Александр Малькевич: «Попытки сорвать референдум со стороны врага, конечно, будут»

Александр Малькевич: «Все увидели за полгода, что Россия работает, вкладывается, выстраивает нормальную систему, ремонтирует дома, школы, дороги. А Украина все уничтожает ракетными ударами» Фото: Алексей Белкин

«В отношении жителей развязан террор, в том числе информационный, со стороны киевской хунты»

— Александр, сегодня в ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областях начнутся референдумы о присоединении к России. Вы собираетесь организовать общественное наблюдение?

— Да, Общественная палата РФ по традиции в ходе избирательных кампаний организует ситуационный общественный центр по наблюдению в Москве. Он будет и сейчас, откроется сегодня. Все как обычно в России: международные наблюдатели станут посещать участки для голосования, смотреть, как организовано голосование, общаться с людьми.

— Как будет проходить референдум? Можно ли голосовать на участках, придомовой территории?

— Не хочу быть диванным экспертом. Когда я окажусь там, буду выходить в прямой эфир и рассказывать о том, как проходит референдум.

— Вы общались с местными жителями. Они действительно хотят присоединиться к России? Нет ли страха? Ведь Украина угрожает вплоть до уголовной ответственности за участие в референдуме.

— Очень хотят быть с Россией. А украинские деятели настолько тупы, что посулили как минимум пять лет заключения за участие в референдуме. Тем самым они отсекают тех, кто, быть может, проголосовал бы против. Например, какая-то лютая бандеровка живет в Херсоне и ненавидит русских.

— А есть такие?

— Немного. В основном те, кто совсем нас не принимает, уехали. За полгода они убедились, что мы там останемся навсегда. Тем не менее, допустим, какая-то бандеровка сидит в подвале, она могла бы прийти на референдум и проголосовать против. Логично? Теперь же вы пойдете голосовать против, но Украина вам все равно пятерочку припаяет.

На фоне этого мы ожидаем высокого результата. Поэтому пойдут на референдум те, кто решение о присоединении для себя принял. Все увидели за полгода, что Россия работает, вкладывается, выстраивает нормальную систему, ремонтирует дома, школы, дороги. А Украина все уничтожает ракетными ударами.

Люди хотят быть с Россией. Когда общественные палаты ЛНР и ДНР обратились к властям о немедленном проведении референдумов, я всю ночь получал сообщения от жителей Херсона: «А как же мы?» Безусловно, они этого хотят. Но в отношении жителей развязан террор, в том числе информационный, со стороны киевской хунты. Людям угрожают. Вместе с тем инициатива по организации референдумов шла снизу. Я говорю об этом как очевидец. Я участвовал в Херсоне в качестве гостя в форуме «Мы вместе с Россией». Зал был полон, люди плакали, стоя пели гимн России, вспоминали вместе, как они собирали деньги всем миром, чтобы поставить памятник основателю города князю Потемкину. В Запорожье 1,5 тысячи человек участвовали в форуме. Позиция людей понятна: они хотят быть с РФ, это их порыв. Более того, увеличивается на глазах Херсонская область: пара районов Николаевской области вошла в ее состав. Они тоже будут участвовать в референдуме.

— А есть ли страх, что Россия оставит эти территории, как было, например, с Изюмом и Балаклеей?

— Оставить территории невозможно, потому что это будет территория Российской Федерации. А РФ никогда свои земли никому не отдавала. Об этом все прекрасно знают. Изюм и Балаклея — это все-таки Харьковская область, которая не успела себя обозначить в составе нашей страны. Но я не исключаю, что так может случиться в будущем.

«Все будет как обычно в России: международные наблюдатели станут посещать участки для голосования, смотреть, как организовано голосование, общаться с людьми» Фото: © Валерий Мельников, РИА «Новости»

«Украинские деятели еще сильнее бесятся и фигачат ракетами по городам»

— По вашим оценкам, сколько жителей уехали все-таки?

— Конечно, какая-то часть уехала. Я думаю, процентов 15–20 покинули регион. Возможно, до 30 процентов, но часть вернулась. Их просто запугали, говоря, что придут орки из российской глубинки на Дальнем Востоке, не разговаривающие на русском языке, а тем более украинском, которые будут всех грабить, убивать, насиловать, забирать у вас унитазы и магниты с холодильника.

