Глеб Бобров: «То, что они раньше сделали с евреями, они хотят сделать с нами…»

Глеб Бобров: «Идеи интегрального украинского национализма начали обретать плоть и кровь. К этому времени, а это начало 2000-х годов, я уже работал в медиа, был журналистом и все это хорошо видел, тем более специализировался на политической журналистике» Фото предоставлено Глебом Бобровым

«Идеи интегрального украинского национализма начали обретать плоть и кровь»

— Глеб Леонидович, ваша самая известная книга «Эпоха мертворожденных», написанная в 2007-м и изданная в начале 2008 года, повествует о гражданской войне на Украине между украинскими националистами и русскими из восточных областей. Откуда у вас тогда появились такие мысли? Ведь у нас в то время были относительно нормальные отношения.

— Это долгая история. Я родился и вырос в Советском Союзе. Мои родители — фронтовики: и отец, и мать, и погибшие дедушки. Отец воевал на Втором Украинском фронте, его друзья громили бандеровское подполье, и я все эти подробности знал досконально. Но все оставалось только в подсознании, пока не началась перестройка, не произошел развал СССР, и мы тогда впервые увидели истинное лицо украинского национализма.

Я работал в школе, уже после Афгана, преподавал начальную военную подготовку, был военруком. У нас была научная конференция в Киеве, одна из учительниц украинского языка (но наша, русская, заслуженный учитель Украинской ССР) поехала туда. Ей, как очень известному педагогу, было доверено выступить с докладом. Она вышла к микрофону, но смогла сказать лишь пару слов: «Добрый день, уважаемые…» В этот момент ее перебила женщина из президиума, которая резко возразила на украинском языке. По-русски это будет звучать так: «С какого перепугу вы вдруг решили в храме науки говорить на вражеском языке?» Учительница хлопнула глазами, сложила доклад и молча покинула «храм науки». Это был первый раз, когда мы увидели все своими глазами.

Дальше началась подспудная украинизация, а вместе с ней бандеризация. Идеи интегрального украинского национализма начали обретать плоть и кровь. К этому времени, а это начало 2000-х годов, я уже работал в медиа, был журналистом и все это хорошо видел, тем более специализировался на политической журналистике. Скажем, в 2004-м, когда произошел первый майдан, я работал координатором штаба Виктора Януковича в Луганской области, сидел в одном из домов правительства. Когда эта вакханалия началась, я это видел своими глазами. Был такой интересный момент, когда замгубернатора пришел к нам, осмотрел всех внимательно, и я ему на глаза попался, он и говорит мне: «Ты же вроде как афганец, да?» Я ответил: «Есть такое дело». А он мне: «Вот скажи, у тебя боевой опыт есть?» — «А как иначе-то?» — «Что бы ты посоветовал, исходя из своего армейского опыта?»

Я и посоветовал: «Перекрыть трассы, поставить на железнодорожных путях вагоны с углем, чтобы никто не мог выехать или проехать, загрузить гружеными самосвалами дороги, поставить блокпосты, объявить мобилизацию. Что тут непонятного?» Он на меня посмотрел, как на сумасшедшего, и говорит: «Бобров, давайте как-нибудь с военными стычками немного успокоимся, ладно?» Я пожал плечами. А ведь сначала обсуждалось, стоит ли раздать оружие активу или нет. Мы были уже тогда готовы это сделать и начать вооруженное противостояние. Именно в тот момент я и понял, что война неизбежна.

Ситуация шла к этому потихоньку. Особо видно не было, говорили только люди вроде Владимира Жириновского. Сам не видел, но якобы он еще в 2005–2006 годах об этом говорил. Я начал готовиться к написанию книги, у меня появилась идея романа, но не было сюжетной фабулы. Я не понимал, что и как будет происходить, но буквально через год, как это часто бывает, появилась идея. Она запала, как семя в женщину, когда ты ходишь и вынашиваешь. Работу я свою делал, смотрел на приключения «оранжевых» губернаторов, когда их начали одного за другим посылать. Помню, что было знойное лето, когда весь Луганск в розах, а полевой командир сидит на допросе у военного прокурора и рассказывает о своих похождениях. А ведь, помимо афганского опыта, я возглавлял несколько военных ресурсов, сайтов, посвященных современным войнам, и достаточно хорошо знал кавказские, югославские события, а также в Абхазии, Южной Осетии и прочие. У меня было понимание, как это может происходить, как выглядит гражданская война.

