Руслан хазрат Агмалов в качестве муллы отправился служить  в татарстанский добровольческий батальон «Алга». В ходе спецоперации был ранен, прошел через ряд госпиталей, в настоящее время проходит лечение Руслан хазрат Агмалов в качестве муллы отправился служить  в татарстанский добровольческий батальон «Алга». В ходе спецоперации был ранен, сейчас проходит лечение Фото: «БИЗНЕС Online»

Мулла в «Алга»

Руслан Агмалов родился в 1980 году в Альметьевском районе Татарстана. Позже семья переехала  в столицу республики, здесь работал автослесарем. А еще наш герой посещал намазы в Доме Аллаха, даже заменял в мечети на окраине Казани имама, когда из ДУМ РТ к нему поступило предложение отправиться в качестве муллы в татарстанский добровольческий батальон «Алга», находящийся в зоне СВО. Агмалов, никогда не служивший в армии, не задумываясь согласился. В июле он подписал контракт с министерством обороны и уехал сначала на Тоцкий полигон, где прошел подготовку, после чего направился в тогда еще Херсонскую область Украины. Там Руслан хазрат, кроме того, что служит духовно, за баранкой автомобиля выполняет и свой долг по защите Родины. 

В ходе спецоперации он был ранен, прошел через ряд госпиталей, а в настоящее время проходит лечение на юге страны. На несколько дней Агмалов приехал на побывку в Казань, чтобы увидеть свою семью. Здесь с ним и поговорил корреспондент «БИЗНЕС Online».

«О деньгах я даже не думал, да и сейчас не думаю. Деньги для бойцов — это просто приятный бонус. Я туда собирался ехать по идеологическим причинам, мониторил всю ситуацию еще с 2014 года, очень болел душой за происходящее» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Нет такой должности, как «военный священник» или «полевой имам». Это для поддержки духа»

— Руслан, вас называют духовником батальона «Алга», где вы вместе с православным священником, отцом Анатолием, к сожалению, ныне покойным, помогали нашим бойцам. Почему решили пойти на фронт?

— Я работал в автомастерской, занимался кузовным ремонтом автомобилей, в свободное время помогал имаму мечети «1000-летия Казани» в поселке Петровский. Поступил звонок, я поговорил по телефону с заместителем муфтия Татарстана по работе с мухтасибатами (территориями) Равилем хазратом Зуферовым. Ему поручили найти полевого имама для отправки в батальон «Алга» для решения задач СВО на Украине. В армии я не служил, но сразу же согласился.

— Почему выбор пал на вас и есть ли у вас религиозное образование?

— Почему выбрали меня, я не знаю. Образование есть, я окончил медресе при мечети «1000-летия Казани», примечетские курсы.

— У добровольцев, которые отправляются на фронт, бывает разная мотивация. Кто-то хочет найти смысл в своей жизни, кто-то желает заработать…

— О деньгах я даже не думал, да и сейчас не думаю. Деньги для бойцов — это просто приятный бонус. Я туда собирался ехать по идеологическим причинам, мониторил всю ситуацию еще с 2014 года, очень болел душой за происходящее. У меня оба деда воевали, боролись с фашизмом, а здесь даже хуже того, что было тогда.

— Как называется ваша должность в «Алга» — «батальонный имам»?

— Нет, мне предложили пойти в медвзвод, санитаром-поисковиком. Потом сделали рокировку, и я попал в обеспечение — водителем-топливозаправщиком на машину «Урал», возил солярку. Я хотел принести армии не только духовную помощь. Не только проповеди читать, учить намазу и делать наставления, но и своим  физическим трудом приблизить нашу общую победу.

Насколько я знаю, нет такой должности, как «военный священник» или «полевой имам», это просто для поддержки духа. У нас батальон именной, татарстанский, наш президент, глава региона, насколько я знаю, тоже правоверный мусульманин, совершает намаз, держит пост в месяц Рамазан. Видимо, наши власти решили, что должен быть в «Алга» не только православный священник, но и имам.

«Наши власти решили, что должен быть в «Алга» не только православный священник, но и имам» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Молимся по 2–3 человека, максимум пятеро»

— Подходят ли к вам военнослужащие, спрашивают ли советы?

— Да, подходят татары, мусульмане, да и русские задают вопросы. В основном бытовые — например, почему нельзя есть свинину, нельзя выпивать, почему надо молиться, почему молитва пятикратная…

— На видео, распространенном в интернете, можно видеть, как бойцы батальона «Ахмат» из Чечни совершают коллективный намаз. В то время как одни молятся, другие их охраняют. У вас также происходит?

