«Молодые узбеки считают чак-чак своим блюдом – можно гордиться такой вкусной «мягкой силой»

Азат Ахунов и Ринат Шигабдинов

«НЕ ПОВИДАТЬСЯ С ИСТОРИКОМ РИНАТОМ ШИГАБДИНОВЫМ — ЗНАЧИТ НЕ УВИДЕТЬ ТАШКЕНТ»

Быть в Ташкенте и не повидаться с историком Ринатом Шигабдиновым — значит не увидеть город. Спросите любого: «Кто главный по татарам в Узбекистане?» Все вам покажут на Рината. В прошлый свой февральский приезд в столицу Узбекистана я не встретился с ним, соответственно, и не увидел Ташкента. Ученый был в Казани. Здесь он частый и постоянный гость — мало какая значимая конференция обходится без него. Шигабдинова приглашают не только в Россию, он востребован как эксперт по прошлому Средней Азии во Франции, Швеции, Японии, Китае, Турции и других странах. Наша последняя поездка в Узбекистан была бы не столь продуктивной, если бы не его помощь, поддержка и ценные советы.

Я достаточно давно знаком с Ринатом, обычно он мало говорит о себе. В этот раз я попросил его рассказать не только про себя, но и про татарский Ташкент, ведь данной темой историк занимается не один десяток лет.

Ринат Шигабдинов: «Сам я родился в Ташкенте, но мои родители из Татарстана, если быть точнее, из Кайбицкого района»

«САМА ЖИЗНЬ ВНОСИЛА МЕНЯ В ТАТАРСКУЮ ТЕМАТИКУ»

— Ринат, в советское время в Узбекистане, согласно переписи 1989 года, проживали около 500 тысяч татар, сейчас их число составляет свыше 200 тысяч. Татары оказались здесь в разное время и по разным причинам. У каждого есть личная история. Расскажи немного про себя, своих предков — о том, как они оказались в Узбекистане. 

— Сам я родился в Ташкенте, но мои родители из Татарстана, если быть точнее, из Кайбицкого района. Большая часть моей трудовой биографии связана с Институтом истории АН Республики Узбекистан. Как я стал историком? Это произошло естественно и как-то само по себе. В 4-м классе у нас был предмет «Рассказы по истории Узбекской ССР». Изучали мы «местную» историю по тоненькой неказистой брошюрке в мягком переплете, отпечатанной на второсортной бумаге серого цвета. Это, кстати, показатель отношения властей в то время к «национальным» историям, в отличие от учебника «История СССР», который печатался на белой бумаге, с яркими, цветными иллюстрациями. Данную книжку я зачитал в школе до дыр и без колебаний решил стать только историком. Позже поступил в Ташкентский государственный университет на исторический факультет, сначала на вечернее отделение. Почему на вечернее? Потому что на дневное отделение тогда невозможно было пройти.

Работал на заводе, а после двухгодичной службы в армии перевелся на второй курс дневного отделения и окончил исторический факультет с отличием. Позже я несколько лет трудился в системе образования, в трех-четырех местах одновременно: в ПТУ, техникуме, вузе, читал лекции от общества «Знание» и так далее. Это для себя я называю работой в поле. Однажды в 1986 году в газете увидел заметку, что объявлен прием документов для сдачи экзаменов в аспирантуру Института истории АН Республики Узбекистан, на дневное и заочное отделение. Сообразил, что дневное отделение мне не светит, и решил попытать счастья на заочном отделении. Успешно сдав экзамены, был принят в аспирантуру. Выступал на различных конференциях, примерно через год директор института истории доктор исторических наук Рано Ядгаровна Раджапова предложила перейти на работу к ним. Так, с 15 января 1988-го и по сей день тружусь здесь. Впоследствии тема моего диссертационного исследования звучала так — «Политическая деятельность Ахмет-Заки Валиди в Туркестане».