На самом деле для человека, в них участвующего, они очень похожи. Условия, вооружение и амуниция разные, а принципы одни и те же. Я помню, как меня в армии поразил роман Анри Барбюса «Огонь» (рассказ автора о его жизни на фронте во время Первой мировой войны — прим. ред.). Безысходность, экзистенциальное естество, что ощущает солдат, очень похожи. Недаром в одном из романов Ремарка приводится анекдот из эпохи римских легионеров, который рассказывают друг другу солдаты Первой мировой.

Собственно, события и мой опыт в конечном итоге стали основой романа.

— А как книга непосредственно издалась?

— В 2006 году, потихоньку раскачиваясь, я начал писать. Проблема была в том, что я многого не знал и не имею высшего военного образования. Поэтому пришлось изучать саперное, артиллерийское дело и прочее, чтобы все это выглядело правдоподобно. В 2007-м я уже разогнался, вошел в свой стандартный ритм работы, и на кульминационном моменте романа у меня случился обширный инфаркт. Это было 22 апреля 2007 года, я провел две недели в реанимации, два месяца в больнице, потом еще месяц дома приходил в себя. После очухался, сказал себе: «Не надо так рвать сердце и нервы, давай писать спокойно», — и достаточно быстро роман закончил, где-то к концу августа. Сразу выложил его в сеть, потому что считаю, что литература должна быть доступна любому.

Роман получил очень интересные отзывы, был резонансным, за год набрал больше миллиона просмотров на знаменитой библиотеке Максима Мошкова. Где-то в декабре или январе ко мне обратилось издательство «Эксмо Яуза», я с ними давно работал, и предложило издать роман книгой: «Глеб Леонидович, почему ты роман написал, а мы об этом из интернета узнаем?»

По книжным меркам произошло все стремительно, мы провели переговоры, подписали контракт, а уже в марте 2008 года он вышел на бумаге. Он переиздавался потихоньку, как обычные книги, раз в пару лет, пока не началась наша война, когда вдруг выяснилось, что все совпало процентов на 80. После этого его уже опубликовали в издательстве «Питер». На сегодня этот роман выдержал 10 переизданий.

— Когда начался второй майдан, я там тоже был по работе. Меня поразило, что было много дудаевских знамен. Насколько для вас это событие стало неожиданным?

— Когда я написал роман, у меня было несколько вариантов названия, один из них — «2012». Это был год начала войны. Все это было очевидно для меня, о том, что это война, я заявил уже в декабре 2013-го. Я тогда работал выпускающим редактором в газете луганского губернатора, коллектив был «прогосударственный», «проукраинский», в основном молодежь. И я из-за конфликта весной ушел из газеты, потому что просто не смог оставаться. А в феврале — марте 2014 года я все понял. Полагаю, что 2 мая в Одессе было началом боевых действий.

«Мы воюем не с Украиной, а с НАТО, не только на линии боевого соприкосновения, но и в общественной сфере, экономике. Это непризнанная мировая война» Фото: © Павел Лисицын, РИА «Новости»

«Для меня Одесса — это точка невозврата»

— Насколько вообще на вас повлияли события в Одессе?

— Для меня Одесса — точка невозврата, это был тот краеугольный камень, после чего я сказал своей семье, что если эти мрази победят, извиняюсь за грубость, то больше в этой стране жить не буду. А значит, поеду в Россию к родственникам. Это было очень сложно, моя дочь училась в медицинском институте, она его еще не окончила. В целом переезжать тяжело, но тем не менее мы такое решение приняли.

