«Демагог и фанатик, готовый совершить любые преступления»: кем был Степан Бандера

Степан Бандера окончил классическую гимназию, затем Львовскую политехнику и получил специальность агронома. Он мог бы сделать прекрасную карьеру в самом мирном и необходимом украинскому народу деле Фото ИТАР-ТАСС/ Владимир Синдеев

Наша власть должна быть страшной!
Степан Бандера

Что же всем этим людям с прекрасными перспективами не нравилось в той реальности, в которой они обитали?

Начнем с документальных свидетельств.

«„Вбивание большого и толстого гвоздя в череп головы. Прокалывание детей колами насквозь. Разрывание рта от уха до уха. Отрезание женщинам груди и посыпание ран солью. Перепиливание живьем туловища пополам плотницкой пилой. Вырывание жил от паха до стоп. Разрезание живота и высыпание вовнутрь корма, так называемой кормовой муки, для голодных свиней, которые этот корм вырывали вместе с кишками и другими внутренностями. Прибивание ножом к столу языка маленького ребенка, который позже висел на нем. Закапывание в землю живьем по шею и срезание позже головы косой“.

Ну и так далее. Всего сто сорок вариантов, и приведенные выше далеко не самые страшные из них. Это не сценарий фильма ужасов и не жизнеописание известных маньяков. Это стандартный инструментарий, которые использовали украинские националисты при повседневной работе с „поляками, жидами, москалями, большевиками, партизанами и прочими недочеловеками“.

Мне еще дед говорил, который ненавидел бандеровцев люто:

— Хуже них никого нет по жестокости и коварству. Басмачи те же самые просто дети по сравнению с ними».

Это пишет внук генерала госбезопасности Василия Рясного, который с 1943 по 1945 год был наркомом внутренних дел Украины. Это время расцвета Украинской повстанческой армии (УПА), когда в ней состояли до полумиллиона человек. Именно генерал Рясной нанес бандеровцам смертельный удар, от которого они никогда уже не оправились. Об этом речь впереди.

Украинский национализм имеет долгую историю и собственный пантеон, в который кто только не входит — от князя Даниила Галицкого и гетмана Мазепы до командующего Украинской повстанческой армией Романа Шухевича. Но почему именно Степан Бандера стал символом украинского национализма, объяснить не так просто. Его роль в становлении того явления, которое сейчас называется бандеровщиной, представляется не большей и не меньшей, чем у Коновальца, Мельника, Сциборского, Донцова или Грушевского. Бандера не был основателем движения, не был автором его основополагающих документов, не бегал с немецким автоматом по лесам Волыни. Тем не менее получилось так, что «Батько наш — Бандера, Україна — мати», и никак иначе. Именно этот маленький человечек (158 см роста), который только родился и в детстве жил на территории нынешней Украины, а впоследствии обитал то в Польше, то в Германии, то в Голландии, был агентом немецких, польских, а возможно, и советских спецслужб, а может быть, и всех вместе, стал символом самого крайнего извода украинского фашизма в форме нацизма, который ныне торжествует не только во Львове и Тернополе, но и в Киеве, и даже в Харькове.

Бандера стал символом самого крайнего извода украинского фашизма в форме нацизма, который ныне торжествует не только во Львове и Тернополе, но и в Киеве, и даже в Харькове Фото: © Стрингер, РИА «Новости»

Весьма замечательно, что этот идеолог насилия, этнических чисток и жестокости родился в семье священника. То, что папа его был грекокатоликом, ничего не меняет. Важно, что вообще все руководство Организации украинских националистов (ОУН) происходит из общественного слоя, который в России называется интеллигенцией. Простые галичане и волыняне были для вождей, как говорил о собственном народе Мао Цзэдун, лишь «чистой бумагой, на которой можно писать самые новые, самые красивые иероглифы».

Бандера окончил классическую гимназию, затем Львовскую политехнику (старейший львовский технический университет) и получил специальность агронома. Если учесть, что экономика тогдашней польской Украины (Галичина и Волынь принадлежали тогда Польше) была почти целиком аграрной, а образование в те времена имело, мягко говоря, несколько иное качество, чем сейчас, то Бандера мог бы сделать прекрасную карьеру в самом мирном и необходимом украинскому народу деле.

