«Он был человеком, который бросил вызов этой эпохе»: как прощались с Глебом Павловским

Сегодня в Москве прощались с политтехнологом Глебом Павловским, который скончался 26 февраля после тяжелой и продолжительной болезни. Он чуть-чуть не дожил до своего дня рождения — 5 марта ему могло бы исполниться 72 года.

За полчаса до начала около траурного зала ЦКБ в Москве стали собираться родственники, коллеги, друзья и знакомые усопшего. В основном это были мужчины, некоторые нервно курили. Многие держали в руках букеты ярко-красных роз и гвоздик. Никто пока не спешил заходить внутрь, где шли последние приготовления.

Около 11 часов утра двери прощального зала открылись. В светлом зале в центре на постаменте возвышался гроб с телом. Казалось, что присутствующие как будто боятся приблизиться к гробу, поэтому скромно вставали по периметру.

Рядом с гробом сидели родственники Павловского. Его сын Сергей, дочери и другие родственники и друзья.

Началось отпевание. Говорят, что Павловский крестился в 2001 году.

Поэтому всем входящим в зал предлагали зажечь свечу.

Спешил попрощаться с политтехнологом глава СПЧ Валерий Фадеев. «Зачем? Не надо… Спасибо», — отмахнулся он и поспешил на отпевание.

Тем не менее он отстоял всю панихиду.

С Павловским пришли попрощаться многие коллеги — известные политтехнологи и политологи.

Например, Михаил Виноградов сказал, что Павловский «был всегда», хотя с ним он познакомился лет 15–17 назад на конференции в Польше. Тогда Павловский еще считался «человеком, который за всем стоит». При этом у него было время, чтобы побыть собой и пообщаться. «Я думаю, что был контраст между образом, имиджем демиурга, человека, который за всем стоит, и реальным человеком, который жил более в спокойном, философском темпе. Это было всегда, в том числе во времена максимальной востребованности. Очень важно, что он не менялся все эти годы. Неслучайно во всех откликах на уход Павловского не было личных претензий, несмотря на то что политика — это очень конфликтогенная, непростая сфера, где сложно сохранять ровные, доброжелательные отношения со всеми. Это уникальный пример», — заявил он нам.

Политолог Илья Гращенков отметил, что «редкий человек не прошел через ФЭП» (фонд эффективной политики, созданный Павловским). «В 1990-е был расцвет субкультур — панки, толкиенисты — кто угодно, а потом их всех в себе аккумулировал ФЭП, а затем так же их раздал, как Wi-Fi. Там родились нынешние националисты, либералы», — считает он. Гращенков рассказал, что в последние два года плотно работал с Павловским, они совместно пытались найти стратегию. «Многие Глеба воспринимают как либерала, но он являлся рационалистом… Он был единственным, кто до начала СВО активно говорил о войне как о некоем политическом выходе из тупика. Я ему возражал: „Ну что вы, какая война?! XXI век“. „Илья, вы что, пацифист? Вы не видите, что это очень классный политический ход?“ — ответил он. А когда СВО началась, он сказал, что жил в то время, когда все так мыслили: „Вы просто другое поколение, вы дети длинного лета“», — вспоминал Гращенков. Он считает, что Павловский был не просто пророком, но и «все чувствовал». «Будем доживать эпоху, ими созданную, без них уже, конечно. Глеб до последнего был рефлексирующим модулем системы, несмотря на то что от нее отстранился. Не исключаю, что до последнего кто-то к нему прислушивался», — отметил Гращенков.

Из эпохи тех, кто, как считается, вместе с Павловским придумал нынешнюю политическую систему, мы встретили Александра Волошина (возглавлял администрацию президента в 1997–2003 годах). Он опоздал к началу отпевания, поэтому скромно стоял с букетом красных роз на входе в зал. Попрощавшись с другом, Волошин переговорил с Вячеславом Игруновым и так же незаметно, как появился, сел в автомобиль и уехал. «Я правда его очень любил, у нас были хорошие близкие отношения», — лишь это вымолвил он нашему корреспонденту, сославшись на то, что не дает интервью.

Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан рассказал, что познакомился с Павловским в конце 1990-х. «Всю жизнь мы с удовольствием с ним спорили о России, истории, интеллигенции, власти, будущем, прошлом. Глеб — человек исключительной эрудиции и парадоксального мышления. Бывают оппоненты, которые просто стоят на своей точке зрения, а он всегда был неожиданным в суждениях, аргументации. И это позволяло и мне думать лучше, чем было бы без Глеба. Мне будет его не хватать. Но там доспорим…» — многозначительно посмотрел он на небо.

Гражданская панихида была краткой. Для Игрунова Павловский был «человеком судьбы». «Человек, с которым жизнь меня связала теснее, чем с самыми близкими друзьями», — сказал он. По словам Игрунова, Павловский был «эпохальной фигурой», но «не был лицом эпохи». «Он своим уходом эпоху не закроет. Он был человеком, который бросил вызов этой эпохе, шел поперек. Эпоха отомстила ему, она опрокинула его и заставила пережить сокрушительное поражение», — считает он. Игрунов рассказал, что Павловский любил Родину и знал, что без немедленных перемен наша страна обречена на гибель, при этом он не хотел обрушения советской системы. «Он сказал все, что хотел. Он умер, как библейский праотец в большой семьей в доброй старости», — сказал Игрунов.

Философ и публицист Борис Межуев считает, что Павловский оказался «лицом многих эпох и времен». «Он хотел удержать сложность. Был сложным человеком, не вписывался в рамки. Он не понимал упрощения… Теперь все упрощается. Смерть все упрощает», — сказал он.

На этом панихида закончилась и вереница из присутствующих медленно потянулась к гробу. Кто-то задерживался подольше, кто-то, лишь бросив беглый взгляд на тело, проходил дальше.

Иные не могли сдержать слез.

Особенно тяжело было родным. Они подошли к гробу Павловского последними.

Затем гроб закрыли и опустили вниз. Тело Павловского кремируют. Место захоронения урны с прахом пока не сообщается.