Рифат Зарипов: «Салават до сих пор Салават, а тех, кто должен был его сменить, давно нет»

Рифат Зарипов: «Бывает, что совершенно юные исполнители на каких-нибудь конкурсах поют об ушедшей молодости, и тут член жюри очень удивляется: «Сынок, что-то твоя юность быстро ушла» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Раньше говорили, что нужно воспитывать зрителя, сейчас же, я думаю, они в этом не нуждаются»

— Рифат, на этой неделе мы отметили Международный женский день. Можно ли сказать, что львиную долю твоих поклонниц составляют именно представительницы прекрасного пола?

— Я бы не сказал, что на мои концерты ходят в основном женщины. Приходят и молодые люди, взрослые мужчины, дедушки тоже посещают. Да и дети тоже. Вы правильно заметили, что у артистов основной зритель — это женщины, но у меня не совсем так. Сейчас мы активно общаемся с поклонниками через соцсети, так вот, мне женщины пишут: «Мой муж ни на какие концерты не ходит, а вот на твои с удовольствием. Сам предлагает: „Матурым, давай пойдем на концерт Рифата Зарипова, послушаем его анекдоты“».

— А есть ли какие-то условно женские песни в твоем репертуаре?

— Я даже не знаю, как можно делить песни на женские или мужские. Зритель любит то, что свойственно артистам. Скорее нужно говорить о том, что тема песни должна соответствовать возрасту и жизненному опыту артиста. Бывает, что совершенно юные исполнители на каких-нибудь конкурсах поют об ушедшей молодости, и тут член жюри очень удивляется: «Сынок, что-то твоя юность быстро ушла». 

— Но все же есть различия между тем, какие песни любят мужчины, а какие — женщины?

— Какого-то четкого разделения нет, у меня есть и шуточные песни, и лирические, есть ритмичные. Но что ни говори, а 90 процентов из них посвящено любви, родному краю, родителям, чудной природе. Например, может быть такое, что поется о дереве, но все равно сводится к любви. Хотя, по своим концертам говорю, если начинаешь петь много грустных песен о чувствах, страданиях, то зритель может сказать: «Все, хватит, мы хотим веселиться!» У нас на концерте можно услышать 3–4, скажем так, серьезных песни, с призывами не обижать людей, не забывать об Аллахе… Ну а остальное — это песни о любви.

— В советские времена были популярны песни о передовиках производства, механизаторах…

— Да, именно так, у каждого времени есть свои песни, свои ритмы. Сейчас время бежит стремительно, неделя проходит как один день, а месяц пролетает как неделя. Поэтому очень много ритмичных песен на эстраде, да и зрители любят больше такие ритмичные песни. Сейчас ведь не только наше поколение, но и те, кто идет после нас, поют ритмичные песни, да что там, даже представители старшего поколения уже не поют только под баян. Тот же самый Салават-абый говорит, что сейчас даже бабушкам нужен Элвин Грей. Это, наверное, требование времени, с этим ничего нельзя поделать.

Раньше говорили, что нужно воспитывать зрителя, сейчас же, я думаю, они в этом не нуждаются, у человека есть выбор, в интернете чего только нет. Раньше, например, зрители смотрели на артистов, подражали им в одежде, а сейчас даже лучше одеваются, чем мы.

«У нас в основном царит мужской юмор. Жавит Шакиров, «Мунча ташы», Рашит Сабиров (справа) — классики жанра» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Вы знаете, самый лучший зритель живет в сельской местности»

— Ты не просто певец, но и юморист, а свою карьеру начинал в качестве мастера разговорного жанра. Почему на татарской эстраде почти нет женщин, которые бы занимались юмором?

— У нас в основном царит мужской юмор. Жавит Шакиров, «Мунча ташы», Рашит Сабиров — классики жанра. Сейчас к ним добавились Данир Сабиров, Абри Хабриев, я, ну много кто. А среди женщин таких практически нет, была Алсу Фаракшина, в «Мунча ташы» выступала Ульяна-апа Князева, да и практически все. Женщинам татарский юмор трудно дается, видимо…

— Но ведь на российской эстраде все совсем иначе…

— Наверное, этому способствуют и особенности нашего татарского языка, который в силу известных обстоятельств не развивается. Тот же анекдот слушаешь на русском языке — интересно, переведешь на татарский — остается лишь содержание, он получается сухим, несмешным. Кроме того, русские, когда не могут насмешить, просто берут и ругаются, а люди начинают смеяться от бранного слова.

Но татарский менталитет совсем другой. Когда мы шутим, то должны чувствовать очень тонкую грань между пошлостью и юмором, сейчас народ просто так не насмешишь. Я лично смеюсь над сегодняшним днем, сравнивая его с прошлым. Как раньше было, когда нас воспитывали, и как сейчас мы воспитываем.

