Рафаиль Шайдуллин: «Не надо героизировать Шакура! Он был вором и остался им»

Рафаиль Шайдуллин:  «Энциклопедия — это добротная информационная база, продукт коллективного труда и разума: там все проверяется и перепроверяется. А в «Википедии» фактически все зависит от редактора и его уровня знаний» Фото: Андрей Титов

«У НАС В ИНСТИТУТЕ ВСЕГО 52 ЧЕЛОВЕКА, А БЫЛО 108»

— Рафаиль Валеевич, вы уже почти 30 лет занимаетесь татарской энциклопедией и в целом энциклопедистикой. А вообще эта тема актуальна в 2020 году? Ведь сегодня любую информацию можно погуглить, узнать, кто был последним ханом в Казани, кто играл за «Рубин» в том знаменитом матче против «Барселоны», кто написал песню Салавата «Мин яратам сине, Татарстан».

— Конечно, узнать, какие композиции он исполняет, можно по Google, «Яндексу» и другим источникам. А про казанских ханов уже много не узнаешь из Google, потому что об этом еще надо написать. И полный список казанских ханов есть как раз только в энциклопедии, пусть это и краткие биографии. Из бумажных допотопных (их так называют) энциклопедий и берут информацию Google, «Яндекс», «Википедия» и другие «педии».

Кроме того, в энциклопедии материал апробирован хотя бы на 80–90 процентов. Однако нет ничего абсолютного, потому что он устаревает, находятся новые источники, появляются новые аналитические данные. Да и ничего абсолютного в мире нет, все относительно. Но без информационных материалов, аккумулированных в энциклопедии, мы не сможем определить абсолютность или относительность новых данных.  

— Вы считаете «Википедию» своим конкурентом?

— Нет, потому что энциклопедия — это добротная информационная база, продукт коллективного труда и разума: там все проверяется и перепроверяется. А в «Википедии» фактически все зависит от кого? От редактора и его уровня знаний. Я думаю, там не сидят доктора наук — эрудиты, у нас же работают узкие специалисты по темам, из-за этого мы даем более достоверный материал.

— Ваш институт запустил «Татарику» — онлайн-энциклопедию, хотя она, кажется, пока не так популярна.

— Мы еще учимся это делать. Конечно, если взять материалы онлайн-энциклопедии, то там есть над чем подумать и поработать по актуализации данных. Многие материалы из печатной версии, относящиеся к современности, устарели, но у нас просто не хватает сил в институте, нас сократили, оптимизировали.

Работа над онлайн-энциклопедией началась тогда, когда появились различные госпрограммы, связанные со 100-летием Татарстана, просто сил на все не хватает. У нас три книги выходит в 2020 году, две из них готовы. Осталось еще одно издание, посвященное 100 политическим деятелям Республики Татарстан. Остальные вышли, посмотрите «Центральные органы власти и управления Татарстана», также выпустили специальный альбом к юбилею и сдали в печать энциклопедические очерки «100 лет Татарстану». В то же время у нас еще и своя работа по государственному заданию — и по Казани, и по народам РТ, и по населенным пунктам республики, по диаспоре… Еще работаем над такими изданиями, как «Природа и природные ресурсы Республики Татарстан: иллюстрированная энциклопедия», «Населенные пункты Республики Татарстан: иллюстрированная энциклопедия» (1-й том): переводим на татарский язык и актуализируем их материалы и так далее.

Работы у нас много, но не сказал бы, что научных сотрудников очень много. У нас в институте всего 52 человека, а было 108.

— Когда было?

— В 2014 году.

«Работы у нас много, но не сказал бы, что научных сотрудников очень много. У нас в институте всего 52 человека, а было 108» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А почему вдруг решили в 2 раза сократить число сотрудников?

— У нас был великий чешский оптимизатор…

— Это Томаш Навратил?

— Да, он у нас наворотил… И нас страшно сократили. У нас раньше были специалисты по многим тематическим направлениям: истории, филологии, географии, биологии, медицине, спорту, культуре, образованию, архитектуре, литературе, языкознанию, фольклору… Всего по 46 направлениям. Сейчас больше всего у нас осталось историков, филологов и только несколько человек по другим специальностям.

— То есть было решено, что узкие специалисты вашему институту больше не нужны?

— Да. Как раз мы выпустили 6-й, последний том татарской энциклопедии на русском языке до буквы Я. В 2014 году завершили эту работу. Но ее все равно приходится обновлять, потому что без обновления материала, создания новой базы невозможно сформировать нормальную онлайн-энциклопедию «Татарика».

«У нас был великий чешский оптимизатор. И нас страшно сократили» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ОЧЕНЬ МАЛО МАТЕРИАЛОВ О НЕСКОЛЬКих ДЕСЯТКАХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ. СОБИРАЕМ ИХ ПО КРУПИЦАМ»

— «100 политических деятелей Татарстана» — наверняка выход книги будет иметь резонанс, вызовет споры и дискуссии. Не боитесь?

— Мы этого боимся (смеются). Я 30 лет работаю в Институте татарской энциклопедии. Когда делали энциклопедический словарь на русском языке, мы пришли в родной для меня Казанский университет, я там по сей день преподаю, зашли в отдел истории России досоветского периода. Во время обсуждения присутствовали уважаемые профессора Игорь Ермолаев, Григорий Вульфсон, Ренарт Кашафутдинов. Григорий Наумович посмотрел на статью о себе, сравнил с материалом про другого человека и говорит: «А что меня так обрезали?» Вот ему же не докажешь то, что он окончил Казанский университет и там же остался работать, а некоторые несколько мест работы успели сменить. Конечно, у тех больше получается объем статьи. Что же поделать, такова жизнь.