Как и другие его соратники. Так, Евгений Коновалец, соучредитель и руководитель Организации украинских националистов, родился в семье директора школы, окончил классическую гимназию и юридический факультет Львовского университета. Юрист в те времена — это вообще элита, это прямой путь к высшим руководящим должностям в государстве. Кстати, дядя Бандеры, Ярослав Веселовский, — тоже юрист, был депутатом австро-венгерского парламента (Галиция до Первой мировой войны состояла в Австро-Венгрии). Ближайший соратник Коновальца Андрей Мельник — инженер (тогда это штучная продукция, изобретатель и творец). Николай Сциборский, автор самой тоталитарной в мире конституции, — инженер-экономист. Шухевич — инженер-строитель. Ярослав Стецько — правовед и философ… И так далее.

Что же всем этим людям с высшим образованием и прекрасными перспективами в мирной жизни не нравилось в той реальности, в которой они обитали? Возможно, их угнетали поляки? Не без того, конечно. Трения были. Но существовали и легальные украинские организации, которые отстаивали права украинцев. И прав этих хватало, чтобы все эти люди учились в классических гимназиях на родном украинском языке, спокойно оканчивали университеты в городе Львове или, например, в Кракове, как Стецько, становились адвокатами, священниками, инженерами. Украинцев среди населения Львова, который тогда назывался Лембергом, было не больше 10%, но никто не помешал будущим вождям украинского национализма получить прекрасное образование по любой избранной специальности.

Возможно, их терзали воспоминания об «угнетении украинцев москалями»? Но тот же Сциборский в Первую мировую был призван в русскую армию (родился он в Житомире — это была территория Российской империи), храбро воевал, был дважды ранен, дослужился до звания капитана, награжден орденами Святой Анны III и IV степеней, Святого Станислава III степени и Георгиевским крестом IV степени. Не будь революции — и до генерала бы дослужился. Хорошенькое такое «угнетение».

Семья Бандеры была не только религиозной (его мать была дочерью священника), но и настроенной весьма националистически. Однако, не случись распада Австро-Венгрии и революции в России, все эти настроения вряд ли вылились бы во что-то большее, чем просветительская деятельность, которой, собственно, отец Андрей и его окружение безбоязненно в Австро-Венгрии и занимались (депутат Веселовский, кстати, тоже к кружку отца Андрея принадлежал). Жизнь украинцев в Австро-Венгрии вообще была настолько комфортной, что те времена в Галичине до сих вспоминают с ностальгией, и в каком-нибудь кафе можно увидеть висящий на стене портрет императора Франца-Иосифа.

Однако, когда через твое село туда-сюда гуляет фронт и бегают миллионы мужиков с ружьями, настроения неизбежно сдвигаются в сторону насилия. Едва Австро-Венгрия пала, как отец Степана организовал вооруженное восстание (священник, организующий вооруженное восстание, — это просто символ революции), потом стал депутатом Украинской национальной рады — парламента Западно-Украинской Народной Республики (ЗУНР), провозглашенной на украинских землях бывшей Австро-Венгрии, — а затем поступил на службу в Галицкую армию капелланом. По окончании войны беспокойный священник не раз вступал в конфликт с властями Польши, один раз был даже арестован вместе с сыном Степаном. После ликвидации польского государства в 1939 году он не захотел покинуть родной приход, в мае 1941-го был арестован НКВД и расстрелян.

Прогерманская ориентация в среде украинских националистов полностью одолела советскую

Темперамент и убежденность отца Степан унаследовал целиком и добавил еще кое-что свое. С 15 лет он целенаправленно готовил себя к террористической подпольной деятельности, обливался на морозе водой (отчего всю жизнь мучился ревматизмом), проверял, сможет ли вынести пытки, — загонял себе иголки под ногти, жег руки огнем, защемлял пальцы в косяках дверей. Уже в 13 лет Степан вступил в подпольную националистическую организацию школьников.

