«В России есть такое убеждение, что если друг, то последнюю рубашку отдашь. В Китае – нет»

Михаил Хазин экономист, руководитель «Фонда экономических исследований Михаила Хазина»

— О чем они реально договорились? Не знаю. Я не политолог и в тайны Мадридского двора не посвящен. А насчет того, не подведут ли нас наши китайские друзья… Ну поскольку в нынешней ситуации они в нас заинтересованы больше, чем мы в них, то, конечно, не подведут. Но это вовсе не значит, что можно хлопать ушами. С Китаем всегда нужно держать ухо востро.

Андрей Девятов публицист, полковник ГРУ в отставке, секретарь союза военных китаеведов России

— В тех бумагах (подписанных после встречи — прим. ред.) написано: дальше, выше, больше, быстрее. А о чем они договорились [на самом деле], вам и нам никто никогда не скажет. Это тайная дипломатия. Можно ли рассчитывать на наших китайских друзей, что они не подведут? (Смеется). У первого президента Российской Федерации [Бориса] Ельцина был друг Рю. Это японец, Рютаро Хасимото (премьер-министр Японии с 1996 по 1998 год — прим. ред.). Так вот, когда Си Цзиньпин сказал «друг Путин», это примерно то же самое. Поэтому я не знаю, о чем вы спрашиваете.

Федор Лукьянов главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель президиума совета по внешней и оборонной политике

— В чем был смысл визита, на мой взгляд? Это демонстрация безусловной поддержки со стороны Китая. Такая общая поддержка. Что все попытки враждебных сил воспрепятствовать сближению России и Китая обречены на провал. И Китай никого слушать в этом смысле не будет. Это первый сигнал. Второй сигнал заключается в том, что Китай вышел и уже полноценно присутствует на международной арене как игрок, как фактор. Этого раньше они не декларировали. Старались, наоборот, как-то спрятаться, что ли. А теперь — нет. Теперь они говорят, в том числе и словами Си, эти слова финальные, ремарка, что мы будем менять мир впервые за 100 лет. Это, конечно, демонстрация: «Теперь мы в игре». И это, собственно, не только и не столько к России обращено, а к миру.
И третье, что важно с точки зрения экономической, — в Китае понятно, какая система. Она очень сильно директивна, и для того, чтобы бизнес — любой, государственный, частный — начал активно действовать на каком-то направлении, нужен четкий сигнал, указание со стороны партии, со стороны руководства: «Вот это надо!» Этого сигнала не было, такого яркого и четкого, до сих пор. А теперь он есть. Это не значит, что теперь все закипит и они очертя голову бросятся работать с Россией, невзирая ни на что. Нет, конечно. Но сигнал послан и теперь, я думаю, активизация будет очень заметной.

Дамир Исхаков главный редактор журнала «Туган җир»