«Большая часть моей трудовой биографии связана с Институтом истории АН Республики Узбекистан. Как я стал историком? Это произошло естественно и как-то само по себе»

— Когда ты начал интересоваться данной темой?

— С детства, с «запойного» чтения, сначала бессистемного, затем все более упорядоченного. Сама жизнь вносила меня в татарскую тематику.

Пришел к этой теме следующим образом. Мой тесть — уроженец Оренбуржья, всю жизнь занимавшийся тяжелым физическим трудом (колхозник, кузнец, шахтер, литейщик), человек с феноменальной памятью, который являлся носителем, я бы сказал, сакральных знаний своего народа, его истории, обычаев, преданий, фольклора, эпоса. Он в своих воспоминаниях о Заки Валидове (а это начало 1980-х) рисовал другой — «народный» — образ, отличный от «официоза». В то время объективно изучать деятельность Валидова было нереально, хотя я мечтал о будущей гипотетической встрече с его детьми, о которых, конечно, ничего не знал.

Рассуждал следующим образом: раз Валидов эмигрировал, миновав молох сталинских репрессий, значит, женился, должны быть живы его дети. И эта встреча произошла еще в эпоху СССР. На одном из научных мероприятий я разговорился с известным профессором из Турции Надиром Девлетом. Узнав о моих научных интересах, он обмолвился, что транзитом через Ташкент проедет дочка Валиди — Исанбике-ханум. Правда, по каким-то соображениям Девлет не сказал мне, когда и где она остановится. Пришлось «включать мозг по прямому назначению». Подумал, что иностранный гость, скорее всего, остановится в лучшей тогда в Ташкенте гостинице «Узбекистан». На ресепшен мне подтвердили мои догадки.

В Ташкенте состоялась для меня судьбоносная встреча с Исанбикой-ханум. Мы говорили с ней до глубокой ночи, обменялись адресами. Признаюсь, я был в состоянии некоего культурного шока, взрыва мозга и эйфории — мечты сбываются! Теперь, когда я бываю в Турции, приезжаю к ней домой, и наоборот. К счастью, я имею возможность работать в личном архиве ZekiVelidiTogana, который хранится в семье Валиди в Турции. Пользуясь случаем, хочу выразить признательность профессору Надиру Давлету — благодаря ему состоялась та встреча. Конечно, логика моих научных интересов обязательно привела бы к Исанбике-ханум, но это было бы в другую эпоху, не возникло бы того сильнейшего эмоционального возбуждения, адреналина.

В институте же мы работаем по плановым темам. Мои исследования касались периода XIX–XX веков, со временем это стало областью моих научных интересов. В свободное от основной деятельности время я продолжал искать материалы по истории и культуре татар в Средней Азии, в частности в Узбекистане.

— С какого примерно времени ты занимаешься этим вопросом?

— Данной темой я стал заниматься исподволь. Сначала я, будучи студентом, еще в советское время, вырезал статьи, собирал газеты, покупал книги, которые выходили на территории СССР на различных языках. Ходил на концерты, праздники, Сабантуй, встречался с видными интересными людьми, представителями татарской диаспоры, которые достигли в советском Узбекистане выдающихся вершин в своей карьере, то есть я занимаюсь этим более 40 лет.

Улица аула Ногай-Курган

«СПРАШИВАЛ: «ОТКУДА ВЫ?» ЧАСТО СЛЫШАЛ ОТВЕТ, ЧТО НАШИ ПРЕДКИ ПРИБЫЛИ СЮДА ИЗ БАЛТАСЕЙ»

— Когда мы говорим о выдающихся татарах Узбекистана, то кого имеем в виду?