ОУН, созданная в 1929-м, с самого начала имела характер подпольный, военный, террористический и была просто предназначена для таких, как Бандера. Она и возникла-то на базе Украинской войсковой организации (УВО), состоявшей из бывших вояк армии УНР и Украинской галицкой армии. Эти люди не признавали стремления умеренных националистов договориться с польскими властями, им нужно было все или ничего. Они грабили банки и почтовые отделения, нападали на государственные учреждения, поджигали дома поляков, убивали «неправильных» украинцев, имевших иные взгляды на будущее страны и ее народа. Между прочим, первым террористическим актом УВО была попытка убийства Юзефа Пилсудского — к счастью для Польши, неудачная.

Возглавлял УВО, а затем и ОУН с момента ее основания Коновалец, прапорщик армии Австро-Венгрии в Первую мировую, затем полковник армии Украинской Народной Республики. Между прочим, немалая часть этой армии под командованием полковника Емельяна Волоха организованно перешла на сторону Красной армии. Главнокомандующий Симон Петлюра сдался полякам, так же поступил и Коновалец со своим «корпусом сечевых стрельцов».

И вот здесь мы впервые сталкиваемся с важнейшим, фундаментальным фактом истории ОУН: с самого начала во главе организации встали, если говорить без экивоков, германские агенты. Задолго до прихода к власти Адольфа Гитлера немцы лелеяли мечты о реванше, и немецкая разведка заранее готовила кадры коллаборационистов. И задолго до создания ОУН, еще в 1922 году, Коновалец «провел переговоры с руководителем абвера полковником Гемппом и дал письменное обязательство передавать в распоряжение немецкой разведки собираемую УВО разведывательную информацию о польской армии в обмен на финансирование. Ежемесячные выплаты, по германским сведениям, достигали 9 тысяч рейхсмарок». Конечно, это не были никакие «переговоры» — какие возможны переговоры между беглецом, недавно освобожденным из польского лагеря для интернированных, и руководителем немецкой армейской разведки? Говоря прямо, Коновалец был завербован немецкой разведкой. Уже тогда немцы видели разрушительный потенциал украинских националистов и чувствовали в них родственные фашистские души. В абвере было создано «Бюро по подготовке войны с помощью национальных меньшинств», а бывший офицер сечевых стрельцов Рихард (Рико) Ярый, ближайший соратник Коновальца, стал ни много ни мало помощником руководителя «Бюро». То есть ОУН не просто была как-то связана, а непосредственно управлялась немецкой разведкой, и вся подрывная деятельность украинских националистов против Польши может рассматриваться как работа Германии по подготовке войны с Польшей.

Понятно, что при таких масштабах сотрудничества с немецким генштабом оно даже и не скрывалось. Летом 1923 года на совещании в Праге с руководством украинского подполья Коновалец рассказал о соглашении с германским руководством о помощи националистам в создании самостоятельного украинского государства. «УВО полностью подпадает под влияние германской разведки и предоставляет в ее распоряжение свой разведывательный аппарат, средства пропаганды, кадры террористов и боевые силы, находящиеся в Польше, Советской Украине и в других странах», — заявил Коновалец.

Ну куда уж яснее. Тут можно говорить скорее даже не об использовании организации украинских экстремистов немецкой разведкой, а о создании ею шпионско-диверсионно-террористической подпольной сети из украинских нацистов.

О работе советской разведки в этом направлении почти ничего не известно, но она, несомненно, была, потому что часть украинского подполья ориентировалась на СССР и предлагала свою помощь в подрывной работе против Польши в обмен на признание Украинской ССР. Например, Ярый вполне мог быть советским агентом. После войны он спокойно жил в советской оккупационной зоне, и никто его не трогал. ЦРУ в каких-то рассекреченных документах также упоминает его как «важного советского агента».

Однако в конце концов прогерманская ориентация в среде украинских националистов полностью одолела советскую. В 1935-м знаменитый советский разведчик Павел Судоплатов сумел внедриться в ряды ОУН и даже стал другом Коновальца, очевидно, не только с целью иметь информацию из первых рук, но и с намерением его перевербовать. Однако задача оказалась нерешаемой, и Судоплатов в 1938 году по личному приказу Иосифа Сталина ликвидировал Коновальца, передав ему коробку конфет с бомбой.

