было так: подъехали и сразу оказались в парке. Мы, естественно, строя парк, надеялись, что он будет востребован, соответственно, нужны парковочные места. Стоянку сделали, только надо немного объехать по проспекту Шинников. Мы должны были закрыть проспект Химиков, уменьшить проезжую часть и территорию парка для того, чтобы создать условия для 30 машин? Стоянка сейчас заполняется на одну треть. 

«ПАТП — это бывшая государственная структура, которая имеет свои традиции. Они все из того периода времени, когда общественные перевозки были на хорошем уровне» Фото: «БИЗНЕС Online»

— В основном все на Шинников свои машины бросают.

— На проспекте Шинников дорога плохая. Когда мы ее будем делать, я не думаю, что мы там создадим карманы. Это неправильно. Но вопрос пока открытый. Стоянка в парке «Семья» есть, но она чуть дальше. Но если ты хочешь, чтобы все было цивилизовано, предприми тоже какие-то действия. 

В целом, конечно, вопрос стоянок есть. Если говорить глобально, то здесь надо решать проблему общественного транспорта, его доступности и качества. Чтобы человеку было удобно и выгодно ехать общественным транспортом. 

— В этом плане сейчас какие наработки? Есть вопросы от читателей с жалобами на продолжительные интервалы.

— Есть проблемы именно с автобусным общественным транспортом в связи с тем, что у нас, слава богу, увеличивается объем жилья, вырастают новые микрорайоны, соответственно, есть потребность обеспечивать их маршрутами. 

Общественный транспорт — это социальный, сугубо дотационный вопрос. Здесь нам надо обеспечить три составляющие: доступность проезда для населения; экономика транспортного предприятия, себестоимость перевозок всегда выше тех средств, которые они собирают, даже с дотациями; третье — это покрытие маршрутными сетями, интервалы движения и в целом качество. Надо поженить три составляющие. Чтобы было недорого и качественно, но при этом транспортники не умерли. Я с Наилем Гамбаровичем [Магдеевым] разговаривал. И в Челнах такая проблема, и в Казани, но несколько иначе. У кого больше территория, там это заметнее. 

Есть микрорайоны, которые надо охватывать маршрутной сетью — 47-й, 49-й, 34-й. Мы же туда запускаем автобусы, уменьшаем интервалы движения, что сказывается на старых маршрутах. Вопросы есть. 

— Пишут, якобы вы являетесь противником того, чтобы передавать перевозки многочисленным частным игрокам. Почему бы не запустить частников? Они сами все выстроят. Невидимая рука рынка, так сказать.

— Мы же тоже разные варианты рассматриваем. Вы что думаете, мы сидим там — ну и бог с ним. Нет, конечно. Мы все это видим, понимаем, что некогда идеальные общественные перевозки сейчас дают сбой. Советский период другой был ... 

Мы обратились к нескольким институтам, которые имеют эту практику. Приезжали из Питера специалисты. Они сделали, кстати, при помощи наших студентов мониторинг транспортных потоков, загруженность, востребованность. Они будут разрабатывать на конкурсной основе данный проект. Пока мы стоим в этом, потому что у нас не сконцентрирован источник финансирования. Но мы работу начали.

— То есть это может быть вообще транспортная революция?

— Когда мы обсуждали на берегу, пояснили, что нарисовать можно что угодно, но важно, чтобы это были не космические проекты. Они же могут предложить навесную дорогу сделать, подземные линии. Все это мы не претворим в жизнь. Нам понятно, что надо будет вкладываться, привлекать большие средства, но чтобы они были разумные. Важно, чтобы наши транспортные компании также были оптимальны. Я им не верю. Они рассказывают, какие у них там проблемы. Я своим коллегам говорю: «Не верьте, вы бы на его месте пели те же песни». В этом смысле объективность тоже существенна, хотя все проходит через комитет по тарифам, когда согласовывают увеличение стоимости проезда. Мы с данным вопросом справимся. Я думаю, что это будет до трех лет. 

— Установки, что на рынке должны быть один игрок, у вас нет? Частных перевозчиков ждать в Нижнекамске?

— Вы знаете, мы пытались. Ко мне замы приходили и говорили, что у нас есть оператор, он готов приобрести 8 микроавтобусов средней вместимости. Супер. Начинаем погружаться, а там — «дайте мне проспект Химиков», жирные места. Окраина — это не про него. Вот таких игроков, желающих прийти и съесть вишенку, много. 

Компании, которые у нас сейчас, — это уже частные фирмы: ПАТП и ПАТП-1. Компании, которые выросли на государственной системе. 

— По сути, эти компании просто поменяли форму собственности. 

— И которые по большому счету социальные. У нас же не только город, у нас район протяженностью 80 километров. Туда тоже надо возить людей, обеспечивать интервалы и т. д. Бывают моменты, когда что-то не стыкуется по субсидиям. Но никто не встает и не уходит, не говорит: «Я не буду возить, пока вы мне не оплатите». Таких моментов достаточно много. У нас еще дачные перевозки сохраняются... Вот придет частный перевозчик. Он не плохой, он пришел с конкретной целью — заработать деньги для своей семьи. И вот ему Метшин не платит. Он встает и уходит. Мы с ним заключаем договор, муниципальный заказ оформляем. Наши же компании не уходят. «ПАТП — это бывшая государственная структура, которая имеет свои традиции. Они все из того периода времени, когда общественные перевозки были на хорошем уровне. Вот здесь рыночная история не работает в том виде, в каком должна. Если вы найдете какое-то другое решение, я буду благодарен. 

— Спасибо за интересный разговор!

P. S. Редакция газеты благодарит Акибанк, генерального партнера проекта интернет-конференции «БИЗНЕС Online» в Закамье, за сотрудничество, способствующее информационной открытости бизнеса и органов власти и в целом деловому развитию региона.

Генеральный партнер проекта