«Папа мой говорил, что цирк — это такая штука, которая должна удивлять, радовать и немножко пугать», — вспоминает Максим Никулин. В ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online» генеральный директор – художественный руководитель Московского цирка Никулина на Цветном бульваре рассуждал о традициях и тенденциях современного цирка, вспоминал отца, великого Юрия Никулина, и свое детство.
Максим Никулин — генеральный директор – художественный руководитель Московского цирка Никулина на Цветном бульваре
«Страны недружественными не бывают, недружественным бывает правительство»
— Максим Юрьевич, вы ведь уже несколько раз бывали в Казани, изменения города зримы?
— Я бывал здесь раньше, правда, давно — 7 лет назад последний раз был. Казань всегда мне казалась патриархальной по сравнению со столицей, и это хорошо. В столице жить тяжело. Мы с женой живем в деревне под Парижем, сам я две недели — в России, две недели — в деревне или Монако. Мы резиденты Монако.
— И как в Монако сегодня относятся к русским?
— Какого-то предвзятого отношения к себе не ощущаю, там очень много русских. И отношение нормальное. Я не совсем согласен с нашим президентом, когда он придумал определение «недружественные страны». Страны недружественными не бывают, недружественным бывает правительство.
Никулин Максим Юрьевич родился 15 ноября 1956 года в Москве.
Окончил факультет журналистики МГУ (1981). 1974–1993 — корреспондент газеты «Московский комсомолец», сотрудник главной редакции всесоюзной радиостанции «Маяк», программы «Время» центрального телевидения, ведущий программы «Утро». 1993–1997 — директор-распорядитель Московского цирка на Цветном бульваре. С августа 1997-го — генеральный директор и художественный руководитель Московского цирка на Цветном бульваре. 2000–2003 — ведущий программы «Мой цирк» на канале «Культура». 2003–2004 — ведущий программы о цирке «Форганг» на Первом канале.
Политика, экономика — это другая история совсем, а народу, честно говоря, по барабану. Наверное, есть где-то плохое отношение к россиянам, но я с этим не сталкивался. Наоборот, мои знакомые иностранцы сочувствуют нам.
— Они понимают, почему мы начали СВО?
— Умные понимают, а дуракам объяснять бесполезно. Но мы с такими не общаемся. Наши местные друзья понимают, что это не с Украиной конфликт, а с Америкой.
— Управлять цирком таким вахтовым методом удается? Или у вас команда сильная?
— У меня команда замечательная. Их даже трогать не надо, они сами знают, что делать. Вот зачем на корабле капитан? Вся команда при делах, а капитану что делать? Он нужен на корабле только на случай катастрофы. Чтобы ответить за все и последним покинуть судно. Или не покинуть.
— А в чем тогда ваша функция?
— Моя функция больше представительская — встречи, переговоры, серьезные контракты.
«У меня команда замечательная. Их даже трогать не надо, они сами знают, что делать. Вот зачем на корабле капитан? Вся команда при делах, а капитану что делать? Он нужен на корабле только на случай катастрофы»
— Но последнее слово всегда за вами?
— Я стараюсь этого избегать. Не потому, что боюсь ответственности, просто я все проблемы люблю решать коллегиально. Компромисс никто не отменял. Все умные люди, профессионалы, я не буду вмешиваться в работу служб. Просто есть политические моменты, которые нужно обсуждать, решать. Бывает, что спорим и ругаемся, но всегда приходим к общему мнению. Считаю, это правильно, потому что навязывать свою волю — это связывать людям руки.
— Вы с коллективом разговаривали после объявления СВО? Как он отреагировал?
— Никакую пропаганду я не вел. Как работали, так и будем работать. Цирк работал и во время Великой Отечественной войны. Людям нужна какая-то отдушина в такие сложные периоды, и первое, что приходит в голову, — это цирк, потому что есть дети.
— Кто-то из ваших артистов покинул страну после начала СВО?
— Нет, из наших никто не уехал.
— Чем закончилась эта история с вашей поездкой на цирковой фестиваль в Монако, за что Тина Канделаки призывала признать вас иноагентом?
— Да ничем не закончилась. И не могла чем-то закончиться, потому что все было высосано из пальца. Меня пригласили в Монако на фестиваль в качестве гостя. В тот день, когда я улетел, наш цирк решили посетить Гия Эрадзе и Эдгард Запашный. Их принял мой заместитель, он им сказал, где я. А на фестиваль должен был полететь Гия, он для этого и костюмы новые сшил, и декорации сделал, много денег потратил. Но ему отказали из-за санкций. И на другой день пошла эта байда обо мне…
— Вас не упрекают в том, что вы являетесь резидентом Монако?
