Тимур Сафин: «В Лисичанске я для себя вывод сделал, что нужно делать многократно больше»

Тимур Сафин: «Мы распределены по определенным направлениям. У нас есть люди, которые отвечают за поддержку семей военнослужащих, — это отдельное направление, очень большое» Фото: Оксана Король

«Мы помощники тем, кто оказывает системную или разовую помощь»

— Тимур Фадбирович, читательница Талия спрашивает: «Сколько в Татарстане организаций, занимающихся благотворительностью, сколько из них работает по тематике СВО и Донбасса? Предприятия и разные ведомства тоже координируете?»

— Давайте начнем издалека, чтобы было понятнее. Координация в данном случае, наверное, тождественна слову «помощь». Мы помогаем помогать. Это более правильное определение той работы, которую мы делаем. Что это значит? В Татарстане очень много как крупных системных инициатив, которые помогают на регулярной основе в разных направлениях, так и небольших разовых инициатив, которые часто исходят от обычных людей, объединившихся вокруг того, кому надо помочь. И, видя наш номер телефона или спрашивая его у своих коллег,  они соединяются с нами и задают самые разные вопросы: каким образом оказывать помощь? Либо: у меня есть что-то, я хотел бы передать это, а как довезти, какие документы нужны, как это вообще все делается? Я хочу начать помогать, а можно открыть пункт сбора? И так далее и тому подобное.

Либо те, с кем мы уже работаем достаточно долго, задают такие прямые вопросы: у нас на сегодняшний день собралось определенное количество гуманитарного груза, мы хотели бы передать, например, определенному отряду. Едете ли вы туда или через эту локацию, можно ли послать с вашей следующей отправкой, есть ли у вас место? Либо это может быть наоборот, когда нам люди предлагают присоединиться к их отправке, так тоже бывало, и это очень здорово.

Не секрет, что есть очень много людей, особенно бывших военных, которые оказывают большой объем поддержки и системно ездят в самые разные места, звонят и говорят, что у них есть место: может быть, у вас есть что-то? Например, нам адресуется вопрос: а есть ли у вас конкретная позиция, по которой сейчас в этом есть необходимость в той точке, куда мы едем? И мы помогаем.

Вот в таком смысле координатор, координирование, координация — это просто термины, чтобы они были понятны внешнему пользователю, но по факту мы просто помощники тем, кто оказывает системную или разовую помощь. И очень важно, что это двустороннее движение, то есть это не координация или помощь в одну сторону, а помощь во все стороны, между всеми участниками, субъектами.

— Я так понимаю, вы — это некий штаб?

— Да, мы штаб.

— Много вас? Условно говоря, если звонят, есть кому взять трубку?

— Конечно. Мы распределены по определенным направлениям. У нас есть люди, которые отвечают за поддержку семей военнослужащих, — это отдельное направление, очень большое. Есть люди, которые отвечают непосредственно за горячую линию и коммуникацию с другими горячими линиями. Почему это очень важно? Человек, находясь в беде, звонит по первому попавшемуся ему номеру, где написано, что ему может быть оказана какая-то помощь, необязательно та, в которой он нуждается, просто какая-то. Он звонит, делится своими проблемами, мы находимся на связи со всеми горячими линиями в Республике Татарстан. То есть, если те люди, та организация, куда он звонит, не может оказать ту поддержку, в которой нуждается человек, люди или эта организация передают этот запрос нам, а мы уже его отрабатываем либо собственными силами, либо партнерскими силами, либо передаем ответственным органам исполнительной власти. Мы понимаем, какой запрос в чью зону ответственности входит, передаем его и контролируем, чтобы все было исполнено, чтобы в соответствии с законом люди получили определенный ответ.

— С какими горячими линиями вы работаете?

— Мы работаем с ОНФ, «Доброй Казанью», «122», системой «Народный контроль», где есть специальная вкладка «Мобилизация». Мы с аппаратом уполномоченного по правам человека тоже находимся в тесной связи.

«Движение «Ярдәм янәшә!» даже юридически не зарегистрировано. Это объединение граждан, некоммерческих организаций, объединение всех тех, кому не все равно» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Официальных должностей у нас нет, зарплаты тоже»

— У вашего штаба полномочия какого уровня? Например, вы можете куда-то позвонить и сказать: занимайтесь вот этим вопросом?

— Я сам бывший член Общественной палаты, член общественного совета минтруда России. Честно скажу, у общественников полномочий очень мало.

— Вы же называетесь — «республиканское движение», этот статус дает вам что-то?

— Я всегда сторонник того, что не должность делает человека, а человек делает должность. Работа в Общественной палате, общественном совете меня приучила к тому, что все зависит исключительно от человека, его воли и желания что-либо делать. И в этом весь смысл общественной деятельности. Официальных должностей у нас нет. Движение «Ярдәм янәшә!» даже юридически не зарегистрировано. Это объединение граждан, некоммерческих организаций, объединение всех тех, кому не все равно. «Республиканское» в данном случае означает масштаб, региональный характер, не муниципальный и не федеральный. Но важно сказать, что мы находимся в тесной связи и относим себя к федеральному движению «Мы вместе», потому что здесь, в Татарстане, мы делаем то же самое, что в разных иных субъектах делают люди под названием «Мы вместе». Мы находимся на связи с ними тоже.

— У вас есть помещение, телефоны, коммунальные услуги, в конце концов зарплата. Это кто оплачивает?

— Зарплаты нет.

— Нет? Ни у кого?

— Нет. Как это работает? У нас, как у федерального проекта «Мечтай со мной», есть помещение. Мы выделили зону для работы горячей линии «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!». Складов два, один мы разделяем с «Доброй Казанью», другой — с «Единой Россией». Мы не платим за это. Мы работаем тесно с волонтерским сообществом Республики Татарстан. Это люди, с которыми мы вместе прошли через пандемию, через кучу проблем. Это люди, которые привыкли часть своей жизни уделять общественной деятельности, это нормально. Я и сам половину, наверное, своей жизни делаю что-то, за что я не получаю заработную плату, это нормально, это та же работа.