— Я часто встречался с балериной, народной артисткой СССР Галией Баязитовной Измайловой; архитектором и академиком Мидхатом Сагадатдиновичем Булатовым; народным художником СССР, лауреатом Сталинской премии Чингизом Ахмаровым; академиком-искусствоведом Рафаилом Хадиевичем Такташем. Встречался со спортсменами. Например, в «Пахтакоре» играл и стал впоследствии тренером Идгай Тазетдинов, который трагически погиб в 1979 году в авиакатастрофе данного клуба. В этой звездной команде играл и Равиль Агишев, уроженец Бухары…

Занимаясь исследованием о Заки Валиди Тогане, я, естественно, изучал общественно-политическую ситуацию, его окружение, мне стали встречаться имена известных деятелей: Мирсаид Султангалиев, Садри Максуди, Юсуф Акчура, Ильяс Алкин и другие. Работал в архивах Узбекистана, Москвы, Казани, Оренбурга, Турции. Ряд статей о выдающихся представителях татарского народа (Марджани, Курсави и других) был написан мною для 12-томной узбекской национальной энциклопедии. В свое время с японским антропологом Иване Такахаши мы выиграли грант фонда Mitsubishi: в течение двух лет проводили исследование по теме «Татары в Узбекистана». С коллегой мы объездили все области Узбекистана, собрали добротный материал.

— В детстве с татарской темой в историческом контексте ты встречался?

— Надо сказать, что я учился в школе на краю Ташкента (середина 1960-х — начало 1970-х). Рядом с этим образовательным учреждением располагался первый татарский аул в Узбекистане — Ногай-Курган, переименованный в 1930-м в Узгарыш. Ныне власти вернули исконное название. Много моих друзей, одноклассников были из этого аула. В настоящее время он интернациональный: здесь живут татары, узбеки, казахи, русские и другие.

Тогда уже татарская тематика меня сильно привлекала. Я ходил на татарское кладбище (видел древние захоронения), а также в старинную татарскую мечеть начала XIX века, встречал многих соплеменников. Спрашивал: «Откуда вы?» Часто слышал ответ, что наши предки прибыли сюда из Балтасей. Мне встречались люди, чьи родители, дедушки и бабушки еще во времена Кокандского ханства прибыли в этот татарский аул, но некоторые переезжали сюда в 20–30-е годы XX века. Вот так, исподволь, я входил в татарскую тематику, соответственно, и она проникала в меня. Накоплен огромный материал, архивные документы, даже есть копии текстов ханских ярлыков Кокандского хана о предоставлении татарам земли в Ногай-Кургане.

С жителями аула Ногай-Курган

— Насколько обширна сама тема «Татары Узбекистана»?

— Татарский мир — это космос, океан. Тему «Татары Узбекистана» ни один ученый при всем своем старании не в состоянии полностью охватить, поэтому я решил изучать этот «океан», как исследуют каплю океанской воды. Этой «каплей» для меня является старинный аул — Ногай-Курган: изучив его, можно лучше понять те процессы, через которые проходила татарская община Узбекистана на протяжении долгого времени.

Сначала аул возник де-факто. В Ташкенте свободной территории уже не было, татары заняли неосвоенную болотистую землю, поросшую камышом, где еще водились тигры, кабаны, лисы, шакалы. Благодаря упорному труду эти земли были освоены.

Был такой известный российский исследователь, путешественник Петр Иванович Пашино. Он в 1866 году одним из первых прибыл в Ташкент. Так случилось, что в первые дни своего пребывания Пашино посетил татарский аул Ногай-Курган. Он отметил, что это в крае единственное место, где выращивают картофель. Данная культура стала быстро распространяться среди коренного населения. 

Кладбище аула Ногай-Курган

Ногай-Курган, который возник как сельское поселение, на протяжении примерно 200 лет своего существования претерпел ряд трансформаций. Аул зародился во времена Кокандского ханства, далее наступил период Туркестанского генерал-губернаторства и Туркестанской автономной республики, впоследствии период Узбекской ССР в составе СССР и, наконец, период Республики Узбекистан.

