Равиль Ибрагимов Краевед-«золотоискатель» с почти 40-летним стажем Равиль Ибрагимов Фото из личного архива Равиля Ибрагимова

«ЗОЛОТОИСКАТЕЛЬ НАЧИНАЕТСЯ С КИНО»

На встречу с корреспондентом «БИЗНЕС Online» Равиль Ибрагимов, краевед-«золотоискатель» с почти 40-летним стажем, приехал прямо со съемок документального фильма, который ВГТРК с его участием начала снимать буквально неделю назад. Разумеется, его сюжет — о том самом золоте, пропавшем под Казанью. Создатели ленты планируют закончить работу к концу будущего лета.

— Ваша хоть и вторая, но главная в жизни профессия — «золотоискателя» — тоже началась с киноленты?

— Да, но только с художественной. Известный фильм «Золотой эшелон» был показан в 1959 году, там играли Василий Шукшин и Михаил Козаков. Тогда, в советские времена, о каком-то золоте страны, ее золотом запасе вообще нигде и никогда не упоминалось, и вдруг — целый «эшелон», да не один! К тому же персонаж фильма, служащий госбанка Желтков, «проговорился»: «Мы это золото везли из Казани в Сибирь». Само слово «золото» всегда завораживает, а тут еще мой родной город оказался с ним связан!

Потом о «казанском золоте» было упомянуто в фильме «Крах» с Юрием Яковлевым («Мосфильм», 1969. Из истории ВЧК-ОГПУ (1922–1924) об операции чекистов против контрреволюционной организации, возглавляемой Борисом Савинковым; сюжет основан на реальных событиях — прим. ред.). И уже позже, в 1982 году, наш преподаватель по праву в Казанском институте культуры Роберт Богатеев (позднее Роберт Хабирович заведовал кафедрой гражданского права юрфака КГУ) на лекции упомянул, что в молодости он работал оперативником ОБХСС и в 1963 году участвовал в поисках клада, зарытого в лесу под Казанью. Вот тут-то эта история меня окончательно зацепила, и я пристал с расспросами к своему преподавателю. С этого начались мои поиски, которые я до сих пор не оставил.

— Где вы искали?

— Сразу всё и всех не перечислить. Прежде всего это были архивы — республиканские, московские, государственные, силовые, Академии наук Татарстана; я познакомился с известными нашими историками — Индусом Тагировым и Булатом Султанбековым, консультировался с крупнейшим специалистом по золоту в нашей стране, профессором МГИМО и Дипломатической академии МИД России Владленом Сироткиным, «достучался» до наших главных республиканских генералов-силовиков Асгата Сафарова и Артема Хохорина, даже свел знакомство с иностранцами и добрался до Америки.

— Как удалось туда попасть?

— Я долго переписывался с Евгением Леонтьевым, поручиком армии Колчака, сотрудником редакции антибольшевистской газеты «Русская жизнь». Когда мы заочно познакомились с Евгением Александровичем, он был секретарем общества ветеранов Первой мировой войны в Сан-Франциско. В эмиграции обосновался в Америке, работал инженером. Леонтьев интересовался всем, что касалось Гражданской войны в России. В 96 лет он водил машину, у него сохранились отличная память и слог. В 1996 году по его приглашению я и побывал в Калифорнии, жил у него около двух недель, встречался с представителями и первой, и второй волны российских эмигрантов, членами общества ветеранов Первой мировой войны. Они тоже сообщили много ценного и интересного о событиях Гражданской войны.

Я также прочитал всю казанскую печать периода 1918 года, изучил обстоятельства и подробности взятия города белыми и чехословацкими войсками.

В клубе ветеранов I мировой войны Сан-Франциско В клубе ветеранов Первой мировой войны, Сан-Франциско Фото из личного архива Равиля Ибрагимова

КАППЕЛЬ: «ТРОФЕИ НЕ ПОДДАЮТСЯ ПОДСЧЕТУ»

— И что все ваши источники говорят? Что же такое случилось у нас 100 лет назад?

— В августе 1918 года Казань на месяц была взята войсками Каппеля (Владимир Оскарович Каппель (1883–1920) — русский военачальник, участник Первой мировой и Гражданской войн, один из руководителей Белого движения на Востоке России — прим. ред.) и Чехословацкого корпуса, выступившего против советской власти. Их главным трофеем стала львиная часть золотого запаса страны, хранившаяся в то время в Казани. Сам Каппель, судя по документам и их тону, не ожидал такого успеха и в телеграмме командующему фронтом написал в восторге: «Трофеи не поддаются подсчету, захвачен золотой запас России, 650 миллионов. Потери моего отряда — 25 человек, войска вели себя прекрасно» (подробнее на «БИЗНЕС Online» — прим. ред.).