— Сколько человек у вас работает в штабе?

— Назовем это центральный аппарат, это 7–9 человек, не больше.

— Они чем зарабатывают на жизнь?

— По-разному. Это выбор каждого.

— То есть у каждого есть своя какая-то работа, которая приносит им средства на проживание?

— Давайте я приведу вам простой пример: горячая линия — это почасовое дежурство. Сначала заходят одни, кто-то уходит на учебу, работу, по каким-то своим делам, приступают другие. Это в наших принципах прописано, мы привыкли так работать. То же самое было в коронавирусную пандемию, мы работали таким же образом, на тех же условиях и с теми же людьми.

— Я почему вас так подробно расспрашиваю? Чтобы люди поняли, а то ведь некоторые говорят: о, еще одну структуру создали, бабки пилят бюджетные…

— Я вас понимаю. На мой взгляд, есть три критерия, когда человек в общественной сфере точно должен получать зарплату: системная работа, большая ответственность и высокие компетенции. Системная работа — в данном случае имеется в виду полный рабочий день. Только если все эти три критерия совпадают, то человек просто обязан получать зарплату. Например, в нашем благотворительном проекте «Мечтай со мной» люди работают с утра до вечера, они работают в очень сложной сфере, которая требует больших компетенций, и несут огромную ответственность за детей с тяжелыми заболеваниями. Они это делают постоянно, потому получают зарплату.

— От кого?

— Это гранты, пожертвования. Лично я считаю, что в основном любые благотворительные начинания должны оплачиваться из пожертвований. Думаю, это правильно, значит, что люди голосуют своим рублем за то, что это должно быть. Если так не происходит, есть вопросы к тому, нужно ли это обществу или нет. В данном случае, несмотря на огромный охват, «Мечтай со мной» финансируется в основном за счет пожертвований.

В случае же «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!» люди заняты частично, они работают посменно. Они работают, конечно, с высокой ответственностью, но тем не менее это неполная занятость даже по направлениям «склад», «горячая линия», «работа с семьями». Но они всегда на связи, за что им большое спасибо.

— «Кто вас назначил в руководители благотворительного движения?» (Мадина)

— Движение «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!» возникло в 2020 году как ответ на пандемию. Вообще, любая общественная инициатива — это ответ на социальную проблему. Всегда так было. В 2020 году мы, как общественники, не остались в стороне, сформировали движение, объединились с понятными нам людьми, с кем мы работаем по сей день. Тогда эта тема больше касалась здравоохранения, поэтому прежде всего мы объединились с волонтерами-медиками, добровольческим сообществом Татарстана в целом, создали «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!».

И когда наступила осень 2022 года (частичная мобилизация — прим. ред.), первое, что пришло на ум, — возобновить движение. Потому что, во-первых, оно у людей осталось в памяти, во-вторых, у нас была инфраструктура, что позволило нам очень быстро развернуться. Я имею в виду технологическую базу. В 2020 году мы постарались быстро поднять, организовать горячую линию, коммуникацию с волонтерскими сообществами. И эта база осталась, мы ее возобновили, и нам достаточно несложно было в тот момент эту работу возобновить.

Возвращаясь к вашему вопросу о том, кто кого назначил, каким образом. Нет, все немножечко не так. Когда государство видит, что где-то общественная инициатива набирает определенный масштаб, оно не может не отреагировать. И я сказал бы, что здесь не вопрос какого-то назначения, здесь вопрос коммуникаций. Да, мы являемся элементом республиканского штаба, который был и при коронавирусе, и возглавляла его тоже вице-премьер РТ Лейла Ринатовна Фазлеева. И мы участники этого штаба, регулярно собираемся, потому что очень много вопросов, которые без государства решить невозможно. Так было всегда, в этот раз особенно много было вопросов, которые невозможно решить без государства и вообще без широкого межведомственного взаимодействия. Мы находимся в штабе наряду с министерством труда, ДОСААФом, разными государственными органами и общественными объединениями тоже. Здесь идет такая конструкция взаимоотношений. Мы помогаем и объединяем общественность, предпринимательское сообщество и представляем эти интересы в штабе, делимся и проблемами, и задачами, и с нами делятся и проблемами, и задачами.

«Можно назвать партнеров, которые работают системно. Это «Добрая Казань», которая огромный вклад вносит в поддержку жителей города Лисичанска и поддерживает очень хорошую инфраструктуру в Казани — пункты сбора и склад» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Всегда находимся на связи с командирами военных формирований»

— У вас уже сформировался свой пул постоянных благотворителей? Кто в него входит?

— Можно назвать партнеров, которые работают системно. Это «Добрая Казань», которая огромный вклад вносит в поддержку жителей города Лисичанска и поддерживает очень хорошую инфраструктуру в Казани — пункты сбора и склад. Это «Единая Россия», которая очень грамотно выстроила работу с муниципалитетами. У них тоже есть пункты сбора, они формируют фуры в районах. Это системные очень сильные партнеры. «Народный фронт», который занимает свою зону ответственности, в основном помогая военнослужащим. Также есть инициативные люди и сообщества. Мы очень часто упоминаем, например, Рафаэля Яруллина из Бугульмы, который делает печки из подручных средств, и мы их отправляем, в том числе в татарстанские батальоны. Несмотря на то что это не какая-то крупная организация, это просто его гражданская инициатива, он это делает системно, является нашим постоянным партнером.

— «Какую помощь оказывает республика нашим ребятам на фронте?» (Хайруллин Э.)

— Помогая военнослужащим, всегда находимся на связи с командирами военных формирований либо с инициативными родственниками или сослуживцами, держащими связь с военнослужащими. Мы заметили еще в самом начале, что этот тренд создается: вокруг каждого военного формирования есть группа людей, которая занимается поддержкой именно этого формирования. И, для того чтобы не было дублей, чтобы не получалось, что одному формированию помогают 10 человек, а другому — никто, для того чтобы наиболее эффективным образом оказывать поддержку, мы очень плотно выстраиваем отношения: военное формирование, инициативная группа родственников или инициативных граждан. Как показывает практика, это очень эффективно работает.