За это время менялся этнический состав Ногай-Кургана. Возник аул как мононациональная татарская деревня, впоследствии из татарского превратился в татарско-узбекский, далее, с ростом численности коренного населения, становится узбекско-татарским, то есть уже с преобладанием коренного этноса региона. Следует сказать, что Ногай-Курган, основанный в сельской местности, ввиду постепенного значительного расширения Ташкента вошел в 1980-х годах в состав города. Иначе говоря, из аула он превратился городскую махаллю. Все это представляет исследовательский интерес. Безусловно, для изучения многочисленных трансформаций требуется комплексное монографическое исследование.

Надгробный камень на кладбище аула Ногай-Курган

«ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН — ЭТО САМАЯ ВЫСОКАЯ ДОЛЖНОСТЬ, КОТОРУЮ КТО-ЛИБО ИЗ ТАТАР ЗАНИМАЛ В УЗБЕКИСТАНЕ»

— Что это были за татары, которые появились здесь, откуда они прибыли?

— Из Идель-Уральского региона во времена Кокандского ханства. По некоторым сведениям, это часть жителей, избегавших воинской службы. Второй поток — торговые люди. Третий — нарождающаяся национальная буржуазия. Из среды торговцев выходили известные личности, в первую очередь я бы назвал Яушевых, которые прибыли на территорию нынешнего современного Узбекистана в начале XIX  века. Они занимались предпринимательством, торговлей и стали известными еще до завоевания Средней Азии Россией, то есть во времена Кокандского ханства. Ташкент был захвачен российскими войсками в 1865 году, а до этого некоторые татары уже несколько десятилетий занимали статусные позиции в хозяйственной и общественной жизни ханства. Они занимались меценатством, строительством мечетей, мактабов, медресе, организацией свадеб для малообеспеченных соплеменников.

— Как можно оценить их значимость, объем капитала, их роль в жизни тогдашнего Кокандского ханства?  

— Татарин Шарафей-бай занимал высокую должность — он был начальником хозяйственного управления мусульманской части Ташкента. Построил в старом городе мечеть, мактаб, медресе. Молельный дом существует до сих пор и является памятником архитектуры. По объему капиталов Шарафей-бай делил первое место с известным местным предпринимателем Сейид-Азим-баем.

Известные далеко за пределами Кокандского ханства предприниматели Яушевы также были в лидирующим списке по объему капиталов и многим другим показателям.

В Ташкенте было четыре татарских мактаба, в послереволюционные годы они носили имена: Марджани, Мулланура Вахитова, Гаспринского. Это говорит о том, что в данном регионе татарская национальная элита знала своих героев, героев татарской истории, о чем и свидетельствуют названия мактабов. В Ташкенте в 1920 году открылся Татарский институт просвещения. Он требует дальнейшего изучения, я думаю, даже монографии или диссертации…

Местные жители аула Ногай-Курган показывают семейный фотоальбом

— Какое влияние именитые татары оказывали тогда на культурную, общественно-политическую жизнь Узбекистана? Или жили своей жизнью, не вмешиваясь в местные дела?

— Интересный вопрос. Профессор Сухарева, известный этнограф с мировым именем, и ряд других исследователей отмечали влияние татар на единоверцев среднеазиатских народов в отношении одежды. Если брать, например, ювелирно-прикладное искусство, серьги, которые носили татарские девушки, фасон, их мода была заимствована. Коренные жители Средней Азии потом называли татар ногаями. Отсюда в быт узбеков вошли следующие неологизмы: ногай-койляк (платья по татарским выкройкам), ногай-кошик (татарские деревянные расписные ложки), ногай-чай (чай с молоком). Таких примеров очень много.

В Ташкенте с дореволюционных лет наряду с гастролями татарских трупп действовали и местные татарские театры вплоть до середины 1950-х. Известно, что первые произведения Хади Такташа были опубликованы в Бухаре в 1917–1918 годах. Мне удалось обнаружить и опубликовать в журнале «Казан утлары» неизвестный лирико-эпический рассказ «Плачущая скрипка».

