«Говорил, что его смогут понять через тысячу лет»: вспоминая Константина Васильева

Валентина Васильева: «Брат нашей мамы, погибший на фронте, был пейзажистом, и, когда Константин решил посвятить себя искусству, все его поддержали»

«Ему нравились мадонны с младенцами и одухотворенные лица»

— Валентина Алексеевна, сегодня вашему брату могло бы исполниться 80 лет. По-вашему, какое место его наследие занимает в истории отечественного изобразительного искусства?

— Я не искусствовед и не могу об этом судить, но знаю, что творчество Константина небезразлично зрителю. В свое время он поразил нас нетривиальной манерой письма, яркими сюжетами, которые до сих пор актуальны. Былины, военные полотна, пейзажи — все это близко душе русского человека.

— Васильев рано начал рисовать — еще до художественного училища он учился в художественной школе-интернате при институте имени Сурикова. Когда проявились его первые склонности к живописи и как в семье поняли, что у мальчика талант?

— Костя родился во время Великой Отечественной войны, а рос в тяжелые послевоенные годы. Рисовал везде, где только можно, и был очень талантлив. Наша двоюродная сестра Лида продавала свой хлеб и покупала ему цветные карандаши. У нас была разрисована мебель, а в шифоньере красной ручкой был нарисован Чапаев. Талант Константина заметил отец, неплохо рисовавший бумажных кукол.

 Позже нам подсказали, что в Москве есть художественная школа для одаренных детей. Мы послали туда Костины рисунки и поехали на экзамены. Он все сдал и поступил без всякой подготовки (тогда в Васильево не было ни творческой школы, ни Дома пионеров). Я тоже одно время работала художником-оформителем. Но таких мастеров, как Константин, в нашей семье больше нет. Пока. (Смеется.)

— Любовь к искусству детям в вашей семье привил отец, известно, что в доме была хорошая библиотека. Что вы читали и что нравилось маленькому Васильеву? Возможно, русские былины и сказки, к которым он активно обращался в своем творчестве в 70-е?

— В те годы страна жила очень скромно. Но отец покупал книги и каждый вечер после работы читал нам Пушкина, Чехова, Гоголя. Когда Константин поступил в художественную школу, то в первую очередь приобрел пластинки с фрагментами опер Бизе, Чайковского, Глинки (а в будущем увлекся и более сложной музыкой). Мы ходили на спектакли, по радио слушали передачу «Театр у микрофона», где транслировали пьесы, оперы и оперетты. Жили небогато, но интересно.

— А книги по изобразительному искусству в доме были?

— Костя собирал вырезки из журнала «Огонек» с репродукциями картин русских и западных мастеров. Во время учебы в художественной школе ходил по букинистическим магазинам — пожилые дамы-продавцы разрешали ему смотреть альбомы. Позже, побывав в Лувре, я пожалел, что Константин не видел подлинников, хранящихся за рубежом. Единственное, что он успел посмотреть, — отреставрированные полотна из галереи Дрездена на московской выставке. Зато в Третьяковку ходил каждый день. Ему нравились «Мадонны» с младенцами и одухотворенные лица: Рафаэль, Боттичелли, Леонардо да Винчи. В молодости Константин подражал им, но любимого художника у него не было. Говорил, что талантливых авторов много и очень сложно в таком «цветнике» продвигать себя.

— Ваш отец твердо стоял на ногах, он был главным инженером одного из заводов. Профессия художника в 50-е годы прошлого века, напротив, престижной не считалась. Не возражали ли в семье против решения сына поступать в Казанское художественное училище?

— Нет, хотя профессия художника никогда не была хлебной. Брат нашей мамы, погибший на фронте, был пейзажистом, и, когда Константин решил посвятить себя искусству, все его поддержали. Я пошла своей дорогой — выучилась на автомеханика, работала экономистом. А младшая сестра Людмила долго болела и умерла в 16 лет. Константин написал ее портрет.

