Сергей Пускепалис: «У нас умеют меткой премией за какую-нибудь гадость сбивать с пути»

Сергей Пускепалис: «Мы не отрицаем западную культуру, как отрицают русскую наши европейские партнеры. Я по-прежнему люблю Томаса Манна, Теодора Драйзера, Марка Твена, Александра Дюма, который был в Казани и прелестно отзывался о ней» Фото: Андрей Титов

«Уехавшие ребята могут и не пригодиться»

— Сергей, в нашем предыдущем разговоре мы затронули тему смены культурной элиты в России, некоторые из ваших тезисов даже опубликовал в своем телеграм-канале Захар Прилепин. Вы действительно уверены, что наша культурная элита будет меняться? Ведь есть мнение, что рано или поздно России вновь придется налаживать мосты с Западом и тут как раз пригодятся те режиссеры, продюсеры, артисты, которые сегодня, возможно, в опале.

— Налаживая отношения с Западом, необходимо отстаивать интересы нашей страны. В 1990-е мы дискредитировали свое прошлое, отрицая достижения русско-советской культуры, чтобы понравиться зарубежным партнерам. Сегодня все должно быть иначе. Поэтому уехавшие ребята могут и не пригодиться. Они показали приверженность ценностям, которые устраивают руководство европейских государственных образований и направлений, а культура — это отражение видения перспектив развития того или иного социального строя. У нас такие вещи не прививаются, поэтому для будущих контактов с Западом, вероятно, понадобятся другие люди.

Мы не отрицаем западную культуру, как отрицают русскую наши европейские партнеры. Я по-прежнему люблю Томаса Манна, Теодора Драйзера, Марка Твена, Александра Дюма, который был в Казани и прелестно отзывался о ней. А Запад все время стремится нас обвинить и заставить рефлексировать. О чем? О том, что мы хотим жить счастливо и надежно?

Сергей Пускепалис: «Иногда межкультурный опыт полезно на время отключить»

— Как могут выглядеть новые инструменты для стимуляции талантливых людей, которые будут отражать в искусстве социально значимые вопросы нашего государства, о чем вы также говорили в прошлой нашей беседе? Что это за инструменты и кто ответственен за их разработку и внедрение?

— Главные инструменты — это востребованность и обратная связь. Контингент, определяющий сегодня направление развития культуры и оценивающий ее достижения, находится в центральных городах и экологически не совсем здоров. Он стремится увидеть нечто порочно-запрещенное и называет это поиском нового языка, вызовом, эпатажем, попыткой заглянуть в потаенные уголки души. Наверное, все это может присутствовать в определенных частях нашей деятельности, ведь искусство — дело дерзких людей. Но необходимо быть ответственным за свои слова, а здесь у нас проблема. Мы часто дерзим и не думаем, что будет с нашим собеседником, потому что заняты собой. В этом отличие искусства от самовыражения в искусстве.

В итоге образуется круг «насмотренных» людей, которые заполняют кино- и театральные залы на первых показах. А потом залы пустеют, так как спектакли и фильмы не имеют ничего общего с общественным пониманием нынешнего потока жизни. Сегодня информация быстро доходит до отдаленных уголков страны. Поэтому нестоличный зритель такой же насмотренный и требует качественный продукт. Но он экологически чист, в отличие от тех, кто находится на ключевых постах, распределяет гранты и премии.

Думаю, надо просто делать хорошо то, что мы умеем. А умеем мы многое, ведь понятия совести, милосердия и юмора у нас развиты сильнее, чем у западных партнеров. Рычаги воздействия очень простые — не финансировать тех, а финансировать других, давать премии не за то, а за это, подхватывать молодых художников и укреплять их в мысли, что людям нужно настоящее искусство. Надо заниматься аудиторией, а не собой.

Яркий пример — кинорежиссер Ларс фон Триер. Его ранний фильм «Рассекая волны» о добре и любви можно пересматривать десятки раз. Потом он перешел к «Меланхолии», а сейчас снимает «Антихриста» и «Нимфоманку». Я не понимаю его. Если сам хочешь застрелиться — иди и закончи свою жизнь. Зачем тащить за собой других? Хуже всего то, что Триер делает это талантливо. Посмотрев его картины, не хочется выходить на улицу и общаться с людьми. Каждый должен помнить о смерти, чтобы совершать благие дела, но мы не знаем, когда она настанет. А он говорит — завтра, призывая к самоубийству. Художник не может себя так вести. Это античеловечно.

 — Театр имени Волкова может стать полигоном для обкатки тех самых новых инструментов?