— Вы сказали, что держите связь с некими командирами. Поподробнее можно, что это за командиры, они наших только подразделений или в принципе какие-то командиры? Как вы наладили эту связь?

— Сначала мы помогали мобилизованным и декларировали это. Мы находили связь, заходили в пункты сбора, спрашивали вместе с партнерами, мы учили даже первой помощи, закрывали какие-то разные разовые потребности. И эта связь сохранилась. Поэтому прежде всего мы говорим о тех, кто уехал в зону СВО от Республики Татарстан. Но здесь важно сказать и о том, что есть и добровольцы, и именные батальоны, и резервисты. Мы вышли с ними на связь, но они тоже были сформированы отсюда. Все-таки базовые мосты были наведены здесь. И тут же создались эти связи: мы – родственники – командиры. Конечно, в условиях военных действий меняется дислокация, перемешиваются какие-то люди, но мы подстраиваемся. И еще важно сказать, что не всегда самые лучшие механизмы взаимодействия создаются сразу. Мы ошибаемся, исправляем ошибки, улучшаем, совершенствуем, стараемся подстраиваться под изменившиеся условия. Но связь в основном держим с теми, кто уехал отсюда.

— А машины для грузов чьи? Это же тоже большие расходы.

— Да. У нас сформирован счет на базе благотворительного фонда «Ак Барс Созидание». Понятный, прозрачный счет для людей. «Ак Барс Созидание» знают многие, кто следит за темой благотворительности в Татарстане. Мы открыли специальный счет и все деньги собираем туда. Как я сказал, «Ярдәм янәшә! Помощь рядом!» не какая-то там зарегистрированная общественная организация, мы партнерство, объединение. Есть счет, где собираются деньги от граждан, предприятий, и оттуда мы осуществляем разные траты на то, что не можем закрыть иным образом. Часто бывают какие-то вещи, которые нужно очень срочно довезти, но у нас их нет на складах, тогда мы приобретаем. Также средствами со счета оплачиваются фуры или «Газели», которые едут по самым разным направлениям.

— А сами эти фуры, «Газели» кто дает?

— Компании партнерские.

— За деньги или тоже благотворительно?

— По-разному. Может, 1–2 раза бесплатно, но расходы по пути все равно же возникают. Иногда дают с очень значительной скидкой, где-то прямо за символические деньги. Это самые разные люди, кто-то прямо к нам приходит: я хочу, у меня есть «Газель», давайте я куда-нибудь поеду.

— Когда компания, пусть за символические деньги, дает вам, это же надо еще найти добровольцев-водителей, не все же смелые.

— Не все. Но и смелых хватает в Татарстане.

«В начале мобилизации большое количество предприятий не решалось активно оказывать поддержку»

— Предприятия активно участвуют в сборе гуманитарной помощи для участников СВО, Лисичанска?

— Не секрет, и об этом тоже важно сказать, что некоторое количество месяцев назад эта работа была не столь активна, как сейчас, по разным причинам. Сейчас мы видим, что предприятия действительно включаются. Не все, я не могу сказать, что даже каждый второй включен в эту работу, нет, это неправда. И это действительно проблема. Если называть все простыми словами, многие люди до конца сидели на двух стульях. Это грустно.

— На двух стульях — это как?

— Я говорю не в отношении кого-то конкретного, а в целом о ситуации, что особенно в начале мобилизации большое количество предприятий не решалось активно оказывать поддержку по разным причинам. Я не могу сказать, что только из-за санкций, наверное, причин много. Это личный выбор человека. У всех же разное понимание всего происходящего. Мы, конечно, как общественники, звали на помощь всех и делаем это по сей день, потому что наша задача — помочь. И, конечно, нам важно, чтобы каждый включился в эту работу, потому что надо помогать, а помощь действительно нужна.

Я могу сказать о другой проблеме, которая лично меня беспокоит. У каждого сейчас своя причина помочь. Что мы видим? Жители определенных муниципалитетов получают помощь от администрации, жителей или предприятий этих же муниципалитетов. Военнослужащие помогают своим сослуживцам. Родственники — своим родным. Есть очень много причин помогать, но нет самой главной причины помогать всем и каждому. Определенным военнослужащим помощь приходит в объеме, значительном большем, чем другим. И, на мой взгляд, с этим тоже важно что-то сделать, потому что очень важен принцип справедливости, одинаковости, если хотите, равноправия получения всего, для того чтобы нам преодолеть всю ситуацию, в которой мы оказались. И видим в этом очень важную задачу, в том числе и для нас, потому что все понятно, каждому хочется помочь своим близким, это нормально, и спасибо им за это. Но следующим важным этапом, на мой взгляд, является именно равное перераспределение всей помощи для всех. Мне кажется, это важно.

— «Как организовать сбор помощи на предприятии, чтобы это было максимально не политизировано?» (Римма)

— Каждый ищет свою причину помочь или не помочь. Например, если сотрудники этого предприятия уехали на СВО, им нужна помощь. Если так на этот вопрос посмотреть — можно ли оказать помощь? Что это за руководитель предприятия, если его 30 человек бьются за Родину, а он скажет: а мне на них все равно? Это ведь странно. Мы можем на разном уровне размышлять. Есть конкретные люди, конкретные запросы, это сотрудники, твои люди, ты несешь за них ответственность, ну помоги.

