Аида Гарифуллина: «Несколько раз возникало чувство, что мне надо все это оставить»

Аида Гарифуллина: «Большой театр предложил мне сделать домашний концерт, буквально из нескольких арий»Фото: личный архив Аиды Гарифуллиной

«НАДЕЮСЬ, МАЭСТРО ДОМИНГО БУДЕТ В ДОБРОМ ЗДРАВИИ И МЫ ЕЩЕ СМОЖЕМ С НИМ И СПЕТЬ НА ШОУ В РИМЕ, И СДЕЛАТЬ «ТРАВИАТУ»

— Аида, первый вопрос, наверное, традиционный для нынешнего времени. Чем вы занимаетесь сейчас, находясь на самоизоляции в Казани? Получается ли проводить время продуктивно с точки зрения профессиональной деятельности?

— Я стараюсь, конечно, сильно не расслабляться и держать себя в тонусе, постоянно загружаю себя какой-то работой. Но соврала бы, если б сказала, что совсем себя перегружаю. Конечно, всегда оставляю время для семьи, для доченьки. Но я должна постоянно работать над своим  голосом, вокальной формой, иначе потом будет сложнее собраться. Например, занимаюсь онлайн с моим педагогом по вокалу. И это обязательно два-три раза в неделю. Хотя раньше занималась каждый день по несколько часов. Но в сегодняшних условиях и нескольких раз в неделю достаточно, ведь надо быть всегда готовой к новым контрактам. Надеюсь, скоро все образуется и пандемия сойдет на нет, а театры по всему миру вновь откроются.

Кстати, сейчас я начала учить итальянский язык. На английском и немецком языках говорю свободно. Что касается итальянского, то, конечно, всегда дословно знала, о чем пою, но так, чтобы легко общаться…нет.  Все-таки я никогда не жила в Италии, а необходимо свободно понимать режиссера и дирижера.

В общем, активно занимаюсь самообучением, самообразованием.

— Над какими партиями сейчас трудитесь?

— Над партией Виолетты в «Травиате». Мне предстояло исполнять эту роль в Вене в июне, спектаклем должен был дирижировать Пласидо Доминго. Очень жаль, что все отменено. Это был бы мой дебют в «Травиате». А затем, после первого спектакля, на следующий день мы должны были с ним лететь в Рим по приглашению Андреа Бочелли, чтобы выступить втроем в телевизионном концерте — на той самой, ставшей для Доминго легендарной сцене (древние термы Каракаллы), где впервые он спел вместе с лучшими тенорами мира — Лучано Паваротти и Хосе Каррерасом в 1990 году. Андреа очень уговаривал меня, хотя лететь в другой город после первого спектакля «Травиаты», — это большая ответственность и нагрузка. Сначала я долго отказывалась, но в конце концов Бочелли нашел нужные слова, чтобы меня переубедить.

Надеюсь, маэстро Доминго будет в добром здравии и мы еще сможем с ним и спеть на шоу в Риме, и сделать «Травиату». Партия Виолетты Валери — это для меня очень важная, долгожданная роль, к которой я шла, долго готовилась. Но, как всегда говорю, все, что ни делается, все к лучшему. Сейчас достаточно времени для того, чтобы подготовить роль на 100 процентов — и в актерском плане, и в музыкальном.

По понятным причинам, к сожалению, отменены не только эти два важных мероприятия, но и концерты в Большом театре, в Баварской опере в Мюнхене, в Вене, в Ковент-Гарден, Арена ди Верона и много-много других.

— Выходит, вместо Венской оперы ваш дебют в «Травиате» может случиться в каком-то другом театре?

— Конечно, были и другие предложения. В августе я должна была петь Травиату на Арена ди Верона. Сейчас уже пригласили петь «Травиату» в Неаполе, в театре Сан-Карло. Но я пока не подтвердила, это июль 2021 года, очень жаркие месяцы в Италии. Помню, как три недели готовилась к конкурсу «Опералия» в августе 2013 года в Вероне — была страшная жара!

