«Страшнее было не уезжать из театра имени Качалова, а остаться»: Славяна Кощеева учится «жить по-живому»

Славяна Кощеева: «В Казани у меня все очень хорошо складывалось. Нельзя жаловаться, что в театре у меня не было ролей или что меня недолюбливали» Фото: Юрий Гендлин, предоставлено Славяной Кощеевой

«Быть послушным, правильным — это не про хорошего артиста»

— Славяна, в Казани ваша карьера складывалась очень удачно. В театре имени Качалова вы были одной из ведущих актрис, играли по 28 спектаклей в месяц, были на гастролях за границей. Почему решили уехать?

— Действительно, в Казани у меня все очень хорошо складывалось. Нельзя жаловаться, что в театре у меня не было ролей или что меня недолюбливали. Но, думаю, возникла необходимость перемен, реализации внутренних желаний. Мне всегда нравился Санкт-Петербург. Я мечтала жить там, но не понимала как это осуществить. Ведь я с юности осела в Казани, у меня там были квартира, машина, театр, роли. Казалось бы, куда бежать? Нужно радоваться. Но я чувствовала, нужно что-то менять, думала о своем образовании. Да, я закончила Казанский университет культуры с красным дипломом, училась у прекрасных мастеров — Михаила Олеговича и Елены Игоревны Галицких. Но все же ощущала, что мне не хватает знаний и с белой завистью смотрела на ребят, которые учились в лучших театральных вузах Москвы и Петербурга. Гадала, почему же я не уехала после школы и не попробовала туда поступить.

Конечно, уход из театра Качалова и переезд стали неожиданными даже для меня самой. Мысли возникали, но было очень страшно все поменять и уехать в никуда. Ведь в Петербурге меня никто не ждал, у меня не было конкретного плана действий. В начале театрального сезона 2021/22 я сказала Александру Яковлевичу Славутскому, что ухожу. Он был очень удивлен, потому что у меня правда не было весомой причины. Только желание. Думаю, кому-то оно даже показалось не совсем нормальным. Но я уехала в город своей мечты. Не буду скрывать, я — человек амбициозный, у меня большие ожидания и планы на жизнь.

— Не тяжело было решиться на такие резкие изменения, когда приблизился к 30 годам? Кто-то из ваших знакомых говорил, что вы задумывались об отъезде в Петербург еще после работы в Казани над «Дон Жуаном» с питерским режиссером Григорием Дитятковским в 2015 году. Вроде бы, он даже обещал помочь со связями и контактами.  Не жалеете, что столько лет принимали это решение?

— Да вы что, это неправда (смеется). Из театра Качалова я уходила с хорошим репертуаром, а во время работы в «Дон Жуане» у меня почти не было ролей. Мне было 23 года, когда в Казань приехал Григорий Исаакович и доверил мне играть Эльвиру. Это был огромный риск с его стороны, мы долго бились над этой ролью, потратили столько нервов… Поэтому «Дон Жуан» — тяжелая, но очень значимая для меня работа. Иногда думаю: вот сейчас с моим опытом и знаниями как бы здорово я влилась в этот спектакль.

А мысли о переезде в Петербург мелькали последние года три. Наверное, их подбрасывала моя природа. Ну, а что скрывать? Зачем идти в актеры — чтобы быть скромным? Чтобы комфортно жить? Чтобы тебя не замечали? Думаю, артист — профессия для неспокойных, амбициозных людей, у которых есть вопросы к этому миру, которые, возможно, чем-то недовольны в себе. Только такой человек может выходить на сцену и вести диалог со зрителем. Быть послушным, дисциплинированным, правильным — это не про хорошего артиста. Недавно я поняла, что актер не должен бояться. Он должен рисковать и пробивать стены — именно такие люди интересны публике. При этом сама я достаточно дисциплинирована и долго решалась на отъезд.