У нас большое количество благотворительных фондов в стране. Не такое большое, как хотелось бы, конечно, но тем не менее. При этом минимальное количество организаций занимается поддержкой взрослых, оказавшихся в непростой жизненной ситуации. Почему? Потому что им мало кто помогает. Но, помогая этим организациям сейчас, ты увеличиваешь шанс того, что если с тобой или твоими близкими через некоторое время что-то случится, то все получат помощь. Если взглянуть на ситуацию так, то все может сильно поменяться. А если посмотреть на статистику, взять среднюю продолжительность жизни, например, посмотреть, с какой частотой человек сталкивается с разными ситуациями — с тяжелыми заболеваниями, опасными для жизни своей или ближайших родственников, пожилые родители, у которых острая деменция наступила… Можно по-другому, наверное, на это все смотреть. Назовем это инвестицией в свое будущее.

«Президент России лично каждый год отмечает вклад волонтерства. Есть премия «Мы вместе», которая вручается из рук президента каждый год» Фото: kremlin.ru

«Вера Бакаева, 88 лет, из шуб стельки делает — как конвейер, как завод»

— «Волонтеры — это модная тема в последнее время. Сколько их в Татарстане? По каким направлениям они работают? Сколько волонтеров в теме СВО, чем конкретно они занимаются? Вы их используете в своей работе, направляете их?» (Максуд Р.)

— В этой теме я тоже достаточно давно. Бум волонтерский произошел после Универсиады в Казани в 2013 году. Я вспоминаю, как относились люди, общество к волонтерству тогда и как относятся сейчас — это совершенно две разные позиции, хотя прошло 10 лет. Тогда было так: все это нужно, но странно, зачем такой бесплатный труд, особенно если ты молодой? Иди работай, зарабатывай деньги!

— Или учись лучше.

— Делай что-нибудь, но не надо бесплатно ни для кого ничего делать. Сейчас все наоборот. Сегодня это постепенно становится нормой общества, воспринимается положительно, поддерживается государством. Причин изменения этого сознания много. Государство здесь сыграло не последнюю роль.

— А чем государство поддерживает? Тем, что к этому относится положительно?

— Это внешние атрибуты мотивации: есть определенное количество окологосударственных систем, программ поддержки, которые фиксируют добровольческие часы, например. И чем больше у человека часов, тем больше у него возможностей что-то получить от того же государства или партнера государства. Ну и плюс, конечно, позитивное отношение.

— Даже награждали волонтеров после Универсиады, если не ошибаюсь.

— Конечно. И президент России лично каждый год отмечает вклад волонтерства. Есть премия «Мы вместе», которая вручается из рук президента каждый год. И в целом ведь и корпоративный сектор заметил плюсы от волонтерства. Потому что люди выгорают на работе, а тут корпоративная социальная ответственность с одной стороны, с другой — возможность с сотрудниками выбраться куда-то, пойти убрать лес, например, съездить в детский дом или приют для животных. Это тоже здорово. Это хорошая возможность, с одной стороны, развить корпоративную культуру, с другой — оказать пользу обществу.

— И получить моральное удовлетворение.

— Да. Есть очень много исследований, которые говорят, что волонтерство — это хорошо. О возрасте могу сказать следующее. Из этого движения выпадает, к сожалению, средний возраст, потому что люди заняты работой. Очень много студентов, представителей серебряного возраста — это суперактивные люди… У нас, кстати, на складе помогают нам системно самые разные люди пожилого возраста. Это потрясающе! И делают работу не хуже студентов, учитывая их жизненный опыт.

У нас Вера Бакаева, 88 лет, из шуб стельки делает. Вот она делает это как конвейер, как завод, вы не представляете просто. Ей одну шубу дай, вторую, третью, пятую… То есть она всех сагитировала шубы возить, сидит — стельки, стельки, стельки. Там прямо производство целое в одном лице. 88 лет человеку, представляете?! Она еще и узница фашизма в детстве. Суперкрепкие люди и телом, и духом. Невероятно просто.

— А вы производством тоже занимаетесь?

— Если Вера Георгиевна — это производство, то да, получается, занимаемся. На самом деле самое разное, конечно, бывает. У нас, например, волонтеры-медики очень большой вклад вносят. Их знания, конечно, тоже очень пригождаются. У нас есть, например, какие-то средства личной гигиены, перевязочные материалы, лекарства, инструменты, которые необходимо очень грамотным образом расфасовать. И я бы назвал с точки зрения процессов это производством: приходит сырье, а на выходе это аптечка.

«Мы коммуницируем на уровне командиров, людей, которые представляют интересы многих людей. И наши позиции, которые мы возим, как правило, представляют коллективную важность, а не индивидуальную» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Наша задача — сделать самое эффективное распределение помощи»

— Вы сказали, что звонят с самыми разными вопросами, один из них, например: у меня есть в машине место свободное, можете ли вы его заполнить? Вы как к таким вопросам относитесь? Помогаете как-то, выделяете что-то из собственных запасов?

— Сначала мы убедимся, проверим, познакомимся.

— Не мошенники ли?

— Конечно. То, что происходит сейчас, не происходило никогда. Но мы стараемся максимально аккуратно относиться к работе. Мы понимаем, что у людей могут быть самые разные мотивы и планы. Поэтому, конечно, прежде всего мы понимаем и уточняем, спрашиваем, знакомимся. И, если вот эти первые этапы проходят успешно, конечно, мы предоставим необходимые вещи, если они у нас есть, не забронированы под определенные направления.

Вы очень часто пишете о «Доброй Казани», но здесь еще очень много организаций работает. Мы же из всех районов привозим вещи на склады. И у нас, например, копятся разные позиции, очень много. С другой стороны, у нас копятся самые разные списки от самых разных направлений. Задача наша — закрыть эти списки. То есть у нас, с одной стороны, гуманитарная помощь, с другой — потребности. Если мы понимаем, что у нас есть гуманитарная помощь, а у человека, который звонит, есть потребность, и мы понимаем, куда, кому, что он везет, зачем он везет, то, конечно, мы ему предоставим гуманитарную помощь. Важно сказать еще то, на каком уровне мы выстраиваем коммуникацию. Здесь тоже очень много вопросов, и к нам есть часто вопросы, например, на предмет адресных посылок. Или человек говорит: мне нужна помощь для конкретных троих людей. А мы не можем так, потому что работаем определенным образом. Мы просто приняли решение так работать. Мы коммуницируем на уровне командиров, людей, которые представляют интересы многих людей. И наши позиции, которые мы возим, как правило, представляют коллективную важность, а не индивидуальную.