— Но еще совсем недавно на татарской сцене торжествовал юмор ниже пояса. Сейчас его стало меньше?

— Да, сейчас на концертах этого все меньше и меньше, я сам обращал на это внимание. А когда начинал свою деятельность, что уж тут скрывать, бывали такие шутки ниже пояса. Но, вы знаете, самый лучший зритель живет в сельской местности, они напрямую говорят, мол, ты давай, парень, больше такое не повторяй, это сейчас уже не смешно. Хотя, когда рассказываешь, смеются. Еще зрители дают советы: как одеваться, вести себя на сцене. Становятся нашими имиджмейкерами.

А те шутки в начале карьеры я, наверное, использовал в силу своей неопытности. В 2013 году запустил свои концерты, то есть прошло 10 лет. Сам, просматривая свои прошлые записи, очень жалею, почему так сказал, зачем ту песню исполнил. Все, наверное, приходит с опытом.

«Мне даже иногда задают вопросы, мол, почему ты не стал дворником или трактористом»

— Откуда у тебя тяга к творчеству? Насколько я знаю, твоя мама работала уборщицей, папа — тракторист. Может, у них был нереализованный талант?

— Да, мои родители простые люди, мне даже иногда задают вопросы: «Почему ты не стал дворником или трактористом?» Во-первых, все предписано Аллахом, у меня с детства была любовь к творчеству. Во-вторых, наш папа играет на баяне. Мой отец 1954 года рождения, скоро ему исполнится 70 лет, в их времена ведь не было ведущих на различных семейных праздниках. Так вот, мой папа ходил как тамада, был свидетелем на свадьбах, мог зажечь гостей, заставить их петь, плясать. Я думаю, что этот талант ко мне перешел. Ему предлагали стать артистом, но в те годы куда уедешь из колхоза? Его отговорили, дескать, работать надо, будучи артистом, не прокормишь себя.

— Как-то у твоего отца спросили, каким был Рифат в детстве. Он ответил, что ты был плаксой.

— Возможно, это тоже сыграло свою роль в выборе профессии (смеется).

— С женой Дилярой ты познакомился в школе?

— Нет, когда окончил институт культуры в 2009 году, она еще в 9-м классе училась. Я начал выезжать с концертами и искал для себя танцоров, ко мне пришли артисты из ДК «Сайдаш», среди них была и Диляра. Там познакомились, около года встречались, потом я сделал ей предложение. Мы с ней гастролировали, а сейчас она занята семьей. Салават-абый ведь говорит, что целью женщины является желание удачно выйти замуж и быть женой, мамой. Поэтому, я считаю, жизнь у Диляры удачно сложилась.

— А ее мужчина реализует себя в творчестве. Как можешь охарактеризовать стиль, в котором поешь?

— Затрудняюсь ответить на этот вопрос, я пою песни, которые мне нравятся. Отправляют мне их Айдар-абый Тимербаев, Фирзар-абый и другие. В самом начале обращаю внимание на слова: о чем они, к чему подходят, чему посвящены, есть ли поэзия в стихах. Этому меня Айдар-абый Тимербаев научил — уделять внимание словам. Да и я сам сейчас стал немного разбираться, где просто рифма стоит, но нет поэзии. 

— А «Иске кара урман» или подобную татарскую классику смог бы спеть?

— Нет, даже не пытался спеть. Есть певцы, которые могут исполнить «Иске кара урман». У нас есть такое, что тех, кто не может спеть «Иске кара урман» или «Тафтиләү», за певцов не считают, но кто такое придумал? Посмотрите на мировую эстраду, российскую, там все поют в разном стиле. Как-то у Юрия Шатунова спросили, дескать, ты же фальшивишь, неправильно поешь, а он ответил: «Может, я специально так пою, это моя фишка». Я ведь не доказываю всем, что являюсь выдающимся певцом, пою как хочу, от чего получаю удовольствие. Да и зритель ждет от моих песен, они не требуют, чтобы я пел как Филюс Кагиров или Фирдус Тямаев, зрители, которым нравится такое исполнение, идут на их концерты.

«Он [Салават] смеется, возможно, это единственный человек на татарской эстраде, который принимает пародии на себя» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Первым учителем для меня был Ильфак Шигапов»

— Ты уже пару раз упомянул в интервью Салавата Фатхетдинова, какое он оказал на тебя влияние?

— Я поступил в институт культуры и искусств на отделение эстрады, после окончания Салават-абый пригласил к себе на работу, с ним четыре года проработали. Говорил в одном из своих интервью, что год работы с ним приравнивается к 10 годам. Я многому у него научился: как держать себя, что говорить, где лучше промолчать, где, наоборот, лучше этого не делать. Для меня это была большая школа.