Долгие годы узбеки считали, что народная артистка Узбекистана, которая играла в местных театрах, снималась в фильмах, на 100 процентов своя. Это Зайнаб Садриева, народная артистка Узбекистана, которая долгие годы играла в театре имени Хамзы. Когда я говорил узбекам, что она настоящая татарка, то люди удивлялись и восхищались ее знанием языка: невозможно было отличить, не было никакого акцента. Но выучить язык — одно, а выразить душу народа на сцене — это уже удается не каждому.

Фотография из альбома жителей аула Ногай-Курган

Есть много литераторов, известных писателей Узбекистана — это Зиннат Фатхуллин, Аскад Мухтар, Явдат Ильясов. Есть композиторы — народные артисты Узбекистана, режиссеры — Равиль Батыров и другие. Популярный ансамбль «Ялла» — среди его основателей был заслуженный деятель культуры Узбекистана Галиаскар Фаткуллин, позже пришел и стал руководителем знаменитый Фарух Закиров, с которым группа и ассоциируется. Взять любую сферу деятельности, особенно в советский период, — татары занимали достойное здесь положение.

В советском Узбекистане они были и министрами, и руководителями крупнейших главков. Начиная с послереволюционных лет занимали большие посты, трудились главными редакторами газет, журналов, книжных издательств. Много было знаменитых врачей, особенно ценились в данном государстве женщины-акушерки. В качестве примера приведу должности Гиниятуллина Рима Абдулловича. Он был министром мелиорации и водного хозяйства Республики Узбекистан, заместителем премьер-министра Узбекистана, председателем исполкома международного фонда спасения Арала. Заместитель премьер-министра Республики Узбекистан — это самая высокая должность, которую кто-либо из татар занимал в Узбекистане.

Много татарских общественно-политических деятелей и деятелей науки (Газиз Губайдуллин и другие), культуры (Салих Сайдашев), религиозных деятелей (Марджани) прошли «узбекский» период жизни. Кто-то был здесь наездами, кто-то родился, учился, работал. Полноценно показать богатую историю татар без истории татар Центральной Азии, на мой взгляд, невозможно и неправильно.

Фотография из альбома жителей аула Ногай-Курган

«ВОЗМОЖНО, УЗБЕКСКО-ТАТАРСКИЕ СВАДЬБЫ ПРОВОДИЛИСЬ ВО ИЗБЕЖАНИЕ НЕПОДЪЕМНОГО КАЛЫМА ЗА НЕВЕСТУ»

— В кулинарии были какие-то заимствования? Некоторые говорят, что наш национальный бренд чак-чак сам был заимствован на Востоке?

— Нет, это стопроцентно переняли у татар. Вообще, среди коренного населения — это бренд, татарские печености вне конкуренции. Татары — хорошие кондитеры. Подобное в любой махалле знают, потому с удовольствием приносят кош теле, баурсак или чак-чак, все уже в курсе, что это будет высшего качества. Если брать современность, то большинство молодых узбеков считают чак-чак своим национальным блюдом. Спорить бесполезно, можно только гордиться такой вкусной «мягкой силой».

— Мы знаем, что многие руководители Узбекистана предпочитали жениться на татарках. Как такое объяснить?

— Подобное было распространено не только среди руководящих работников. Мне кажется, что татарки были активными, неинертными, хорошо следили за детьми, воспитывали их, стремились дать им хорошее образование. Видимо, все в комплексе.

Фотография из альбома жителей аула Ногай-Курган

— Может, эта традиция сохранилась еще с давних времен? Со времен Кокандского ханства?

— Возможно. Есть произведения классиков узбекской литературы, когда баи проводили свадьбы три дня и три ночи с пловом, угощением. Каждый бедняк стремился сделать достойную свадьбу, но не у любого получалось из-за отсутствия средств. Возможно, эти узбекско-татарские свадьбы проводились во избежание неподъемного калыма за невесту.

— Есть какие-то известные истории с женами-татарками в Узбекистане?