— Насчет того, о чем они реально договорились, сейчас еще, я думаю, мы знать не можем. Мой давний знакомый [предприниматель Дмитрий] Потапенко, который работает с китайцами, довольно давно говорит, что должны четыре встречи провести, прежде чем это выяснится. Еще необходима поездка нашего премьера в Китай, потом — приезд китайского премьера к нам, а после этого — поездка президента РФ в Китай.
Ясно, что Россия медленно углубляется в сферу интересов Китая. Насколько это полезно России, я бы подискутировал с теми политиками, которые решили пойти этим путем. Потому что пока что технологически Китай полностью зависит от Запада, особых изобретений у них нет. К тому же у них экономика находится в тяжелом положении, как мы знаем, темп экономики КНР падает, причем может еще больше упасть, такие признаки имеются. Если Запад перекроет технологический поток в Китай, неизвестно, чем это кончится для китайского общества. Но мне так представляется, что руководство Китая будет вести себя очень осторожно, потому что при любом неосторожном движении китайского руководства Запад во главе с Соединенными Штатами, которые давно зуб имеют на Китай, может принять очень жесткие меры. И тогда мало не покажется. Китай получает от России где-то под 200 миллиардов [долларов] товарооборота, а одна Америка там имеет товарооборот, по-моему, около 650 миллиардов. То есть в 3 раза больше. Поэтому Китай еще много раз подумает, с кем отношения иметь, а с кем — нет.
Скорее всего, все будет иметь примерно такой вид: Китай сделает вид, что сильно любит Россию, воспользуется всеми дарами российских природных ресурсов и постарается закрепиться в российском экономическом пространстве, которое сильно оголилось после ухода западных компаний. 
Запросто могут подвести, конечно. В глобальном раскладе для Китая держать РФ в объятиях полезно, выгодно. Но выгодно ли это России? Вот в чем вопрос. Китайцы точно оружие поставлять не будут, потому что это чревато большими последствиями для китайских верхов, они на это не пойдут. Россия может только иметь виртуального друга в виде китайских товарищей. Конечно, тот товар, который мы не можем нигде продавать, поставлять нам в Китай полезно. Экономическую выгоду мы извлекаем даже оттуда. Но, во-первых, мы продаем с очень большим дисконтом наши природные ресурсы, во-вторых, втягиваться очень сильно в орбиту китайского влияния в дальнейшем чревато большими последствиями. Потому что китайцы уже опубликовали свои старые карты, по которым хорошо видно, что бассейн Амура принадлежал старому Китаю, они об этом не забывают, могут сильно припомнить на каком-то повороте. Тут надо очень хорошо подумать, прежде чем рискнуть. Но уже рискнули верхи России, поэтому будем ждать последствий, и я думаю, что долго ждать не придется. 

Максим Топилин депутат Госдумы от Татарстана

— Любое партнерство — на взаимовыгодных условиях, по-другому не бывает. О чем договорились? О том, что мы вместе с китайскими партнерами являемся сторонниками конструкции многополярного мира, а не однополярного. Безусловно, о ряде конкретных проектов, о которых шла речь, которые позволят обеспечить логистические цепочки, альтернативные ранее существовавшим. И все, что связано с поставками газа и нефти. Все, что связано, возможно, с участием китайских партнеров в процессе работы с активами ушедших западных инвесторов. То есть масса вопросов, которые позволят и товарные потоки расширить. И, думаю, много связано с инвестиционными проектами, в том числе и в замену ушедших компаний.
Не отвернутся ли? По крайней мере, в нынешних условиях оснований для этого нет. Общие интересы, и все прекрасно понимают, что даже в том числе и то, что было сказано о расчетах в юанях, — истории вдолгую. Потом, Китай является не только одним из партнеров, а это же еще и тема БРИКС, то есть не только Китая, но и Индии, и Бразилии, и Южной Африки, плюс страны, которые планируют присоединиться к БРИКС. Это шаг на долгую перспективу.

Вадим Хоменко вице-президент Академии наук РТ

— Для России Китай сейчас превращается в партнера очень значимого в связи с этими санкциями и так далее. Для Китая Россия представляет я не скажу, что совсем малый интерес, но меньший, чем для России сам Китай. В общем торговом обороте Китая внешнеэкономическом Россия занимает около 3 процентов, основные партнеры — это США, Япония, Южная Корея. И однозначно Китай в ущерб этим главным линиям взаимодействия принимать какие-то решения не станет. Он будет избегать санкций. Поэтому Китай будет налаживать сотрудничество с Россией в том объеме, в каком это не затронет его позиций в других странах.
Преувеличивать здесь не надо, но в потенциале Китай рассматривает Россию как важного партнера. Первое, в чем необходима Китаю Россия, — это, как ни странно, вода. Поднебесная находится в очень жестком дефиците воды. Если там тысяча кубов на человека — норма годовая, то даже столица страны — Пекин — этой нормы не имеет. Вода для Китая важнее, чем нефть и газ, поэтому многочисленные предложения Китая в сторону России о поставке российской воды на территорию Китая только частично реализованы. Где-то Китай действует и сам напрямую, поворачивая русла рек в сторону Китая. Скажем, он повернул Черный Иртыш в сторону Синьцзяна, отдельные притоки Амура поворачивает в свою сторону, потому что жесткого международного законодательства в этой связи нет. Но у Китая есть глобальное предложение ввести в действие водопровод из Байкала. Эта линия уже построена, требуется только решение российского правительства. Вторая позиция, в которой Китай очень нуждается, — это транзитное обеспечение проходки транспорта через Россию. Я вижу еще один глобальный аспект — северного пути морского.
Вопрос, подведут или нет… Китай очень гибок, и надо это учитывать. А вот в чем Россия могла бы поддержать КНР, но не в ущерб себе, конечно, технологической безопасности, — это научно-исследовательская работа. Китай взял разбег, начав с производства, привлек иностранный капитал, технологии и так далее. Он стал развивать прикладную науку, то есть максимально приближенную к производству, а вот в фундаментальной науке, фундаментальной химии, физике, оптике и так далее Поднебесная не успевала развиваться, так как ее за десятилетия не разовьешь. Это длительный процесс, исчисляемый иногда веками.

