Нашему собеседнику, чье имя по многим понятным причинам мы не можем раскрывать, около 40 лет Нашему собеседнику, чье имя по многим понятным причинам мы не можем раскрывать, около 40 лет Фото: © РИА «Новости»

О герое

Нашему собеседнику, чье имя по многим понятным причинам мы не можем раскрывать, около 40 лет. Он профессиональный военный, служил контрактником в одной из элитных дивизий и несколько лет назад вышел на гражданку. С началом СВО он добровольцем-контрактником отправился на передовую, успев за весну – лето побывать на всех направлениях боевых действий и в самых разных переделках. Крайняя, как он выражается сам, командировка пришлась на осень – зиму и проходила в составе разведроты одного из подразделений на херсонском направлении. Ему, как и многим другим добровольцам, на чьи позиции пришли мобилизованные, дали краткосрочный отпуск. Некоторые детали нашей беседы мы опять же по понятным причинам не можем транслировать на широкую аудиторию. Но думаем, что общая картина будет понятна нашим читателям и без этого.

Мобилизованные не отсиживаются, их также задействуют в задачах и отправляют вперед стреляться, отбивать позиции «Мобилизованные не отсиживаются, их также задействуют в задачах и отправляют вперед стреляться, отбивать позиции» Фото: «БИЗНЕС Online»

О мобилизованных

  • Моральная обстановка на фронте стала лучше. Если раньше об отпуске могли только мечтать, то последние три месяца всех добровольцев отправляют отдохнуть, при этом большими группами. Пошла хорошая ротация, что не может нас не радовать. Люди возвращаются в армию с другим настроением. Видят, что их дома ждут. В тылу к военным отношение также поменялось. После мобилизации СВО стала более народной, связала многих людей. Это влияет на дух солдат.
  • Народу сейчас на передовой очень много. Если летом, грубо говоря, у нас было по 20–30 человек в подразделении и назывались мы «батальоном», то сейчас в роте может быть по 100–120 человек, т. е. численность уже близка к той, что описана в уставах. Из них 70–80% — мобилизованные.
  • Мобилизованные получают хорошие деньги, больше контрактников-добровольцев — по 200–300 тыс. рублей в месяц. Многие на гражданке получали максимум по 70–80 тыс. рублей.
  • Мобилизованные не отсиживаются, их также задействуют в задачах и отправляют вперед стрелять, отбивать позиции.
  • С момента мобилизации они уже сидят в окопах четыре месяца. И еще боевые действия у большинства не начались. Их и нас вместе с ними усиленно обучают, тренируют. Многое зависит от командиров и тех, кто пришел в армию на первых этапах СВО. Возможно, где-то тренировок меньше или их нет. В нашем подразделении высока интенсивность занятий: стрельба, тактика, медицина.

О разведке, осенних стычках и спящих ячейках

  • Последние несколько месяцев провели в резерве, сейчас в одном из направлений, где горячо.
  • Техники пригнали очень много. Даже к нам в разведку дали танки — это вообще невиданное дело. Вот только это преимущественно 62-е и 72-е (имеются в виду танки Т-62 и Т-72 в различных модификациях — прим. ред.). Т-14 «Армата» — это только в Казани на полигоне, видимо, у себя на передовой мы их не видели.
  • Живем в окопах, земле, лесу. По быту не очень, конечно. На улице минус 2–3. Копаешь окоп под 3–5 метров вниз, спиливаешь сосны, делаешь 4–5 рядов бревен — это HIMARS все пробьет, конечно, но просто чтобы спать тепло было. Все стенки обкладываешь пленками и пакетами. Снизу кладешь веточки еловые, спальник и ложишься.
  • И все так живут, вне зависимости от подразделения и того, на передних рубежах ты или нет. Все живут в окопах, потому что HIMARS бьет на 100 км во все стороны и нет фронта или тыла. Плюс 155-е и 152-е (наименование по калибру — прим. ред.) гаубицы бьют. Они утюжат весь берег, чтобы близко не подходили. И мы также гаубицами утюжим, чтобы они не подходили.
  • Были под обстрелом HIMARS, но С-400 сразу сработал. Ни одна ракета не долетела. Вообще, ПВО у нас очень хорошая: С-300, С-400, «Панцирь». Много жизней спасли. Без них было бы тяжело.
  • Занимаемся ликвидацией вражеских ДРГ (диверсионно-разведывательные группы — прим. ред.). Также выходим, по 15–20 км наматываем. ДРГ очень много. Они небольшие, по 6–7 человек в группе, задачи у них те же, как и у нас, — разведка позиций. В основном иностранцы или украинцы, которые прошли обучение в Европе. Наемники, не украинцы, и им все равно, кого убивать — мирных или нет, русских или украинцев.
  • Квадрокоптер тут для разведки не подходит, потому что он летит на 2–2,5 километра. Все они сбиваются. А разлив Днепра в районе Херсона — 600 метров. Коптер только долетит на ту сторону — батарейка сядет. Поэтому только живой силой: лезешь, палишь, даешь «семечки» по рации, дальше отрабатывает «арта». 
  • Кроме ДРГ, есть еще много спящих ячеек из местных жителей, с которыми мы теперь тоже работаем лучше, чем было летом…
  • Вот мы Изюм освободили, потом отошли. Что украинцы с пророссийскими мирными сделали? Расстреляли. Куда бы мы ни ехали сейчас, они знают и помнят, что Изюм мы оставили и там ВСУ всех уничтожили потом.