Некоторые спрашивали — почему едешь не в Москву? Там же всегда кипит энергия, и ты такая активная… Нет, Петербург, как сейчас модно говорить, у меня по любви. Каждый раз я приезжала туда и плакала, что не хочу уезжать. Но, повторюсь, плана действий не было. И идти работать абы в какой театр я не хотела.

— Как же в итоге решились на переезд?

— Я поехала в Летнюю театральную школу имени Демидова на актерский тренинг. Но мастер, к которому я поступала, заболел и меня перевели к Вениамину Михайловичу Фильштинскому. Так произошла наша судьбоносная встреча, но у нее не было никаких ожиданий. Фильштинский не звал меня к себе в Петербург. Просто за две недели я поняла, что там есть определенная школа, и если я хочу серьезно заниматься профессией, учиться глубоко погружаться в роль, то нужно ехать.

«Дон Жуан» — тяжелая, но очень значимая для меня работа. Иногда думаю: вот сейчас с моим опытом и знаниями как бы здорово я влилась в этот спектакль» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Со стороны могло показаться, что я предала театр, поэтому «с радостью» меня никто не отпускал»

— Как к вашему отъезду отнеслись в Качаловском театре, пытались уговорить остаться?

— Чтобы прямо уговаривали, наверное, нет. Но, конечно, уход был совсем непростым, ведь театр имени Качалова — это театр-дом. Я 8 лет прослужила в труппе, ежедневно видела своих коллег и практически жила с ними. Непросто пришлось и Александру Яковлевичу, ведь я была достаточно преданной актрисой, а тут раз —  и ушла… Со стороны могло показаться, что я предала театр, поэтому «с радостью» меня никто не отпускал. Но, как говорят, в театре нет незаменимых. Перед началом сезона были быстрые вводы в спектакли. Все решилось буквально за две недели, и я уехала.

— Было ли что-то, что вас не устраивало в Качаловском театре? И в чем вообще феномен театра Славутского? Его не очень жалуют критики, но сюда охотно ходят зрители, а зарплаты артистов самые высокие среди казанских театров…

— Театр имени Качалова вообще живет замечательно. Это коллектив с прекрасным репертуаром и артистами, его действительно любит публика, и там все сделано для того, чтобы зритель получил удовольствие. Не было и такого, что меня в театре что-то сильно не устраивало или беспокоило. Я любила выступать и на домашней сцене, и гастролировать.

Возможно, как молодой актрисе, мне хотелось видеть в театре имени Качалова какую-то театральную лабораторию. Чуть-чуть не хватало возможности экспериментировать, делать что-то неожиданное, не бояться ошибиться. Хотя мне посчастливилось поработать с Александром и Ильей Славутскими, Григорием Дитятковским, Игорем Коняевым, было бы здорово приглашать к сотрудничеству других режиссеров. Это интересно и выводит актера из зоны комфорта. Артист всегда должен быть «голодным».

Театр имени Качалова — богатый и стильный коллектив. Благодаря Александру Яковлевичу там комфортно работать — актеры одеты, обуты, накормлены. Но иногда полезно испытать стресс, чтобы не вставать на удобные рельсы и просто по ним ехать. Театр — это все-таки жизнь со всеми ее контрастами. И, чтобы артист не превращался в робота, ему необходима перестройка. Я также ратую за спектакли для молодых солистов. Молодежь не должна сидеть в гримерке и ждать, когда кто-то из звезд уйдет в декрет или уволится из театра. Нужно пробовать, делать несколько составов, побуждать актеров расти. У меня были роли, но ведь есть и другие артисты, которые месяцами ждут своего часа.

— Как же этого добиться в условиях строгой актерской иерархии?