— У нас такого нет, молимся по 2–3 человека, максимум пятеро, это происходит обычно в посадках, под деревьями, чтобы сверху не было видно, поскольку скопление людей — это для врага такой лакомый кусочек… Даже с коптера могут сбросить гранату во время намаза. В любом случае маскировка важна, лишний раз не появляемся, на передовой это очень опасно для жизни. Так что ежедневные намазы иногда не получается совершать вовремя, нельзя все бросить и бежать, чтобы читать намаз, по ситуации ориентируемся. Если есть возможность — совершаем намаз, если нет — потом восполняем, совмещаем намазы. Выходим из ситуации, но намаз читаем регулярно.

— Проводите ли вы пятничные намазы? По мнению ученых ханафитского мазхаба, распространенного у татар, для совершения богослужения необходимо присутствие как минимум трех человек, помимо имама. Получается ли у вас проводить джума-намаз?

— Как раз три человека у нас и собирались на джума-намаз. Я их проводил даже в тот день, когда меня ранило, это был вечер пятницы 23 сентября.

— Как известно, быть мусульманином — это не только читать пятикратный намаз, но и вести соответствующий образ жизни. Возьмем питание: наверное, найти пищу халяль в фронтовых условиях невозможно?

— Да, это проблема, халяль-питания там нет. Выкручиваемся как-то. Бывает, и зайца подстрелим, и фазана, у населения покупаем скотину какую-то, тут же ее забиваем с бисмилля — именем Аллаха. Бывает, без мяса обходимся.

— А таких, как вы, много в батальоне, кто ест только халяль? Наверное, иногда все-таки приходится и говяжью тушенку есть, несмотря на ее нехаляльность. Такой выбор меньшего из зол…

— В батальоне таких мало, а так приходится есть и то, о чем вы говорите.

— Сейчас ДУМ РТ проводит акцию «Поддержи мобилизованных из Татарстана». Военным, кроме теплых вещей, сухпайка, состоящего из разрешенных в исламе продуктов, вручают также тушенку халяль. До вас такой поддержки еще не доходило?

— Во-первых, это же недавно только началось, до нас еще не дошло. Но это очень хорошая акция! А я уже месяц по госпиталям, был ранен, сейчас не знаю, какая обстановка.

«Страх есть, но мне религия помогает, в 28-м аяте суре «Ар-Раад» («Гром») Корана же написано: «Разве не поминанием Аллаха успокаиваются сердца?» Это на самом деле так, я на практике это проверил, работает безотказно»Фото: © Виктор Антонюк, РИА «Новости»

«Сознания не терял, просто был туман в голове, такой звон…»

— Как снаряд попал в вашу машину?

— Снаряд попал не в машину, а упал рядом. Вернее, это была мина с правой стороны, как раз там, где я сидел. Сознания не терял, просто был туман в голове, такой звон, контузия, слабость, одышка пошла со всеми вытекающими. Может, минуты две прошло, автомобиль заглох, остановился, пришлось выбираться уже из него, схватил автомат и поковылял до посадки. Там уже начали оказывать первую помощь. Хвала Аллаху, медики рядом находились, сразу начали помогать, чтобы вытащить из красной зоны, чтобы эвакуацию произвести.

Эвакуировали в зеленую зону, там уже оказали полноценную первую помощь, перебинтовали, кровь остановили, отправили в госпиталь города Берислава Херсонской области, там под наркозом сделали операцию, оттуда в Новую Каховку эвакуировали, а оттуда уже в Крым, в Симферополь. В Симферополе лежал в реанимации четыре дня, в сознании, но ограниченный в движении. Там приблизительно такое же ранение еще у одного — Васи, он из башкирского батальона, у него было пробито легкое, осколки и так далее… И уже после этого нас санитарным эшелоном перевезли в Волгоград, где я в данный момент и нахожусь. Там прохожу лечение, ставят уколы, определенные процедуры.

— А отец Анатолий погиб на ваших глазах?

— Нет, в Новой Каховке есть переправа, ночью через нее колоннами переезжали войска, и он попал под обстрел американскими РСЗО HIMARS. Они попали под обстрел на следующий день после того, как мы проезжали эту переправу.

— На ваших глазах погибали ли товарищи и приходилось ли участвовать непосредственно в боях?

— Я сам в бою не участвовал, но там был один эпизод. Командир одного из подразделений сказал: «Готовность №1». Прорвались четыре вражеские «бэхи» — так там называют БМП. Я свои услуги тоже предложил, сказал, что буду участвовать, спросил, что мне делать. Офицер мне дал еще один дополнительный магазин на автомат и посадил в окоп. Мы сидели и ждали машины, но они не пришли.