«Надеюсь, маэстро Доминго будет в добром здравии, и мы еще сможем с ним и спеть на шоу в Риме, и сделать «Травиату» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПО ZOOM Я ЕЩЕ НИКОГДА НЕ РАБОТАЛА, ДЛЯ МЕНЯ ЭТО СОВСЕМ НОВАЯ ИСТОРИЯ»

— Чувствуется, что ваша жизнь еще с юности связана с Веной, где вы начинали учиться. Дисциплина — настоящий немецкий орднунг, особенно на фоне того, как многие из наших соотечественников беспечно относятся ко всем правилам, введенным для ограничения распространения коронавируса.

— (Смеется.) На самом деле, это идет от семьи, конечно, от воспитания. Сказано — значит, так и должно быть. Никак иначе. Мы все решения принимаем вместе с семьей, и у нас всегда в этом плане прислушиваются к старшим. Жестко сидим с дочкой дома уже полтора месяца, с тех пор как вернулись из отпуска. И у нас, слава богу, все хорошо, все здоровы. В день, когда мы с вами беседуем, у нашей бабушки день рождения, и мы вынуждены ее поздравить только по телефону, вручить ей подарки и цветы в режиме доставки, ведь мы не хотим рисковать здоровьем пожилого человека.

— С коллегами по оперному цеху обсуждаете то, что сейчас происходит?

— Мои менеджеры и моя команда разбросаны по всему миру. В каких-то странах ситуация куда более тяжелая, например в тех же Штатах. Там мои друзья просто не хотят сейчас говорить о работе, откладывают ее. Чувствую, что у них просто наболело, поэтому в такой момент стараешься не трогать человека. Все с нетерпением ждут, когда все устаканится, чтобы начать работать. Я же пока думаю о новых проектах. Чтобы совсем не перегореть, стараюсь вдохновляться и подпитывать себя новыми идеями и планами.

— Сейчас проходит много онлайн-концертов, в том числе с участием оперных звезд, которые порой поют свои коронные арии прямо из дома. Вы пока в таком формате замечены не были.

— Большой театр предложил мне сделать домашний концерт, буквально из нескольких арий. Сейчас с моим агентом обсуждаются детали, как это можно технически сделать, каким должен быть звук. Потому что для меня, как оперной певицы, конечно, важно качество звука, чтобы была акустика. И так как мы не можем встречаться с другими музыкантами, с тем же пианистом, то должны понять, что можно сделать не выходя из дома. По Zoom я еще никогда не работала, для меня это совсем новая история.

— То есть главный вопрос, как все это сделать качественно?

— Да, конечно, вопрос качества. Очень приятно, что Большой театр вышел с предложением о таком благотворительном концерте. Это здорово. Надеюсь, все получится, я уже готовлю программу.

«ПРИЕХАЛА ОЧЕНЬ ПОЗДНО, РЕБЯТА — МОИ КОЛЛЕГИ ПО СПЕКТАКЛЮ — УЖЕ РЕПЕТИРОВАЛИ ТРИ НЕДЕЛИ»

— Вы первой вспомнили в нашем разговоре о Большом театре. Мы, безусловно, должны поговорить о вашем февральском дебюте здесь, о «Садко» в постановке Дмитрия Чернякова. Кажется, что давно в России так много не обсуждали оперный спектакль, со времен новосибирского «Тангейзера», хотя там были и совершенно другие причины. Сначала хочу спросить вот о чем. Когда мы подробно беседовали в конце 2018 года, вы уже за рамками интервью сказали, что отказали Чернякову, который вас приглашал в свой проект Большого театра, из-за несовпадения графиков выступлений. Получается, режиссер вас смог уговорить?

