«Евгений Онегин» идет в постановке Михаила Панджавидзе (работы этого режиссера составляют примерно половину репертуара казанской оперы) с 2012 года «Евгений Онегин» идет в постановке Михаила Панджавидзе (работы режиссера составляют примерно половину репертуара казанской оперы) с 2012 года Фото: «БИЗНЕС Online»

Бренные останки

«Евгений Онегин» идет в постановке Михаила Панджавидзе (работы режиссера составляют примерно половину репертуара казанской оперы) с 2012 года. Над премьерой витало легендарное имя: музыкальным руководителем «Онегина» значится Михаил Плетнев (к слову, его дирижерские и исполнительские интерпретации не назовешь строго традиционалистскими). Маэстро продирижировал двумя первыми спектаклями, вызвав бурный восторг критиков. К 2021 году на память о лучших днях нам остались путаница в супертитрах да реклама года 2015-го в буклете, нарезанном из фрагментов энциклопедии для детей и рецензий на премьеру.

Сейчас спектакль ТАГТОиБ выглядит продуктом, некогда произведенным на радость ревнителям традиций. Иными способами классическую оперу вкушать грешно: нужен малиновый берет и снегопад в сцене дуэли, варенье Филипьевны и кокетливо подгримированные пейзане с вилами и топорами.

Уже невозможно понять, было ли вообще в этом спектакле когда-то некое сознательное намерение — хоть режиссерского высказывания, хоть соблюдения пиетета перед театральными конвенциями. Если и да, то с годами превратилось в горстку обмылков: Ленский, картинно подставляющий грудь под пулю, Татьяна в обнимку с арфой на крыльце дворянского гнезда, дурашливо кидающаяся соломой Ольга да видеопроекционные заветные вензеля пушкинских черновиков. 

Несмотря на это, публика, которая по доброму казанскому обычаю хлопала в такт экосезу и снимала видеоролики для сториз, несколько раз живо среагировала на происходящее. На реплике няни «А было мне тринадцать лет» раздался вздох коллективного изумления, а боязливая колка дров во дворе ларинской усадьбы вызвала откровенное хихиканье. Но люди в этот вечер пришли не на спектакль, а на артистов: ведущая солистка Казанского оперного Гульнора Гатина впервые спела Татьяну, а звезда татарской эстрады с консерваторским образованием и первый лауреат премии им. Шакирова Филюс Кагиров — Ленского. 

Люди в этот вечер пришли не на спектакль, а на артистов: ведущая солистка Казанского оперного Гульнора Гатина впервые спела Татьяну Люди в этот вечер пришли не на спектакль, а на артистов: ведущая солистка Казанского оперного Гульнора Гатина впервые спела Татьяну Фото: соцсети

Вокал для двоих

Кагиров исполнил Ленского со старомодной музыкальностью. Ясная артикуляция и хорошая эмиссия позволяли хорошо слышать его голос даже из акустически невыгодных зон сцены. Театральный опыт артиста гораздо меньше концертного (он пел в спектаклях Казанского оперного написанные специально для него партии Шах-Али в «Сююмбике» Резеды Ахияровой и Битимера в «Алтын Казан» Эльмира Низамова). Видимо, поэтому он держался несколько скованно и периодически посещал середину авансцены, чтобы вовремя взглянуть на дирижера. 

На Гатину в последние несколько лет легла добрая часть ведущих женских ролей в спектаклях ТАГТОиБ. В «Онегине» она взялась за партию не по голосу — и мгновенные последствия этого были хорошо слышны. Тембр и техника, позволяющие Гатиной успешно справляться и с Розиной в «Севильском цирюльнике», и с Чио-Чио-Сан в «Мадам Баттерфляй», предсказуемо подвели ее в Татьяне. Эта партия написана для более крепкого голоса, да и привычные повадки инженю плохо гармонировали с ролью. В середине сцены письма певицу настигла внезапная фальшь (и не покинула ее вплоть до самого финала).

ТАГТОиБ давно потерял чувство реальности и, кажется, уже и не чувствует потребности в наборе солистов. Граница между «фестивалем приглашенных звезд» и текущим репертуаром стерлась, и вовсе не по причине высокого качества дежурных спектаклей. Хроническая кадровая недостаточность оперной труппы заставляет театр выкручиваться и приглашать певцов из обеих столиц даже на крохотные партии или же услужливо давать «своим» возможность испортить себе репутацию (а в перспективе — и голос) исполнением неподходящего репертуара.

Звезда татарской эстрады с консерваторским образованием и первый лауреат премии им. Ильгама Шакирова Филюс Кагиров спел — Ленского Звезда татарской эстрады с консерваторским образованием и первый лауреат премии им. Шакирова Филюс Кагиров спел Ленского Фото: соцсети

Вилы и арфа

Прочие участники действа проявили себя ожидаемым образом. Звездный Игорь Головатенко (Большой театр) пел Онегина осторожно и без так необходимой в этой партии обольстительности в кантилене, но из-за известных капризов местной акустики слышно его было только с авансцены. Аккуратная и холодноватая манера Екатерины Сергеевой (Мариинский театр) в партии Ольги оказалась ко двору. Михаил Казаков (Гремин) неспешно въезжал буквально в каждую ноту своей арии. 

Из оркестровой ямы доносилось по-балетному практичное звучание: нюансы и темпы больше напоминали о выборе рингтона, чем о естественном и свободном дыхании музыки. А поберечь хрупкую красоту голоса Гатиной маэстро Ренат Салаватов старался не только предельно «прибирая» звучание оркестра, но и заодно замедляя темпы до похоронных. Все складывалось в гармоничную картину полного равнодушия к художественному результату; дирижер уверенно начинал каждый акт, не дожидаясь при этом, пока полностью погаснет свет и бо́льшая часть зала перестанет отхлебывать минералку и отвечать на звонки — мы все тут люди занятые, нечего на пустяки время терять. 

Впрочем, театром заранее было сделано все, чтобы никому в зале ни до спектакля, ни до музыки не было никакого дела. Безоглядная эмоциональность партитуры Петра Чайковского и подход к ней крепкого хозяйственника Салаватова выглядят рядом нелепо, как вилы и арфа на одной веранде. Сама же постановка Панджавидзе воплощает идею того самого костюмного театра, где зрителя от нестройно звучащего хора в нужный момент отвлечет бодрый балет, солисты сорвут свою долю аплодисментов после каждого номера, а любая нелепица вызовет снисходительную ухмылку: «Что поделаешь, это ж опера».