«Местное население положительно к нам относится, отрицательно настроенных нет. Я еще сужу по детям, они подходят, здороваются, улыбаются»Фото: © Константин Михальчевский, РИА «Новости»

«По детям сразу видно, по маленьким особенно, нравимся мы им или нет»

— В начале разговора вы сказали, что деньги вас интересуют меньше всего. И все-таки сколько зарабатывают бойцы на СВО?

— Я зарплату еще не получал, там какое-то недоразумение произошло. Я не состою в едином расчетном центре министерства обороны, поэтому денежное довольствие еще ни разу не получал, хотя еще 16 июля подписан контракт. Единственное, были республиканские выплаты — 360 тысяч рублей, их частями выплатили.

— Вы на эти деньги покупаете продукты? Там на месте работают магазины, все функционирует?

— Иногда покупаем, а до магазинов еще надо доехать. В деревнях их практически нет, в крупных поселках и городах есть. Приходится докупать что-то, например батарейки, еще что-то, зарядное устройство, допустим, выходит из строя. Продукты какие-то. Бывает, полевая кухня надоедает, хочется фруктов, овощей.

— Рубли принимают?

— Там по курсу высчитывают, а цены стоят в гривнах.

— По ценам как? Дороже, чем в Казани?

— Об этом не думаешь, не высчитываешь, когда по курсу высчитывают. Какую сумму назвали продавцы, столько и платим. Лишний раз негативное настроение показывать…

— Как местное население относится к солдатам российской армии?

— Местное население положительно к нам относится, отрицательно настроенных нет. Я еще сужу по детям, они подходят, здороваются, улыбаются, мы им конфетки даем, еще что-то из сухпайка, они нас могут фруктами угостить, разговариваем с ними. У детей же нет такого лицемерия, как у взрослых, по детям сразу видно, по маленьким особенно, нравимся мы им или нет.

— Разговариваете с местными на русском языке?

— Да, на русском. С южным говором, понятно, они все говорят, даже на суржике кто-то разговаривает, но его легко понимаешь. А вот когда на мове, там уже непонятно.

Руслан хазрат Агмалов (на фото с ректором православной духовной семинарии протоиереем Владимиром Самойленко) Руслан хазрат Агмалов (на фото с ректором православной духовной семинарии протоиереем Владимиром Самойленко) Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мы все равно один народ, единая страна, да и Бог един»

— Кстати, каков национальный состав  батальона «Алга»?

— В основном 50 на 50, русские и татары, но есть и чуваши, и узбеки, и таджики, и азербайджанцы, даже немец один, он обрусевший. Каких-то межнациональных трений не возникало, даже украинцы есть у нас, непосредственно те, кто жил на этой территории, они знают украинский. Мы все взаимодействуем между собой, друг другу помогаем. Хорошие дружеские отношения, со всеми здороваемся.

— В целом страшно ли на передовой?

— Страх есть, но мне религия помогает, в 28-м аяте суре «Ар-Раад» («Гром») Корана же написано: «Разве не поминанием Аллаха успокаиваются сердца?» Это на самом деле так, я на практике это проверил, работает безотказно. 100 процентов. Любой аят, любое упоминание Аллаха, сразу же сердце успокаивает.

— Когда вас ранило, был ли страх смерти?

— Возникло такое ощущение: я думал, не умираю ли в данный момент. Начал сам себя диагностировать. Раз я мыслю головой, значит, еще не умер, уже хорошо. Начал проверять себя: руки, ноги чувствую, все шевелится, спина тоже вроде работает, дыхание только было учащенным из-за того, что прилет и удар были в грудь, кровь потекла. После этого понял, что я ранен. Но даже если смерть, я был готов ее принять, но, конечно, страшно было. Не хочется умирать никому. За жизнь цепляться надо в любом случае, руки не надо опускать. И потом я понимал, что несмертельно ранен. По крайней мере, я так думал, потому что кое-как, но своими ногами дошел до посадки.

— Не секрет, что Россия хоть и светское государство, но православие у нас все же превалирует. Как в армии относятся к мусульманам?

— И в армии в целом, и там, на передовой, относятся с пониманием, все нормально. Единственный момент — когда читаешь какие-то новости из России, что в Москве запрещают строить мечеть, не разрешают хиджаб где-то. В Челябинской области был недавно такой случай — девочкам в школе запретили носить… Не знаю, ущемление это прав или нет, но очень неприятно. Мы, мусульмане, отдаем всего себя, кладем жизни на алтарь победы, а тут ущемления, какое-то неуважение. Уважение должно быть, мы все равно один народ, единая страна, да и Бог един.