— «Отказала» — это громко сказано, мы в прекрасных отношениях с Димой. На тот момент у нас действительно не совпадали графики. И он приезжал специально в Вену для того, чтобы обсудить участие в «Садко», поговорить со мной. Черняков знал, что у меня дебют в Ковент-Гарден в спектакле «Богема», где я пела Мюзетту, и у меня там девять спектаклей. И поначалу даже не стоял вопрос, чтобы попросить Ковент-Гарден отпустить меня. К тому же  я долго ждала этого дебюта в Лондоне. Ведь это прекрасный знаменитый театр, входящий в десятку лучших театров мира.

Так вот, в итоге я позвонила своим агентам и сказала: «Давайте все-таки поговорим с Питером Марио Катоной». Это кастинг-директор Ковент-Гарден, может, он найдет вариант решения проблемы. И, да, Питер действительно прекрасный человек и настоящий джентльмен. В общем, он отнесся с пониманием к ситуации и разрешил мне спеть шесть спектаклей из девяти. А шестой спектакль еще и транслировался в кинотеатрах.

— Сколько оставалось до премьеры «Садко», когда вы приехали в Москву?

— Фактически две недели до премьеры. Я приехала очень поздно, ребята — мои коллеги по спектаклю — уже репетировали три недели. Я, конечно, будучи в Лондоне, находила пианистов и разучивала партию между спектаклями. Потому что никогда раньше ее не пела, даже колыбельную Волховы. Это была для меня совершенно новая музыка. Я, наверное, слишком ответственная, что касается работы…

— Зато у вас на дебютном альбоме есть Ария индийского гостя.

— Да, я люблю ее петь, хотя она и теноровая. Когда на наших московских спектаклях ее пел тенор Алексей Неклюдов, стояла за кулисами и с удовольствием слушала. Вся опера «Садко» очень красивая. Но, повторю, роль Волховы для меня была особенной жемчужиной.

«В КОНЦЕ КОНЦОВ, У МЕНЯ НАЧАЛАСЬ БЕССОННИЦА, Я ПРОСТО НЕ СПАЛА ПО НОЧАМ»

— Еще до приезда в Москву вам Черняков объяснял, что это будет за спектакль, какой будет ваша героиня?

— Когда я согласилась на роль, то попросила Диму заранее рассказать о своих задумках, зная его непредсказуемость, немного подготовить меня. Просила его прислать какие-то фрагменты репетиций, чтобы быть в курсе, да и понять постановку в целом. Но он ничего не присылал, не раскрывал абсолютно никаких секретов. 

Поэтому, когда я приехала в Москву, было очень много сложных моментов. Черняков репетировал много с хором, хотя я в это время сидела в зале. И репетировать со мной начал в последний момент. Я очень волновалась, и, можно сказать, начала паниковать. Тогда подошла к нему и сказала: «Дима, если ты хочешь, чтобы мы не провалились, нужно репетировать и со мной тоже! Ты же знаешь, что я приехала сюда, отменив Ковент-Гарден». Вот такой был серьезный разговор сквозь слезы. Я понимала, что Большой театр — это всегда знак качества… Понимала, что будет разная критика, что все чего-то ждут от меня.

В итоге мы стали репетировать с 10 утра до 11 вечера без выходных вообще! Вы можете себе это представить? Мы репетировали по 13 часов в день с маленькими перерывами. В конце концов, у меня началась бессонница, я просто не спала по ночам. Это все из-за нервов и сумасшедшего волнения. Несколько раз возникало чувство, что мне надо все это оставить, нужно отказаться от партии Волховы. Но, естественно, не могла этого сделать по многим причинам. Прежде всего потому, что не могу подводить людей. В общем, пришлось как-то пережить эти небольшие эмоциональные срывы.

Так я еще ни одну премьеру не репетировала! Вы и сами видели эту постановку и мою Волхову, она постоянно в движении, в танцах. Хочу сказать, Дима очень напряженно ставил эту оперу. При этом, конечно, добился хороших результатов, а это все прощает.

— Вы спели три спектакля «Садко», они шли через день. Я смотрел второй спектакль в самом Большом театре, а третий видел на канале Mezzo, и оба раза обратил внимание, как Нажмиддин Мавлянов, исполнявший заглавную партию, на морально-волевых вытягивал финал этой большой оперы и на поклонах выглядел очень уставшим. Насколько комфортно было вам петь в «Садко» трижды через день?