А вот когда начались боевые действия, стали обстреливать Луганск, какое-то время мы ждали, затем я эвакуировал детей, увез их в Россию, а сам с женой вернулся и пошел на работу во вновь созданное государственное информационное агентство «Луганский информационный центр», где и работаю по сегодняшний день. Моя супруга, имея высшее техническое образование, посчитала невозможным заниматься «железками» и пошла работать провизором в городскую больницу, где всегда много раненых.

— После начала боевых действий в 2014 году жители Луганска и в целом Донбасса ждали, что их возьмут в Россию так же, как Крым? Была ли некая обида, что этого не случилось?

— Болезненный вопрос. Но это же стратегия. В России люди понимали, что это не закончилось. Мы знали, что РФ была не готова к той войне. Как Запад готовил к войне Украину, так и Россия к ней готовилась. Как видите, она пришла к нам на выручку, несмотря на то что против нее выступил весь коллективный Запад. Мы воюем не с Украиной, а с НАТО, не только на линии боевого соприкосновения, но и в общественной сфере, экономике. Это непризнанная мировая война. Вопрос: когда она станет признанной? Я думаю, что это случится неминуемо.

— Есть мнение, что с 2014 года, когда Украина закрылась от России, там было сформировано новое поколение людей, с которым уже невозможно договориться. Это верно?

— Тут надо брать шире. Запад готовился к противостоянию с Россией, потому что она экзистенциальный вызов западной цивилизации, в первую очередь для США. РФ — единственная страна, которая может их уничтожить физически. Кроме того, она показывает альтернативный путь: если Запад грабил свои колонии, то Россия превращает их в членов семьи. Это диаметральная противоположность подходов. Россия — это православная империя, а Запад показывает свое истинное сатанинское нутро. Украина тут просто разменная монетка, а что думают ее граждане — это ерунда. Проблема не с их когнитивными способностями, а с западной машиной пропаганды, а она посильнее нашей будет, потому что у России это всегда было слабым местом. Наша мягкая сила всегда была нашей бедой.

Запад прямым текстом заявляет, что им нужно стратегическое поражение России на поле боя. Об этом, например, говорит правительство Польши. Но эту мысль так или иначе высказывает масса политиков. Если мы хотим сравнивать ситуацию с гитлеровской Германией, то нужно сравнивать русских с евреями. То, что они раньше сделали с евреями, они хотят сделать с нами. Просто у евреев своего государства тогда не было. Им нужно нас разорвать, расчленить и физически уничтожить, а оставшихся поработить и перепрограммировать, как они это сделали с украинцами. Это цель Запада, и он ее не скрывает. Сегодняшние события никакая не специальная военная операция, не гражданская война. Для нашего народа это третья отечественная война.

Что касается физического устранения, нужно вспомнить историю. Печи Аушвица запылали не сразу, до этого произошло расчеловечивание евреев. Им устроили деклассацию, им был объявлен социальный бойкот: в еврейских магазинах не покупали, в еврейских парикмахерских не стриглись, в еврейских ресторанах не ждали гостей, а предприятия перестали заказывать продукцию у фирм, принадлежавших евреям. Германия несла чудовищные убытки от этой санкционной политики, но она ее выдержала и сломала еврейскую общину. Сначала экономически, потом идеологически, а уже после запылали печи Бухенвальда, Освенцима, Треблинки, Собибора, Майданека и прочих лагерей смерти. Занятный факт: почти все основные лагеря смерти находились на территории современной Польши, и, уже после того как война закончилась, а наши солдаты освободили Европу, выбив всю гитлеровскую мерзость, в 1946, 1947 и даже 1948 годах продолжались еврейские погромы. После чего евреи уехали, в том числе и в Германию. То есть им было проще вернуться к немцам, чем остаться с поляками. Это и наш сценарий, если мы проиграем. Это классика европейской цивилизации. Когда украинцы говорят: «Мы европейцы», — они не врут, просто имеют в виду что-то подобное. Геноцид — это традиционная и естественная реакция западной цивилизации на взаимодействие с другими народами, которые они хотят поработить и чьи земли занять. Что творили европейцы в Америке? Что они делали в Индии и Китае? В Африке? Даже если в Германии посмотреть на 10 метров культурных слоев вглубь — одни славяне. А где теперь славяне в Германии? Кончились.