Главные наши трудности, связанные с написанием биографических очерков о 100 политических деятелях Татарстана, заключаются в том, что в каком-то смысле мы являемся первопроходцами. Тема почти не разработана. К тому же очень мало материалов о нескольких десятках политических деятелей. Собираем их по крупицам. Вроде личности известные. Но они сами о себе не написали, и другие о них написали в свободно-художественном формате. В результате порой возникают большие трудности с выяснением фактов из жизни персонажей издания (где правда, где кривда). С советского периода к жанру биографических очерков в Татарстане не обращалось серьезного внимания. В те далекие времена увидело свет несколько книг, среди которых «Борцы за народное счастье», «Возвращенные имена». Из архивов, книг, газет и журналов достаем информацию… Возьмите Хасията Гайнуллина (ответственный и первый секретарь президиума ЦИК Татарской АССР (1920–1921) — прим. ред.), Зинната Муратова (первый секретарь Татарского обкома КПСС (1944—1957) — прим. ред.), Амина Тынчерова (председатель Совета народных комиссаров Татарской АССР (1938–1940) — прим. ред.) или хотя бы председателя Совнаркома Татарской АССР в 1920-е Кашафа Мухтарова. Нет же материалов! Главная трудность — никто до нас в Татарстане в жанре биографических очерков не работал. Они есть, конечно, небольшие выжимки на полстраницы. Но у нас в книге материалы основательные, по 5–10 страниц.

— Иногда действительно, когда начинаешь думать об истории Татарстана за последние 100 лет, кажется, что она начинается только с Фикрята Табеева и знаменитых строек. А до этого как будто здесь ничего не было и никто про те времена и не писал.

— Вот именно!

— Почему так получилось?

— Поймите, в 1920–1930-е годы были политические репрессии. О репрессированных долго запрещалось не только писать, но и говорить, поскольку они были «врагами народа». Когда о Мирсаиде Султан-Галиеве написали исследования? Только в 1990-е годы издали его труды, написали работы о нем, как и о Николае Бухарине и некоторых других жертвах политических репрессий. Но не все же были личности на уровне Султан-Галиева!

Однако дело не только в репрессиях. Вот есть человек, который работал председателем Верховного совета ТАССР, — Салях Низамов. Что о нем имеется? Он 7 лет трудился — с 1952-го по 1959 год. Почти ничего не написано! И дальше могу примеры приводить.

«Мы сейчас делаем полноценные биографические очерки. Для нас это новый опыт, мы раньше таким не занимались» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЫ ДВА ГОДА ОБСУЖДАЛИ ЭТОТ СПИСОК! 100 ЧЕЛОВЕК!»

— Из сотни политических деятелей, о которых расскажет ваша книга, сколько героев относится к периоду с начала 1990-х по сегодняшний день?

— Думаю, где-то человек 20. Однако мы соблюдали не только хронологический баланс, но и национальный принцип, чтобы были русские, татары и представители других национальностей, и гендерный, чтобы присутствовали мужчины и женщины.

Но здесь понятие «политический деятель» не нужно понимать только в узком контексте в связи с государственной и политической деятельностью. Мы на эту проблему смотрим намного шире. Например, большие ученые тоже были политиками в своих областях. Скажем, Александр Арбузов. Поэтому он тоже вошел в нашу книгу. Между прочим, сколько седых волос прибавилось у меня, пока мы обсуждали список персоналий. Мы два года обсуждали этот список! 100 человек!

— Драк было много?

— Нет, все очень культурно. Но общались и с департаментами аппарата президента РТ — Роман Беляков, Рустэм Гайнетдинов. И Александр Терентьев принимал участие в работе.

Потом уже в конечном этапе переключились на кабинет министров РТ — Лейла Фазлеева собрала ведущих ученых Татарстана, и мы коллегиально приняли окончательный вариант списка. Конечно, когда люди будут читать книгу, им может показаться: «А что? Какой Арбузов был политик? Он не политик…» И мы об этом напишем. В то же время надо сказать, что Арбузов был политиком в своей области. Политика — понятие очень широкое, не надо связывать ее только с государственной деятельностью. Дескать, он возглавлял какую-то партию и тому подобное.

— Рустам Минниханов и Минтимер Шаймиев читали очерки о себе?

— Нет. Пока мы еще не завершили работу. Конечно, они увидят. Сами понимаете, что увидят… Например, мы Александру Коновалову (химик, академик РАН — прим. ред.) послали, чтобы он посмотрел о себе. Много времени уходит на согласование, потому что каждый хочет о себе почитать. А еще дольше будет, если мы дадим всю книгу.

— Когда она должна выйти? К 30 августа?

— Скорее всего, до этой даты мы не успеем сделать. Но до конца года должны сдать в печать. Повторю: два года мы обсуждали список. Только начали работать — появились новые трудности, приостановка работы библиотек и архивов в связи с коронавирусом.