— Условно, генераторы?

— Генераторы, палатки. Самые разные вещи. И люди часто спрашивают: а почему? Ну потому что, на мой взгляд, так эффективнее при прочих равных и кто-то должен это делать. Мы не можем отвозить адресные посылки. Но знаем, что существует огромное количество инициативных групп и граждан, которые довозят буквально до окопов. Очень смелые люди, правда. Делают важную работу.

— Вы с ними контактируете или они самостоятельные?

— Мы знаем друг друга. Часто бывает так, что есть какая-то очень важная потребность, они сообщают о ней нам, и мы закрываем, но на уровне все-таки общего. Я как представитель общественной сферы могу сказать, что такая институциональная, коллективная помощь очень важна и в данном случае эффективна. Но часто не воспринимается людьми положительно. Но это не проблема, а просто особенности нашего культурного кода. И я могу сказать об этом, исходя из своей работы в благотворительности в целом, — для людей важно отслеживать не эффекты, а рубли или посылки, можно даже вот так сказать. То есть я вот вложил рубль, чтобы этот рубль оказался в конкретном месте через конкретное время и за этот рубль был конкретный отчет.

А каким образом работают фонды и общественные крупные объединения? Они работают на уровне эффектов. Они могут, конечно, привлечь 100 рублей, оставить себе 5, для того чтобы понять, кому нужнее, что нужнее, каким образом, и эти оставшиеся 95 потратить еще более эффективным образом. Но нам с вами проще увидеть человека, у которого есть проблема, и передать ему в руки что-то, хотя на соседней улице, может быть, кому-то это все намного нужнее, а тот человек этого никогда не увидит. И наша задача — видеть весь спектр проблем и распределять эффективным образом ресурсы, которых в перспективе, на мой взгляд, будет меньше. Я говорю об обществе и предпринимателях, не о государстве. И наша задача — сделать самое эффективное распределение помощи.

— А почему будет меньше? Привыкнут, надоест, сами обеднеют? Что произойдет?

— Во-первых, есть дурацкое слово «рутинизация». Рутинизация того, что происходит, нормализация, привыкание, с одной стороны, с другой — ощущение. Мы с вами сидим здесь, тут другая жизнь, а не так далеко от нас жизнь совершенно иная. И людям там не нужно объяснять, почему важно помогать. Никто ведь и не просит отдавать всю зарплату или прибыль, но какой-то системный поток постоянной помощи крайне важен, и в этом есть большая необходимость. Ни в одной стране мира ни одно государство не решит все задачи, это невозможно. Именно поэтому происходит какая-то общественная реакция, создаются общественные проекты, некоммерческие организации просто как ответ на социальную проблему, до которой никогда не доберется государство.

«У нас всегда есть сопровождающий груз, наш человек, которому мы доверяем. Потому что довезти — это не всегда простая задача в связи с условиями территории» Фото: «БИЗНЕС Online»

«С начала октября 2022 года вместе с партнерами отправили тысячу тонн гуманитарной помощи»

— Вы говорили, что проверяете, мошенник или нет, а вообще были случаи, что налево увезли груз?

— У нас такого не было. А вообще, мошенники всегда активизируются в любых направлениях. Именно поэтому мы рекомендуем работать с проверенными организациями. Как их проверять — это, конечно, тоже предмет отдельной дискуссии. Но мы бы точно не стали работать с первым встречным. Например, собирать деньги на карту — это плохо. Вы никогда не проверите расходы персонального расчетного счета физического лица. А таких сборов много. Но это вовсе не значит, что все люди занимаются мошенничеством, абсолютно не значит. И говорить о том, что не работайте с этими людьми, тоже неправильно.

Наша задача — ни в коем случае не уменьшить количество помощи, которая оказывается. Но в то же время я понимаю, насколько это тонкая грань, что подобным могут воспользоваться. Собираются деньги регулярно, немаленькие суммы. Ну вот кто может гарантировать, что это все уходит на дело? Я не могу. Когда создается специальный благотворительный счет, который обрамлен законом, минюст может проверить цели расходования и делает это. А здесь как проверить?

— Сколько грузов вы уже отправили?

— Практически тысячу тонн мы вместе с партнерами отвезли по разным направлениям с начала октября 2022 года.

— А как понять — это много или мало?

— Нет, недостаточно.

— «Как налажена обратная связь, чтобы знать, по назначению ли помощь доставлена?» (Тимур Г.)

— Во-первых, у нас всегда есть сопровождающий груз, наш человек, которому мы доверяем. Потому что довезти — это не всегда простая задача в связи с условиями территории. Ответственный передает в руки ответственному на месте, убеждается, что все доехало, все хорошо, что это выгружено: еда — на складе с едой, стройматериалы — со стройматериалами. И мы видим, как восстанавливается город. Привозишь доски — в Лисичанске уже закрывают крыши. Привозишь армированную пленку — ей заклеивают окна. То есть мы видим результаты этой работы и постоянно находимся на связи.

— «Слышал о таких случаях, когда какие-то вещи из гумпомощи там продавали, что б/у одежда валяется без востребованности. Так ли это?» (Валеев Наиль)

— Я могу отвечать только за то, что мы делаем. У нас такого не было. Результат ли это того, что определенным образом выстроена работа, либо какая-то иная причина, я не знаю. Слышал от разных инициативных групп, что такое происходит. Своими глазами, честно, не видел. Слышал мнения разных людей и военных по этому поводу. Мнения тоже разнятся. Кто-то говорит, что причина в том, что местное командование перераспределяет, например, груз. Кто-то говорит по-другому. Не знаю, честно, не могу сказать, но то, что мы возим, доезжает. Это 100 процентов.

