«Умудряются спрашивать: «Что вы с этого зарабатываете?» Ничего, кроме пустой кредитной карты»

Ильсина Султанова год назад создала телеграм-канал, где стала собирать деньги на закупку необходимых для бойцов вещей Фото предоставлено Ильсиной Султановой

«Сидят в окопах, ищут волонтерские группы и напрямую пишут»

— Ильсина, для начала расскажите немного о себе. Правильно ли я понимаю, что вы сами из Москвы?

— Я здесь живу, да. Но родом из Татарстана, из Арска. До 9-го класса я жила там, потом переехали в Казань. А три года назад мы перебрались в Москву. О себе, если коротко, то мне 25 лет, у меня двое детей.

— Работаете?

— Нет, сейчас в декрете. По профессии я технолог-кондитер. Но не работаю в настоящее время, занимаюсь детьми, а также волонтерством, помогаю нашим ребятам на фронте.

— Как так вышло, что молодая мать с двумя детьми занялась неблагодарной, но точно благородной деятельностью?

— Я с детства такой человек, что мне всегда хочется помочь больше другим, чем себе. Не знаю, почему так. Все началось с января прошлого года. Тогда по стране начались проблемы с препаратом «Эутирокс» — он начал пропадать в аптеках из-за санкций. А это жизненно важное лекарство, это гормоны щитовидной железы. Я начала узнавать тут, в Москве, где можно его купить, и отправлять тем, кто в нем нуждается.

Когда в России уже нормализовалось с препаратом, я стала искать пути, как передать его мирным жителям в Донбасс. Я не знала сначала, как вообще это отправлять. Начала интересоваться, как все оформить через почту. Сначала не хотели принимать, люди как-то не всегда адекватно относились к этому. А потом мы вышли уже на ребят.

— Подождите, откуда вы узнали о том, что есть потребность в «Эутироксе» в Донбассе?

— О дефиците данного препарата я узнала от моей бабули, она его принимает, и в какой-то момент он пропал из аптек. Мы сначала искали лекарство для нее — ни в Казани, ни в Москве не было. Нашли в Самаре тогда. Через знакомых выкупили в аптеке и отправили. Пока я разыскивала все это, стала общаться с людьми из других городов, кто также искал «Эутирокс». Потом уже, когда в Москве этот препарат начал  появляться — продавали его только по одной пачке в руки, а потребность была огромной, — стала отправлять другим нуждающимся, с которыми за время совместных поисков познакомилась. По несколько аптек за день обходила и покупала. Спрос тогда был очень большим, приходилось даже упаковки делить и по блистерам отправлять людям, чтобы хоть как-то первое время продержались.

— А куда вы отправляли?

— В другие города, где данного препарата не было. Например, когда у нас в Москве «Эутирокс» начал появляться, в Казани на тот момент он еще отсутствовал. Вот в Казань мы посылали. А потом пошли заявки от жителей Донбасса, и стали туда уже отправлять.

Эти мирные жители, кому мы помогали, общались с военными, которые в зоне специальной военной операции находятся. Выяснилось, что, оказывается, можно и ребятам так отправлять помощь. Начали посылать, и делали это вплоть до того, что передавали лично в руки.

«Мирные жители, кому мы помогали, общались с военными, которые в зоне специальной военной операции находятся. Выяснилось, что, оказывается, можно и ребятам так отправлять помощь» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Я правильно понял, что вы начинали гуманитарную деятельность с отправки лекарств мирным жителям, с которыми на этой ниве познакомились и стали  общаться, потом через них начали поступать к вам заявки от военных уже? 

— Да, я до этого и не знала, что можно военным так помощь передавать, не вникала просто в это. Через них все узнали, вскоре познакомились с военнослужащими и стали им помогать уже напрямую, отсюда — туда, из рук в руки. Сама я туда, правда, поехать не могу, все-таки дети…

— Этими военными оказались бойцы «Алги»?

— Нет. Это уже другая история. Почему мы стали помогать нашему батальону? Потому что у меня в данном батальоне родственник — это муж моей родной сестры. С «Алгой» я вот так стала взаимодействовать. Я напрямую знаю потребности ребят, передаем через зятя все. Другие бойцы тоже напрямую к нам обращаются. Сидят в окопах, ищут волонтерские группы и пишут. Мы проверяем их сначала. Мало ли, мошенников сейчас вокруг достаточно. Проверяем, уточняем данные их командира, через часть прогоняем. Если все нормально, берем запрос на сбор, собираем и также им передаем.