— Что касается Средней Азии в целом, то в первую очередь это пример родителей Чингиза Айтматова. Известно, что его мама Нагима — дочь известного купца, который обосновался в Караколе, рядом с озером Иссык-Куль. Когда был репрессирован ее муж Торекул Айтматов, его дети были еще маленькими. Фактически воспитала и подняла их на ноги и сделала теми, кто они есть, татарская мама. Айтматов свое произведение «Материнское поле» написал со следующим посвящением: «Моей маме Нагиме посвящается». 

В Узбекистане многие узбеки в последние годы особенно не афишировали тот факт, что у них в роду есть татарские корни. Видимо, появилась тенденция, что мы сами всего достигли. Например, есть информация, что у Уткура Хашимова, народного писателя Узбекистана, председателя союза писателей Узбекистана, в роду есть татарские корни. В Ташкенте в 1920–1960 годах было распространенным явлением брать в узбекские семьи нянек-татарок.

«РАБОТА В СИСТЕМЕ АКАДЕМИИ НАУК СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ ПРЕСТИЖНОЙ»

— Ты занимаешься не только периодом новейшей истории, но и всем, что связано с татарами. В целом гуманитарная историческая наука Узбекистана как оценивает роль татар? Нужно учитывать, что ислам пришел в Волжскую Булгарию отсюда, а позже татарские просветители оказывали влияние на местное население. Так вот все эти темы находят отражение в исторической науке Узбекистана?

— Наверное, о Марджани и Курсави, которые учились в медресе Бухары и Самарканда, многие знают. К началу XX века наблюдается обратное явление: многие шакирды стали уезжать в мактабы и медресе Волго-Уральского региона, то есть они уже становятся центрами исламского образования. Во второй половине XIX века стали выпускать первую официальную газету на местном узбекском языке, первым главным редактором «Туркестан вилаетенинг газеты» был татарин. Первую печатную книгу на узбекском языке в Ташкенте в 1871 году издал татарин…

— Как его звали?

— Шахимардан Ибрагимов. Если брать первую независимую газету «Тараккий» («Прогресс»), которая в 1906 году вышла в Ташкенте, главным редактором был Исмаил Габитов. День ее выхода в июне стал праздноваться ежегодно в современном Узбекистане как День печати — это конкретный вклад татар в данное дело. Конечно же, кроме этих газет и журналов интеллектуалы-татары большую роль сыграли в просвещении народа, надо вспомнить мактабы, в первую очередь джадидские мактабы и высшие учебные заведения, потому что вначале там даже не хватало квалифицированных преподавательских кадров.

Данной тематикой (правда, не адресно) в советское время занимались разные люди. Они писали биографии этих людей. Например, мой первый научный руководитель Борис Владимирович Лунин, академик Российской академии естественных наук, писал о Шахимардане Ибрагимове, Булате Салиеве и других известных деятелях с татарскими корнями. В советское время больше работали по персоналиям. Вообще, очень интересно, когда диаспору татар изучают не только сами татары, но и представители других народов, что говорит о признании вклада первых.

— А вообще сама историческая наука в Узбекистане в настоящее время в каком состоянии?

— Сейчас время больших перемен — это известно всем, ситуация динамично трансформируется. На мой взгляд, подобное связано с общей тенденцией — политикой открытости Узбекистана миру, индикатором чего является кратный рост туристов в данную страну. Организациям, занимающимся туризмом, очень нужны работы по исторической тематике. Сейчас государство еще больше внимания будет уделять науке: для того чтобы около 10 миллионов туристов приезжали в год, нужен и важен мощный ресурс исторической науки, а это в первую очередь академические институты.