— Это была действительно работа на пределе… И должна вам сказать, что дату премьеры 14 февраля тоже ставили, подстраиваясь под мой график выступлений,  так как сразу после своего третьего спектакля я должна была полететь в Вену, где открывала Венский бал с известным тенором Петром Бечалой (контракт на который подписала еще два года назад). Это была настоящая карусель перелетов, выступлений, репетиций — как во сне.

— Расскажите о вашей Волхове в черняковской постановке. Про нее многое становится понятно еще в том видеоинтервью, своеобразном превью спектакля. Вы сами понимаете, зачем вашей героине этот поход в парк исполнения желаний?

— Видео, конечно, подготавливает публику к тому, что на сцене будет разворачиваться современная история. И Волхова — абсолютно реальный персонаж, реальная девушка, современная, уверенная в себе и в своей привлекательности. Но она никогда не переживала настоящую любовь. Она даже сомневается в том, что может это пережить и с кем-то разделить такие чувства. Она проходит этот квест режиссера. Там есть и другие персонажи, которые тоже пришли попытать свое счастье, найти любовь. Это Садко и Любава, которые, согласно квесту, муж и жена, но на самом деле совершенно чужие друг другу люди. Садко влюбляется в Волхову с первого взгляда.

В конце, когда Волхова поет свою знаменитую прощальную колыбельную «Сон по бережку ходил», она что-то испытывает к нему, но это не любовь. В итоге она понимает, что так и не нашла то, что искала. Поэтому выводит на сцену «жену Любаву» и уступает ей место, покидая квест. Садко выбрал спокойное семейное счастье с Любавой. И они счастливы. Но это в квесте, а в реальной жизни никто счастливее не стал.

Садко – Нажмиддин Мавлянов. Волхова – Аида Гарифуллина Фото: Дамир Юсупов / Большой театр

«ХОЧУ РАССКАЗАТЬ О МОЕМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ КОСТЮМЕРЕ — ТЕТЕ НИНЕ»

— Насколько вы с Большим театром довольны сотрудничеством друг с другом?

— Это великолепный театр, приятно удививший меня своей слаженной, профессиональной работой, прекрасными доброжелательными людьми, которые поддерживали меня ежесекундно. Хочу рассказать о моем замечательном костюмере — тете Нине, которая заботливо подкармливала меня домашними блинчиками. Я ее запомню на всю жизнь. Наверное, в каждом театре находится такой необычный человек.

Сейчас Большой театр ведет переговоры с моими агентами о дальнейших планах. Большой театр планирует довольно-таки поздно…

— Что для артистов с большим количеством контрактов на Западе не очень удобно.

— Хотя мне, если честно, больше нравится позднее планирование. За два-три года может многое измениться, ты вообще можешь передумать петь партию. Метрополитен-опера, например, пригласили меня петь Сюзанну в «Свадьбе Фигаро» уже три года назад.

От некоторых партий я отказалась, понимая, что мне не хочется возвращаться к этим ролям, например, к Софи в «Вертере» или Церлине в «Дон Жуане». Для меня это уже пройденный этап.

«СЕЙЧАС МНЕ НРАВИТСЯ ТА ПАРИЖСКАЯ СНЕГУРОЧКА»

— В мае должен был состояться второй блок показов «Садко» в Большом театре, вас не было в составе певцов, этот спектакль для вас тоже пройденный этап?

— Дело в том, что в мае у меня уже был подписан контракт с Баварской оперой, поэтому никак не получалось вернуться в Большой.

— Значит, вы не исключаете, что еще можете появиться в этом спектакле?

— Мне понравился «Садко». Очень вдохновляли некоторые эпизоды с моим участием, например мой танец Волховы. Работала над этим танцем с прекрасным балетмейстером Большого театра, которая мне подробно рассказывала, как нужно двигаться, — было так интересно и очень непросто. И вот эти прыжки — думаешь, раз плюнуть, а ничего подобного. Мы отрабатывали эти движения. Это несомненно, бесценный опыт.