Максим Шевченко журналист

— Выгода определяется возможностями сторон и интересами сторон. Очевидно, возможности сейчас у России таковы, что отношения сырьевого придатка к китайской экономике — это то, на что Россия сейчас может рассчитывать. И это есть. Главный результат переговоров — это юанизация российской экономики. Россия полностью выходит из пространства доллара и входит в пространство юаня, судя по всему. Потому что все эти объемы с Китаем (хотя они во время встречи объявлялись в долларах) на самом деле в юанях. И это значит, что юань для России становится главной резервной валютой внешнеэкономических отношений по крайней мере с Китаем. И российская экономика становится частью глобальной китайской экономики. А китайская экономика не национальна, а вполне глобальна.
Будет ли партнерство с Китаем взаимовыгодным? Ну выгода же бывает разной. Вот партнерство, допустим, человека и собаки. Оно в чем заключается? В том, что собаку кормят, выгуливают и чешут. И кидают ей мячик. Собаке это выгодно, правда? А человек в ответ получает от собаки душевный комфорт, другие приятные психологические нюансы. Например, собака ночью гавкает и предупреждает, что воры лезут к вам в дом. Вот вам взаимовыгодные отношения. Но при этом собака и человек не являются равными субъектами. Поэтому выгода всегда индивидуальна. Она не бывает абстрактной или общей. Очевидно, что российской правящей элите крайне выгодно продавать сжиженный газ и вообще газ, лес и все, что только можно продать, за валюту в Китай. Потому что в другие места земного шара это сейчас продать невозможно. Выгодно? Да! А китайцам выгодно с большим дисконтом это все покупать. Выгодно? Да! Вот вам и взаимная выгода.

Рафик Мухаметшин ректор РИИ и КИУ, доктор политических наук

— Эта встреча вызвала очень много раздражения со стороны Запада, потому что сейчас идет процесс формирования многополярного мира. С одной стороны, благодаря Китаю и Саудовской Аравии с Ираном налаживаются отношения, чего не было давно. Россия, Китай, Иран — ядерные державы. Я думаю, эта встреча, наверное, больше такого стратегического значения. Экономические отношения всегда были, они, скорее всего, укрепятся, но эту встречу надо рассматривать как попытку создания новой модели миропорядка. В политике на кого-то полагаться в принципе нельзя, политика — это искусство возможного, нахождение экономической, политической выгоды. Любое государство ищет свою выгоду, а эта выгода может меняться. Здесь нет каких-то жестко устоявшихся выгод политических, они могут ежедневно меняться. С этой точки зрения мы никак не можем дать гарантию.