Температура опускается до минус 7 — ботинки дубеют «Температура опускается до минус 7 — ботинки дубеют» Фото: «БИЗНЕС Online»

О гуманитарке, поддержке и одежде

  • Четыре проверки было из Москвы, и все говорят: «Вы чего в мультикамах (американская камуфлированная форма, которую поголовно носят военнослужащие ВСУ, — прим. ред.) ходите? Это же американская форма. Снимайте немедленно!» А она просто лучше: теплее, не марается, не рвется. Сейчас ненужных проверок стало меньше, понимание приходит у людей, что главное — содержание.
  • Температура опускается до минус 7 — ботинки дубеют. Нам прислали с гуманитаркой валенки с резиновой подошвой из Кукмора, в них тепло и удобно. Деды в этой обуви воевали, теперь вот нам приходится…
  • Спальные мешки, которые нам выдали, — тоненькие. За свой счет покупаем теплые. Их и с гуманитаркой присылают, но их надо по два натягивать друг на друга, тогда теплее.
  • Буржуек первое время сильно не хватало, сейчас уже достаточно. Люди со всей страны шлют, каких только вариаций нет. Мобилизация многих связала.
  • Ребята из 90-х и братва хорошо «греют» нашу бригаду. Закидывают бензопилы, генераторы, топливо, переходники, газовые баллоны. В мирной жизни с этим миром лучше не сталкиваться, но, как только начинаются глобальные проблемы, именно эта часть общества быстро мобилизуется и начинает делать правильные вещи. Удивительное время.
  • Мы все выросли в другом уровне комфорта, и на фронте, понятное дело, не очень приятно в бытовом плане. Всегда нужны влажные салфетки, носки, особенно зимой, когда вещи сушить сложно.
  • Самая крепкая валюта — сигареты. У нас правило: каждый, кто приезжает из отпуска, должен привезти несколько блоков. Местные и белорусские сигареты — солома в бумаге.

Мы воюем, по сути, сейчас против НАТО. Это чистая правда, тут никакой пропаганды «Мы воюем, по сути, сейчас против НАТО. Это чистая правда, тут никакой пропаганды» Фото: «БИЗНЕС Online»

О перспективах

  • Сильных бойцов на фронте очень много. Кадровая армия у нас боеспособность не потеряла, какую бы пургу ни несли украинские болтуны. А вот насчет кадровой армии Украины я уже не уверен. Летом казалось, что она у них еще есть, но теперь уже понятно, что только западные «отставники» держат костяк, пока всей Европой проводят обучение новых украинских вояк. Но, чтобы победить, надо, чтобы мы все-таки начали нажимать на кнопочки, явно не весь потенциал включили. И речь не о ядерном вооружении. Чисто человеческим ресурсом тут не взять, либо жертв будет столько, что эта победа станет для нас хуже поражения.
  • Мы воюем, по сути, сейчас против НАТО. Это чистая правда, тут никакой пропаганды. Там украинцев-то уже все меньше и меньше, их потери, думаю, даже не считают. Командиры и артиллерия в основном наемники, местные только снаряды им носят. На бахмутском направлении — поляки и американцы, на херсонском — казахи, таджики, узбеки, туркмены, все ближнее зарубежье в общем. А что вы хотели? Им платят по $1 тыс. в день, плюс все, что раздобудут в бою. Для них это сказочные деньги. И задача у них проста: сидеть в окопе, ждать, когда мы попрем, потом соединить просто два проводка с МОН-50 (противопехотная осколочная мина) на конце — и все.
  • В атаку за Украину ходят «спецы» — американские орлы из 101-й дивизии. Да, там они тоже есть. Работают мелкими группами по 7–8 человек. А это боевики уровня нашего «Вымпела» или «Альфы», настоящие мастера, здесь не нужно противника дураком считать, воевать они умеют. У них оптика такая — за 400 м нас видят. Мне вот прислали из Китая «ночной глаз» (прицел — прим. ред.) — он на 200 м берет, и то радость.
  • Они нас превышают по количеству военных в 2,5 раза. Нас на фронте, грубо говоря, 500 тыс. человек сейчас, ВСУ — 700 тыс., «натовских» еще под 100 тысяч. Мы в несколько раз проигрываем. Есть закон любой военной кампании: если ты идешь в атаку, то перевес твой должен быть один к трем. Т. е. нас пару миллионов здесь должно быть, а нас от силы 450–500 тыс. человек. И это с учетом мобилизованных.
  • Все станет ясно уже совсем скоро. В 2023 году все уже должно закончиться.