— Мы это и делаем. Я не боюсь смотреть в бездну. Но нельзя забывать: чем больше смотришь в бездну, тем больше она смотрит на тебя. Мы изучаем произведения искусства, чтобы познать жизнь, чтобы стать крепче и понять, что не все потеряно. Да, жизнь трагична: человек рождается, чтобы умереть. Но важно оставить о себе хорошую память. Заплачут ли об опальных ребятах нормальные люди? Думаю, нет. А их сторонники плакать не умеют.

Вновь рекомендую посмотреть мой спектакль «…Забыть Герострата!». Герой сжег храм Артемиды, который строили 200 лет, и стал популярным. Это эффективно перед настоящим, но безответственно перед будущим. На общее будущее Герострату плевать, как и опальным ребятам. Но о своей судьбе они пекутся, вырабатывают острова благополучия там, где действуют иные законы. Условно говоря, призывают есть в «Макдоналдсе», а сами едят дома кашу, яйца и фермерское мясо.

«Мы стали понимать (как герои фильма «Стиляги»), что создали в своем воображении то, чего за рубежом нет» Фото: Централ Партнершип, РИА «Новости»

«Иногда неплохо отстать от людей, которые летят в пропасть»

— Ожидаете ли вы, что российскую культуру ждет тот же слом, который происходил 100 лет назад? Советский авангард 1920-х годов уже стал культурным наследием мирового масштаба. С другой стороны, искусство, рожденное нашими людьми в эмиграции, тоже дало колоссальные плоды. Может, подобное разделение и сегодня позволит художникам создать великие произведения искусства?

— В 1920-е художников из страны выдавила ситуация. Сейчас они уехали сами, но уже возвращаются, потому что там нет вдохновения, денег и никто не ждет. Думаю, ничего хорошего наши эмигранты за рубежом не создадут. А создадут ли те, кто остался в России? Не знаю. У нас умеют «вымывать» таланты, меткой премией за какую-нибудь гадость сбивать с истинного пути. Я уверен, что кризис будет. Он нужен для того, чтобы руководство перестроило свои планы.

На последних «Кинотаврах» я не видел фильма, получившего приз, который бы меня вдохновил на следующие шаги в моей жизни. Александр Роднянский (украинский кинопродюсер, многолетний президент фестиваля «Кинотавр» — прим. ред.) — талантливый организатор, но откуда взялась его русофобская риторика? Он утверждает, что входит в активную фазу разрушения всего, что у нас есть. Если это изначальное неприятие всего, что говорит, передвигается и живет по-русски, зачем надо было столько лет тут находиться, получать серьезные деньги, организовывать художественный процесс… Это как минимум непорядочно.

Сегодня «Кинотавр» стал площадкой для решения политических акций. Взять хотя бы ситуацию с Сенцовым, когда ведущие российские режиссеры превратили киносмотр в клуб по защите террористов (в 2018 году участники «Кинотавра» на церемонии закрытия форума призвали освободить осужденного в России и отбывавшего на тот момент срок украинского режиссера Олега Сенцова — прим. ред.). Сейчас Сенцов позиционирует себя как отъявленный террорист. Но хоть бы один из его адептов сказал: «Наверное, я был не в материале, повелся на компанейщину и заигрался в потоке гуманизма». Нет. А это глубокоуважаемые мной люди. 

— Вы говорите, что в последние 30 лет россиян интегрировали в общий культурный поток, что не всегда шло нам на пользу. В каких случаях это все же было полезно и почему?

— Мы стали понимать (как герои фильма «Стиляги»), что создали в своем воображении то, чего за рубежом нет. После перестройки я был в американских, немецких, французских, английских театрах и нигде не ощущал, что мы проигрывали. Наоборот, моя самооценка росла, хотя на Западе тоже есть много талантов. Я не против обменяться взглядами на Чехова. Для этого придуман международный Волковский фестиваль «Русская литература на языках мира». Если бы в Португалии поставили «Чайку» и показали у нас, мы бы узнали, как там воспринимают Чехова, а португальцы на русской земле поняли бы его иначе. Мы, в свою очередь, могли бы сделать семинар французской пьесы во Франции. Хорошо, когда подобный обмен происходит доброжелательно, как соревнование на жизнь и на перспективу.

На первую театральную олимпиаду в 2000 году к нам приехал весь мир. Я тогда был в шоке и не понимал, как оценивать увиденное. Итальянцы привезли в театр Маяковского спектакль «Падение Рима», где люди с врожденными генетическими дефектами изображали непонятно что. И мне говорили, что это театр. Я ошалел и навсегда приобрел защиту к проявлению подобных идей и эмоций в публичном пространстве. На многих западные перформансы произвели позитивное впечатление. Ну и пусть живут там. У нас, слава богу, хватает территории, запасов и талантов. Управиться бы со всем!