Первоначально, кстати, когда давали заявку, хотели предоставить информацию о тысяче деятелях — просто в форме краткой справки. Это оказалось бы намного легче, можно было обойтись без головняка с утверждением списка. А сейчас, ладно уж… вытерпели, остался конечный этап. Главное — надо сделать. Это первая проба. Энциклопедия же особо не терпит оценочного момента, там в основном дается послужной список, труды, звания, научные степени и награды. А мы сейчас делаем полноценные биографические очерки. Для нас это новый опыт, мы раньше таким не занимались. Мы, конечно, писали биографии, но кратко, там было очень мало оценочного момента.

— Значит, здесь будут оценки деятельности того или иного персонажа биографических очерков?

— Здесь и биография, и оценочные моменты. Главное — приходится биографии некоторых просто заполнять историческим фоном из-за того, что мало материалов. Еще Государственный архив РТ закрыт, к несчастью, невозможно попасть туда. На наши запросы не отвечают. В архиве и власть поменялась… В июне на наш запрос по Леониду Смагину (один из родоначальников нефтяной промышленности в ТАССР — прим. ред.) ответили отказом, ссылаясь на закон о неразглашении персональных данных в течение 75 лет. 

— Скажем, был такой первый секретарь Татарского обкома КПСС, как Семен Игнатьев, ратовавший за татарский язык, но в качестве министра МГБ СССР причастный к репрессиям. Или опять же Табеев, при котором был огромный промышленный скачок в Татарстане, а вот проблемы с развитием родного языка и культуры стали заметны.

— Да, стараемся, чтобы были не только положительные, но и корректные отрицательные оценки.

«В ПЕРВОМ НОМЕРЕ БЫЛА СТАТЬЯ ЛЬВА ГУМИЛЕВА. ИЗ-ЗА ЭТОГО ДАЛЬШЕ РАБОТА НЕ ПОШЛА»

— В одной из своих научных статей вы пишете, что фактически региональная энциклопедистика в России начала развиваться только в 1990-е. Почему в советские годы не было такой практики?

— Региональная энциклопедия появилась в 30-е годы прошлого века. Сначала были краеведческие движения в регионах — на их базе начали создавать региональные энциклопедии. Имелись, конечно, и отраслевые энциклопедии в 1930-е годы, затем началась война — и эта работа свернулась. Региональная энциклопедия начала новую жизнь только в конце 1980-х — начале 1990-х годов.

— Почему после Великой Отечественной войны такая практика не возродилась?

— Просто была поставлена следующая задача: раз есть Большая советская энциклопедия, зачем другие? Главное — имелся негласный запрет на создание чего-то помимо энциклопедии СССР и союзных республик. А энциклопедии союзных республик процентов на 60 (где больше, где меньше) — это материалы Большой советской энциклопедии.

— Простое переписывание?

— Но и, конечно, была в них местная специфика, одобренная партийными структурами. Среди татарских интеллектуалов всегда существовало желание создать свою татарстанскую, татарскую энциклопедию. Особо оно усилилось в конце 50-х — начале 60-х годов, в период хрущевской оттепели. Это время связанно с работой Игнатьева в Казани и приходом на его место Табеева… Поднимался вопрос создания татарской энциклопедии, возрождения общества истории, археологии, этнографии. Даже издали первый номер «Известий…» того общества. К сожалению, в первом номере была статья Льва Гумилева. Из-за этого дальше работа не пошла… Новое движение среди татарской научной общественности в данной области началось в годы перестройки. В результате в 1989-м 6 сентября было принято постановление Совета министров ТАССР о создании Татарской советской энциклопедии на русском и татарском языках.

— Кто проталкивал эту идею? Кто стал локомотивом?

— Ученые Института языка, литературы и истории КФАН СССР (ИЯЛИ), который возглавлял Мирфатых Закиев. Мансур Хасанов, тогда первый заместитель главы правительства республики, поддержал эту идею и возложил на себя работу по созданию Татарской советской энциклопедии. Он прекрасно понимал важность такого мероприятия для Татарстана и татарского народа. Подобному не воспротивился и Гумер Усманов (тогда первый секретарь Татарского обкома КПСС).

Были определены формы финансирования работ по созданию энциклопедии. Тогда нам не разрешали организовать самостоятельный научно-исследовательский отдел, но нашли хитрый путь: создали хозрасчетный отдел при ИЯЛИ — Татарской советской энциклопедии. Определены предприятия-спонсоры, которые должны были выделить средства на разработку и издание энциклопедии. К сожалению, из-за отсутствия необходимых средств  на эту работу в начале 1990 года с большим трудом удалось создать небольшую группу. Времена перестройки, к чему они привели, все прекрасно знают. Это хаос, неразбериха, спад производства и тому подобное. Не все внесли свои денежные взносы на разработку энциклопедии, в связи с чем мы не смогли вовремя создать мощный творческий коллектив. В постановлении не все основательно продумано. Уже в республике были другие реалии, порушилась дисциплина в финансовых делах.

Потом уже, когда Мансур Хасанович увидел, что невозможно содержать хозрасчетный отдел, весной 1992-го перевел его из ИЯЛИ в состав Академии наук РТ, созданной в конце 1991 года.  

— И выделил в отдельный институт.

— В мае 1994-го мы стали отдельным самостоятельным научно-исследовательским институтом — фактически структурным подразделением Академии наук РТ. Это форсировало работу по созданию энциклопедических изданий: сначала увидел свет на двух языках Татарский энциклопедический словарь по 700–800 страниц каждый. На татарском языке издание получилось почти на 100 страниц толще, так как появились новые факты, произошло обновление и актуализация материалов.

