В ОПЕК+ подавляющее большинство — развивающиеся страны с достаточно примитивной экономикой и мелкими запасами капитала. Они сильно пострадали в прошлом году, бюджеты и торговые балансы нуждаются в улучшении, и получить еще сколько-нибудь долларов видится хорошей идеей Фото: © Omar Marques/ZUMAPRESS.com/www.globallookpress.com

Представления под названием «заседания ОПЕК» превратились к середине 70-х годов в перворазрядные зрелища.

(Дэниел Ергин, «Добыча»)

Переворот был внезапным

«Нонеча не то, что давеча». Ну почти. Мировая экономика, как всем известно, страдает в тисках «коронакризиса», многие государства, не щадя своих резервов, печатных станков и памяти в компьютерных системах, с неиллюзорной серьезностью занимаются помощью и спасением своих экономических систем. Конца и края этому не предвидится, судя, например, по анонсированному на днях плану президента США Джозефа Байдена по строительству и обновлению мостов, дорог и прочей инфраструктуры. На фоне этого решения принятые ОПЕК+ выглядят заметным диссонансом, и сюда стоит углубиться серьезнее. Но для начала надо сказать, что сама встреча министров ОПЕК+ произошла в четверг, 1 апреля, традиционный день дурака, и, не исключено, сама эта дата повлияла на принятые решения.

Началось все, на самом деле, достаточно мрачно. Переговорный фон изначально состоял из унылых для нефтяного рынка констатаций. Так, было отмечено отсутствие заметных подвижек в восстановлении спроса, и уже следствием этого стала фиксация продолжающегося превышения объемов мировых запасов над желаемой нормой. Этот пессимизм имел и цифровое выражение: так, прогноз экспертов ОПЕК+ по росту спроса на нефть в 2021 году (относительно полностью провального прошлого года, с его запретами и домашними арестами) был понижен с 5,9 млн баррелей в день (мбд) до 5,6 млн баррелей в день. Был также ухудшен и смежный прогноз ожидаемого дефицита предложения нефти, он снизился с 1,2 мбд до 0,8 барреля в день.

Здесь нельзя не отметить, что эти изменения в коллективной экспертной позиции выглядели логичными. Действительно, если месяц-два назад виделось, что коронавирус наконец-то отступает, постепенно оставляя мир в покое, то сейчас ситуация иная. Та же Европа в очередной раз (видимо, ей это нравится) садится в карантин, с вакцинами проблемы, а сам вирус активно мутирует. Очевидно, из ограничений прямо вытекает куда более ослабленный рост потребления нефти, и именно это и отразилось в декларированной базовой переговорной позиции.

Соответственно, ожидания рынка, получившего эти предварительные мнения, вполне укладывались в формулу «ничего они делать не будут», сообщения в прессе о рассмотрении продления уже введенных ограничений на май и даже июнь воспринимались как закономерные. Более того, отсутствия модификаций в политике организации ожидали, судя по их репликам, и сами нефтяные министры стран ОПЕК+. Но в конечном итоге ситуация резко изменилась, и, несмотря на все эти предварительно озвученные факторы, на итоговом голосовании встречи ОПЕК+ неожиданно приняла решение начать увеличение объемов добычи. Ровно, аккуратно, разложив это увеличение по разным квотам для разных государств, но тем не менее именно что увеличивать.

Переворот был внезапным. Как сообщается, министры высказывали свои мнения о ситуации, дискурс в целом строился вокруг продления ограничений на добычу, как вдруг случилось странное.  Формально все было гладко — всего лишь министр энергетики КСА принц Абдель Азиз бен Сальман предложил коллегам по ОПЕК+ обсудить тот же вопрос с иной точки зрения, высказать свое мнение насчет ослабления ограничений. И вот здесь и вылезли странности: оказалось, что, несмотря на все эти внешние факторы, их фиксацию в процессе переговоров и якобы проистекающее из этого продление заморозки добычи страны ОПЕК+ гораздо более заинтересованы в ее росте. Итоговое голосование зафиксировало желание, выражать которое, по всей видимости, изначально никто не хотел, но именно оно оказалось консенсусным.

