«Дочь Брежнева стала активно вмешиваться в политику, выступая в роли советника отца»

Брежнев сводил два потока информации воедино — после звонка Цвигуна он обязательно звонил Юрию Андропову или наоборот Фото: Klaus Rose/dpa / www.globallookpress.com

«Широкомасштабные операции против окружения Галины Брежневой»

В декабре 1981 года, несмотря на болезнь, Семен Цвигун возобновил активное телефонное общение с Леонидом Брежневым, находясь в санатории в Барвихе: ситуация в Польше оставалась напряженной накануне введения там военного положения.

И снова Брежнев сводил два потока информации воедино — после звонка Цвигуна он обязательно звонил Юрию Андропову или наоборот. Так было 6, 10, 14-го, а 17 декабря генсек переговорил только с Цвигуном. Этот звонок последовал вскоре после заседания Политбюро, посвященного Польше. Затем Генсек позвонил еще и Борису Пономареву — главе Международного отдела ЦК КПСС. Ведь именно 17 декабря в Гданьске прошла 100-тысячная демонстрация протеста, во время разгона которой погибли трое демонстрантов.

А в Москве контрразведка КГБ, пользуясь тем, что ее высокий куратор Цвигун «выведен из игры», затевает широкомасштабные операции против окружения Галины Брежневой. Напомним, что вся контразведка КГБ была в руках «глубинников»: внутреннюю (2-й упр) возглавлял Григорий Григоренко (чекист с 1940), «Пятку» (5-е упр — идеология) — Филипп Бобков (чекист с 1945), внешнюю (Управление «К») — Анатолий Киреев (чекист с 1952). В последнее время дочь Брежнева стала активно вмешиваться в политику, выступая в роли советника отца. Еще в конце 60-х она собиралась писать кандидатскую диссертацию по истории СССР на тему «Иностранная интервенция в страну Советов в 20-е годы», а в 81-м, работала уже в Архивном управлении МИДа в ранге советника-посланника. В МИДе с 1973-го работала СБ, подчинявшаяся «глубинникам» (глава — Михаил Курышев, чекист с 1943, «птенец» из гнезда Евгения Питовранова).

Советы, которые Галина давала отцу (в том числе и по кадровым вопросам) шли вразрез с интересами чекистов. А тут еще стало известно, что она собирается разводиться с Юрием Чурбановым, прожив с ним 10 лет. Она увлеклась молодым артистом Большого театра Борисом Буряцей, имевшим цыгано-молдавские (!) корни — он был родом из Кишинева. Случись этот развод, чекисты теряли бы удобного кандидата на замену Николая Щелокова в силу утраты разведенным его веса в элите.

А ведь Андропов давно обхаживал Чурбанова и сделал из него своего… информатора. Читаем воспоминания Чурбанова: «У меня были честные и прямые разговоры о Щелокове с Ю. В. Андроповым. Особенно — в последние годы (1980-1983). Ю.В. был прекрасно обо всем информирован, прекрасно… Ю.В. перепроверял мою информацию… а у кого — не знаю. Очевидно, тот работник… или кто-то там… докладывал ему о положении дел в МВД…». Словом, КГБ в обход запрета завел агентуру в МВД, играя на клановых противоречиях эмвэдэшников. И в тех декабрьских операциях против окружения Брежневой (саму дочь генсека они трогать не могли), были активно задействованы и милицейские силы. Но не с Огарева, 6 (МВД СССР), а с Петровки, 38 (ГУВД Москвы). Последнее возглавлял (с 1979-го) «партиец» Василий Трушин, который давно (с конца 60-х) был в «контрах» с первым секретарем МГК Виктором Гришиным, поддерживавшим Щелокова. В свое время Трушин был «главным кадровиком» (1974-1976), секретарем столичного горкома (1976-1979) и кандидатом в преемники Гришина. Поэтому последний решил его «сплавить» в ГУВД. Спустя год (1980) грянуло «дело Афанасьева» — майора-чекиста, убитого милиционерами со станции метро «Ждановская», но Трушина этот скандал не коснулся, он усидел в кресле. Андропову было невыгодно терять человека, который мог поддержать его в атаках на Щелокова и Гришина. События конца 1981-го это подтвердили.