Но первым учителем для меня был Ильфак Шигапов, когда я поступил в институт, мы собрали группу «Кыек шәүлә», кстати, там была и неизвестная тогда Ильсия Бадретдинова. Ильфак-абый писал сценарии, играли Данир Сабиров, Абри Хабриев, Алия Нугаева, Ильсия пела…

— Иногда учеников Салавата упрекают в том, что они все как из инкубатора: одинаково поют, двигаются, одеваются, даже за нос себя дергают, как это делает Салават.

— Ну, может, такое у Данира, Абри есть, у меня при пародиях на Салавата-абыя наблюдается. Ну он с детства был моим кумиром, все равно какие-то его особенности повторяю, потому что, кого слушаешь, все равно его особенности повторяешь — мелизмы, поведение на сцене. Но, думаю, если бы мы полностью его копировали, то никто не ходил бы на наши концерты, люди говорили бы: «Зачем на него идти? У нас ведь есть уже Салават».

— Кстати, как сам Салават реагирует на пародии?

— Он смеется, возможно, это единственный человек на татарской эстраде, который принимает пародии на себя. Салават-абый ведь человек с юмором, острый на язык, он не ругается за это, наоборот, говорит, мол, если можете надо мной смеяться, то смейтесь. Это же хорошо, когда тебя пародируют (значит, ты знаменит), естественно, если пародия не направлена на унижение человека.

 «Вообще, среди артистов нет дружбы»

— Еще говорят, что артисты очень неравнодушны к успехам своих коллег.

— Я считаю, что Аллах каждому дал свой удел, завидуешь ты кому-то или не завидуешь, ну ничего не сделаешь с этим. Мне это зачем? Я благодарю за свое, радуюсь этому. У артистов нет конкуренции, любители Тямая идут на его концерт и так далее. Да, в гримерках часто приходится слышать, как артисты перемывают друг другу косточки, такое есть. Вообще, среди артистов нет дружбы, ну в виде исключения может быть один друг, а так фотографируются на каких-нибудь тусовках и выставляют в соцсети, что мы дружны. Понятие дружбы — это же другое, а это просто хорошие знакомые, работники одного цеха, коллеги. Потому я говорю, что у меня нет на эстраде друзей, которых мог бы обнять, и врагов, которым завидовал бы. Все для меня равны.

— А интересуешься концертной деятельностью коллег?

— Смотрю в соцсетях, кто куда едет, что поет. На концерты никто меня не приглашает, сам я, если кто звонит и хочет побывать на моих, не отказываю. Если иду на чей-то концерт, просто покупаю билеты. На Салавата-абыя могу смотреть много раз и получать удовольствие.

— Кроме Салавата пришлось поработать еще с кем-то из мэтров?

— Когда я работал с Салаватом-абыем, с нами несколько раз работала и Альфия Авзалова, с Хамдуной-апой Тимергалиевой приходилось на гастроли ездить, с Ханией Фархи на одной сцене выступали. Они для меня великие личности! Настоящие артисты, я сам около них никогда не чувствовал себя артистом, я и сейчас перед ними себя чувствую простым зрителем. Я до сих пор восхищаюсь ими, слушаю, переслушиваю, беру пример. Когда слушаешь Хайдара-абыя Бигичева, Хамдуну-апу, Ильгама-абыя Шакирова, то ощущаешь, каких людей мы потеряли, это же были глыбы! Хамдуна-апа меня все время учила, как выступать, в каком месте надо так петь, где так танцевать. Я отвечал, что сейчас ведь так не принято, а она: «Законы сцены неизменны».

Из ныне живущих я всех уважаю, но Салават-абый, я уже говорил об этом, мой кумир еще с детства, он до сих пор дает свои советы, домой приглашает. Может в час ночи позвонить: «Рифат, баня готова, давай приезжай». Разговариваем, интересуется моими гастролями, что я говорю со сцены, советует обязательно говорить о судьбе нации, родного языка. Говорит, чтобы у каждой шутки была обязательно какая-то мораль.                   

— Говорят, раньше на татарской эстраде была эпоха Ильгама Шакирова, потом Салавата Фатхетдинова, а теперь Элвина Грея. Согласен с этим?

— Думаю, нельзя говорить, что сейчас эпоха Элвина Грея, да и сам он в последние годы пропал. Когда гремел Салават-абый, тоже были разговоры, что ему на смену уже пришли другие артисты. Но Салават до сих пор Салават, а тех, кто должен был его сменить, давно нет. Для сравнения: мы ведь очень любим наши татарские блюда — эчпочмак, губадия — они вечные. Стали появляться татарские роллы, суши, какие-то там кыстыбургеры. Людям поначалу нравятся новинки, поедим, может, пару раз, а потом все равно возвращаемся к эчпочмаку и губадие.