Что касается б/у вещей — важный вопрос. Мы, как правило, не любим брать эти вещи и стараемся людям доносить, что лучше не надо приносить бывшие в употреблении вещи. По какой причине? Вопрос не этики, а в том, что мы не знаем, что это за вещь, где она была. Мы не можем быть уверены, что там нет каких-то бактерий, вирусов. Это ведь правда может быть.

— Ну может быть, действительно. Какая-то обработка должна быть.

— Представьте себе, мы сортируем, объединяем вещи «по тематике». Еще мы же в фурах с едой это все возим. Увезем зараженную вещь, и что случится? То же самое касается домашних консерваций. Человек же из добрых побуждений это предлагает. Объяснить просто надо. Мы объясняем.

«Все районы Татарстана стараются в рамках своего желания и возможностей»

— Насколько города и районы Татарстана включены в эту благотворительную работу?

— Хорошо включены. В рамках своих возможностей. Понятное дело, что есть муниципальные образования, где живет большее количество жителей, есть больше ресурсов, действует больше предприятий, а есть районы, где меньше. Я не хотел бы кого-то отдельно выделять, могу сказать, что все стараются в рамках своего желания и возможностей. Все районы привозят гуманитарную помощь к нам на склады, очень многие районы формируют самостоятельные фуры. И мы очень благодарим, особенно когда задача оплаты или организации маршрута ложится не на наш центральный координирующий аппарат, а решается под ключ где-то в районе инициативными группами граждан, общественными объединениями, предприятиями. Кстати, у многих предприятий есть свои фуры, они организуют в том числе собственные гуманитарные миссии. У нас все-таки промышленная республика, большая, есть возможность такая.

— Зима кончается, наступает весна. Что сейчас требуется?

— Важно сказать, что «Ярдәм янәшә!» решает гуманитарную задачу — это прежде всего одеть, обуть, обустроить, накормить, вылечить. Мы не про предметы военного назначения — военную амуницию, оружие, защитную амуницию, а про продовольственные и непродовольственные товары, медицину, маскировочные вещи для обустройства лагеря. Сейчас нужно примерно все то же самое, что и прежде, просто в контексте весны, например, раньше нужна была теплая одежда, теперь есть нужда в нетеплой.

— И непромокаемой?

— Непромокаемой, да. Эти списки мы обновляем, у нас они появляются на сайте. Мы их актуализируем раз в некоторое количество времени, иногда в несколько недель, порой раз в месяц или два. Но какие-то вещи, конечно, все равно останутся. Например, тот же генератор нужен всегда. Или газовые баллоны, или плиты, на которых готовят еду, или медицина — она нужна всегда. Нужны маскировочные сети, например, зимние или весенние.

«Тяжело жить постоянно без еды, в холоде, под звуки выстрелов» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Лисичанск — это в чистом виде зона СВО»

— Вы сами лично ездили в зону СВО в сопровождении грузов? Как-то контактируете с командированным туда вице-премьером РТ Евгением Варакиным, который сегодня налаживает жизнь Лисичанска?

— Я ездил в Лисичанск. С Евгением Анатольевичем встречался, конечно. Мы постоянно на связи.

— Расскажите свое впечатление от увиденного.

— Сложно, конечно. Мы ехали туда с Кириллом Булатовым. Это хирург, он остался там на месяц. Он в Альметьевске заведует детским хирургическим отделением в больнице с перинатальным центром, и, когда у него возникла идея поехать, он позвонил мне, я тоже как раз собирался поехать в ноябре. Мы собрались и с колонной рванули туда, нас встретил Евгений Анатольевич, довез до Лисичанска, а тогда фронт был поближе. Все-таки Лисичанск, наверное, — это в чистом виде зона СВО, я бы сказал так. Это не Луганск. Пообщались с людьми, посидели на фоне постоянных выстрелов артиллерии. Ну, конечно, для неподготовленного человека это очень сложное ощущение. Меня лично удивило, что местные жители привыкли ко всему.

«У детей появились нервные тики»: интервью единственного педиатра Лисичанска. Он приехал из Татарстана

Я для себя тогда вывод сделал, что нужно делать больше, надо делать значительно, многократно больше. И у меня, на мой взгляд, не было морального права заниматься всем этим и рассуждать на данную тему, если бы мы туда не съездили. А съездив, я понял, насколько это все важно, нужно и обязательно надо делать, несмотря на все сложности, необходимо людям помочь.

— Как жители Лисичанска к России относятся, к нашей помощи?

— Разные есть настроения. Люди устали. Тяжело жить постоянно без еды, в холоде, под звуки выстрелов. Сейчас хоть газ провели. Люди ждут, на мой взгляд, разрешения этой ситуации всего-навсего. Такой мой вывод.

— Что нужно жителям Лисичанска? С кем вы держите связь — с Варакиным?

— Он на связи с очень многими людьми. Мы своими глазами видели, как все воспринимают Евгения Анатольевича: максимально уважительно, благодарны. У нас по разным направлениям выстроена коммуникация. Есть очень широкий спектр потребностей — начиная от строительных материалов, заканчивая непродовольственными и продовольственными товарами.

Заместитель премьер-министра РТ Евгений Варакин (слева) и заместитель министра культуры РТ Ленар Хакимзянов во время передачи ученикам музыкальной школы Лисичанска музыкальных инструментов Фото: «БИЗНЕС Online»

— Это по большому счету, а есть же семьи, которые не дойдут до Варакина со своей просьбой.

— Мы решаем инфраструктурную задачу, с точки зрения муниципальных властей, назовем это так. Давайте представим, что одномоментно поступило несколько десятков тысяч адресных просьб. Как бы мы закрывали потребности жителей Лисичанска, с такой точки зрения? Это ведь очень сложно: надо составить списки, сопоставить данные, проверить, действительно это нужно конкретной семье или не очень, организовать закупку, отправку, действительно ли дошло до конкретного адресата или нет либо дошло, но не то…

— Кроме жителей Лисичанска, кому и как вы помогаете?