Именно тогда началась атака КГБ и ГУВД Москвы (УБХСС) на «бриллиантовую мафию».

В ее круг входили не только личности с темным прошлым, но и семьи номенклатурных деятелей — в основном их жены и дети. Среди последних была и дочь генсека, которая, как всякая женщина, любила «камешки» и, по возможности, либо покупала их в магазине «Самоцветы» на Старом Арбате и ювелирном в Столешниковом переулке, либо получала в подарок. Контрразведка КГБ через «десятку» (10-й отдел 2-го главка — контрабанда и валюта) прекрасно знала об этом увлечении дочери генсека и имела список всех людей, входивших в ее окружение и имевших такую же «слабость».

Затевая атаку, «глубинники» ставили целью создать вокруг дочери генсека «выжженное поле» с тем, чтобы номенклатура начала избегать контактов с ней. А если бы в Кремле возмутились подобной операцией, то на Лубянке придумали предлог — отсыл к польским событиям, где одним из лозунгов оппозиции был: «Долой коррупцию!».

Операция «Блеск» началась в начале декабря 81-го. Читаем дневник сотрудника Международного отдела ЦК КПСС Анатолия Черняева — запись от 5 декабря: «…По Москве идут разговоры о „цыгане“. Это любовник дочери Брежнева. Муж — Чурбанов… в курсе и, конечно, терпит…». Как видим, терпение Чурбанова иссякло почему-то именно накануне введения ВП в Польше. А до этого он 6 лет (!) закрывал глаза на «амурные» дела своей супруги. Но теперь вместе сошлись личные интересы Чурбанова и ведомственные интересы КГБ. Галину надо было сначала скомпрометировать (с помощью слухов, о которых пишет Черняев), а затем начать аресты в ее окружении, чтобы собрать нужный компромат.

Советы, которые Галина давала отцу (в том числе и по кадровым вопросам) шли вразрез с интересами чекистов. А тут еще стало известно, что она собирается разводиться с Юрием Чурбановым, прожив с ним 10 лет Фото: © Юрий Абрамочкин, РИА «Новости»

11 декабря в своей квартире на Кутузовском проспекте, 18 (в 10 минутах ходьбы от дома Брежнева и Андропова) была застрелена популярная киноактриса Зоя Федорова, сидевшая на «камушках» — она была «оператором» (сводила покупателей и продавцов, в том числе и из мира искусства). Убийца не найден до сих пор, но можно предположить, что она стала первой жертвой тех событий. Видимо, обладая большим объемом информации (в ее записной книжке обнаружили более 2 тысяч контактов), актриса могла стать важным звеном в деле раскручивания операции «Блеск». Кто-то этого сильно не хотел.

Но операция все равно была продолжена — прошли аресты в ювелирном магазине «Самоцветы» (Старый Арбат), где арестовали директора и всех завотделами. Затем арестовали и самого Бориса Буряцу, обвинив его в спекуляции… дубленками (у него их нашли 5 штук). Борису дадут 7 лет колонии, а Брежнева так и останется женой Чурбанова. А тот — информатором Андропова. Но министром так и не станет — не успеет.

Параллельно «делу «Самоцветов» возникло и «дело «Союзгосцирка». Его мишенью были директор Анатолий Колеватов (его дочь дружила с Брежневой) и его зам В. Горский. В окружение Галины входили и цирковые артисты, поскольку ее первым мужем (1951-1961) был эквилибрист Евгений Милаев. И нужную чекистам «компру» должны были дать и циркачи.   

Знал ли Цвигун обо всем этом?

Не мог не знать, даже находясь вдали от Лубянки. Соглашаясь с тем, что «чистка» нужна, он в то же время понимал, что операция «Блеск» — это война советских «францисканцев» против «партийного бетона» и его союзников, в число которых входил и он сам. Чтобы этому противостоять, надо было вернуться на Лубянку. Но для этого ему нужно было согласие врачей. И тогда Цвигун решил созвать консилиум.

При Андропове «глубинники» вернули себе позиции, утраченные при Хрущеве Фото: RIA Novosti archive, wikimedia.org, CC BY-SA 3.0

Цвигун и Ко создавали опасный прецедент

Врачебный консилиум по состоянию здоровья Цвигуна собрался в самом начале января 1982-го. Так как на Лубянке был запущен слух, что у Цвигуна рак легких, он специально пригласил известного хирурга Михаила Перельмана, который вылечил его от рака в 1971-м. Перельман авторитетно заявил: рака нет. Есть недомогание, которое надо лечить не транквилизаторами (их почему-то прописали кремлевские врачи!), а другими лекарствами. 