«Сейчас делаем акцент на технику, потому что, если больше техники, больше спасенных жизней. Генераторы, тепловизоры, квадрокоптеры, рации, снаряжение просят, тактические наушники — все и не перечислить из того, что передавали» Фото предоставлено Ильсиной Султановой

«Пока мы тут деньги собираем, цены могут аж в 2 раза вырасти»

— Как вы работаете с заявками, как устроен вот этот механизм?

— Давайте на примере «Алги». Приезжает зять из очередной поездки. Уточняю у него, что еще нужно ребятам. Такого, чтобы у них все было и они ни в чем не нуждались, не бывает. Зять связывается с ребятами, узнает, в чем есть потребность. Берем этот запрос в работу, ищем, где дешевле купить, — а мы не покупаем напрямую у продавцов, ищем поставщиков, чтобы хоть как-то дешевле было, — параллельно открываем сбор, собираем деньги, покупаем, передаем, выкладываем отчеты.

— Что просят бойцы?

— Основное — это медицина. Сейчас делаем акцент на технику, потому что, если больше техники, больше спасенных жизней. Генераторы, тепловизоры, квадрокоптеры, рации, снаряжение просят, тактические наушники — все и не перечислить из того, что передавали. Бывает по мелочи что-то. Вот зимой одежду просили. Хотя как просили — сами увидели, что ребята ходят в летнем, замерзшие, дрожат. Спрашиваем: «А что вы так легко одеты?» Отвечают: «Нет теплого». Открыли запрос, собрали им. Обогреватели опять же отправляли. В общем, все, о чем просят ребята, отрабатываем. Основное сегодня — это техника. Но она только вот недешевая сейчас тоже.

«Бойцы звонят и говорят: «Девчонки, вы от нас только не отворачивайтесь!»

— Техника — это что конкретно?

— Квадрокоптеры, тепловизоры. Бывают запросы на машины, но не можем их взять пока. Хотя машины там очень нужны, чтобы элементарно вывозить раненых. Из другого — вот отправляли им антидроновое ружье, с которым нам помог спонсор. Это там необходимо, но мы сами не потянем такой запрос. Очень дорогое удовольствие.

«Бывают запросы на машины, но не можем их взять пока. Хотя машины там очень нужны, чтобы элементарно вывозить раненых» Фото: администрация НМР РТ

— Сколько такие ружья стоят?

— В ноябре через спонсора покупали, он все оплатил, вышло 250 тысяч рублей. Сегодня можно найти подешевле модели, например за 130–150 тысяч. Имеются за полмиллиона. То же самое с квадрокоптерами: есть и за 60 тысяч, и за 100 тысяч, и за 150 тысяч. Вот сейчас только «Алге» покупали за 152 тысячи. И то получилось так, что, пока мы вели сбор, там, где мы хотели его купить, ценник вырос до 194 тысяч. Через знакомых один квадрокоптер нашли подешевле. Стоимость растет. Пока мы тут деньги собираем, цена может аж в 2 раза вырасти.

— У вас очень большие сборы получаются…

— Один сбор у нас в среднем для одного подразделения — на 50–60 тысяч рублей. Но говорю вот, что когда «Алга» попросила квадрокоптер, то они обращались и к другим волонтерам, многие им отказывали. Я и сама не знала, потянем ли мы этот квадрокоптер на нашем канале. С девчонками не спали ночами, переживали тоже. Но решились в итоге. И слава богу, что закрыли.

— У вас из родных только зять связан с СВО? Просто часто бывает так, что люди начинают заниматься гуманитаркой, шефской помощью вот именно потому, что родственника или мобилизовали, или сам ушел добровольцем…

— Знакомых много. Но из родственников лишь зять.

«Когда «Алга» попросила квадрокоптер, то они обращались и к другим волонтерам, многие им отказывали. Я и сама не знала, потянем ли мы этот квадрокоптер на нашем канале. С девчонками не спали ночами, переживали тоже» Фото: © Министерство обороны РФ, РИА «Новости»

— Вы помогаете только «Алге»?

— Их наименования, места дислокации я уж не буду раскрывать. Но могу сказать, из каких городов эти подразделения. Есть московские, из Наро-Фоминска конкретно, из Казани, Брянска, белгородские тоже обращались, в военный госпиталь отправляли медицину, детям, сидящим в подвале, также помогали через военных.