«Константин жил творчеством, но твердо стоял на земле; был неприхотлив в быту. Конечно, мы не заставляли его стирать и готовить, но он мог заработать деньги»

«Константин был веселым и легким в общении»

— Искусствоведы часто определяют Васильева как художника мрачного, погруженного в загадочные, таинственные сферы. А каким он был в жизни?

— Веселым и легким в общении, с юмором относился к жизни и своему творчеству. Говорил, что его смогут понять только через тысячу лет. Любил развлекаться, но был серьезным в делах и задумках. Мы доверяли друг другу, много шутили. Я вспоминаю Костю как доброго и теплого человека, любимого брата. Мне его очень не хватает. Отец и Людмила умерли рано, вслед за ними ушел Константин, потом и мама. Я осталась в семье одна, видимо, должна жить за всех…

В 18 лет Костя заменил нам отца. Мы с сестрой и не думали, что он такой же мальчишка, обращались к нему как к взрослому — заказывали одежду, еду. Хотя он был старше меня всего на четыре года.

— То есть Васильев был приспособленным к быту?

— Константин жил творчеством, но твердо стоял на земле; был неприхотлив в быту. Конечно, мы не заставляли его стирать и готовить, но он мог заработать деньги. А мог и не заработать. (Смеется.) Костя сотрудничал с сатирическим журналом «Чаян». Однажды нарисовал карикатуры и сказал мне, 14-летней девчонке, отнести их редактору. Я принесла и сказала: «Это вам передал художник Васильев, надо бы напечатать». Редактор посмотрел и ответил: «Да, надо бы».

«Васильев – художник не своего времени, но своего голоса»: 80 лет гению из деревни под Казанью

— В 1950–1960-е в КХУ была своего рода строгая «творческая цензура», все учащиеся ощущали себя продолжателями Николая Фешина. Но в работах Васильева уже тогда не было ничего фешинского. Не осложняло ли это его учебу?

— Когда еще был жив отец, Косте летом задавали писать классические натюрморты и пейзажи. Но он рисовал лиловую корову на изумрудной траве, увлекался модернизмом, Пикассо, Мондрианом (к сожалению, не мог смотреть подлинники и довольствовался репродукциями, которые ему давали старшие друзья). За это осуждали, но на живописном конкурсе Константин завоевал первую премию и получил путевку по музеям Москвы и Ленинграда. Работы отправлялись под псевдонимом, и никто не помышлял, что огромное полотно «Хрущев в Индонезии» принадлежит Косте. Позже он оформлял стенды в школах и на заводах. Ему все удавалось легко.

«Он не стремился к медийности, шел своей дорогой и творил что хотел. Не всем же быть знаменитыми»

«Когда заболела наша Людмила, он понял, что ничего не вечно»

— В 60-е годы Васильев активно экспериментировал, создавал сюрреалистические и абстрактные полотна. Ему было тесно в художественном пространстве советской системы, и в своих футуристических работах он хотел глотнуть свежего воздуха?

— Да, Косте было тесно. Он исследовал сюрреализм, подражал кубистам, но в какой-то момент исчерпал себя в этом искусстве. Когда заболела наша Людмила, брат понял, что ничего не вечно, и лучшее из этого надо изображать. Он перешел к реалистической живописи, написал много пейзажей, картину «Рождение Дуная», портрет Людмилы с овчаркой, который закончил после ее смерти.

— В начале 70-х годов Васильев увлекся немецкой литературой и музыкой. У него были труды Ницше и Шопенгауэра, виниловые пластинки с операми Вагнера. Где он их брал? Ведь тогда эти материалы были недоступны.

— Каждое лето Константин ездил в Москву и покупал пластинки фирмы «Мелодия». Они выходили небольшим тиражом, поэтому достать было сложно. Костя слушал Прокофьева, Шостаковича, Стравинского, затем увлекся Вагнером — дома все время звучали «Ковка мечей» и «Полет валькирий». Труды Ницше и Шопенгауэра искал в букинистике, что-то ему давали друзья.