В итоге уже через неделю-другую Цвигун мог снова вернуться на Лубянку. Это явно не входило в планы тех, кто опасался его включения в лубянские дела — в том числе и по «делу Галины Брежневой» и по линии будущих кадровых реформ, в итоге которых (по аналогии с Польшей) «погоны» должны были занять ключевые должности в руководстве КГБ.

Цвигун и Ко создавали опасный прецедент, когда «бетон» в спецслужбах (3-й главк КГБ, ГУПВ и ГРУ) мог отодвинуть «глубинников/мипсовцев» от власти.

Подобное случилось в Китае после смерти Мао (1976), где Разведупр ГШ НОАК стал влиятельнее МГБ. На этот же путь в марте 1981-го начала сворачивать Чехословакия, где I Департамент (разведка) возглавил военный разведчик К. Сохор (резидент Разведупра в Каире), а главой военной контрразведки стал П. Врлик, учившийся в Москве в Академии Генштаба (1971-1973).

Но дальше всех продвинулась Польша в декабре 1981-го, где «бетон» в спецслужбах (военная разведка и контрразведка) захватили власть, подмяв под себя все остальные спецслужбы. Та же ситуация могла произойти и в СССР, где «погоны» уже пытались захватить власть — в 1957 (Георгий Жуков и ГРУ) и в 1964-м, когда в США сбежал сотрудник 2-го главка КГБ Юрий Носенко — сын министра судостроения СССР (1939-1956).

Контрразведывательный главк тогда возглавлял (с 1956) «глубинник» Олег Грибанов, сменивший другого «глубинника» — Петра Федотова (1954-1956). Побегом Носенко умело воспользовались «погоны», пользуясь покровительством Николая Миронова — главы Админотдела ЦК КПСС (куратор спецслужб) и близкого друга Брежнева (они познакомились в 30-е годы в Днепропетровске). Миронов имел прямое отношение к «погонам» — был замначем 3-го Гу КГБ (военная контразведка) (1951-1956). Поэтому главой 2-го Гу вместо Грибанова стал «смершевец» Сергей Банников. А сам Миронов после смещения Никиты Хрущева должен был возглавить КГБ СССР. Учитывая, что и ГРУ с 1963-го возглавлял еще один «погон» (военный разведчик с 1939) и друг Брежнева (фронтовой) Петр Ивашутин, то ситуация для чекистов-«глубинников» вырисовывалась аховая. Приди Миронов к власти в КГБ, он бы тут же перетасовал кадры на Лубянке в пользу «погон». И первым делом убрал бы с поста главы 3-го главка Ивана Фадейкина — «глубинника» из «гнезда» Питовранова (Фадейкин служил под его началом в ГДР — был замом по разведке). «Глубинники» с большим трудом протащили Фадейкина во главу 3-го ГУ, убрав оттуда «погона» — Анатолия Гуськова. Но с приходом Миронова 3-й ГУ для «глубинников» был бы потерян, как и многие другие. Избежать этого можно было только применив радикальные меры.

19 октября 1964 года Миронов вместе с главой Генштаба Сергеем Бирюзовым и другими генералами вылетел в Югославию праздновать 20-летие освобождения Белграда от фашистов. Бирюзов был в хороших отношениях с Георгием Циневым, с которым он сошелся в 1953–1954 годах, когда Бирюзов был главкомом ЦГВ в Австрии, а Цинев — УОО КГБ в ГДР. Именно Цинева Миронов собирался сделать главой 3-го упра вместо Фадейкина, поскольку Цинев был замначем 3-го упра и свояком Брежнева — они были женаты на родных сестрах. Но на подлете к Белграду самолет с советской делегацией… врезался в гору Авала. Все пассажиры погибли.

На похоронах Брежнев буквально рыдал, поскольку потерял преданного друга и человека, на которого он мог всецело положиться в кремлевских интригах. А пока из-за гибели Миронова «погоны» не смогли подмять под себя КГБ, во главе которого остался «шелепинец» Владимир Семичастный. 