Бандера арестовывался польской полицией 12 раз и 11 раз был благополучно отпущен

Вот на этом фоне глобальной предвоенной игры разведок в ОУН вступил и сделал в ней стремительную карьеру Степан Бандера, к тому времени законченный фашист, нацист, антисемит и антикоммунист. Уже в 1933-м он занял должность краевого проводника ОУН (то есть руководителя всей подпольной сети) на западноукраинских землях и краевого коменданта боевого отдела ОУН-УВО.

На энергичного и фанатически настроенного молодого человека обратил внимание Ярый, который и представил Бандеру полковнику абвера Эрвину Штольцу как перспективного агента с задатками лидера. Штольц в конце войны попал в советский плен и выступал на Нюрнбергском процессе, где и рассказал много интересного о сотрудничестве абвера с украинскими нацистами: «Мною лично было дано указание руководителям украинских националистов, германским агентам Мельнику (преемник Коновальца на посту руководителя ОУН — прим. ред.) и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск… Если Мельник — спокойный, интеллигентный чиновник, то Бандера — карьерист, фанатик и бандит… В октябре 1939 года я привлек Бандеру к непосредственной работе в абвере. По своей характеристике Бандера был энергичным агентом и одновременно большим демагогом, карьеристом, фанатиком и бандитом, который пренебрегал всеми принципами человеческой морали для достижения своей цели, всегда готовый совершить любые преступления».

Но Бандера, по всей видимости, был агентом не только абвера. Соратники не раз обвиняли его в работе на советскую разведку, потому что его деятельность наносила явный ущерб украинскому националистическому движению. Доказательств этому, однако, нет.

Нет и прямых доказательств работы Бандеры на польскую тайную полицию, зато имеются косвенные, притом весьма яркие. Бандера арестовывался польской полицией 12 раз и 11 раз был благополучно отпущен. Ну ладно, предположим, что арест 1930 года «за антипольскую пропаганду» — это за какую-то мелочь. Предположим. И пусть даже арест за попытку нелегального перехода польско-чешской границы тоже мелочь. Но в 1931-м его взяли «в связи с убийством агента польской полиции». И отпустили! После чего он как раз и пытается нелегально перейти границу. Арест 1932 года — в связи с «покушением на комиссара политической полиции». Ну подумаешь, ерунда… В том же году Бандера организует нападение на почту, с убийствами, — и это тоже оказывается пустяком, не заслуживающим наказания.

Может быть, польская тайная полиция отличалась особым гуманизмом и ценила жизни террористов выше жизней своих собственных начальников?

Однако нет. Например, краевой руководитель ОУН Юлиан Головинский был застрелен агентами тайной полиции безо всякого суда, а его преемник на посту Василий Охримович командовал недолго и также был убит. Пойманные за нападение на почтовое отделение Дмитро Данилишин и Василь Билас были по приговору суда повешены. Пытки вообще были обычным делом. И пытали не только мужчин-боевиков. Попавшая в застенок по пустяковому обвинению Ольга Басараб-Левицкая, бывший дипломат при правительстве Украинской Народной Республики, а впоследствии общественная деятельница, феминистка, организатор «Союза украинок», была найдена повешенной в камере со следами пыток на теле. Скандал оказался таким громким, что обсуждался даже в Лиге наций и парламенте Великобритании. Однако поляки на общественное давление наплевали — никто за смерть Ольги не был наказан.

Невозможно предположить, что абвер был способен 11 раз освобождать своего агента, пусть даже ценного, из польских тюрем после обвинений в покушениях и убийствах. Это чересчур даже для возможностей немецкой разведки. Приходится сделать вывод, что «демагог, карьерист, фанатик и бандит, который пренебрегал всеми принципами человеческой морали для достижения своей цели, всегда готовый совершить любые преступления» был агентом-провокатором польской политической полиции и подставлял своих соратников под ее карающий меч. Одновременно делая ту самую стремительную карьеру в ОУН. Немецкая разведка никак не могла не знать об этом, но, очевидно, не видела причин запрещать своему агенту работать заодно еще и на поляков.

И лишь 12-й по счету арест после убийства в 1934 году министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, решение о котором было принято на совещании членов ОУН, агентов абвера Коновальца, Ярого и Бандеры, положил конец карьере Бандеры в польской полиции. Это было уже чересчур. Видимо, кто-то наверху стукнул кулаком по столу и приказал покончить с безобразием.