Говоря языком цифр, было принято решение с мая текущего года начать постепенное восстановление добычи. Общий объем увеличения составит 1,15 мбд, это увеличение будет неравномерно распределено по маю, июню и июлю: дважды по 0,35 мбд  и один раз на 0,45 млн баррелей в день. При этом России увеличенных квот достанется не особо много — по 0,038 мбд в каждый из этих трех месяцев. Помимо этого, арабы заявили, что будут прекращать практику дополнительного (сверх своей квоты в ОПЕК+) сокращения добычи. Оно составляло порядка 1 мбд, и, помимо увеличенных собственно квот, КСА пообещало поднять добычу нефти на 0,25 мбд в мае, 0,35 мбд в июне и 0,4 мбд в июле.

Рынок нефти в настоящее время и в среднесрочной перспективе определяется не продавцом, а покупателем Фото: © Michael Nagle/Xinhua/www.globallookpress.com

Здесь, к сожалению, кроется нешуточная опасность для России

Что здесь можно сказать?

Во-первых, по итогам такого принятого решения произошел рост цены на нефть. Повторимся, рост, а не падение, которое, по идее, должно было бы свершиться в результате декларированного роста предложения на рынке. Причина этого, полагаю, кроется в иррациональных ожиданиях: мол, раз организация ОПЕК+ заявила о будущем росте добычи, т. е. это имеет смысл и новая дополнительная нефть найдет свой спрос, значит, экономика восстановится, а значит, будет спрос на сырье и лучше его сейчас прикупить.

Во-вторых, похоже, основная причина такого решения лежит совсем недалеко. Участникам ОПЕК+ просто и тупо нужны деньги. Напомню, что в ОПЕК+ подавляющее большинство — это развивающиеся страны с достаточно примитивной экономикой и мелкими запасами капитала. Они сильно пострадали в прошлом году, бюджеты и торговые балансы нуждаются в улучшении, а получить еще сколько-нибудь долларов видится хорошей идеей.

В-третьих, здесь просматривается желание вставить палки в колеса американской отрасли нетрадиционной энергетики. Сланцевая нефть США уже давно стала своего рода балансиром, который придерживает цену на баррель в некотором коридоре или, точнее, возле определенного уровня. Собственно говоря, это видно и сейчас: за последнюю неделю в США вошли в рабочий режим еще 13 нефтяных буровых, а их общее число, работающее по этому углеводороду, достигло 337. Это особенность технологии: в отличие от традиционных нефтяных скважин, сланцевые и достаточно быстро бурятся и раскочегариваются, и достаточно быстро консервируются. Итогом этого является то, что стоимость нефти в среднесрочной перспективе стремится куда-то к $50 за баррель. Что любопытно, на таком уровне она не нравится никому — ни экспортерам (дешево, бывало и лучше), ни потребителям (все равно дорого, бывало и меньше), но рынок есть рынок. Конечно же, движения возможны, однако рынок нефти в настоящее время и в среднесрочной перспективе определяется не продавцом, а покупателем.

И здесь, к сожалению, кроется нешуточная опасность для России. Я уже писал неоднократно об исчерпании удобных запасов, об этом же неоднократно говорили российские официальные лица, включая министра энергетики Александра Новака. На этой неделе пришел еще один сигнал. Глава Роснедр Евгений Киселев в большом интервью «Российской газете» сообщил, что общих запасов нефти в России могло бы хватить на 58 лет добычи, но бо́льшая их часть экономически нерентабельна, т. е. добыть ее стоит дороже, чем продать. Рентабельных же запасов в соответствии с данными последней инвентаризации хватит стране примерно на 19 лет. Но это условный показатель: данные постоянно обновляются, и идут они скорее в ухудшение. Достаточно сказать, что суммарно с 2016 года по итогам аудита были признаны не существующими в реальности запасы нефти и конденсата на 2,28 млрд т, что примерно равно всей российской добыче за четыре с половиной года. Фактически нефти выкачали (и продали) столько же, сколько списали «за отсутствием».

Это, на самом деле, фундаментальный для экономической системы страны вопрос. Откуда брать деньги, когда иссякнет источник ренты, вокруг которой и структурировалась вся экономическая ткань РФ? Ответа на него нет — такого, чтобы позволял цельно и спокойно заместить объемы входящего капитала, и, по-хорошему, его надо активно искать, а найдя, всячески лелеять эту сферу, но, увы, прогресс здесь мало заметен.

Пока же решения производятся в ином поле: год назад доллар стоил столько же, сколько и сейчас, а нефть была вдвое дешевле. «Доходы бюджета увеличились», — как сказал в свое время уважаемый президент России Владимир Путин. Но на входящий поток денег такие экзерсисы не влияют никак.