— Как я уже сказал, работаем в рамках всероссийской программы «Мы вместе», и часто от коллег из других субъектов бывают разные просьбы. Они тоже касаются коммуникационного характера, но это тоже помощь. Недавно был вопрос: «Помогите довезти печь из Ижевска до Донецка». Нашли решение при коммуникации с нашими коллегами. Очень много инициативных групп, которые работают и помогают. Они доезжают до самых разных мест, иногда думаешь: как вообще? Молодцы!

— «Где узнать информацию о пунктах сбора и гуманитарной помощи в Донбасс тем, у кого нет интернета и телефон с кнопками?» (Наталья Николаевна)

— У нас работает многоканальная горячая линия — 8-800-350-02-16. Время работы линии — ежедневно с 9:00 до 18:00. Сюда можно позвонить и получить ответы на любые вопросы, связанные с гуманитарной помощью военнослужащим или жителям Лисичанска.

Мы делали разные информационные кампании, расклеивали баннеры в торговых точках и в Казани, и в других городах и районных центрах Татарстана — с телефонами, описанием, как помочь, как получить помощь. Эффект есть. Вот, например, мы же уже говорили о Вере Георгиевне, которая стельки делает. Вокруг нее образовалось целое сообщество, и о нас знают. И именно такие люди очень здорово распространяют информацию, между собой общаясь, передают какие-то полезные телефоны. И мы видим: звонки на горячую линию поступают. У нас именно для этого есть телефон горячей линии многоканальный, мы готовы. Плюс муниципалитеты, районы Татарстана знают о нашей работе. Когда мы в деревне дрова колем, соседи делятся информацией.

— «Почему нет или мало социальной рекламы о подобных проектах?» (Никишина Т.)

— Конечно, она есть, и мы ее используем. Наши баннеры висят на разных сайтах. В рамках закона о социальной рекламе ее может сделать любая общественная организация. Главное — соответствие формата, ключевого сообщения, макета требованиям социальной рекламы. Мы это используем, оно работает. Но самое лучшее — сарафанное радио. Если люди понимают, что надежное общественное объединение, что они не обманывают, то это лучше любой социальной рекламы. И мы стараемся, конечно, репутацию свою беречь.

— Уличную рекламу вы как-то используете или нет? Щитов навалом пустых.

— Мы используем. Но здесь тоже важно определенное ключевое сообщение, потому что у социальной рекламы есть же разные задачи. Например, задача, которую мы решаем за счет баннерной сети на сайтах, — это благотворительная поддержка в виде финансовой, волонтерской или партнерской помощи. Перейти с баннера на сайт и оставить заявку — у человека это занимает три клика. Уличная реклама носит совсем другой характер, и мы над этим тоже работаем.

Здесь же ведь еще такая история. Первое — у нас есть разные задачи, и мы стараемся их решать наиболее эффективным образом, например собирать поддержку или оказывать помощь семьям военнослужащих. Мы обошли все семьи разными способами: кому-то позвонили, до кого-то довели номер телефона: если что, звоните нам. Эту задачу мы решили или решаем по-разному. Баннерная история должна решать следующую задачу.

«Многодетные — отдельная история. Звонили с вопросами выплат, притом были самые разные истории. Просто люди запутались, что должны, что не должны, сколько должны, с какого счета должны, с какого не должны, куда должны, что для этого нужно» Фото: «БИЗНЕС Online»

 «Психологов не хватает всегда»

— Семьи мобилизованных много обращались и в основном с какими просьбами, проблемами?

— Зависит от времени. Вначале были вопросы, касающиеся мобилизации. Это была прямо такая огромная серия звонков, просьб, самых разных запросов. Мы прорабатывали с аппаратом уполномоченного по правам человека, и людей вытаскивали, в соответствии с законом, разумеется. Все это, наверное, обусловливалось тем, что не было какого-то одного документа, где написано: так делать, так не делать. Просто все немножечко запутались, что ли. Все включились в эту работу. Мы на связи были с самыми разными людьми в вопросах неправомерной мобилизации. И все были заодно. Когда было понятно, что студентов надо отпускать, — их начали отпускать, просто речь шла о правильной формализации. Но, так как мы со всем этим столкнулись первый раз, мало кто был готов. И многие моменты были связаны с этим, например, у кого-то там из вуза не было каких-то определенных документов.

Многодетные — отдельная история. Звонили с вопросами выплат, притом были самые разные истории. Просто люди запутались, что должны, что не должны, сколько должны, с какого счета должны, с какого не должны, куда должны, что для этого нужно. Здесь мы все вместе разбирались, конечно. Сейчас таких вопросов почти не осталось. И вместе с этим изменился сам формат запросов от семей. Где-то нужна ресурсная поддержка, где-то — психологическая, реабилитация, трудоустройство по возможности.

— В перечне помощи, которую вы готовы оказать, есть такие позиции, как посидеть с ребенком, выгулять собаку. Такие запросы тоже бывали?

 — Есть, но немного. Имеются запросы другого характера. Например, мужчина в доме раз в неделю поднимал в квартиру без лифта 20-литровые баллоны с водой, четыре штуки. Ну что с этим сделать? Мы помогаем. Здесь вопросы скорее замещения мужской помощи: дрова наколоть, забор починить, яму выкопать. Такие запросы есть.

— Семьи мобилизованных — это одна категория, а сейчас уже есть семьи погибших и тяжелораненых.

— Мы тоже помогаем. Государство здесь играет первичную роль, все-таки это больше его уровень, чем общественников, на мой взгляд, потому что самые разные вопросы возникают, если погибшие или раненые. Мы не видим особых проблем с помощью там. Но психологов не хватает всегда, особенно в кризисных ситуациях. И мы совместно с партнерами, с российским Красным Крестом, самыми различными центрами психологической поддержки в Казани в эту работу включаемся. Сопровождаем семью, находимся рядом.