— Сколько было золота в Казани в 1918 году?

— В предреволюционные годы золотой запас России был самым крупным в мире и выражался суммой в 1 миллиард 695 миллионов золотых рублей (в то время лошадь или корова стоили от 8 до 10 рублей золотом — прим. ред.). По золотому стандарту 774 килограмма золота высшей пробы стоили до начала Первой мировой войны 1 миллион российских рублей. В разных источниках «казанский процент» от общего золотого запаса империи называется разный — от 50 до 70. А вот объем самих казанских сокровищ упоминается примерно одинаковый. За четыре военных года, с 1914 по 1918-й, со всех концов страны — из Петербурга-Петрограда, Воронежа, Тамбова, Самары, Курска, Могилева и Пензы — сюда привезли более 9 тысяч ящиков с золотом и другими ценностями на сумму более 1 миллиарда золотых рублей по ценам 100-летней давности. Что касается веса, то, видимо, сегодня с точностью до килограмма никто не сможет установить его «казанские» размеры. Но в нескольких независимых друг от друга первоисточниках упоминается одна и та же цифра — 80 тысяч пудов.

ЛЕНИН: «НЕЛЬЗЯ ЛИ СПАСТИ ЦЕННОСТИ, ЗАКОПАВ ВО ДВОРЕ?»

— Почему большая часть золотого запаса хранилась именно у нас?

— К 1914 году в Казани, в самом ее центре, на улице Большой Проломной (сегодня улица Баумана, 37 — прим. ред.) по последнему слову техники того времени построили банковское здание с просторными подземными хранилищами. Шла Первая мировая война, и император Николай II приказал перевести золото из государственной казны поглубже в тыл. В начале 1918 года большевистское правительство сочло более надежным в военное время переправить в подвалы Казанского банка и часть золотого запаса, хранившегося в Москве, и отправило его эшелонами, которые пришли к месту назначения 23 и 29 мая, 1 и 18 июня 1918 года. Но красные никак не ожидали, что Каппель так стремительно возьмет Казань…

— И бросили золотой запас?

— Кое-что им удалось вывезти. Но большевики успели укрыть от наступающих только 200 ящиков из 9 тысяч. Капля в море! Но это документально установленный факт. Накануне сдачи города управляющий Казанским отделением Народного банка (впоследствии — Госбанка) Петр Марьин получил телеграмму за подписью Ленина, который интересовался, нельзя ли «заделать кирпичом и цементом подвальные помещения, в коих хранились ценности, или закопать их во дворе банка, сравняв с землей». Петр Марьин, непосредственный свидетель тех событий, поведал о них через 10 лет, в 1928 году, когда жил уже в Ленинграде. Он пишет о том, как дело было при большевиках: «Начало вывоза золота решено было начать с наступлением темноты, чтобы не вызвать лишних разговоров и паники среди жителей Казани. Когда собрались открыть кладовые, послышались пушечные выстрелы со стороны Волги. Двое из комиссаров отправились сейчас же в ставку командующего, где узнали, что на пристани сделано нападение чехами, но последние отогнаны и, преследуемые красными, уходят вниз по Волге (выстрелы в это время действительно становилось глуше). Пароходы красных снялись и ушли вверх по реке. Имели ли они на это распоряжение командующего — не знаю. Наши комиссары кинулись опять к командующему — с тем, чтобы получить другие транспортные средства. И, несмотря на обещания, на вокзале поездов не оказалось — не было даже паровоза. Грузовых автомобилей удалось достать только четыре. На эти автомобили мы погрузили 200 ящиков золота в монетах на сумму 12 миллионов рублей, которые были отправлены в сопровождении симбирского комиссара финансов С. И. Измаилова и двух служащих банка шоссейной дорогой на восток по направлению к Арску. Из Арска Измайлов телефонировал о благополучном прибытии туда. <…> Было около 4–5 часов утра. Комиссары все уехали, приданная воинская охрана почти вся разбежалась. На постах оставалась лишь банковская охрана…»

«БЕЛЫЕ ОКАЗАЛИСЬ РАСТОРОПНЕЕ КРАСНЫХ»

— И каппелевцы с чехословаками вошли в город. А сколько вывезли они?