— Это какой год?

— В 1999-м мы выпустили Татарский энциклопедический словарь на русском, в 2002-м — на татарском языке. Хотя мы начали работать над энциклопедией на татарском языке, но сами понимаете, что надо подготовить специалистов. Не было тогда их… Это годы работы. В Татарском энциклопедическом словаре имелось более 16 тысяч терминов и персоналий, а в многотомной татарской энциклопедии — свыше 21 тысячи.

«Мансур Хасанов, тогда первый заместитель главы правительства республики, поддержал эту идею и возложил на себя работу по созданию Татарской советской энциклопедии» Фото: Владимир Зотов

«НЕКОТОРЫЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДЕМОНСТРИРУЮТ СВОЮ РАБОТУ, А ВОТ кто-то ПРОСТО ЗАНИМАеТСЯ ОЧКОВТИРАТЕЛЬСТВОМ»

— Вы работаете в Институте татарской энциклопедии практически с самого начала?

— Да, почти. Мне очень повезло. 11 октября 1990 года я досрочно защитил кандидатскую диссертацию, в связи с этим мне дали месячный отпуск. Я должен был уехать в Ульяновск, оттуда получил направление в аспирантуру университета. Спасибо моим учителям Индусу Тагирову и Рамзи Валееву, они сказали: «Рафаиль, мы не для Ульяновска тебя вырастили, оставайся здесь, поможем». И я призадумался, у меня уже была семья, дочка, жил в общежитии. Конечно, поехав в Ульяновск, я бы получил сразу квартиру — ну ладно, думаю, потерпим. Пришлось терпеть до 1995 года, пока свою квартиру не получил. Действительно повезло: мне ее дали одному из первых в нашем институте. Главное, что прислушался. Мне сказали, что есть в ИЯЛИ группа, которая занимается разработкой энциклопедии. Спасибо Фариду Хакимзянову, первому руководителю отдела ТСЭ. Несмотря на то что он филолог по образованию, погоняв меня по различным отраслям гуманитарных наук, сказал: «Ладно, приходи».

— Вы потом довольно быстро возглавили в институте отдел истории и общественной мысли.

— Да, в октябре 1993 года. Тогда же молодых специалистов было мало, особенно защитившихся. В первом составе отдела работали Рафик Мухаметшин, Гузель Вайда, Анвар Тайсин, Рашат Сафин, Талгат Бареев.

— Что за эти 30 лет вызывает у вас особую гордость из реализованных проектов?

— Сама татарская энциклопедия на русском и татарском языках, потому что читатель в ней может найти многие интересующие его сведения почти по всем отраслям научных знаний и практики, связанной с Татарстаном и татарским народом. Конечно, определенную часть материалов сегодня надо актуализировать. Это говорит о том, что нужно идти дальше и создавать новое переиздание энциклопедии. Наша гордость — энциклопедии «Татарстан» (в двух изданиях), «Татары Казахстана» (в двух изданиях), «Природа и природные ресурсы Республики Татарстан» (в двух изданиях), «Населенные пункты Республики Татарстана» (первый том, всего планируем издать три тома).  

— Правда ли, что нигде в стране, кроме Татарстана, региональные власти так не поддерживают энциклопедистику?

— Мы в России единственный научно-исследовательский институт, профессионально занимающийся разработкой энциклопедий. Да, и на Украине есть Институт энциклопедических исследований при Национальной АН страны. Мы с ними раньше сотрудничали.   

— В Башкортостане ведь что-то имеется…

— Раньше был такой же институт и там. Сейчас просто издательство ГАУН РБ «Башкирская энциклопедия». Тоже много делают. Наши коллеги, мы с ними соревнуемся. А в других регионах, например в Удмуртии, Мордовии, Чувашской Республике, были временные творческие коллективы при НИИ и вузах. Они издали свои национальные энциклопедии — на этом их программа завершилась. Периодически в тех республиках на государственные гранты и субсидии, отчасти и на спонсорские деньги издают отраслевые энциклопедии.

— Даже не на государственные средства…

— Все равно же они государственные. Занимают государственные учреждения — там делают, не у себя дома. Но я бы не сказал, что энциклопедия — это шабашка: сегодня взял, завтра сделал. Не получится. Действительно, огромная и муторная работа, занимающая много времени и сил. Энциклопедии соседних республик, конечно, тоже очень добротные, но, в отличие от них, наши издания информационно богаче и объемнее, более детально проработаны. У нас там нет статей о стиральных машинах, холодильниках …  

— Кажется, проблема всех гуманитарных академических институтов в Татарстане заключается в том, что не всегда они умеют рассказать о своей работе общественности. Потому часто возникают вопросы. В отношении института энциклопедии, например, складывается иногда ощущение, что это такая тихая гавань, где особо ничего не происходит.

— Нет, мы тоже проводим определенные PR-кампании — с выходом новых изданий выступаем перед журналистами. Это делаем последнее пятилетие, раньше особо не возникало такого желания, поскольку прежнее руководство — люди из другого поколения. Они не любили свою работу пиарить, любили только работать, считали, что пиар не их дело.