— Но вы должны в новом сезоне вернуться в «Снегурочку» Чернякова, которую пели в Парижской опере в 2017-м. За три года вы повзрослели, наверное, в чем-то изменились. Ваша героиня тоже будет другой? И, кстати, будет ли репетировать на этот раз сам режиссер или только его ассистенты?

— Дима приедет на неделю репетировать. Думаю, в эту неделю я, наверное, заболею. (Смеется.) Я хорошо помню постановку, хотя, конечно, нужно будет вспоминать музыкальный материал. Но мне не хочется сильно менять образ Снегурочки. Да, с годами мы меняемся, но мне хочется оставить ту девочку, оставить наивность в этой героине, ее хрупкость, трогательность.

Я никогда на 100 процентов не бываю довольна своими работами и лично собой. Долго не могла смотреть этот спектакль, но прошло три года… Конечно, всегда можно сделать что-то лучше, но сейчас мне нравится та парижская Снегурочка. Нравится, как мы сделали этот спектакль. Думаю, мне удалось героиню прочувствовать такой, какой ее Дима хотел сделать.

— Вы, кстати, уже приготовили Дмитрию Чернякову подарок на юбилей? 11 мая ему исполняется 50 лет.

— Это личное. Я подготовлю, но передам ему уже после карантина.

«ПОНЯЛА, ЧТО ДОПУСТИЛА ОШИБКУ, НЕ СОГЛАСИВШИСЬ НА ПАРТИЮ МЮЗЕТТЫ В МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА»

— В этом сезоне в Вене вы впервые спели Мими в «Богеме», хотя до этого Мюзетта, кажется, была одной из ваших коронных партий.

— Знаете, какое-то время я заблуждалась, думая, что Мюзетта это второстепенная партия, а Мими — первая. Когда исполнила Мими в Венской опере, была счастлива. Я понимала, что это абсолютно моя партия, что мой голос готов к ней.

А потом я приехала в Ковент-Гарден и спела Мюзетту в потрясающей постановке Ричарда Джонса, где у моей Мюзетты самые яркие сцены в спектакле, и это был такой успех! Поняла, что допустила ошибку, не согласившись на партию Мюзетты в Метрополитен-опера, которую мне предлагали петь в 2022 году. Я подумала, что это будет еще так не скоро, и к тому времени Мюзетта будет для меня пройденным этапом. А потом вспомнила Ренату Скотто, которая пела ее в 50 лет, — это было прекрасно. И пожалела о своем скором решении.

— Кстати, и в парижской «Богеме» Клауса Гута ваша Мюзетта отнюдь не второстепенный персонаж.

— Да, согласна! Тот самый небольшой стриптиз в капсуле космического корабля. Многие вспоминали именно эту сцену. Она действительно была яркая, креативная. В общем, я передумала бросать Мюзетту, поняла, что заблуждалась.

— Чего сами себе желаете в новом театральном сезоне? Будем надеяться, что он состоится.

— Очень бы хотела, чтобы реализовались все те планы, о которых я думаю и мечтаю уже много лет, но по каким-то причинам не получалось их воплотить в жизнь. Сейчас я начинаю больше верить в то, что все возможно. И, наверное, сконцентрируюсь на этом.

Но сейчас весь мир переживает одну и ту же проблему, поэтому я желаю всем-всем крепкого здоровья, веры в лучшее, что нас ждет чистый воздух и вода, что люди станут добрее и сердечнее друг к другу, а мы будем ценить и беречь этот мир и нашу планету.

—  Поняли, что дома в Казани — это лучшее место на Земле?

— Конечно, даже не сомневалась! Многие мои друзья, к сожалению, не успели выехать, кто-то в Лондоне застрял или еще где-то. Они очень скучают, переживают. В такое время и вправду лучше быть с близкими.