Для Бандеры Заксенхаузен был не совсем концлагерем, а вернее, даже совсем не концлагерем

Процесс над организаторами убийства Перацкого немало способствовал популярности Бандеры, который вел себя вызывающе, за что его не раз выводили силой из зала суда. Бандера называл себя «украинским гражданином, не подчиняющимся польским законам». В начале каждого заседания обвиняемые громко приветствовали друг друга возгласом «Слава Украине!» и вовсю пропагандировали украинский национализм. Бандеру и двух других организаторов приговорили к смертной казни, однако Бандера и тут вывернулся: смертную казнь всем троим заменили пожизненным заключением. Было ли это сделано из опасения перед недовольством украинской общины, которая в целом поддержала террористов, или подсудимых помиловали за старые заслуги перед польской политической полицией, или вмешался абвер — сказать невозможно. Но непотопляемый Бандера, ненадолго погрузившись на дно, выплыл и продолжил интриговать и сеять смерть.

В 1939 году, через две недели после нападения Германии на Польшу, тюремная администрация сбежала, открыв двери камер, и Бандера оказался на воле. Между прочим, случилось это в Брестской крепости, которая в то время была польской тюрьмой. Произошло воссоединение террориста со своими соратниками, агента абвера — со своими кураторами. Польского государства больше не существовало, и Бандера объявил главной целью ОУН борьбу с большевизмом.

Пока Бандера отбывал свой пожизненный срок, вождь ОУН Коновалец был убит и его преемником был избран Мельник — тот самый, которого полковник Штольц охарактеризовал как «спокойного, интеллигентного чиновника». Такого Бандера стерпеть не мог. Он видел себя только вождем. Радикальное, террористическое крыло ОУН тоже этого хотело. Только не надо думать, что сторонники Мельника были белыми и пушистыми — различались бандеровцы и мельниковцы лишь степенью отмороженности и тактикой сотрудничества с Гитлером. Мельник полагался на германскую стратегию и готовил собственные воинские соединения, которые с началом войны против СССР (а что она будет, в ОУН никто и не сомневался) должны были помогать вермахту, а Бандера собирался поднять на Советской Украине восстание, спровоцировать Гитлера напасть на Сталина и провозгласить создание Украинского государства.

Бандера объявил Мельника и его ближайших сподвижников предателями и собрал в Кракове своих сторонников, которые провозгласили его вождем. Мельник, естественно, сделал то же самое и потребовал от Бандеры и его соратников явиться на трибунал ОУН.

В этом расколе, несомненно, не обошлось без реальных руководителей ОУН — абвера и гестапо, вечно конкурировавших между собой. Служба адмирала Вильгельма Канариса традиционно работала с бандеровцами, а РСХА Рейнхарда Гейдриха — с мельниковцами. Разделение это достаточно условно, потому что для немцев все эти ничтожные славяне, бандеры и мельники, были не более чем инструментами высшей расы, и немцы пользовались ими, как считали нужным.

Входило ли в задачи немцев взаимное уничтожение мельниковцев и бандеровцев — сказать сложно, но и те, и другие были принципиальными террористами и потому сами принялись убивать друг дружку. За оставшиеся до начала войны месяцы мельниковцы убили около 200 бандеровцев, а бандеровцы — около 400 мельниковцев.

Междоусобная война не помешала бандеровцам готовиться к большой войне — восстанию на Западной Украине. НКВД пришлось основательно потрудиться, чтобы предотвратить задуманное Бандерой. ОУН к тому времени была опытной, тренированной, обученной немецкими специалистами тайных операций подпольной армией, имела поддержку среди немалой части населения, внезапно оказавшегося в Советском Союзе, действовала в родных краях. Был развернут массовый террор против советской власти. Уничтожали партийцев, советских работников, колхозников, просто сочувствующих СССР. «Убили председателя колхоза, отрезали голову и унесли с собой», — такие сообщения были в порядке вещей в сводках тех времен.