— Белые оказались порасторопнее красных и начали «золотую эвакуацию» почти сразу. Вот что по этому поводу пишет тот же Марьин: «Приблизительно на третий день после занятия Казани в банк был прислан специальный воинский отряд, которому было поручено производить погрузку ценностей. В качестве физической силы были взяты грузчики, большой части татары с пристаней, и младшие служащие банка (сторожа, счетчики, охранники). <…> Для облегчения выгрузки чехами была проломлена стена кладовой, смежная с нижним залом банка и имевшая выход в верхнюю кладовую».

За более чем 20 дней из Казанского банка чехословаками и войсками Каппеля было изъято золота и других ценностей до 80 тысяч пудов. Их перевозили по Волге пятью пароходами: «Посланник», «Марс», «Латник», «Александр Невский» и «Фельдмаршал Суворов». Речной порт тогда находился в районе Адмиралтейской слободы. Так что золото на пароходы доставляли… трамваями! Их было задействовано до 30 единиц.

— Уникальная технология в мировой истории «банкинга»! Кто придумал это ноу-хау — изобретательный Каппель?

— Есть сведения, что он позаимствовал идею у большевиков, когда те бежали от него из Казани. Вот что писала газета «Новое Казанское слово» на следующий день после взятия города, то есть 8 августа 1918 года: «Большевики стремились завладеть золотым запасом и его из города вывезти. Днем 6 августа ряд вагоновожатых и проводников трамвая получили предписания под угрозой расстрела явиться на ночную работу. На устье, прямо на пристань были проложены рельсы. Хотя трамвайные служащие и вышли на работу, но вывозить золотой запас из банка их, по слухам, не принудили. Как говорят, они перевозили оружие, людей и, кстати, интендантское сукно. Последнего, по сообщениям авторитетных источников, большевики вывезли весьма большое количество».

Читаем дальше в показаниях Марьина о том, как организовали подобные работы уже каппелевцы: «По пути до вагонов трамвая были расставлены служащие, в обязанность коих входило следить за грузчиками и вести счет ящиков. Сопровождающие вагоны снабжались соответствующей путевкой, с указанием их количества. Когда заканчивалась погрузка парохода, старшему из командируемых вручалась сопроводительная бумага. Сопроводительные бумаги адресовались на имя Самарской конторы госбанка. Кроме того, при каждой отправке составлялись акты.

В это время Казань уже стала обстреливаться с того берега Волги красными, а днем шла бомбардировка с аэропланов. Поэтому вагоны трамвая подавались с вечера и шли, нагруженные золотом, с потушенными огнями. Особенно опасным было большое открытое место между окраиной города и пристанями, которые усиленно обстреливались по ночам. Пароходы и пристани были без огней, так как временами также подвергались обстрелу. Иногда пароходы снимались с пристаней и временно отходили, погрузка прерывалась. Были случаи возврата трамвайных вагонов. При этих обстоятельствах у служащих, которые должны были сопровождать ценности и сдавать их приемщикам на пароходах, явно не было желания сопровождать эти ценности в трамвайных вагонах. Но в то время рассуждать, а тем более не повиноваться, было нельзя. Случалось, что некоторые пытались не являться на службу, но таких разыскивали в городе и приводили силой.

Эвакуацией ценностей из Казани в Самару руководил начальник особого эсеровского отряда, солдаты коего сопровождали трамвайные вагоны до пристаней. Подачей барж и пароходов распоряжался командующий речной флотилией Ковалевский. Вот одна из его телеграмм ко мне:

«Срочно

Управляющему Государственным банком из штаба водного района № 36 от 18 августа 1918 года.

Погрузку на «Суворов» будем продолжать беспрерывно до двадцати тысяч пудов. Крайне необходимо ускорить перевозку, увеличив, если требуется, число трамваев. Артель нового состава к 23:00 будет прислана к Самолетской пристани. После окончания погрузки на «Суворов» будет продолжаться погрузка на баркас, поставленный у той же пристани.

Начальник Казанского водного района

капитан 1 ранга Ковалевский».

Всего каппелевцами было вывезено 8399 ящиков золота в слитках и пластинах, 2468 мешков и 18 сумок с золотыми монетами царской чеканки, золотые монеты 14 иностранных государств, преимущественно немецкие золотые дойч-марки, и огромное количество денежных купюр, ценных бумаг и долговых обязательств царского правительства, которые затем, в 1920 году, большевики сожгли в Иркутске, в местных банях. «Фельдмаршал Суворов», последний пароход с золотым запасом, покинул Казань 28 августа 1918 года и взял курс на Самару».