Губернатор Псковской области мне рассказывал, что к ним в санаторий привезли 50 детей из Херсонской области. Ребята ехали и дрожали. Почему? Их запугали, рассказывая, что мы пустим их на органы. Только к концу второго дня дети оттаяли.

Как вы видите, Украина рассказывала, что мы придем насиловать женщин, убивать мужчин, а детей отдавать на органы. Поэтому, конечно, матери с детьми быстро собирали вещи и бежали впереди собственного визга. А потом живет такая семья где-то в палаточном городке под Николаевом, но через пару месяцев видит, что никого на органы на забирают, наводит справки и возвращается. Поэтому украинские деятели еще сильнее бесятся и фигачат ракетами по городам. Это месть за то, что все не так, как они рассказывают.

Поэтому желание быть с РФ, безусловно, искреннее. Люди знают, что такое Россия. Им там десятилетиями дороги не делали, но выкачивали ресурсы. Богатая Херсонская область находилась в полном запустении, потому что никого не интересовала. Только деньги.

— На днях представляли данные соцопросов по регионам по поддержке референдума. Везде высокие результаты (по 90% в ЛНР и ДНР), но тем не менее скромнее в Херсонской области (72% за проведение референдума и 80% за присоединение к России). С чем это связано?

— С тем, что люди боятся. Их терроризируют через соцсети, личные сообщения. Допустим, звонят социологи, задают вопросы, а человек боится, что это, условно, СБУ, которая запишет разговор, данные, а потом каким-то образом накажет. Там люди крайне запуганы. Всех терроризируют. Это правда.

— Есть ли опасения, что могут произойти диверсии во время референдума? Как будет обеспечиваться безопасность на участках?

— О безопасности на участках вопрос не ко мне. Попытки сорвать референдум со стороны врага, конечно, будут. Они уже происходят — это удары, которые наносятся по мирным городам. Например, опять Донецк под лютым артиллерийским огнем находится.

— По итогам это окажутся четыре региона, вошедшие в состав России, или их объединят в одну Новороссию, например?

— Естественно, будут четыре региона — две области и две республики в составе РФ. Другое дело, что для меня как для политолога очевидно, что они должны быть объединены в федеральный округ. Это логично и понятно. Тогда встанет вопрос о столице федерального округа. Мое личное мнение, что центр должен размещаться в Мариуполе, потому что он географически удачно расположен, равноудален от всех точек. Видимо, там будет аэропорт, всю инфраструктуру воссоздадут. В общем, можно сделать по аналогии с Северо-Кавказским федеральным округом, где столица — Пятигорск, который не является областным центром. А Мариуполь, после того как его восстановят, будет шикарным курортным городом.

«Мы пытаемся донести до западных партнеров то, что народ освобожденных территорий имеет право определять свое будущее демократическим путем. Это очевидно для всех, для этого они голосуют на референдуме» Фото: © Сергей Батурин, РИА «Новости»

«Вопрос у местных жителей только один: где вы были раньше?»

— Но мировая общественность вряд ли признает результаты.

— Мы пытаемся донести до западных партнеров то, что народ освобожденных территорий имеет право определять свое будущее демократическим путем. Это очевидно для всех, для этого они голосуют на референдуме. В уставе ООН есть статьи 1 и 55, где сформулированы принципы самоопределения и равноправия народов. Более того, мы сделаем специальную памятку для коллег с Запада, которые страдают амнезией. Там будет полная подборка всех референдумов, которые проходили в XX и XXI веках: начиная от референдума в Африке, по итогам которого Франция потеряла часть своих приобретений, заканчивая референдумами, по итогам которых появились Южный Судан и Эритрея. Я уже не говорю о распаде Югославии, когда каждое государство проводило референдум. Последней была Черногория. Все же нормально! Всех все устраивало. И только референдумы, которые прошли в Крыму и Севастополе, а сейчас будут проходить в ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областях, травмируют психику каких-то отдельных западных товарищей. Референдумы — это полное соответствие нормам права. Я знаю, что коллеги во всех четырех регионах ждут международных наблюдателей. Пожалуйста! Есть форма в открытом доступе, я ее заполнил, чтобы участвовать в наблюдении по всем правилам.