— Вот еще один ваш тезис, запомнившийся с нашей предыдущей встречи: «Иногда межкультурный опыт полезно отключить и провести импортозамещение нравственных ценностей». Можете пояснить эту мысль и насколько долгим по времени может быть такое отключение? Не окажемся ли мы в какой-то момент среди отстающих?

— Иногда неплохо отстать от людей, которые летят в пропасть. Пусть они туда свалятся, а мы посмотрим, что будет. Не знаю, сколько продлится «отключка», вы сами видите, как развивается ситуация. Наш президент терпел 8 лет, и никто не ожидал, что он начнет действовать решительно и жестко. Сейчас мы восстанавливаем справедливость и порядок в обществе и подаем пример другим странам, которые пристально следят за нами. Для меня сегодня все оптимистично.

«Мы еще не доросли до того, чтобы наказывать впрок. И слава богу. Нужно быть последовательными и доброжелательными. Пусть наши ребята с удовольствием читают «Приключения Эраста Фандорина» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Республиканские и областные труппы должны заявлять о себе»

— Не секрет, что многие люди из кино- и театрального мира публично критикуют спецоперацию на Украине. И немало разговоров ведется о том, как же власти стоит поступать в их отношении. Что вы думаете по этому поводу? Где-то книжные магазины уже по своей инициативе убирают с полок книги Акунина, театры перестают ставить в афишу спектакли Серебренникова… Нет ли здесь опасности для развития отечественной культуры?

— И Акунин, и Серебренников разные в своем творчестве. Работы, воспевающие русофобство, человеконенавистничество, порок, ЛГБТ, терроризм и экстремизм, безусловно, надо запретить. А то, что сделано хорошо, почему бы не показывать? Не вижу в этом ничего предосудительного. Мы еще не доросли до того, чтобы наказывать впрок. И слава богу. Нужно быть последовательными и доброжелательными. Пусть наши ребята с удовольствием читают «Приключения Эраста Фандорина».

— Должны ли, по-вашему, российскими государственными театрами руководить только те режиссеры и директора, которые четко и публично поддержали спецоперацию?

— Да, ведь эти учреждения финансирует государство. Если человек не разделяет взгляды представителей нашей власти, он не может находиться в государственном театре. Это честно.

— Наверняка ведь и в вашем коллективе, и в вашем ближнем кругу есть люди, которые имеют отличное от вашего мнение о событиях, которые происходят вокруг. Как вы на это реагируете? И, вообще, после 24 февраля вы что-то изменили, скажем, в репертуарных планах Волковского театра на ближайшие сезоны?

— У нас есть спектакль «Солнечная линия», поставленный Сергеем Карповым по пьесе Ивана Вырыпаева. Он очень нравится зрителям и актерам. Но после начала спецоперации Вырыпаев публично заявил, что средства от спектакля пойдут в помощь националистам и ВСУ и, таким образом, поставил нас в ряд пособников того, что происходит на Украине. Для меня это неприемлемо, поэтому мы сняли спектакль. Но недавно я узнал, что можно наплевать на высказывания Вырыпаева, не отправлять ему денег и играть спектакль без соблюдения авторских прав. Если минкульт даст соответствующее разрешение, мы так и сделаем. А Иван пусть и дальше пытается прижиться в Польше. Нам не по пути.

— Вы согласны с мнением, что в нынешних условиях есть большие шансы заявить о себе искусству народов РФ? Сам Валерий Фокин даже организовал ассоциацию национальных театров. А вы бы как отреагировали на предложение поставить спектакль, к примеру, в Казани на татарском языке?

— Я, быть может, и хочу, но сейчас работаю художественным руководителем Первого русского театра. А если буду что-то ставить вне программы или межкультурного обмена, меня не поймут. Однако можно наладить взаимообогащающий процесс. Кто-то из прекрасного театра Камала поставит спектакль в Ярославле, а я — здесь.

Конечно, республиканские и областные труппы должны заявлять о себе. В советское время все коллективы унифицировали под МХТ имени Чехова. Думаю, театры могут вернуть себе уникальность, радуя людей на родной земле. Посмотрите на потрясающий якутский коллектив (театр «Олонхо» — прим. ред.), его худрук Андрей Борисов уходит в национальный этнос, экспериментирует с образами шаманов. Благодаря этому театр популярен за пределами Якутска и с успехом выступает на «Золотой маске». Надо быть интересным и нужным своему зрителю. Тогда, глядя на ожерелье театральных коллективов, мы скажем: этот театр удивительный. Найти свое лицо можно методом проб и ошибок, успехов и поражений, актерских возможностей. Так рождается хорошее творческое соревнование.

Читайте также: Сергей Пускепалис: «Иногда межкультурный опыт полезно на время отключить»