— Иногда артистам самим нужно пробоваться на большие роли или моноспектакли. Ведь многое зависит от самого человека: не нравится положение в театре — уходи, ищи что-то свое. Но на это нужно осмелиться. Либо в стенах театра продвигать что-то свое, актер же это художник, творец. Однако многие боятся. Это тонкий момент в педагогике. В молодости артиста очень важно не закрыть штампами. Хорошие педагоги понимают, что ребята в театральный вузах обладают тонкой душевной организацией и сразу загонять их в жесткие рамки нельзя. Иначе в будущем это не даст почву для актерской импровизации. К сожалению, некоторые театры у нас похожи на заводы: артисты в них исполняют, а не проживают роли. Но мне повезло: в нашей питерской мастерской идет активная пропаганда актерского театра.

«Возможно, как молодой актрисе, мне хотелось видеть в театре имени Качалова какую-то театральную лабораторию. Чуть-чуть не хватало возможности экспериментировать, делать что-то неожиданное, не бояться ошибиться» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Сейчас ритм жизни бешеный: ухожу из дома к 9–10 утра, прихожу к полуночи»

— Перед интервью вы говорили, что в Российском государственном институте сценических искусств (старейший театральный вуз страны, бывший СПбГАТИ, ЛГИТМиК, — прим. ред.) у вас очень плотная учеба. Несложно ли вам в какой-то момент было отбросить амбиции примы и вновь сдавать экзамены, выслушивать замечания, получать оценки?

— Совсем непросто. Как и в целом переехать из комфортной Казани в желанный, но чужой Петербург. Вначале я поселилась в коммунальной квартире. Представьте, каково выходить в этот прекрасный город, дышать этим воздухом, но понимать, что здесь ты никому не нужен, никто тебе зарплату и премию на карточку не вышлет, теплой, уютной гримерочки тоже не будет и все надо начинать с нуля. Это легко в 20 и даже в 25 лет, но в 29–30, когда уже сформировался житейский опыт, увы, нет.

Ритм жизни бешеный. В магистратуре я учусь очно, поэтому ухожу из дома к 9:00–10:00, а прихожу после всех репетиций, к полуночи. В выходные работаю с 10:0 до 21:00 — преподаю детям актерское мастерство в студии «Я актер», а после провожу индивидуальные мастер-классы для взрослых. Порой думаю: «Славяна, как все это выдержать и не сойти с ума?» Но, поверьте, это то, чего я хотела. Я живу в Петербурге, реализуюсь в профессии и учусь у лучших мастеров. Иногда учеба настолько плотная, что даже не успеваю выходить на работу.

— Уезжая из Казани, не сомневались в выборе вуза?

— Я же не планировала на 100 процентов идти учиться. Наоборот, приехав в Петербург, начала искать работу. Сразу в театр не побежала — не хотела играть абы где, и ринулась в педагогику. Кстати, в Казани я преподавала еще до поступления в театр и мне нравилось. Здорово было бы лет в 70 иметь собственный курс в вузе. А для этого сейчас желательно не только работать в театре, но и учиться преподавать, сочинять спектакли.

А в магистратуру РГИСИ я попала так. Прошлогодние выпускники-режиссеры ставили «Чайку» и искали актеров на роли Нины Заречной, Кости Треплева и Бориса Тригорина. Сначала я подумала: мне 29 лет, какая я Нина? Но все же послала свое портфолио, встретилась с режиссером Анной Катариной Середой, прошла кастинг и начала работу над ролью. Мы сыграли пьесу в нашей академии, а сейчас уже вышли в моноспектакль о жизни Нины Заречной. Подробностей раскрыть не могу, но, надеюсь, весной наша премьера пройдет на одной из петербургских площадок.

А в магистратуру как студент я поступила этим летом. Был большой конкурс. Вступительные испытания. Но я это все выдержала и была принята в мастерскую Венимамина Михайловича Фильштинского.

— Что вы перенимаете от своего нового наставника Фильштинского и какие профессиональные советы Александра Славутского пригодились вам в Северной столице?