Любой человек, кто хотя бы полдня проведет на этих территориях, пообщается с людьми, все прекрасно поймет и так же будет эмоционально заряжен, как я. Мне все понятно. Вопрос у местных жителей только один: где вы были раньше? Я знаю, что многие их родственники и соседи, находящиеся сейчас вынужденно по другую сторону границы, с надеждой смотрят на референдумы, чтобы потом воссоединиться с родными, вернуться и начать строить мирную жизнь. Я работал в Купянске, Изюме. Знаю людей, которые там остались. Судьба их печальна. Поэтому регионы хотят уйти под нашу защиту, потому что Россия ни пяди своей земли не отдаст.

— А где мы были раньше? На ваш взгляд, почему тянули 8 лет? Стоило ли оно того? И можно ли сказать, что другого варианта и надежды на мирное решение конфликта просто не было?

— Все 8 лет Запорожская и Херсонская области находились в составе Украины. Но они тоже хотели быть с нами. Видимо, у России тогда просто не имелось сил для такого удара, чтобы не просто зайти, но и удержать территории в своем составе. Ассимилировать людей оказалось бы тогда проще. Надо было из Крыма заходить в Херсон, но…

В 2014 году, когда все начиналось, я работал на Кавказе, а потом в Сибири. Я знаю, что наши войска вошли в Мариуполь, но потом оставили город. Я беседовал с очевидцами, они говорят, что не могли его тогда удержать. Поэтому, возможно, все прозаично: зайти в то время в Херсон могли, а удержать… История не терпит сослагательного наклонения. Может, мы были не очень готовы, но и за Украину НАТО тогда так не вписывался. Мое глубокое убеждение: огромная доля вины лежит на Викторе Януковиче, который не стал, как Александр Лукашенко, жестко наводить порядок, поэтому потерял страну и вверг всех в кровавую пучину.

— Вы сказали о «печальной судьбе» людей, которые остались в Купянске, Изюме. Что вы имели в виду? Что случилось с ними?

— Те, кто остался, подвергаются как минимум так называемой фильтрации: их допрашивают, многих бросили в тюрьмы. Есть свидетельства, что людей пытают. Я об этом писал у себя в телеграм-канале. Например, об автомеханиках, которые чинили машины Вооруженных сил России, женщину, приносившую воду бойцам.

— Согласны ли с мнением (его, например, высказывал Дмитрий Бастраков, фонд «Тыл», издательство «Черная сотня») о том, что на территориях, где не было жестких боев, прохладнее относятся к российским войскам, потому что не видели всех зверств ВСУ? Условно, просто сменилась власть.

— Я с таким мнением согласен. Другое дело, что сейчас уже почти не осталось территорий, где не видели зверств ВСУ. Даже в относительно мирном Бердянске, где обстрелов нет, лютуют диверсионно-разведывательные группы, которые совершают акты терроризма. Так что всех жителей на освобожденных территориях коснулись беды и невзгоды, связанные с тем, что творят вооруженные формирования Украины. У нас же говорили, что нет ни одной семьи, кого бы обошла Великая Отечественная война. Здесь фактически такая же история.

«В Донецке беда с водой, еще масса других проблем. Херсон сейчас тоже подвергается регулярным атакам. Бывают также проблемы с мобильной связью, интернетом, но все быстро восстанавливают» Фото: © РИА «Новости»

«Они проклинают тех, кто из Николаева, Кривого Рога сандалит из артиллерии по мирным домам»

— Как в целом с бытовой точки зрения на освобожденных территориях? Если в Донецке перебои со светом, водой. В Херсоне лучше? Город не подвергается регулярным атакам?

— Да, в Донецке беда с водой, еще масса других проблем. Херсон сейчас тоже подвергается регулярным атакам. Бывают также проблемы с мобильной связью, интернетом, но все быстро восстанавливают. Пару раз по несколько часов не было электроэнергии. Из-за этого вышла из строя водонапорная станция, имелись проблемы с водой. Но все это решают. Люди учатся жить в такой прифронтовой ситуации, находят радости, совершенно иные, которые недоступны жителям столичных городов.

— Вы за эти месяцы общались с местными жителями. Что они говорят?

— Они проклинают тех, кто из Николаева, Кривого Рога сандалит из артиллерии по мирным домам, мирным объектам, бьет HIMARS. Жители Энергодара клянут убийц, которые с другого берега наносят удары по городу, электростанции, Каховской ГЭС. Люди все это видят, понимают, в бессильной ярости сжимают кулаки. Поэтому растет число желающих немедленно проголосовать за вхождение в состав России.