У нас еще знаете как бывает? Я на связи со многими другими волонтерами. У нас среди волонтеров есть свой чат и идет постоянная взаимовыручка. Вот когда из «Алги» просили тепловизоры и квадрокоптеры, то на своем канале я бы не осилила этот запрос, поскольку что одно, что другое больше 100 тысяч стоит. Я тогда обратилась к другим волонтерам, которые согласились помочь. Их усилиями мы покупали тепловизор. У нас есть чат, где и к нам другие волонтеры могут обратиться и попросить открыть совместные сборы, если сумма большая, и мы стараемся друг друга поддерживать.

— А как вы все это потом отправляете?

— С логистикой трудности бывают, конечно. Как я уже сказала, мы общаемся со многими волонтерами. Если у них есть место, просим их довезти до определенной точки, если они едут в том направлении, конечно. Но бывает и такое, что сбор закрыли, все купили, а машины нет. Приходится просто сидеть и ждать, пока не найдется «попутчик». Разве что с «Алгой» у нас всегда прямое сообщение. С батальоном каналы у нас есть. Он у нас и основной сегодня. В силу возможностей мы всегда им будем помогать. Потому что «Алге» многие отказывали, и мы просто не имеем морального права закрыть на них глаза сейчас.

«Бывает и такое, что сбор закрыли, все купили, а машины нет. Приходится просто сидеть и ждать, пока не найдется «попутчик» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Многие еще думают, что ребята получают зарплату, так зачем им помогать?»

— Вы как-то пытались подвести черту, оценить, сколько вашими усилиями уже было собрано помощи? На какую сумму?

— Честно, не оценивала. Я все записываю, кстати. Но еще ни разу не садилась и не подсчитывала вот так. Всегда есть ощущение, что мы можем больше. И руки до оценок уже не доходят просто, особенно когда открыт сбор, за который ты переживаешь, что все так туго идет. И на этом фоне уже и не замечаешь того, что уже сделано.

— Я посмотрел, в вашей группе всего да ничего человек — несколько сотен…

— Сейчас там чуть больше 390 участников. И я же вижу, кто деньги переводит, — скидывают в основном одни и те же. У нас в телеграм-канале есть реальные помощники, а есть «зрители». Из всех подписчиков человек 80, которые поддерживают. Остальные просто наблюдают за тем, что происходит.

Мобилизованный в отпуске об СВО: «Первые недели посещала мысль: «Какого хрена я сюда вообще приехал?»

— Свежий приток благотворителей нечасто случается?

— Очень редко. Я бьюсь за каждого подписчика. Если кто-то удаляется, я сразу реагирую и переживаю из-за этого. Раньше было больше людей. Сейчас вот новенькие добавились — они, может, еще присматриваются только, не знаю. Пока тишина. Люди устают, понимаю. Мы, волонтеры, тоже устаем, но не можем просто так взять и бросить все. Никак.

— Об этом, кстати, другие гуманитарщики говорят, что люди не могут помогать постоянно.

— Да, очень многие вокруг заявляют, что это их не касается. И меня часто спрашивают, зачем я в это залезла, зачем мне оно надо. Не могу просто иначе, не могу пройти мимо. Еще бывают такие уникумы, которые умудряются спрашивать: «А что вы с это зарабатываете?» Ничего, кроме пустой кредитной карты. Случается такое, что сборы не закрываются, а ребята ждут, и я тогда уже в долги влезаю вместе с админами. Это же важно, там каждая секунда на счету.

— Вы не одна работаете?

— У меня еще два админа есть — Вика и Александра. Тоже мамочки, кстати, также в декрете. Они не из Татарстана. С ними я даже и не виделась никогда. Познакомились во время одного из сборов и как-то стали вот дружить, и сейчас втроем работаем, вместе.

— Кто вам помогает? Кто конкретно эти 80 человек?

— Пенсионеры. В основном, кстати, это девушки, женщины, такие же мамочки, как и я. Мужчин очень мало почему-то. За всех не могу сказать, часто они не отписываются. Бывает, что подписывают, например: «От пенсионеров с Урала!».

— Что нужно сделать, на ваш взгляд, чтобы активизировать людей?

— Не знаю, как это возможно сделать. Если человек внутренне не готов помогать, то он и не будет подобного делать и не придет к этому. Многие еще думают, что ребята получают зарплату — так зачем, мол, им помогать? Ну да, конечно, они туда за заработком поехали. Это полный бред — считать зарплату человека, жизнь которого просто за секунды могут отнять. Поэтому, если человек внутренне не готов, он к этому и не придет, хоть как его зови. Ребята там за нас, а мы тут за них. Но многие этого почему-то не понимают.

— Спасибо большое, Ильсина, за то, что вы делаете!