— Из нашей легендарной 51-й мастерской вышли Константин Хабенский, Михаил Пореченков, Ксения Раппопорт и много других замечательных артистов. А Вениамин Михайлович — важнейший человек в истории русского театра и российской театральной педагогики. Встреча с ним настоящий подарок судьбы. Фильштинского отличает бешеная любовь к человеку и любовь к жизни. Он постоянно говорит, что в хорошем театре на сцене должна быть жизнь. А ее очень сложно добиться, ведь в институтах нас учат интонировать, говорить громко, играть роли. В РГИСИ же мы ведем дневники наблюдений и ощущений, «охотимся» на людей, пытаемся перетащить их на сцену и работаем по методу Станиславского, то есть все проверяем на практике.

В театре Качалова мы начинали делать спектакль за столом: долго читали пьесы по ролям, думали о словах, а тело было полностью отключено и никак не реагировало на текст. В мастерской Фильштинского слово тоже очень важно, но здесь мы читаем пьесу один раз и сразу идем пробовать, проживать какой-то кусочек жизни, какую-то догадку. Это не значит, что мы отпускаем текст. Напротив, мы вчитываемся в него: пробуем — сверяем, пробуем — сверяем… Это сложная, непрерывная работа.

Качаловскому театру и Александру Яковлевичу я благодарна за крепкую профессиональную базу. У нас в коллективе была строгая дисциплина, а Петербург — город свободный, и фраза «ладно, давай сделаем завтра» здесь звучит очень часто. Как актрису из репертуарного театра меня от нее чуть-чуть передергивает. Я привыкла все выполнять в срок. Именно этим славен коллектив Славутского — там все находится под его вниманием, и, если бы не Александр Яковлевич, неизвестно, что было бы с театром. Да, я говорила, что актерам нужны эксперименты, но не в ущерб качеству и традициям. Во всем должна быть золотая середина.

«Я привыкла все выполнять в срок. Именно этим славен коллектив Славутского — там все находится под его вниманием, и, если бы не Александр Яковлевич, неизвестно, что было бы с театром» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В театр пробоваться буду. А в Казани мечтаю провести мастер-класс на крупной площадке»

— В труппе какого-то питерского театра вы сегодня не состоите. Поступали ли предложения от каких-то коллективов, и есть ли на примете театр, в котором вы хотите работать?

— Есть и не один, но пока пусть это будет секретом. Вы, кстати, не первая, кто спрашивает про поступление в труппу. Мне до сих пор приходят письма из Казани от зрителей. Они пишут, что скучают, присылают подарки и интересуются, буду ли я пробоваться в театр? Конечно, я не возвожу все это в ранг «ах, какая я гениальная актриса». Просто казанская публика ко мне привыкла, и мне приятна ее поддержка. Отвечаю всем неравнодушным: в театр поступать буду, и как только все сложится, вы об этом узнаете. Пока же шлифую актерское мастерство — работаю над «Чайкой», чеховскими рассказами «Княгиня» и «Предложение».

В марте у меня запланирована премьера в спектакле «Гамлет» режиссера Марии Милютиной, известной по роли девушки Кэт в фильме «Брат» Алексея Балабанова. Участие в спектакле принимают артисты лучших театров Петербурга, вышедшие из 51-й мастерской Фильштинского. Постановка  очень смелая с огромной заявкой на правду. 

— А не боитесь, что в условиях огромной конкуренции в артистическом мире Питера в итоге осядете в каком-то театре, который творчески будет ничем не лучше, чем театр Качалова?

— Нет, не боюсь (смеется). И смело об этом говорю. Понятно, что возникают какие-то страхи о будущем, но если бы я приехала в Петербург, осела в коммунальной квартире, ходила по барам и ничего не делала, это одно дело. А так я встаю в 9 утра, иду в академию к замечательному мастеру, выполняю задания, работаю, надеюсь только на себя и руки опускать не собираюсь. Я в своих силах уверена!

— Вы сейчас часто бываете в театрах Петербурга и Москвы. Каковы ваши главные зрительские потрясения? И не посматриваете ли свысока на то, что делали в Казани?