— Вот такую неожиданную поддержку получила история…

— Да, в гуманитарной науке осуществляется кардинальный поворот. Мы сейчас в стадии некоего перехода. Работа в системе академии наук становится все более престижной. Впервые за многие десятилетия в прошлом году системе АН Узбекистана, в частности нашему институту, выделили квартиры, коттеджи, путевки в дома отдыха. Есть система финансирования — молодежный кредит и так далее. И потом Ташкент — это город, в котором прописку так просто не дают, столица государства, а очень многие хотели бы жить и работать здесь, но прописка строго ограничена, лимитирована. Сотрудник института, например, принятый из области, три года проработав в системе академии наук, может получить такую прописку. Это очень большая притягательная льгота. Многие из талантливой молодежи благодаря этому закрепились тут.

— И зарплаты повышаться будут?

— Будут, причем повышаются ежегодно, что, естественно, нас радует.

— Все равно в разговоре с коллегами отмечалось, что в Татарстане вышла 7-томная история татар, которой еще нет в Узбекистане. Есть к чему стремиться, имеется признание того, что, в частности, в РТ историческая наука развивается неплохо, поскольку выходят такие книги?

— В вашем вопросе есть и ответ, с которым я полностью согласен. Во многом Татарстан является лидером и в этой области тоже. В Узбекистане, к сожалению, пока не издан свой многотомник. Пока выходили отдельные тома, вузовские учебники, но сквозного многотомника до сих пор не издано. Это большая проблема, большие имиджевые потери. Сейчас подобная задача ставится — создать такой труд. 

Также многие страны буквально просят, чтобы был издан однотомник узбекской истории для его перевода на английский, китайский, японский и другие языки. К стыду, в Узбекистане нет современного однотомника с древнейших времен до современности. Сейчас форсированно завершается работа над его созданием.

«МНОГИЕ РУКОПИСИ СОЗДАНЫ ТАТАРАМИ»

— Мы знаем, что татарская диаспора Узбекистана достаточно активна. К примеру, молодежь подключается к различным проектам, все это реализовывается. Но все же, если обратиться к Татарстану, какую помощь он мог бы оказать Узбекистану?

— К счастью, Татарстан не только может, но уже долгие помогает исследователям Узбекистана, он является великолепной площадкой. Ученые из Узбекистана, в первую очередь ориенталисты, те, кто занимается Средневековьем, рукописями на персидском, арабском, приезжают в РТ. Поэтому хотелось бы выразить от имени всех ученых Узбекистана благодарность Академии наук Татарстана, КФУ, Институту имени Марджани, Институту Татарской энциклопедии и регионоведения, ИЯЛИ, Болгарской исламской академии, Российскому исламскому университету. Многие молодые ученые из Узбекистана прошли и проходят неплохую школу по исламской тематике, востоковедческой. Мы очень благодарны. Мои коллеги, можно сказать, стоят в очереди, чтобы побывать на конференциях в Татарстане, познакомиться с его людьми, учеными, его богатой древней историей, новейшей научной методологией.

25–26 ноября президент Татарстана Рустам Минниханов в Самарканде будет открывать вторую очередь завода КАМАЗа — это мировой бренд. Подобное является уже большим достижением. Если брать гуманитарную науку, то, конечно, хотелось бы, чтобы был подписан большой международный договор между нашими академиями наук. Существуют татарские рукописи, которые хранятся в Республике Узбекистан, а это мировое достояние. Там много еще неизученных сведений, которые касаются нашей общей истории. Также большое количество документов имеется в архивах Узбекистана, музеях, фондах — нужно подумать о создании комплексной программы для изучения и введения данных материалов в научный оборот.

— Значит, татарстанской науке будет от этого польза?

— Ответ лежит на поверхности. Многие рукописи созданы татарами или теми, кто прибыл учиться из Волго-Уральского региона в медресе Бухары, Самарканда. Есть научное поле для многих ученых.

Ногай-Курган — поле и для архивистов, и для историков. Как люди, прибывшие в период Кокандского ханства, адаптировались в иноязычной среде, как они выживали. Это феномен, когда татары живут в сельском кишлаке, махалле. Потом данный кишлак становится со временем городской махаллей, все такие трансформации отражались на татарах.