Адмирал Колчак В ноябре 1918 года в Омске в распоряжении верховного правителя России Колчака оказался золотой запас страны, вывезенный из Казани Фото: ©РИА «Новости»

«ДЛЯ ДОСТАВКИ КАЗАНСКИХ СОКРОВИЩ ПОНАДОБИЛОСЬ ПЯТЬ ЭШЕЛОНОВ»

— Как в дальнейшем сложилась судьба «казанского золота»?

— После Самары оно сначала попало в Уфу, затем — в Челябинск и, наконец, в Омск, к верховному правителю России Колчаку и составило финансовую базу Белого движения. И с этой поры оно стало называться в истории не «казанским», а «золотом Колчака». По моим сведениям, для его доставки понадобилось пять железнодорожных составов.

Адмирал Колчак, будучи настоящим русским офицером, понимал ценность и значение для страны богатства, которое попало в его руки. Он сформировал специальный железнодорожный состав из 40 бронированных вагонов для сокровищ и 12 вагонов для охраны, который не отпускал от себя ни на шаг. До последнего он противился тому, чтобы начать тратить эту казну, хотел в случае победы передать ее в целости и сохранности в руки нового законного правительства (разумеется, не большевистского). Но победа становилась все более эфемерной, война требовала расходов, и немалых, так что «кубышку» пришлось-таки распечатать. В марте 1919 года во Владивосток отправился первый из четырех «золотых эшелонов». Пятый, последний, захватил в сентябре атаман Семенов, когда ему стало ясно, что Колчак победы не одержит. Часть «своего» золота атаман затем потратил на нужды своего войска, а еще позже через японский банк остальные средства оказались у представителей барона Врангеля. Во Владивостоке же часть колчаковского золота ушла на оплату союзникам за предоставленную ими помощь через иностранные банки.

Журнал «Архивы ХХ века» сообщает по этому поводу: «Иностранные банки Владивостока дрались между собой за право купить российское золото. Так что продавалось оно отнюдь не по бросовым ценам. Вырученные средства перечислялись на счета частных компаний, отправлявших во Владивосток корабли с оружием, обмундированием, амуницией. Разумеется, все проходило по финансовым счетам. Учитывалась каждая монета, каждый слиток, и большевики, захватившие верховного правителя вместе с „золотым эшелоном“ и отчетной документацией, имели точное представление, сколько денег, куда, кому и за что было заплачено, и сколько золота осталось на заграничных счетах представителей Колчака».

— Тут самое время вернуться к фильму «Золотой эшелон», — продолжает Ибрагимов. — Сейчас мне понятно, что в этом приключенческом кино с достоверностью исторических фактов бедновато, но я уже упоминал служащего государственного банка Желткова. Честный такой старичок, он весь фильм приставал и к белым, и к красным, требовал сохранить государственные сокровища, подписать соответственные бумаги. Он постоянно пересчитывал все, до монетки. Потом, уже в процессе многолетних поисков, я убедился, что этот образ был совершенно правильным — служащие банка проявляли поразительную честность в отношении своего служебного долга: сохранить для страны ее сокровища. И неважно, кто в этой стране верховодит, главное — пусть власти докажут законность своих прав на владение золотым запасом.

ДЕЛО С ИНТРИГУЮЩИМ НАЗВАНИЕМ «ЗОЛОТОЕ РУНО»

— То есть не произошло никакой «усушки и утруски» этого громадного богатства во время его военных злоключений?

— У нас на Руси такого не бывает! По моим сведениям, во время следования из Казани до Иркутска было всего четыре кражи. Где-то разрезали мешок и сперли пяток монет, где-то — несколько ящиков, но их довольно быстро нашли и вернули. Все эти потери просто смехотворны по сравнению с тем, что произошло непосредственно под Казанью. Сначала в соответственных органах, а затем в их архивах это дело получило интригующее название — «Золотое руно».

— Убедительная просьба — с этого места поподробнее.

— Вернемся в Казань 1918 года. К середине августа стало понятно, что белым не удержать город: Красная армия стремительно набирала силу, поэтому каппелевцы форсируют отправку «золотых пароходов». Но уже в конце августа в районе села Богородское (Камское Устье) дислоцируется малый миноносец из Петрограда «Межин», и дальнейшая транспортировка грузов по Волге становится невозможной. Поэтому белое командование принимает решение отправить остатки богатства гужевым транспортом.