— Владимир Зеленский, когда пришел к власти в 2019 году, обещал прекратить войну, начать наконец общаться, а в итоге ничего из своих благолепных пожеланий не выполнил. Почему так вышло?

— Потому что Зеленский — актер кукольного театра. Мы видим его, кому кланяется, но не видим руку, которую в него засунули и которая им управляет. Это абсолютно несамостоятельная фигура. Если такие фигуры, как Эмманюэль Макрон, Ангела Меркель или Олаф Шольц несамостоятельны, то что говорить об этой марионетке? При этом нельзя и недооценивать его. У нас любят писать, что он «пианист», «наркоман», и другие слова. А на самом деле он сумел удержать государство и армию, может вести боевые действия, ездит по всему миру, клянчит оружие, выпрашивает деньги, выпросил дальнобойные ракеты, которые сейчас по Луганску прилетели. Он со своей задачей справляется как убежденный и сознательный враг России. Когда он таким стал — не знаю, но прекрасно помню выступление КВН, когда он скоморошествовал перед Путиным в зале.

Как его переформатировали — это интересный вопрос, чтобы оценить, как работают их спецслужбы. И наркотики, конечно. Раньше об этом просто знали, а сейчас, видимо, все уже вышло в серьезную стадию. Судя по его лицу и тому, как его штормит и корежит, я думаю, там очень серьезные психотропные препараты. Так-то он, конечно, заложник и смертник, он абсолютно не в силах сегодня что-то прекратить. Как только он сделает неправильное движение, тут же его жизнь и закончится.

«Украина была обречена с того момента, когда провозгласила свою «незалежность». Сразу пошел обратный отсчет, и вот она рванула через 20 с чем-то лет» Фото: © Eduard Kislinsky / Russian Look / www.globallookpress.com

«Либо ты поклонник Бандеры и всего комплекса «свидомости», либо ты русский»

— Почему поляки помогают украинским нацистам? Их же точно так же истребляли как евреев и русских.

— Для поляков Украина — это их Восточные кресы, их земли. Польша бодается с Россией на территории Украины лет 500–600, если не ошибаюсь. Первая официальная русско-польская война произошла при отце Ивана Грозного Василии III (речь идет о русско-литовской войне 1507–1508 годов, в которой участвовали Русское государство и объединенные в унию Польша и Великое Княжество Литовское — прим. ред.). Это культурное и идеологическое противостояние, которое уже состоялось. Тут как ни называй нас — хоть Российская империя, хоть СССР, хоть Российская Федерация. А историческая обида поляков всегда пытается найти внешнюю силу, чтобы поквитаться с Россией. Вся история Польши выглядит именно так. Хохлы для них пушечное мясо: если готовы умирать и сражаться за интересы панов, то что тут плохого? Пусть сражаются и умирают. Более того, я полагаю, что рано или поздно поляки вмешаются открыто, попробуют либо отжать Западную Украину, либо пойдут вторым номером, когда украинцы закончатся.

— Почему на Восточной Украине стал приживаться украинский нацизм? Ведь идеологическая база украинского нацизма — это западные регионы: Львов, Тернополь, Ивано-Франковск. А теперь центр его как будто переместился куда-то в Днепропетровск.

— Если человек порезался и в рану попала инфекция, тогда заражается не только место пореза, но и весь организм, происходит септический шок, говоря по-народному, заражение крови. То же самое случилось с Украиной. Когда в 1991 году появилась Украина, то все эти кравчуки поняли, что единственная идеологическая база, на основе которой страна может функционировать как отдельное государство, — это идеология украинского национализма. Она интегрирована во все сферы: в мировоззрение, религию, историю, культуру. Либо ты поклонник Бандеры и всего комплекса «свидомости», либо ты русский. Они это понимали, но власть была важнее. Например, митрополит Филарет очень хотел патриаршей власти, был одним из претендентов на престол патриарха всея Руси, а когда ему не дали этого, он ушел в раскол, ему нужна была власть во имя всего.