Думаю, Константин интересовался зарубежным искусством из-за того, что оно было под запретом. Вагнер в нем прекрасно уживался с русскими песнями, сказками и былинами. Первая картина Кости называлась «Три богатыря». Он нарисовал ее в 11 лет и подарил на день рождения отцу.

— При жизни у Васильева прошла только одна выставка. Как он относился к тому, что был в неком антитренде?

— Спокойно. Он не стремился к медийности, шел своей дорогой и творил что хотел. Не всем же быть знаменитыми. Хотя Костя мог стать членом Союза художников. В 22 года он представил свои карикатуры в Манеже на выставке казанских сатириков. По ее итогам принимали в Союз, но Константин об этом не знал. Он выставлялся с маститыми художниками, и ни один из них не посоветовал ему подать заявление.

— Несколько лет Васильев преподавал в общеобразовательной школе рисование и черчение. Это был заработок или призвание?

— Заработок. В Васильево было мало работы, а в школе все же платили копеечку. Но Константин очень любил детей и постоянно возился с моими дочками. Писать не учил, но ради племянниц откладывал кисти в сторону и рисовал зайчика, белочку, медвежонка; раскрашивал яйца на Пасху.

— На многих картинах Васильева изображены статные русские девушки. Кто его вдохновлял?

— Барышни на картинах — это собирательные образы. А в жизни Константину нравились «северные», строгие девушки, высокие блондинки. В детстве он дружил с соседкой Таней Васильевой, у нее была длинная русая коса, видимо, это брат и запомнил. Константин не женился, так как считал, что еще нетвердо стоит на ногах. Он понимал, что семью можно прокормить только частными заказами, а ему хотелось выражать себя в творчестве. Думаю, он просто не встретил по-настоящему любимую девушку.

«Константин не любил объяснять свои работы, считал, что каждый видит в них что-то свое»

«Вряд ли Константин кому-то мешал»

— За несколько дней до смерти Васильев сказал вам и маме, что теперь знает о чем писать и как писать. Как вы думаете, что он имел в виду?

— В последней картине «Человек с филином» Костя и вправду что-то открыл. Она очень философская. Ранние звезды олицетворяют связь земли и космоса и нашу дорогу в будущее. Старец-мудрец держит в руке плеть, без нее в России никак (кто-то должен управлять страной). Константин не любил объяснять свои работы, считал, что каждый видит в них что-то свое. Поэтому, что именно он открыл, не знаю. Это загадка.

— Вспомните, пожалуйста, последний день жизни Васильева. Что он говорил, куда поехал?

— Незадолго до смерти брат выставил свои картины в Зеленодольске. Их высоко оценили: в книге отзывов было много приятных откликов. В день смерти Константин с товарищем поехали на обсуждение выставки. Собрание отменили из-за проблем с залом, тогда из Зеленодольска мимо нашего дома они отправились в Казань к Геннадию Пронину (который был в командировке) и не вернулись. Произошел несчастный случай на железной дороге.

— Вокруг трагической гибели Васильева ходило много слухов. Судачили, что его смерть — месть КГБ и прочее… Вы верите в это?

— Думать можно многое, но вслух говорить необязательно. Вряд ли Константин кому-то мешал. Он был неконфликтным юношей, никогда не связывался с хулиганами. К трагической гибели его привела цепочка случайностей и недоразумений.

«В Казани за картинами Константина хорошо ухаживают — все висит и радуется»

— 1 сентября вы были в Казани на праздновании 80-летия Васильева. Где успели побывать?

— Была в музее его имени. Здесь лучшим директорам и учителям художественных школ Казани вручили ежегодную премию имени Васильева. А сам Константин — лауреат премии имени Джалиля. Свои полотна в казанском музее представили учащиеся и педагоги, а меня позвали в качестве гостя. Хорошо посидели, по-семейному.

— На рубеже 1990–2000-х годов к творчеству Васильева вновь возник интерес. Говорят, должен был открыться именной музей Константина в Коломне?