Но сами понимаете, что сегодня многое зависит от рекламы. Все институты должны присутствовать в информационном поле, показывать свою деятельность. Некоторые действительно демонстрируют свою работу, а вот кто-то просто занимается очковтирательством. Выпускают пар, чтобы показать, что у них кипит работа.

Мы хотели сделать районные энциклопедии, усилиями части нашего коллектива была создана Спасская энциклопедия (Болгар). Алькеевский район вроде поддержал идею, но, к сожалению, по сей день не определился. А одному главе муниципалитета во время встречи мы подарили нашу энциклопедию. Потом в другой раз он сказал: «Что-то мне неохота выпускать энциклопедию о своем районе. — Почему? — Когда я начал читать вашу энциклопедию, уснул. Неинтересная книга». Надо было вам не читать, а картинки рассматривать, видимо, тогда вы не уснули бы.  

«На сегодняшний день исчезло где-то 1,2 тысячи населенных пунктов. Конечно, больший пласт материалов мы не смогли поднять, поскольку над этим проектом работали только два человека» Фото: «БИЗНЕС Online»

«СКОЛЬКО ДЕРЕВЕНЬ УШЛО ПОД ВОДУ ВОДОХРАНИЛИЩ!»

— Вы также занимаетесь темой исчезнувших населенных пунктов Татарстана.

— В 2013 году у нас вышло научно-справочное издание «Исчезнувшие населенные пункты Республики Татарстан». Не думал, что эта книга будет такой востребованной. В ближайшее время планируем доработать, дополнить справки об исчезнувших селах новыми материалами и издать этот справочник.

— Сколько таких населенных пунктов и с какого исторического периода вы начинаете отсчет?

— На сегодняшний день исчезло где-то 1,2 тысячи населенных пунктов. Конечно, больший пласт материалов мы не смогли поднять, поскольку над этим проектом работали только два человека. Большая часть сел и деревень исчезла в 1950–1970-е. Массовое исчезновение сел началось с политики оптимизации колхозов — в конце 1940-х — начале 1950-х годов, то есть с укрупнения мелких колхозов.

— Какая-то одна-единственная причина исчезновения населенных пунктов или они совершенно разные?

— Причин много. Политическая кампания по борьбе с «неперспективными деревнями» в 1960–1970-е, масштабное промышленное строительство, появление агломераций и тому подобное. Сколько сел вокруг Казани вошло в черту города и исчезло. Сколько деревень ушло под воду водохранилищ! На сегодняшний день главной причиной исчезновения является отсутствие должной социально-культурной инфраструктуры, закрытие школ. Иначе говоря, новая волна оптимизации сельской повседневности.

— Села продолжают исчезать?

— Данный процесс латентно продолжается и сегодня. Этому причина — разрушение колхозно-совхозного производства в 1990-е годы как пережитка социализма. В результате в деревнях нет производства, работы. Была бы она, если бы полноценно развивались производственные кооперативы, фермерские хозяйства или товарные крестьянские подворья… Но сейчас в деревне хозяйничают латифундисты со своими эффективными менеджерами. Сельские жители и сегодня не хозяева своих сельских угодий и конечного результата своего труда.  

— А что такое исчезнувший населенный пункт? Там голое поле?

— Там ничего нет, пустошь, заросшая бурьяном и кустарниками, реже на их месте пашня. В отдельных местах сохранились обветшалые, бесхозные дома. Там никто не проживает, реже живут одинокие дачники в летнее время. Каждый населенный пункт зафиксирован в государственном реестре Татарстана. Эти села просто удаляют из него.

— Каких деревень больше исчезло — татарских или русских?

— Русских исчезло около 700, прежде всего мелкие селения. Татарские деревни были покрупнее, в них сильнее сохранились национальные традиции. Все это помогало татарскому сельскому населению поддерживать и развивать деревнеобразующий потенциал территории. Главное — значительная часть крупных русских деревень попала под промышленное строительство. Исчезли почти все деревни мордвы-каратаев. В начале XX века на территории Камско-Устьинского района Татарстана проживали около 4 тысяч мордвы-каратаев. Сегодня их осталось менее 300 человек. Их деревни попали под Куйбышевское водохранилище, большая часть мордвы-каратаев ассимилировалась. Мордва-каратаи говорят на татарском языке, по вере православные. Можно сказать, что они особая этнографическая группа мордвы.

— Не кряшены?

— Нет. Кряшены — татары, субконфессиональная группа татар. Это не мордва.

— Мордовский язык мордва-каратаи не знают?

— Нет, их язык — татарский. Они жили в основном в Камско-Устьинском районе. Навсегда утрачена самобытная культура и традиции мордвы-каратаев. Это большая трагедия.

«При дорогом Леониде Брежневе жили хорошо. Большая часть населения об этом вспоминает. Кто не ленился и хорошо работал, тот действительно прилично зарабатывал» Фото: Мусаэльян Владимир,Соболев Валентин / ТАСС

«ПРИ ДОРОГОМ ЛЕОНИДЕ БРЕЖНЕВЕ ЖИЛИ ХОРОШО»

— Вы доктор исторических наук, специалист по истории крестьянства в Татарстане. Скажите, когда у нас в деревне людям жилось лучше всего?

— При дорогом Леониде Брежневе жили хорошо. Большая часть населения об этом вспоминает. Кто не ленился и хорошо работал, тот действительно прилично зарабатывал.