— Нет, абсолютно. Понимаете, не существует некоего образца театра, инструкции, каким он должен быть. Театр Качалова — яркий, громкий, музыкальный. У него есть свой зритель и в России, и за границей. Я уважаю этот коллектив и дисциплину, которая в нем царит. Ведь сейчас вообще с театром в России проблемы — что там творится и как живут актеры, зачастую непонятно.

Зрительских потрясений много. Один из моих любимых коллективов в Петербурге — МДТ под руководством Льва Абрамовича Додина. Это умный и глубокий театр. Я дважды смотрела там спектакль по Ибсену «Враг народа» и до сих пор живу под впечатлением. В Русской антрепризе Миронова тронула экспериментальная постановка Андрея Жолдака «Мадам Бовари» с ученицей Фильштинского Еленой Калининой в главной роли. Меня поразило существование смелого актера, который не пытается держать лицо, красиво произносить фразу и играть какой-то образ, а стремится быть собой, либо хочет стать другим человеком. Я видела, что среди декораций текла настоящая жизнь, что актеры на сцене по-настоящему думали. Это большая редкость и огромное счастье для театра.    

«Рада успехам Нурбека Батуллы, который тоже учился в Петербурге у Ларисы Грачевой, а сейчас делает интересные вещи» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как часто вы бываете в Казани, и чего не хватает ее театральной жизни с позиции приобретенного вами опыта?

— В Казани я бываю не очень часто, и даже не знаю когда в следующий раз приеду — очень много учебы. Обычно я навещаю родителей в Вятских Полянах и по пути заезжаю в Казань. В прошлом году провела мастер-классы в актерской студии Гульнары Качаловой и думаю продолжить такие опыты. Хочется нести знания, полученные от своего мастера, в массы. В Петербурге я не только обучаю детей и взрослых, но и ставлю учебные спектакли. А в Казани мечтаю провести занятия на более крупной площадке.

По поводу театральной жизни города, я вижу, как она развивается. Наслышана о замечательной площадке MON. Рада успехам Нурбека Батуллы, который тоже учился в Петербурге у Ларисы Грачевой, а сейчас делает интересные вещи. Я поглядываю за его соцсетями. Другой вопрос, что любой эксперимент не должен возникать ради самого эксперимента. Для меня, как для выходца из репертуарного театра, театр — это все же красота. В нем должна быть не только жизнь, но и эстетика. Я не принимаю спектакли, где артисты непонятно как одеты, непонятно что говорят, не до конца осознают что делают и пытаются выдать свой творческий порыв за непонятно что. Люди, которые работают в театре (неважно, государственном или частном), должны обладать профессией. А артист — профессия очень сложная, у нее есть свои правила и ей нужно учиться.

— Что думаете о той фрустрации, которую сегодня испытывает весь театральный мир после известных событий, отъезда из страны звездных актеров и режиссеров?

— Это очень грустно. Сейчас непростое время и у каждого свой взгляд на происходящее, но, очевидно, все мы чувствуем некие вибрации беспокойства, до конца не понимаем, что будет дальше. Жаль, что талантливые люди уезжают, но, думаю, будут замены. Вообще я недавно поняла, что человеку нужны перемены (эти слова относятся не к ситуации в мире, а к нашим внутренним ощущениям). Комфорт не всегда несет с собой нечто спокойное и приятное.

Если честно, мне страшнее было даже не уезжать из театра Качалова, а остаться там, испугаться своих амбиций, не поверить в свои силы и плыть по течению. Я не говорю, что Качаловский театр плохой, отнюдь. Просто было страшно ничего не сделать ради своей мечты, ради себя. Ведь жизнь такая короткая и не хочется сожалеть об упущенных возможностях. Иногда действительно важно перекочевать из теплой жизни во что-то холодное: так наши нейронные сети меняются и перестраиваются. А иначе человек ко всему привыкает и живет не по-живому.