К осени 1940 года советская контрразведка смогла добыть планы восстания, накрыла более сотни подпольных ячеек, арестовала тысячи бандеровцев, нашла схроны с оружием и боеприпасами. Целиком ликвидировать бандеровское подполье не удалось — по внутренним данным бандеровской ОУН, только в 7 западных областях УССР действовало более 3,3 тыс. ячеек ОУН общей численностью около 20 тыс. человек, — но восстание было предотвращено.

На территории бывшей Польши тоже не дремали. В преддверии войны абвер приступил к созданию целой террористической армии из оуновцев. Вовсю работали многочисленные школы военной подготовки, из отборных нациков готовились разведчики, диверсанты и карательные кадры для будущего оккупационного режима. Были сформированы так называемые «дружины украинских националистов» — «специальное подразделение „Нахтигаль“» (нем. Nachtigal — «Соловей») и «Организация Роланд». Бандера удостоился даже встречи с самим адмиралом Канарисом.

Немецкое командование было довольно своими агентами. Сразу после нападения Германии на СССР сохранившиеся структуры ОУН начали борьбу против советской власти — саботажем, диверсиями, вооруженными нападениями на части Красной армии и НКВД. Еще до прихода вермахта бандеровцы смогли захватить контроль над 11 районными центрами.

30 июня немцы заняли Львов, и в этот же вечер на спешно собранном Законодательном собрании был принят «Акт провозглашения Украинского государства», которому предстояло ни много ни мало «вместе с Великой Германией устанавливать новый порядок по всему миру». Зачитал акт и был избран главой новопровозглашенного государства Ярослав Стецько, первый заместитель Бандеры в ОУН. «Политику мы будем проводить безо всяких сантиментов, — сразу же объявил он бандеровскую программу. — Мы уничтожим всех без исключения, кто станет на нашем пути. Наша власть будет политической и военной диктатурой ОУН, для врагов страшной и неумолимой».

Сам Бандера оставался в Кракове, поскольку гестапо по каким-то причинам запретило ему въезжать на «новооккупированные территории». Возможно, именно потому, что никакое украинское государство планами фюрера не предусматривалось. Узнав о событиях во Львове, Гитлер пришел в ярость («что эти недочеловеки себе позволяют!») и потребовал от партайгеноссе Генриха Гиммлера «навести порядок с этой бандой». Бандеру доставили в Берлин и посадили под домашний арест. Мельника тоже на всякий случай арестовали, но вскоре выпустили, поскольку он не поддержал создания независимого украинского государства. Не потому, конечно, что был против, а потому, что отлично понимал — Гитлер такого безобразия даже в мыслях не допускает.

Что было далее с Бандерой, в точности не известно. По свидетельству полковника Штольца, после попытки провозглашения независимой Украины Канарис потребовал прекратить сотрудничество с Бандерой, после чего гестапо его и арестовало. Посидев в тюрьме в Берлине, через какое-то время Бандера оказался в концлагере Заксенхаузен, ближе к концу войны был выпущен и выполнял еще какие-то поручения немецкого командования.

Но для Бандеры Заксенхаузен был не совсем концлагерем, а вернее, даже совсем не концлагерем. Он содержался в так называемом бараке Целленбау, тюрьме, предназначенной для высокопоставленных политиков. Вместе с ним там находились такие люди, как бывший канцлер Австрии Курт Шушниг, которого Гитлер заставил подписать акт об аншлюсе Австрии; сын Фритьофа Нансена Одд Нансен, архитектор, известный защитник евреев; Леон Блюм, бывший премьер-министр Франции; а также ближайшие соратники самого Бандеры. Вождь ОУН вел там весьма вольную жизнь: камера его представляла собой двухкомнатное — гостиная и спальня — меблированное помещение с картинами на стенах и ковром на полу. Днем это помещение не запиралось, он свободно передвигался по охраняемой территории, а обедал в эсэсовской столовой.

Собственно, все дальнейшее с ОУН происходит без заметного участия Бандеры. Даже в УПА отношение к нему было очень и очень неоднозначным. Один из руководителей этой террористической армии, Василий Галаса, одним из последних из высшего командования попавший в руки МГБ в 1953 году (отсидев 7 лет и будучи выпущен по амнистии, мирно работал в Киеве экономистом-плановиком и дожил до 2002-го), в своих воспоминаниях упоминает Бандеру всего два раза и то мельком.

А событий было много.

Окончание следует.