На подводы погрузили 400 пудов (6400 килограммов) золота и платины. Отъехав от банка на Большой Проломной, караван взял курс на северо-восток и, проехав по Сибирскому тракту чуть более 60 километров, свернул с магистрали в лес примерно километра на три. Возможно, у белых офицеров — командиров конвоя, сопровождавшего груз, — возникла идея присвоить драгметалл. Возможно, они рассудили, что дальше продвигаться небезопасно. Но, так или иначе, в подходящем овраге они сложили ящики и тщательно замаскировали их направленным взрывом. Вся операция заняла 10 часов. Когда конвой другой дорогой выбрался на Сибирский тракт, его заметил авангард Красной армии. Попытка уйти не удалась: вся конвойная команда полегла. Оставив на обочине трупы противника, красный отряд помчался дальше на Казань, совершенно не заинтересовавшись, что делали недавние покойники на пустынной дороге. Золотой клад мог исчезнуть бесследно, но как часто бывает в подобных историях, остался-таки единственный свидетель — поляк Константин Ветеско, которого местные жители нашли и выходили после тяжелейшего ранения.

«БРАТ УСПЕЛ УСЛЫШАТЬ ОТ УМИРАЮЩЕГО ТАЙНУ КЛАДА»

— Он пытался как-то вывезти запрятанное?

— Да, выздоровев, Ветеско не поехал домой в Польшу, а остался на год в деревне под Казанью: громадные сокровища притягивали сильнее родины. Нередко он наведывался на место их захоронения и кое-что оттуда «изымал». Но вот беда: заболел тифом. В предчувствии скорой кончины он вызвал из Польши своего брата Вячеслава Ветеско. Тот успел застать Константина живым, услышать от умирающего тайну клада и даже получить от него план местности с «крестиком», а также несомненное доказательство — мешочки с золотыми червонцами. Вернувшись в Польшу, Вячеслав купил на них целое имение в местечке Короново, там обжился, обзавелся семьей.

Он еще раз приезжал в Высокогорский район за золотом, и так же удачно. Но 18 марта 1921 года Польша вышла из состава России, и дальнейшее свободное посещение России для Ветеско прекратилось. Разумеется, он понимал, что восстановление в России прежних порядков невозможно, равно как кладоискательство в одиночку. И тогда он и его знакомые — польские адвокаты Тадеуш Томицкий и Владислав Браницкий — вышли на французский банк «Люберзак и К». Горстка золотых монет царской чеканки, карта казанских пригородов и тщательные подсчеты сделали свое дело: пусть не сразу, а через несколько лет переговоров и уговоров, но французский банк решился на заманчивое, хоть и рискованное предприятие — легально найти клад и получить за него приемлемый процент (20 процентов) от советских властей. И 16 сентября 1929 года Госбанк СССР заключил с коллегами из Франции взаимовыгодный договор.

«СТРАННЫЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН В КАЗАНИ»

— Что было дальше?

— В октябре 1929 года в Казань прибыли четверо иностранцев-кладоискателей: поляки Томицкий и Браницкий, а со стороны банка «Люберзак и К» — француз Морис Вильям Виктор Барсей (или Берсей) и специалист по поиску ценностей из Великобритании Роже-Георгий Людвиг Гариэль. От помощи советской стороны иностранцы отказались наотрез. Они подозревали, и вполне справедливо, что и так за каждым их шагом будет следить ЧК. В экспедициях их сопровождали еще и представители Госбанка — двое сотрудников, которые никому не подчинялись, кроме своего банковского начальства, и писали только ему отчеты непосредственно в Москву. Вот эти отчеты, скорее всего, наиболее объективны из всей документации, связанной с поисками «казанского золота». И поэтому именно они, скорее всего, составляют наиболее секретные данные в деле «Золотое руно».

С 1 октября по начало ноября 1929 года было сделано 16 вылазок из Казани на предполагаемое место. Оно даже было вроде бы найдено, но сроки пребывания в СССР заканчивались, Госбанк и ОГПУ проявляли нетерпение, и, в конце концов, 3 ноября участникам группы предъявили ультиматум: если в течение 120 часов иностранцы не укажут точное место, где можно начать раскопки, то вот вам порог… Да и внутри «иностранного легиона» начались распри — разумеется, из-за денег. И его участники покидают Казань. Они хотели вернуться в следующем году и продолжить поиски, но советское правительство им в этом отказало. Словом, кампания 1929 года результатов не принесла.