Но поскольку «глубинники» ненавидели самого Александра Шелепина за его чистки в КГБ (1958-1961) и за то, что он стал причиной внезапной смерти авторитетного «глубинника» Александра Короткова, дни Семичастного были сочтены.

В 1967-м «глубинники» поддержали Брежнева в борьбе с «шелепинцами», но взамен выторговали у генсека пост главы КГБ для удобного им «кадра» — Андропова. Но они уже не посягали на 3-й упр, где теперь во главе были только «погоны»: Цинев (1966-1967), Виталий Федорчук (1967-1970), Иван Устинов (1970-1973), Николай Душин (1974-1987). И лишь в 1987-м Михаил Горбачев протащит туда своего «кадра» — ставропольца Василия Сергеева. 

При Андропове «глубинники» вернули себе позиции, утраченные при Хрущеве.

Так, важнейший 11-й отдел (связь с соцстранами) перестал был самостоятельным и снова влился в ПГУ. Вернули они себе и «девятку» — 9-й упр (охрана). Хрущев специально ставил во главе «девятки» либо «партийцев» — Владимир Устинов (1954-1957), Владимир Чекалов (1961-1967), либо милиционеров (соперники ГБ) — Николай Захаров (1958-1961). При Андропове «девятку» сначала возглавлял (1968-1974) «глубинник» Сергей Антонов (чекист с 1949). Но едва Андропов вошел в Политбюро (1973), он передал «девятку» в руки «партийца» Юрия Сторожева (1974-1983). А став генсеком, Андропов и вовсе поставил во главе Охраны своего бывшего секретаря (1965-1983) — Юрия Плеханова, который до этого 13 лет ведал по его же заданию «прослушкой» (12-й отдел).

Наконец, «глубинники» заменили (1967) главу 4-го управления Минздрава: убрали сталинского эскулапа Александра Маркова, заменив его Евгением Чазовым, который помог Андропову не уйти в отставку по инвалидности, чего добивались его соперники из партаппарата.

Короче, Андропов был многим обязан «глубинникам», но всецело им не доверял (как и те ему). Но поскольку общая цель у них была одна (Андропова — в генсеки), их связь не обрывалась. И часто именно «глубинники» создавали Ю.В. условия, при которых его авторитет в Политбюро не снижался, а повышался. Например, создание «тайного канала» СССР-ФРГ в 1970-м — это инициатива «глубинников». Двигал это дело Питовранов — глава финансразведки «Фирма», «завязанный» именно на ФРГ. А главными исполнителями были его «птенцы»: Хачик Оганесян (чекист с 1939; зам Питовранова по разведке в ГДР и потом в «Фирме») и Вячеслав Кеворков (чекист с 1950), «завязанные» на армянскую диаспору в ФРГ (вторая по численности в ЗапЕвропе после Франции). Впрочем, у них был ещё один начальник — Анастас Микоян (рекордсмен по части пребывания в Политбюро — 31 год), который еще в 30-х начал создавать тайную спецслужбу «Спюрк» («Община»), состоящую из его соплеменников (в 1934-м, после смерти Вячеслава Менжинского, именно Микояна Сталин хотел сделать главой ОГПУ/НКВД, но чекисты «продавили» кандидатуру Генриха Ягоды).

Спецслужба Микояна конкурировала с тайной службой Лаврентия Берия — «Отдел», в рядах которой были грузины или выходцы из Грузии (чекист Михаил Гвишиани, отец Джермена Гвишиани, из нее) и азербайджанцы (Берия возглавлял АзЧК в 1920-1922).

После расстрела Берия (1953) и Мирджафара Багирова (1956) азербайджанцы утратили свой вес в Центре, что сказалось и на ситуации с Цвигуном. Ведь в Москву его перевели именно из Баку, где он был главой АзКГБ (1963-1967). Поэтому, когда он встретил противодействие себе со стороны «глубинников» и «Спюрка», он стал опираться на «погранцов» из числа «молдаван», «азербайджанцев» и «среднеазиатов». Именно их он должен был двигать наверх и в случае своего прихода на место Андропова. Что не входило в планы «глубинников». Узнав о результатах врачебного консилиума, они решили действовать радикально — методами 1964 года.

Телеграм-канал «Незыгарь»