Украина была обречена с того момента, когда провозгласила свою «незалежность». Сразу пошел обратный отсчет, и вот она рванула через 20 с чем-то лет. Самую деструктивную роль сыграли партия «Рух», Вячеслав Черновол (украинский политический деятель, диссидент СССР, один из лидеров украинского националистического движения конца 1980-х – 1990-х годов и основателей Народного руха Украины — прим. ред.) и прочие. Они как-то подогнали бензовоз и сказали, что сожгут всю Верховную раду, если не примут конституцию их образца. Другой идеологии, на основании которой Украина должна существовать отдельно от России, не существует в природе, но это идеология самоубийц.

Украина никогда не имела собственной государственности. В ментальности украинства не существует такого понятия, как отдельное государство, это всегда был придаток Польши, либо России, либо ничейная территория и дикое поле. Ментально не было истории, опыта государства. Более того, такой национальности, как украинец, не существует, это искусственная химера, созданная в лабораториях Австро-Венгрии при поддержке поляков. Была такая шутка, что тот, кто найдет в трудах, письмах или дневниках Тараса Шевченко слово «украинец», получит Героя Украины, государственную премию и дом с видом на Днепр. Но никто не нашел, потому что этого слова во времена Тараса Шевченко не существовало. Были либо малороссы, либо русины, а украинцев не было.

— Вы провели аналогию с заражением крови. Почему не возникло антител? Почему вся Восточная Украина, от Чернигова до Одессы, не восстала против нацизма?

— Не забывайте, что за это время выросло целое поколение. Там, где этнические украинцы преобладали, эту пилюлю и проглотили, а здесь наша территория, тут больше 90 процентов русского населения и русских по жизни и ментальности. Хотя если посмотреть шире, то можно сказать, что вопрос этноса на самом деле не играл такой важной роли. Наиболее ожесточенное сопротивление сегодня оказывают части, сформированные из русскоязычных регионов Украины и этнических русских в том числе.

Зеленский — еврей, половина его правительства тоже евреи. Кому это мешает и как? Евреи-фашисты, казалось бы, нонсенс, но на Украине это реальность. Игорь Коломойский — первосортный фашист, клейма негде ставить, и что? Вспомните, во Вторую мировую войну мы физически спасли Польшу, там погибли более 400 тысяч наших солдат, и вот мы видим их «благодарность». Советский Союз мог физически уничтожить Германию, ее население. Иосифу Сталину, кстати, Уинстон Черчилль предложил кастрировать всех фертильных мужчин Германии, но он отказался. В итоге разорвали Германию на два куска, и вышло как вышло. Что мы видим в благодарность от Германии, которая устроила сущий ад на территории СССР, убив 27 миллионов человек? Те районы, где прошли немцы, все были сожжены. Россия после этого их простила. И когда Германия все-таки решила объединиться, Россия просто ее отпустила с миром, и вот нам благодарность. То же самое с Украиной.

Вопрос этноса, повторюсь, не имеет никакого значения: огромное количество украинцев сражаются на нашей стороне, громадное число русских — против нас.

— Есть мнение, что украинские нацисты делятся на две группы: западные, условно, бандеровцы, и восточные, скорее гитлеровцы. На ваш взгляд, это деление верное?

— Не разведчик, такой информацией не обладаю. На мой взгляд, они все нацисты: и те, которые любят Бандеру, и те, которые любят Гитлера. Они все подражают Третьему рейху и носят его символику. Не знаю, можно ли их делить между собой, я с таким никогда не сталкивался. Раньше, когда шла война ополчения против ВСУ, то были известны случаи стычек между нацбатами и регулярными частями, так как «регуляры» были недостаточно идейными, а нацбаты — слишком отмороженными, и это стало почвой для конфликтов, когда начинали друг в друга стрелять. Можно сказать, что были общевойсковые бои, но это прошлое. Сейчас уже все переформатировалось, на командных должностях везде сидят идейные фашисты.