Пусть будут разные артисты, работающие в разных жанрах, было бы неинтересно, если бы все пели одинаково. Элвин Грей нам очень нужен, молодежи, как и Марат Яруллин, нашему поколению необходимы Ришат Тухватуллин, Фирдус Тямаев… Не секрет, что основная масса зрителей — это люди от 45 и до 60 лет, молодежи мы, возможно, не нравимся, но нужны артисты, работающие с ними. Заслуга Элвина Грея — на его концертах молодежь запела на родном языке. Не говорящие на родном языке внуки зрителей после него запели по-татарски, по-башкирски. 

«Везде должен быть татарский язык: в школе, садике, вузе. У нас же не кухонный язык» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я по-татарски мыслю, говорю, общаюсь»

— Когда мы договаривались об интервью, ты сказал, что наш разговор будет на татарском языке. Откуда такая любовь к родной речи?

— У меня любовь к татарскому языку с детства, ведь я родился татарином, жил в татарской деревне. Кроме того, мой русский язык хромает, а еще я по-татарски мыслю, говорю, общаюсь. Русский, естественно, знаю, но не скажу, что в совершенстве.

— Ты родился в селе Бакаево (Бакай) Северного района Оренбургской области, и, как сказано в интернете, это русскоязычный район. А школа была русской…

— Неправда, да, наш Северный район многонациональный, у нас живут русские, мордва и чуваши, только три деревни татарские в нашем районе. Что касается школы, то там предметы, например математика, химия, физика, преподавались на русском языке, единственное, что было по-татарски, — это родной язык и литература.

— Сейчас в татарских деревнях Татарстана дети все чаще при общении переходят на русский язык. Как с этим обстоят дела у вас на малой родине?

— Татарский язык доминирует, но поколение, которое пришло после нас, думает на русском, а разговаривая, смешивает два языка. Что ни говори, интернет, телевизор оказывают свое влияние, дети мультфильмы смотрят.

— В одном из интервью ты говорил, что отдашь сына Ислама в татарский детсад, потом в татарскую школу. Получилось?

— Сейчас Исламу 7 лет, он учится в первом классе. Да, он ходил в татарский детский сад, но в группе был единственным, кто говорит по-татарски. Сейчас мы его отдали в 155-ю татарскую гимназию. Вроде и по-татарски там учат, но дети все равно между собой общаются на русском языке. Из 37 учеников в классе только 3–4 разговаривают по-татарски. Да, дома мы только по-татарски говорим, но ведь этим ограничиваться нельзя, хотя некоторые говорят, мол, если дома разговаривают, то язык сохранится.

Вот я все время на гастролях, моя жена работает, сын ходит на секции, кружки, а там везде все говорят только по-русски. У меня дома поставлено, что обязательно нужно говорить по-татарски. Он ко мне обращается по-русски, я ему отвечаю: «Не понимаю». Везде должен быть татарский язык: в школе, садике, вузе. У нас же не кухонный язык.

«В последние годы исчезает женственность, может, в этом мужчины виноваты»

— Ты стараешься соблюдать религиозные предписания, тебя часто можно увидеть на пятничном намазе. Уразу, наверное, которая в этом году начинается 23 марта, тоже будешь соблюдать?

— Намерение поститься есть, в прошлом году я встал на намаз, но бывает, что тяжело держать уразу. Поэтому если пропускаю, то возмещаю в другие дни.

— Вообще, ураза как-то влияет на концертную деятельность?

— Тяжеловато, конечно, петь, нужно пить горячий чай, который необходим для разогрева связок.

— 4 июня тебе исполняется 35 лет, ты перестанешь считаться молодежью. Продолжаешь ли ощущать себя таковым?

— В душе мне где-то 21 год, я еще молод, но возраст все-таки ощущаю. Я с юности привык общаться с людьми намного старше себя — Ильфак-абый, Салават-абый, со своими ровесниками мне сложнее было найти общий язык. Например с Раилем Садриевым мне очень легко общаться.

— Как ты относишься к празднику 8 Марта? И что пожелаешь женщинам в эти дни?

— Как и в других семьях, праздники отмечаем, но не фанатея, у меня даже ко дню рождения нет какого-то особого отношения, праздник и праздник. А что касается пожеланий… Пусть женщины остаются женщинами. В последние годы исчезает женственность, может, в этом мужчины виноваты, их же всегда меньше. Хотелось бы, чтобы женщины оставались нежными, ранимыми, излучали свет, цвели, были такими, как наши мамы. Мужчинам же, которые сейчас ведут себя как женщины, в Женский день желаю стать настоящими мужчинами. Женщин и так много, оставайтесь мужчинами.