«Очень важно встретить людей, которые в тебя верят» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Хороший артист рождается в атмосфере любви»

— После переезда в Петербург началось ваше сотрудничество с кинематографом: вы снялись в детективах «Свои-5» и «Великолепная пятерка-5», в мистической комедии «Закрыть гештальт». Как вы попали в кино и перестраивались? Ведь съемки на камеру очень отличаются от игры на сцене.

— Мой опыт работы в кино небольшой, но очень интересный. Приехав в Петербург, я даже не знала, как все это делается. У меня не было портфолио и видеовизитки, и, когда начала отправлять на студии какие-то пробы, снятые на телефон в коммунальной комнате, было смешно. Но все же мне удалось сняться в эпизодах нескольких петербургских сериалов. Кажется, их было пять. Мне понравилось. Это совсем другая профессия. В моем казанском дипломе написано, что я «актер театра и кино». Однако у нас не было ни одной пары о том, как держать себя в кадре. А там есть определенные правила, и переключаться непросто, особенно после 8 лет игры на большой сцене. Но если артист неплохой, все возможно.

Главная разница в тонкостях актерской игры. На камеру ты не сможешь соврать: что-то изобразить, не почувствовав. А в театре порой артисты так делают: сложно каждый раз выносить из себя настоящее. Но из мастерской Фильштинского не зря выходит много киноактеров. Мы учимся подлинному воображению и восприятию, много внимания уделяем физическим ощущениям, даже если со стороны это кажется глупым. У нас есть свои «проверки», например, таз с горячей водой. Опускаешь туда ноги, и мастер смотрит, как меняется твое лицо. Потом повторяешь эту эмоцию без тазика, а тебе говорят: «Почему зрачок не поменялся как в прошлый раз?» Понимаете, на каком уровне работает мастерская? Все это очень интересно. Когда наши ребята готовили этюд «Баня», то ходили в настоящую баню, затем воссоздавали ее в мастерской и после этюда им даже замеряли давление, чтобы узнать, изменилось оно или нет. Такая правда как раз подходит для кинематографа. Просто произнести слова с правильной интонацией там недостаточно.

 — Хотите ли в перспективе пробоваться на главные роли? И как планируете действовать? Говорят, сегодня новичкам в кино сделать большую карьеру очень сложно…

— Пробоваться хочу. У меня есть планы по продвижению в кино, и надеюсь, что они сбудутся, но тут мне тоже нужна практика. Моя любимая фраза: «Случай благоволит умам подготовленным». К большой роли и к успеху нужно быть готовым. Я готовлюсь (улыбается). Сложно сказать, легко будет двигаться или нет. Я дорогу в кино еще толком себе не пробивала, сейчас сфокусирована на учебе, но и о кинематографе стараюсь не забывать. К сожалению, пока у меня нет агента (агентство, с которым я работала, после известных событий закрылось), а для карьеры в кино агент очень важен. Следует появляться в нужных кругах, активно вести соцсети. Раньше я думала: «Зачем все это надо, если ты хороший артист?» Но нет, нужно, как сейчас модно говорить, проявляться.

— Что посоветуете молодым актерам из регионов, желающим сделать карьеру в больших городах?

— Надо не успокаиваться, работать над собой и в то же время верить в себя. Очень важно встретить людей, которые в тебя верят. Хороший артист рождается в атмосфере любви, как бы романтично это ни звучало. Внутри него должна жить любовь к себе, людям, миру. Да, потом, возможно, в жизни актера будут тяжелые репетиции, непростые режиссеры. Но нужно продолжать трудиться и не принимать рабочие моменты близко к сердцу: ведь часто режиссер кричит не потому, что ненавидит все вокруг, а от своей слабости — оттого что не может объяснить артисту задачу. И самое главное — хороший актер должен не бояться рисковать и обязан отдаваться профессии без остатка. До последнего вздоха.