— «Прочитала, что даже фермерам помогаете, ушедшим на СВО. В чем эта помощь заключается, кто ее оказывает?» (Эльмира Гущина)

— Приходилось много что делать. В деревнях люди часто держат скот. С какого количества скота начинается фермерство — с двух или 20 коров? Непонятно. Но то, что мужчина этим занимался, — и двумя, и 20, — ну да. И приходилось помогать, конечно. Если мы говорим о фермерстве, здесь, скорее всего, вопрос касался субсидий и поддержки, потому что были разные нюансы, связанные с нормативно-правовой базой, и они требовали разрешения или коммуникаций с госорганами. Например, на КФХ был взят грант или субсидия, и нужно было отчитываться определенным образом, вести хозяйство, достигать какого-то там количества поголовья, условно. И важно было эту проблему подсветить, например, для министерства, что есть такой запрос, с этим надо что-то сделать, отодвинуть, еще что-то. Скорее это вопросы вот такого коммуникационного характера с государственными органами. Мы очень много общаемся с людьми, самый разный спектр проблем выносим на системный уровень и стараемся решить.

«Мечтай со мной»: более 400 исполненных желаний в 62 регионах страны»

— «Вы с 2015 года возглавляете общественное движение „Наше дело“. Расскажите о нем поподробнее». (Никишина Т.)

— Движение — это прежде всего организационно-правовая форма, мы его учредили вместе с моими друзьями, коллегами: делегацией на форум «Селигер» в 2014 году. Была смена молодых преподавателей, ученых. Собрались очень хорошие ребята, мы до сих пор общаемся. Мы решили сделать проект. И, как я уже сказал, «Наше дело» — это лишь форма, а проект базовый — «Мечтай со мной», он направлен на исполнение заветных желаний детей с состоянием здоровья, угрожающим жизни. То есть это не последнее желание, а наоборот, исполнение мечты, чтобы придать силы бороться с болезнью, идти вперед, и это действительно работает. Проект стал федеральным, в 2018 году вошел в президентскую платформу «Россия — страна возможностей». Всероссийская акция «Елка желаний» тоже организована в рамках проекта «Мечтай со мной», мы это делаем. Представительства есть во всех субъектах России сегодня. И очень много исполненных желаний. До конца февраля мы довозили подарки до новых территорий — более 80 тысяч на сумму больше миллиарда рублей.

— Подарки — имеете в виду новогодние?

— Да. Это из того, что можно посчитать. Есть вещи, которые не поддаются расчету, например участие в мероприятиях первых лиц государства.

«По «Мечтай со мной» у нас более 400 исполненных желаний в 62 регионах страны. Сложно сказать, много это или мало, но каждое мероприятие готовится несколько недель, и переносится это непросто. А в рамках, например, «Елки желаний» более 80 тысяч желаний исполнено»Фото: «БИЗНЕС Online»

— Какие, например, были желания и от кого? Какие вам запомнились?

— Любое желание одинаково важно — и взлететь на воздушном шаре, и подняться на гору, и увидеть море. Или, например, переночевать в отеле и, как в кино, попрыгать на пружинистой кровати ребенку, который проживает где-то далеко в глубинке.

— Вы сейчас фантазируете или приводите случаи из жизни?

— Случаи из жизни. Все зафиксировано. По «Мечтай со мной» у нас более 400 исполненных желаний в 62 регионах страны. Сложно сказать, много это или мало, но каждое мероприятие готовится несколько недель, и переносится это непросто. А в рамках, например, «Елки желаний» более 80 тысяч желаний исполнено.

«Мечтаю, чтобы люди не умирали сейчас… Это же хорошая мечта»

— «Из СМИ узнала, что благотворительной деятельностью вы начали заниматься еще со школы. Почему этот род деятельности стал определяющим в вашей жизни?» (Дания)

— Думаю, определенные зерна закладываются родителями. Ну и, наверное, собственным желанием и стечением обстоятельств. Родители у меня всегда занимались общественной деятельностью. Отец, например, возглавлял фонд строительства мечети Кул-Шариф. Он ездил собирать деньги во все уголки мира, по копейкам. Я тогда был совсем маленьким, но помню, у меня отложилось, что это важно — помогать. Мама у меня тоже всегда людям помогала, и сейчас она активно занимается общественной деятельностью, отец тоже.

Я совершал разные попытки. Проработал более чем в 13 местах (смеется) — зафиксировано, где работал, не в общественных начинаниях. Трудился в банке, работал мерчендайзером, продавал мотовездеходы, и все это было как-то очень краткосрочно. Бывало, приходил в банк и увольнялся в тот же день… Ну не мое просто, понимаете?

«Мне кажется, это здорово, когда жизнь проходит не зря» Фото: Оксана Король

— Вы искали себя?

— Не то чтобы искал. Может быть, я где-то еще не принял того, что я реально хочу делать. И все-таки надо понимать, что 10 с лишним лет назад восприятие общественной деятельности в стране было другим: если молодой человек занимается общественной деятельностью, то это как бы странно. Зачем?! Я поработал в коммерческих структурах, а потом начался проект «Мечтай со мной». Я нашел для себя в этом смысл существования. Мне кажется, это здорово, когда жизнь проходит не зря. И с тех пор, честно говоря, я не берусь за дела, которые не вносят каких-то качественных общественных изменений. Иное мне неинтересно. То, чем я точно не хочу заниматься, — это чистая коммерция, просто зарабатывание денег без какого-либо качественного эффекта. Даже если, например, какие-то предпринимательские начинания — они должны качественно влиять на общество. 

— «О чем вы мечтаете?» (Алсу)

— О разном. Мечтаю, чтобы люди не умирали сейчас… Это же хорошая мечта.

— Тимур Фадбирович, спасибо за откровенный и очень полезный разговор. Успехов вам и всем вашим начинаниям!