Конечно, не хватало предметов широкого потребления, был сильный неудовлетворенный спрос. Но у людей имелись деньги, могли скопить и купить что-то со временем, поскольку инфляция не съедала их накопления. Сельское население только в период хрущевской оттепели начало досыта есть хлеб. Как мой отец говорил: «Мы начали только после 1953 года досыта хлеб есть». Хрущевская оттепель — это освоение целины. Потом началась кукурузная эпопея, опять возникла продовольственная проблема. При Брежневе начали закупать хлеб на нефтедоллары. При нем быт колхозников сильно изменился — в сельских домах появились холодильники, телевизоры, стиральные машины, фабричная мебель, а во дворах мотоциклы и легковые машины. В эти годы наблюдалось массовое жилищное строительство на селе. Если в начале XX века население Татарстана с курных изб перешло к домам с печным отоплением по-белому, то в этот период с домов с соломенным покрытием перевелись на шиферное, отчасти и железное. Селяне по сей день вспоминают то время и говорят, что они жили при коммунизме. Главное — у них была вера в светлое будущее. Сейчас у сельского населения нет такой веры. Вроде теперь все есть в магазине. И это касается не только еды. Хотя бы возьмем мини-тракторы, мини-культиваторы и тому подобное. Все есть. Но работать некому. Из-за того, что на селе нет условий для нормальной работы и досуга молодежи, она уезжает.

— Но в прежние времена ведь ее силой оставляли в деревне.

— Да, раньше, конечно, причина, по которой молодежь оставалась на селе, была не только в том, что родители так хотели, а в том, что у них не имелось паспортов. Проблема существовала с городской пропиской и тому подобное. Я сам испытал все это. Молодежь уходила учиться, но тогда не все могли позволить себе подобное. В наши дни в вузы поступают до 80 процентов выпускников. А раньше несколько человек из деревенской школы поступят в вуз — это было для школы большим достижением. И еще несколько человек — в техникум или училище. Остальные оставались до армии в деревне, чтобы уйти из нее, им надо было иметь паспорт. Фактически паспортами колхозники обзавелись только в 1970-е годы. А сама паспортная система была введена в 1932-м. Как тогда крестьяне расшифровывали ВКП (б)? Второе крепостное право большевиков, это было новой большевистской формой крепостного права. И сегодня с появлением латифундистов и бессовестных предпринимателей на селе наблюдаются пережитки крепостничества, неуважительного отношения к сельским труженикам. Люди не могли уходить из деревни. Хотя при Никите Хрущеве была принята программа по сближению города и деревни. Надо сегодня такую же сделать, чтобы она отвечала интересам не только государства, горожан, но и селян.

— Это реально вообще в принципе?

— Реально, почему нет? Что, в сельской местности нельзя жить? Можно жить в точно таких же добротных домах с канализацией, туалетом, ванной и тому подобным.

— В принципе сейчас уже говорят о деурбанизации, когда та же элита, да и не только, наоборот, предпочитает жить за городом.

— Да, почему нельзя создать эти условия сельским труженикам?

Почему должен фермер покупать себе комбайн, на котором он работает месяц? Его можно арендовать, для этого надо создавать специальные прокатные пункты и выпускать универсальные мини-тракторы, мини-комбайны и тому подобное, которыми бы могли свободно пользоваться. Об этом же не думают у нас. У американских фермеров, например, техника универсальная. И главное — они кооперированы. Кооператив помогает американским фермерам семенами, ссудами, техникой и всем необходимым. Сегодня трудно татарстанскому фермеру покупать и содержать такую дорогостоящую технику.

— Но у нас вечная государственная политика — из сельского хозяйства выжимать все соки?

— Да, всегда это было и продолжается.

— И ничего не меняется?

— Ну меняется, конечно. Временами правительство обращает внимание на отдельные проблемы сельского населения. Но к этому надо подходить системно и по-государственному, а не просто от случая к случаю…

— Скажем, поддержка молодых учителей и врачей, возвращающихся в деревню.

— Надо им создавать хорошие условия: обеспечить постоянной работой, выделить для них государственные гранты и ссуды, строить им добротные школы, больницы, клубы, жилые дома и дороги, организовывать интересный досуг. Сейчас же не во всех деревнях действуют клубы. Когда-то почти в каждой деревне были клубы, школы и тому подобное.

Деревня исчезает тогда, когда закрываются школы, в том числе начальные. К сожалению, политика оптимизации на корню уничтожает деревню. Говорят, мол, в крупных школах большие возможности для обучения, можно привлечь специалистов. Конечно, я в этом не сомневаюсь. Но подобное отдаляет молодежь от деревни, ежедневной сельской повседневности.  

В наши дни на улицах деревень не увидишь играющих детей. Раньше они в свободное время играли: футбол, волейбол, хоккей, лапта, догонялки и тому подобное. Сегодня их главная радость и смысл жизни — смартфоны, крутые мобильники для игр. В моем детстве мы росли, работали по возможности и в то же время играли. В деревнях почти этого нет. Когда проезжаешь по дороге мимо них, можно изредка увидеть стадо коров, еще реже — овец. Такое о чем говорит? Что село утрачивает свой деревнеобразующий потенциал. 

— А то, что Россия сейчас рекорды бьет по зерну и стала вновь экспортером?

— Действительно, из-за современных технологий аграрии собирают хорошие урожаи. Но в то же время очень много дутых цифр, им нельзя верить. Даже если взять статистику по сбору зерна, есть два числа: полученные после отмолота и после переработки.  