Сегодня Украина дошла до состояния классического определения фашистского государства. Нацисты, неонацисты или бандеровцы — все несущественно. Это, простите за грубость сравнения, все равно что уточнять гендеры у гомосексуалистов. Там же тоже несколько сотен разновидностей, но мы-то понимаем, что мужчин лечит уролог, женщин — гинеколог, а всех остальных — психиатр. Так что я, честно говоря, в этих сортах помоев не разбираюсь.

«Считаю, у нас недостаточно широко освещалась годовщина референдума. Люди просто плакали, голосуя за Россию» Фото: © Илья Наймушин, РИА «Новости»

«Многие жители удивились нашему патриотизму, вере и любви к России»

— За прошедшие 8 лет…

— Поправлю, не 8, а уже 10 лет. Уже 10-й год с начала этих событий пошел. Мы 15 мая отмечали 9 лет создания ЛНР, а боевые действия начались на несколько месяцев раньше, так что уже идет 10-й год.

— Как изменилась ваша жизнь за это время?

— Человек ко всему привыкает. Луганск не обстреливали достаточно давно, не считая нескольких последних дней, а города области обстреливаются серьезно, в Первомайск, Стаханов попадает. Люди привыкают, жизнь продолжается. Разумеется, ее качество упало в разы. Огромное количество сервисов, которые доступны для любого уголка России, здесь пока недоступно, но тем не менее, я думаю, многие жители удивились нашему патриотизму, вере и любви к России, которая есть у нас.

Считаю, у нас недостаточно широко освещалась годовщина референдума. Люди просто плакали, голосуя за Россию. Я видел собственными глазами процедуру вручения паспорта гражданина РФ, в конце нужно зачитать кусочек присяги: «Я, гражданин Российской Федерации…» И вот стоят человек 10–12, там же подполковник, руководящий оформлением, и каждый, кто берет паспорт, это зачитывает. Многие не могли сдержать слез. Мужик боевой, а слезы вытирает. Это реально счастье! Мы шли-шли-шли и наконец-то пришли домой.

А что касается качества жизни… Я однажды ответил на этот вопрос одной украинской журналистке, которая во время боевых действий заняла нейтралитет по семейным обстоятельствам. Она говорит: «Вот ты поясни, чему вы радуетесь? Вы думаете, что тут завтра Москва будет? Тут завтра будет Каменск-Шахтинский в лучшем случае!» Ну и что?! Почему восстал народ Донбасса, нужно объяснять коротко и понятно: потому что в Киеве к власти пришел режим, который сказал: «Мы отменяем вашу национальность, историю, мировоззрение, веру. Вместо Христа у вас будет Бандера, по мировоззрению будете бандеровцами, с историей бандеровской армии». И как тут жить? Какой народ согласится с такими условиями? Естественно, мы восстали.

— А как отреагировали ваши элиты на это?

— Наши элиты просто сбежали — и донецкие, и луганские. Поэтому народ самоорганизовался. Бывшие афганцы, миллионеры, какие-то контрразведчики, оказавшиеся верными своему долгу, бывшие военные, реконструкторы, бизнесмены. Недавно мы похоронили Сергея Викторовича Грачева, командира легендарного комендантского полка. Бывший афганец, пограничник, был водителем в моем родном городе Красный Луч, членом объединения ветеранов ОКСВА. Когда майдан 2014 года начался, он приехал к нам, участвовал во взятии СБУ, ему предлагали должность главы республики, и он отказался: «Я сержант, но какой из меня руководитель? Мое дело — полком руководить, я эту службу знаю».

Когда я встретил его последний раз, месяца за полтора до гибели, он жаловался на здоровье. Победил онкологию, перенес подряд два инфаркта. Я его спросил: как же так — перенес инфаркт и не берег себя?! На что Серега, улыбнувшись и пожав плечами, коротко ответил: «Ну надо же было Попасную брать!» Вот такие люди у нас и встали на защиту.