Азат Ахунов кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Института языка, литературы и искусства им. Ибрагимова АН РТ

— По сияющим лицам лидеров двух стран видел, что были решены какие-то очень важные вопросы, сняты какие-то преграды. Мы, конечно, не знаем, что на самом деле было решено. Но, судя по последним решениям Турции и Казахстана (ограничения в области параллельного импорта), я не думаю, что Китай будет стоять особняком и даст зеленый свет. Тем не менее позиция двух стран была уточнена, согласована по отношению к, условно говоря, коллективному Западу — как ему противостоять, как можно объединяться и как взаимодействовать. Согласованы были какие-то общие планы, решения, перспективы на дальнейшее взаимодействие. Здесь, наверное, идет речь об обходе санкций, поставки вооружений. Какие-то вопросы, видимо, решены неофициально.
Китай не может нарушать международные санкции, в открытую по крайней мере. Россия и Китай — союзники и не собираются отдаляться друг от друга, а, наоборот, сближаются, и здесь два лидера уточнили свои позиции, как действовать в условиях этих глобальных санкций, которые угрожают не только России, но и Китаю тоже. Китай — крупная экономика, и взять и просто изолировать его невозможно, так как китайская продукция поставляется во многие страны Запада, США.
Вопрос о том, подведут или нет, касается не только Китая, но и Ирана, Турции. Конечно, эти страны действуют в интересах своего народа, и надо четко это осознавать. В России есть такое убеждение, что, если друг, то ему и последнюю рубашку отдашь. В Китае, других восточных странах такого нет. Тем более восточный менталитет надо учитывать. Но в данный момент интересы Китая и России сошлись. То есть страны, считающиеся странами третьего мира, выросли из коротких штанишек, а теперь претендуют на большее место в мире. А вот этот европоцентричный подход, когда их все еще считают неразумными, не достигшими сознательного возраста, сейчас очень сильно раздражает и Китай, и Турцию, и Иран. В этом плане назрела необходимость объединяться. Вот на этом историческом этапе интересы Китая, Ирана и Турции совпадают. На данном историческом этапе Китай заинтересован в России, так же как и РФ заинтересована в КНР, и пока ждать каких-то подвохов, я думаю, не приходится. Но их не исключаю, все может быть.

Роберт Нигматулин научный руководитель Института океанологии им. Ширшова, академик РАН

— Сам факт сотрудничества с Китаем укрепляет авторитет Путина. Это некая ликвидация изоляции. Но в то же время с такой большой страной, как Россия, в мире только потому считаются, что территория огромная и ресурсы. Второе — это, конечно, атомное оружие. Поэтому и Китай должен как-то укрепить себя, у него тоже проблемы, некие проблемы изоляционные есть.
Дело в том, что Россия сейчас очень сильно зависит от стран, которые могли бы нам поставить новые технологии. Так как мы потеряли способность производить многие вещи, мы очень зависимыми стали, а они постепенно станут нужны. Постепенно понадобятся нам самолеты гражданские. Энергетика, ремонты генераторов — все такие вещи постепенно будут создавать проблемы, так как мы сами в этом смысле несамостоятельны. Китай кое-чего может нам поставить, хотя он тоже много чего не может делать, например самолеты, авиационные двигатели. КНР тоже зависима в технологиях от Запада, но все-таки делает свои высококлассные автомобили, а мы не можем.
Китай выкарабкается, у них больше населения и в несколько раз больше ВВП, он более самостоятельный отношено нас. Сейчас Россия ослабевает, теряет население на Дальнем Востоке, это все очень серьезно. Китай сейчас гораздо быстрее усиливается, чем мы, он становится более независимым. И в этом смысле он может оказывать более серьезное влияние на Среднюю Азию, Дальний Восток. Пока мы можем помочь Китаю только поставкой ресурсов, причем поставляем их по более низким ценам, чем в Европу. Я не думаю, что помощь Китая в вооружении может быть значительной, потому что они тоже ограничены, не хотят воевать с Западом.

Валентин Катасонов профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук

Думаю, то, что там было заявлено, нужно делить на два или на 10. Я сейчас не объясняю, почему, но делаю такую оценку. Таково мое мнение.
Россия и Китай — это не друзья, это просто партнеры. У нас совершенно разные цивилизации, разные культуры. Поэтому союзниками и друзьями я бы не стал называть, а партнеры — да. Но с партнерами, сами понимаете, надо все-таки осторожно. Дистанцию надо держать. Обниматься слишком крепко нельзя.