— В Татарстане во многом определяют деятельность сельского хозяйства крупные агрохолдинги. Как вы относитесь к их работе?

— Нужно к этому вопросу подходить системно. И у агрохолдингов, и у фермерских хозяйств, и у крестьянских подворий должно быть свое место, своя производственная ниша. Конечно, между ними должна быть кооперация. Без нее невозможно развивать сельское хозяйство. И главное — между ними должно быть разделение труда.

Как-то я разговорился с одним специалистом. Он заявил: «Вот возьмем Бельгию. Один бельгийский фермер выращивает картофель, другой — зерно. Они прекрасно понимают, что надо чередовать культуры, просто меняют участки и следят за качеством земли». У нас кто за качеством земли следит? У нас вбухают столько химикатов в землю! Раньше, когда проезжаешь поля, можно было увидеть заросли сорняков. Сейчас их нет, они чистые, колосья и солома зерновых культур блестят как золото.

«Почему у русских крестьян было лучше экономическое положение? Потому что у них земли имелось больше» Фото: © РИА Новости, РИА «Новости»

«РУССКИЕ БОЛЬШЕ ЗАНИМАЛИСЬ ОГОРОДНИЧЕСТВОМ И САДОВОДСТВОМ, ЧЕМ ТАТАРЫ»

— Это правда, что до революции, до появления колхозов здесь, на территории Казанской губернии, и по соседству, жизнь, уклад и финансовое состояние татар-крестьян и русских крестьян отличались? Последние были в намного более привилегированном положении?

— Я не хочу сказать, что русские или татары не угнетались. Почему у русских крестьян было лучше экономическое положение? Потому что у них земли имелось больше. Они жили мелкими деревнями. Когда деревня большая, ее население увеличивается и идет дробление хозяйств, тем самым селение разрастается. Чем быстрее население увеличивается, тем быстрее уменьшаются семейные наделы. В то же время у татар деревня была более замкнутой и менее восприимчивой к новшествам в смысле агротехники. У русских имелись более товарные культуры, у татар — более потребительские типа полбы. Конечно, мы полбяную кашу сейчас очень любим. Особенно беляши с полбой. И главное — русские больше занимались огородничеством и садоводством, чем татары. Конечно, все это давало русским хозяевам определенные дивиденды. При всем том многие татарские деревни были расположены в отдалении от городских рынков, дорог и больших рек, а многие русские селения — вокруг городов и трактовых путей сообщения и судоходных рек. Из-за этого у татарских крестьян имелись большие накладные расходы. К тому же они были вынуждены часто пользоваться услугами ушлых посредников, за полцены продавая им свою продукцию.  

— Это связано еще со старыми временами, когда татар пытались крестить, а они уходили с насиженных мест?

— Да, с имперской политикой властей. Главное — 30-километровая защитная зона, когда нельзя было татарам селиться вокруг рек и тому подобное. Долгое время им запрещалось заниматься железоделательным, кузнечным делом. Насильственная христианизация вынудила татар бежать на окраины, селиться на неудобьях. Все это негативно сказывалось на экономическом уровне татарского крестьянства.

— Индус Тагиров называл имя Юнуса Валидова как человека, который многое сделал для сельского хозяйства Татарстана в 1920-е.

— Я с ним согласен. Он тщательно изучал деятельность Валидова, первого наркома земледелия Татарстана. При нем решался земельный вопрос и проводилась переселенческая политика. Они в паре с Мухтаровым осуществляли политику расселения малоземельного населения татарских деревень на пустующие земли госфонда. Такая помощь оказывалась не только татарским крестьянам, но и представителям других национальных групп сельского населения Татарстана. Но и тогда были различные склоки, мол, татарам землю дали, а им — нет. Земельный вопрос всегда очень сложный, особенно в крестьянской среде. Конечно, была небольшая разница в том, сколько дополнительно получили татары, русские, мордва или чуваши. Просто надо было разгрузить большие деревни, особенно малоземельные селения Арского, Свияжского кантонов, где земли мало, а народу много. В Закамье более свободно. Там на едока приходилось в среднем 2–3 десятины земли, а в Заказанье — 0,5–1.

Тогда на землях госфонда создавались различные поселковые товарищества, таким образом основывались новые деревни. Даже представители ваисовского движения (религиозно-общественное движение среди татарских крестьян, ремесленников, мелких торговцев Казанской губернии, возникшее в XIX веке на основе учения Бахаутдина Ваисова, — прим. ред.) основали деревню в Чистопольском кантоне — Новый Булгар. Хотели создать свое войско, государство в государстве, но не получилось.

— Валидов рано умер.

— Он был снят с занимаемого поста. За что его уволили и с чем это связано, неясно. Тогда татарские руководители на одном месте работали недолго, в среднем по два года. Их часто перебрасывали с одного места на другое или вовсе отправляли в другие регионы на второстепенные должности. Жизнь Валидова трагически оборвалась.    

— Почему тогда чиновники не задерживались на должностях?

— Властям всегда близки временщики, потому что у тех нет тяги или притяжения к этой земле, своему народу и его культуре и традициям. В 1920-е годы было распространено такое понятие, как хозяйственное обрастание. Коммунистов обвиняли в хозяйственном обрастании, поскольку кто-то построил добротный дом или приобрел еще одну лошадь, корову, завел предприятие. Все это подпадало под хозяйственное обрастание. Тогда с подобным активно боролись. Против таких людей применялись различные формы воздействия, вплоть до снятия с работы и исключения из партии, что в конечном итоге создавало армию временщиков и маргиналов, а также усиливало рецидивы пьянства среди руководящих сотрудников.    