— Он не открылся, потому что нам предложили разбитое здание в Москве. Сейчас там находится музей славянского творчества имени Васильева, а раньше была персональная галерея Константина. Я в ней работала, выполняла административные задачи, вела экскурсии. А потом случилась неприятная история. Картинами 20 лет управлял человек, которому мама очень доверяла. Когда договор истек, я стала оформлять полотна на себя. Меня сочли меркантильной и похитили картины. Благо их удалось вернуть. Не хочу об этом вспоминать.

Мне не нравилась концепция московского музея. Там было много странных людей, поэтому мы разошлись, а меня пригласили в Казань. 30 лет назад там был камерный музей картин из собрания друзей художника, а теперь — большая галерея, где живут все Костины картины. За ними хорошо ухаживают — все висит и радуется. А в Москве за время работы музея ни одну картину не отреставрировали и фактически не оформили. Сейчас там выставлены только копии.

В 90-е годы первый президент РТ Минтимер Шаймиев приглашал меня вернуться в Казань, обещал шикарные условия. Но я подумала и отказалась — в Москве была вся моя семья.

«После гибели Сократа ученик Платон еще 50 лет писал о нем. Вот и мы так же о Васильеве»

— А с кем-то из друзей Васильева поддерживаете сейчас отношения?

— Конечно. У Константина были три верных друга — Анатолий Гаврилович Кузнецов, Геннадий Васильевич Пронин и Олег Ефимович Шорников. Я им очень благодарна за поддержку, мы тепло общаемся, желаю всей «тройке» здоровья и процветания. Мэрия Казани предоставила для музея отремонтированное здание на улице Баумана, оборудованное по последнему слову техники. Картины брата хранятся в идеальных температурных условиях. С президентом Татарстана и мэром Казани у меня тоже прекрасные отношения.

— В родном поселке Васильево иногда бываете?

— А как же. Там находится квартира-музей Константина. Я отдала им всю мебель, вещи, книги и архивные документы брата. Люди с удовольствием приходят.

— Все картины Васильева вы отдали казанскому музею вашего брата. Почему ничего не оставили себе?

— Пусть поклонники любуются полотнами Константина, а искусствоведы их изучают. Сама я люблю и принимаю творчество брата целиком. Мне нравятся все его картины.

«То, что сейчас картины Васильева любят и изучают, — счастье, ведь с его смерти прошло больше 40 лет. Полотна могли погибнуть, пропасть, уйти в забвение. А в итоге только в Татарстане работает два музея»

«Возможно, он бы стал заслуженнее других мастеров»

— Знаете ли вы известных людей, в чьих коллекциях есть полотна Васильева?

— Владимиру Дудинцеву и Алексею Маркову дарили васильевские пейзажи. У сына Маркова есть портрет вымышленного писателя. Вообще многие интересовались, но мы не продаем картины Константина.

— Несмотря на интерес интеллектуалов, сегодня творчество Васильева порой незаслуженно не замечается критиками и широкой публикой. Как вы думаете, почему?

— Константин прожил всего 34 года. Вычтите из них годы детства, юности, исканий, работы в школе и увидите, как ему мало оставалось на творчество. Сколько бы он еще мог написать? Как бы изображал на холсте то, что сотворили с Родиной наши предки? И что бы делал сейчас? Мы не знаем. Возможно бы, стал заслуженнее других мастеров. А может быть, и нет. То, что сейчас картины Васильева любят и изучают, — счастье, ведь с его смерти прошло больше 40 лет. Полотна могли погибнуть, пропасть, уйти в забвение. А в итоге только в Татарстане работает два музея.

— Васильев написал множество батальных полотен. Если бы он дожил до наших дней, какой могла бы быть его реакция на нынешние глобальные события, происходящие в мире?

— Возможно, он бы выразил ее в творчестве. Брата всегда волновала тема войны. Он понимал ее сложность и многомерность, много думал, читал воспоминания полководцев. Военная серия картин Константина подарена Москве. Трудно сказать, как бы он отреагировал. Сегодня многие переживают сложные времена. Но мы справимся.