А в Днепропетровске все эти кланы, вилкулы и прочие люди хотели, мутили и радели за свое имущество, как Ринат Ахметов. В Харькове были два, как бы помягче, Допа и Гепа, похоронившие там «русскую весну». А вот у нас получилось восстать, а уже потом и оружие нашли.

— После того как мы победим, у нас в стране окажется много людей с украинской территории…

— Это мы слишком далеко заглядываем, сначала нужно победить. Я уверен, что эта война так или иначе сорвется в открытое вооруженное противостояние с Польшей, а может, и с остальными западными странами, возможно, и тотально со всем западным миром. Тогда не факт, что все обойдется без применения ядерного оружия. В зависимости от того, по какому сценарию пойдет эта война, будет понятно, как действовать дальше.

Думаю, мы победим, потому что невозможно просто так взять и побороть ядерную державу, и наше руководство, скорее всего, понимает, что в случае поражения его ждет судьба Саддама Хусейна, а в худшем — Муаммара Каддафи. Поэтому если припечет, то Варшава покроется атомным пеплом. А вот потом будет видно, как они станут жить. Пройдет какая-то фильтрация, те, кто воевал, участвовал, кто замаран, получат от 10 лет и выше «на душу населения». А мирные люди будут жить так, как и жили.

— Насколько трудно будет происходить интеграция жителей бывшей Украины, которые входят в состав России и еще, я думаю, войдут?

— Я не вижу никаких сложностей. Повторюсь: у нас уже год, как вернулись северные территории, и я не помню там никаких проблем.

— Но ведь в новостях регулярно сообщают, что взрывают людей некие террористы.

— Где? Каких людей?

— Например, в Запорожской области, Мелитополе, Херсонской области…

— Так вы не путайте простых людей и террор от ВСУ и СБУ! У них наверняка остались спящие или иные ячейки — это одно. А мы говорим о мирных жителях. Конечно, есть и поддерживающие Украину, передающие данные о местах дислокации военных, ведущие армейскую разведку. Таких ловят и периодически о них сообщают, но каких-то акций против инакомыслящих не предвидится. Они нормально интегрируются, получают гуманитарную помощь, и каких-то претензий или недовольства я не вижу. Они как жили, так и живут.

«Я бы вообще территории, которые не войдут в Новороссию, оставил в состоянии хаоса, но я человек добрый, а не политик, мне можно так рассуждать…» Фото предоставлено Глебом Бобровым

— Я скорее о том, что у нас же под контролем в перспективе должны оказаться и некоторые другие регионы Украины, например Харьковская область, которая должна бы вернуться домой. Там объективно живут люди, которые участвовали в текущем конфликте.

— Люди, которые настроены антироссийски, давно уехали либо их утилизировали в ходе специальной военной операции, но массового антироссийского настроя там нет. Не думаю, что Россия будет бороться с агрессивно настроенным населением. Я бы вообще территории, которые не войдут в Новороссию, оставил в состоянии хаоса, но я человек добрый, а не политик, мне можно так рассуждать… Думаю, что вопрос как-то решится и того, что сделал Сталин, включив Западную Украину в состав СССР, больше не повторится.

— Если вернуться в февраль 2022 года, то можно ли было как-то договориться с режимом Зеленского?

— Нет, нет и еще раз нет. Мы пытались договорится с США и Западом еще в декабре, а быть может, еще раньше, когда уже был понятен расклад сил, когда разведка доложила о дислокации и подготовке к удару ВСУ. Путин тогда выступил с рядом громких заявлений, потребовав от Запада разграничить территорию. Запад тогда уже принял решение уничтожить Россию, и последнее предупреждение было в тот момент, когда президент РФ объявил о приведении в полную боевую готовность ядерной триады. Но это их не остановило. Наш удар на неделю или две упредил их. Если бы мы не начали СВО, то такие бои, что видим сегодня в Артемовске, шли бы в Донецке или Луганске. Нам просто не оставили иного выбора.