— Логика была в том, чтобы человек с местными элитами не сросся?

— Да, это очень настораживало сталинское руководство, и оно не давало национальным руководителям засидеться на одном месте. Часто перетряхивало с помощью различных механизмов орготдела ЦК партии.  

— Зато люди не успевали входить в коррупционные схемы.

— Они все равно создавались! Знаменитое дело конокрада Шакура Рахимова из села Чутеево, по нему в 1925 году были привлечены более 40 человек, в том числе ряд руководителей Свияжского кантона. И главное — председатель свияжского кантонного исполкома Бикчантаев тоже был привлечен по этому делу. Во время обсуждения на партколлегии один из выступающих сказал: «Товарищи, есть ошибки в его работе, имеются некоторые злоупотребления, но он же имеет заслуги перед революцией, участник Гражданской войны» В 1920-е годы еще учитывались революционные заслуги. Во время сталинского террора уже не обращали внимание на то, имел обвиняемый заслуги перед революцией или нет.

— История Шакура и правда достойна целого художественного киносериала?

— А я участвовал в одной из таких картин: рассказывал о Рахимове. В этом фильме были и другие выступающие. Я сам, правда, не смотрел этот фильм «Шакур Карак». Действительно, он очень одиозная личность. Говорили, что занимался только конокрадством. Это неправда, Рахимов грабил все: кооперативы, государственные склады, магазины, колхозное и совхозное имущество и другое. И из него не стоит делать доброго Робин Гуда и благотворителя, бескорыстно помогавшего своим односельчанам! Не надо героизировать Шакура! Он был вором и остался им.

Хотя насколько мне известно, в Кайбицком районе даже есть приз имени Рахимова, вручаемый победителям на конных скачках во время Сабантуя. Своеобразная личность, действительно. Почему его уважают селяне? Он у какого-то крестьянина украл лошадь и по дешевке продал ее своему односельчанину или вовсе подарил ему. Таким образом, татарский Робин Гуд организовал в селе бартерные взаимоотношения: я — тебе, ты — мне.

Но в 1920-е годы конокрадство в Татарстане было распространенным явлением. Только после громкого процесса над Рахимовым и другими его подельниками, а также принятия системных мер во второй половине 20-х значительно уменьшились зафиксированные случаи. При этом конокрадство было присуще не только Татарстану, но и многим другим регионам СССР. Точно такое же явление происходило в 1990-е, когда появились бандитские группировки, которые промышляли с кражей лошадей, крупного и мелкого рогатого скота.

«Надо создавать различные производства на селе. За счет государственных средств форсировать процесс кооперирования хозяйствующих субъектов» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЖИВУТ СЕГОДНЯШНИМ ДНЕМ. ЗАРАБОТАЛ, ВЫПИЛ — И ДЕНЬ ПРОШЕЛ»

— Какие дальнейшие перспективы, будет умирать деревня или нет?

— Есть, конечно, определенные перспективы. Для этого надо создавать различные производства на селе. За счет государственных средств форсировать процесс кооперирования хозяйствующих субъектов. Без кооперации они не смогут полноценно существовать и хозяйствовать. Пока процент кооперирования хозяйствующих субъектов в Татарстане невысокий. Хотя в последнее время местное руководство на это стало обращать серьезно внимание. Главное — здесь должна быть большая роль государства, а также ответственность селян перед государством за предоставленные возможности. У нас же какое-то иногда обывательское отношение — ладно, государство богатое, еще даст.

И должны быть нормальные и прозрачные товарно-денежные отношения. Твой труд — это товар. За него рабочий должен получать деньги, а не услуги.

— А у нас бартерные отношения.

— Да. Я на тебя поработаю — ты мне вспашешь огород. И еще у нас самая худшая сторона трудовых отношений — оплата работы водкой.

— Это по-прежнему работает?

— Да. В сельской местности такая форма оплаты по сей день есть. Если кому-то охота потребить это зелье, то он идет к какой-то старушке. А она говорит: «Ладно, свои дешевле, чем нанимать на стороне». Такое пагубное явление особо широкое распространение получило во второй половине 1980-х, когда началась антиалкогольная кампания. Сколько людей в то время погибло от различных суррогатов. Это страшно. Преступление перед народом.

— В деревне продолжают пить? Потому что, кажется, у горожан мода на алкоголь потихоньку уходит, особенно у молодого поколения. А на селе как?

— Тоже. Те, у кого есть нормальная работа, дорожат своим рабочим местом и не злоупотребляют этим зельем. Тем, у кого нет постоянной работы, кто перебивается временными заработками, нет смысла дорожить своим рабочим местом. Они фактически временщики, у них нет особого смысла заработать много денег на жизнь. Живут сегодняшним днем. Заработал, выпил — и день прошел. Чтобы приостановить этот негативный процесс, государству следует повернуться лицом к деревне — своей дойной корове, кормилице. При нынешнем отношении властей к деревне-кормилице она скоро может ноги протянуть, тогда на латифундиях современных инвесторов будет некому горбатиться, разве что пришлым гастарбайтерам.