После этого сокровища искали неоднократно. Последняя попытка была предпринята в 2009 году, когда золотоискательную экспедицию снарядили силовики Татарстана. Экспедиция обнаружила навесной замок небольшого размера, предназначенный для ящиков или сундуков, осколки керамической и стеклянной посуды, где сохранилась надпись «Казань», фрагменты металлических полос из тонкого и толстого железа с отверстиями от гвоздей и кости домашних животных. А еще патроны к пистолету Mannlicher. Есть сведения, что такие пистолеты либо преподносили в дар офицерам царской армии, либо вручали за победу в спортивных соревнованиях белогвардейцам.

Так что золото под Казанью пока ждет своего часа. Как и дело о нем под кодовым названием «Золотое руно». Оно было заведено ОГПУ осенью 1929 года, позднее к нему были приобщены другие документы, касающиеся похищенных ценностей из Казанского банка. Сегодня оно составляет шесть томов, содержащих 1250 страниц машинописного текста с оперативной информацией спецслужб; это одно из самых секретных архивных дел, связанных с Казанью, и находится оно в архиве МВД Российской Федерации.

Нажмите, чтобы увеличить

«ВСЕ РАВНО Я ТЕБЕ ЭТО ДЕЛО НЕ ДАМ, НЕЛЬЗЯ, ПОНИМАЕШЬ?»

— Вам удалось до него добраться? Или это сложнее, чем попасть в Калифорнию?

— Когда я сделал туда запрос, мне ответили: «Да, такое дело у нас есть. Но с ним может ознакомиться только сотрудник МВД, да еще с особого разрешения». Тогда я не без труда, но обращаюсь прямо к Сафарову (Сафаров Асгат Ахметович — министр внутренних дел Республики Татарстан с июня 1998 по апрель 2012 года, руководитель аппарата президента Республики Татарстан с 23 августа 2013 года — прим. ред.), по моей просьбе уже он посылает туда запрос, причем дважды, и тоже безрезультатно. Остались без ответов мои обращения и в Госдуму России — в ее комитет по безопасности, в Институт истории Академии наук России, которые, однако, подтвердили наличие такого дела в архиве.

Я начинаю действовать по своей линии. В конце концов, все решают люди. Еду в Москву, в этот архив МВД, там идут в ход конфеты, комплименты его сотрудницам. Они ничего конкретного сказать, разумеется, не могут, но мне удается встретиться с начальником ГАИЦ (главный информационно-аналитический центр при архиве МВД РФ — прим. ред.) генерал-майором милиции Сергеем Перовым. Он интересуется, что знаю я. Я по возможности стараюсь выпытать что-нибудь у него. В конце концов, он говорит мне: «Все равно я тебе это дело не дам, нельзя, понимаешь?» Будучи главой МВД России, Рашид Нургалиев в июле 2008 года принял решение рассматривать обращения по делу «Золотое руно» в особом порядке. Рассекретить его материалы было обещано не раньше 2018 года, спустя столетие пропажи сокровищ.

«ЦЕНА ВОПРОСА — ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИАРДА ДОЛЛАРОВ»

— Рассекретили?

— Не совсем. Последняя инстанция, куда я пока обратился, — Российский государственный архив экономики. В начале ноября этого года получил ответ. 6 ноября мне сообщили, что при предварительном просмотре документов Госбанка СССР, министерства финансов СССР и Внешэкономбанка СССР «было проведено выборочное выявление информации о состоянии Казанского отделения Народного банка РСФСР при его эвакуации в связи с военными действиями в период гражданской войны в 1918 году и по соглашению с французским банком о поиске золота на территории СССР под городом Казанью осенью 1929 года. В результате проведенной работы была определена предварительная стоимость выявления информации и изготовления тематического перечня выявленных документов по Вашему запросу, которая может составить 50–60 тысяч рублей без учета стоимости копирования информации». Значит, у них тоже что-то есть!

— Странно, что при современной технике, когда из космоса можно прочитать надпись на спичечном коробке и вести поиски полезных ископаемых под землей, не могут обнаружить целую кучу металла — 6,4 тонны золота. И не в вечной мерзлоте, а рядом с мегаполисом. Цена вопроса — 43,23 доллара за грамм на 29 ноября текущего года. Нетрудно подсчитать, что речь идет о четверти миллиарда долларов. Может быть, его уже нашли и потихоньку дели, куда надо?

— Ну это вопрос уже не ко мне. Хотя полагаю, что замолчать такую находку не проще, чем ее обнаружить…