— После присоединения регионов мы станем считать это территорией РФ. Получается, что военные действия будут вестись уже на территории нашей страны. Последует ли, на ваш взгляд, изменение статуса спецоперации?

— Я в этом не большой специалист. Контртеррористическая операция? Можно. Но о таком пусть лучше знающие люди говорят.

— Вы ездите по освобожденным территориям. Где бывали?

— Наверное, я сегодня один из главных специалистов по освобожденным территориям, потому что был везде, но не как турист, поскольку во всех регионах работаю, реализую проекты. Херсон — моя основная база. Я запустил там вещание телеканалов «ВТВ плюс» и «Таврия». Также организовали кафедру журналистики и медиакоммуникаций в Херсонском госуниверситете. У нас там много проектов, которые пока приостановились из-за обстрелов, ведь даже здание администрации повреждено.

В Запорожье я открыл с коллегами медиахолдинг «ЗаМедиа». Когда область войдет в состав России, я хочу, чтобы проект вписали в Книгу рекордов страны, так как холдинг построили за две недели, а областной канал запустили за 10 дней с нуля. Также сделали «ЗаРадио», открываем вещание в разных городах, корпункты холдинга.

В Мариуполе, который восстанавливает Санкт-Петербург, я часто бываю, помогаю коллегам строить канал «Мариуполь-24». Кроме того, с товарищами организовали фонд развития новых медиа — специальное НКО, которое станет реализовывать проекты на тех территориях. Наверняка будут гранты на обучение молодых журналистов. В общем, есть разные идеи.

Также бываю в Донецке, где плотно общаюсь с тремя телеканалами. Почти построили телеканал в Харьковской области, но из-за отступления войск пришлось покинуть территорию. В Купянске гостиницу, в которой я жил, разбомбили HIMARS, как и один из отелей в Херсоне. Есть еще один мой отдельный проект — «Стрим освобождения» Малькевич Live. Каждый будний день в прямом эфире разговариваем с 3–5 представителями региона, лидерами общественного мнения, политиками о том, что происходит вокруг. Меня называют журналисты «певцом мирной жизни» этих территорий, потому что я стараюсь рассказывать хорошее, не хайповать на крови, терактах.

Основная претензия к журналистам и блогерам в чем? В том, что федералы хайпуют на беде: «Ребята, я веду репортаж из Херсона. Только что за моей спиной разнесли здание областной администрации. 13 раненых, трое погибших. Вот лежит тело, посмотрите». Смакуют беду. Да, это все есть, но никто не говорит о людях, о том, сколько делается для мирной жизни. Поэтому мы, например, рассказываем, что в Донецке появился первый банкомат, пенсионеры получают карты, СНИЛС. Или вы знаете, что в ЛНР есть киностудия «Лугафильм»? А у них несколько лет назад уже вышел фильм «Ополченочка». Например, мы забыли, но в этом году 80 лет «Молодой гвардии», а это Краснодон в ЛНР.

— Вы каждый раз говорите, что местных жителей Украина запугала. Получается, Украина до сих пор успешно ведет информационную войну даже на тех территориях, где вы столько каналов, проектов запустили за последние два месяца? Как оцениваете наши успехи в инфополе на освобожденных территориях?

— Растущий процент в Херсоне как раз говорит, что мы ситуацию переламываем за последние месяцы. Если бы не было этого, то страшно представить, что творилось бы в головах у людей. Ваш вопрос некорректен. Представьте, что вы живете там, смотрите наши каналы «Таврия» и «ВТВ плюс», видите в эфире и жизни, как все меняется к лучшему. А потом у вас квакает телефон и вам приходит СМС, в котором написано, что если выйдешь завтра на работу, то тебя убьют. Скажите, как связано это с информационной войной, которую кто-то выигрывает? И тем более как это связано с эффективностью медиа?

А на следующий день приходит СМС, где говорится, что знают, где ты ходишь. На третий день в соцсетях публикуют ваши персональные данные, адрес, телефон, а также все ссылки на страницы вашей семьи. Пусть те люди, которые говорят, что знают, как все надо правильно сделать, решат этот кейс, подскажут, как рассказывать жителям, чтобы не обращали внимание на такие сообщения. А потом происходит теракт, взрывают бомбу в подъезде или прилетает ракета в дом. Поэтому не все так просто с информационной войной, которую мы ведем там с врагом. А то у нас каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Легко давать советы из кабинетов и уютных апартаментов в Москве людям, которые находятся на передовой.