— Многие россияне являются резидентами других стран. Я же не гражданство другое принял. И кто меня будет трогать, я же не госслужащий? У меня там жена живет, я по ней скучаю.
— А дети где живут?
— Дочка в Германии, а оба сына в Москве, со мной в цирке работают. У меня уже пять внуков!
«Есть немецкий цирк Flic Flac — он больше для молодежи, даже чуть-чуть, мне кажется, на грани: цепи, кожа, Harley-Davidson, тяжелый рок. И молодежи нравится»
«Обо мне многие говорят, что я ретроград, консерватор, боюсь экспериментов»
— «Наверное, вы бывали в разных цирках мира, посещали фестивали цирковых программ. Какие сегодня тенденции в цирковом искусстве, куда идет цирк?» (Наталья)
— Я не сказал бы, что в мире существует какая-то одна тенденция, потому что цирки очень разные. Я не беру сейчас китайский цирк — это отдельная история. Есть немецкий цирк Flic Flac — он больше для молодежи, даже чуть-чуть, мне кажется, на грани: цепи, кожа, Harley-Davidson, тяжелый рок. И молодежи нравится. А есть итало-французский цирк Roncalli — это шапито, но там висят хрустальные люстры, лошади в плюмажах, обслуживающий персонал в ливреях с галунами, женщины приходят в платьях и бриллиантах. Это такая классика.
Если говорить о нашем цирке, то мы выбрали направление «классик-модерн». Классический цирк, основанный на традициях, традиционных жанрах, основополагающих тенденциях. Но он, конечно, должен быть современным, иначе никто не поймет. Все меняется¸ даже страна совсем другая, и мир другой.
Мне очень нравится, как говорят англичане: «По-настоящему элегантный человек обязан хотя бы на сезон отставать от моды». Мода ветреная — сегодня пришла, завтра ушла, а классика всегда остается. Просто ее нужно развивать и чуть-чуть отставать от тенденций. Я знаю, что обо мне многие говорят и пишут, что я ретроград, консерватор, боюсь экспериментов. Я не боюсь экспериментов, просто глубоко убежден, что они хороши в лабораториях. А экспериментировать каждый день на 2 тысячах зрителей, в том числе детях, на мой взгляд, несколько безнравственно. В цирк просто так, с улицы, не приходят. Бывает, но крайне редко. Это в кино можно пойти, услышав, что новый фильм вышел. К походу в цирк готовятся, заранее покупают билеты. А дети, когда в первый раз туда идут, спрашивают у родителей, что они увидят. Те начинают рассказывать, апеллируя к собственным воспоминаниям детства. И вот представьте ситуацию: они приходят в цирк, а там совершенно не то. Оно может быть интересным, красивым, смелым или спорным, но не то, к чему они себя готовили и на что настраивались. И люди чувствуют себя обманутыми. А люди не любят, когда их обманывают. Поэтому к экспериментам и инновационным проектам нужно очень осторожно относиться. Лучше быть своим, привычным. Люди приходят к нам, заранее зная, что увидят высокий профессиональный уровень и будет настоящий цирк.
— Вы сказали, что без современного тоже нельзя. А что современное должно быть?
— Во-первых, технологии. Они сильно подстегнули некоторые жанры, например, у акробатов на шестах. Это когда шест лежит на плечах нижних, и они подбрасывают акробата вверх. Начинали делать этот шест из бамбука, и все это ломалось. А сегодня шест сделан из современного материала, и зрелище совсем другое — акробат на 7 метров взлетает.
Костюмы стали совсем другими, потому что появились новые ткани, новые технологии их обработки. Костюм циркового артиста должен быть, во-первых, удобным, во-вторых, прочным, чтобы продержаться хотя бы полгода.
Появился новый звук, и сегодня оркестр звучит так, как звучала бы фонограмма, — настолько чисто и отчетливо звучит каждый инструмент.
— Но у вас все-таки живой оркестр?
— Да, мы стараемся, чтобы у нас хотя бы на 80 процентов в программе была живая музыка. Но бывает, что номер отрепетирован артистом буквально по нотам, и рискованно показывать его под оркестр, тогда используем фонограмму.
«Люди приходят к нам, заранее зная, что увидят высокий профессиональный уровень и будет настоящий цирк»
— Есть такие направления циркового искусства, которые вы точно не будете использовать у себя? Допустим, японский цирк.
— С японским цирком получилось смешно. Когда мы впервые подписали контракт и приехали в Японию, а это было 25 лет назад, я спросил у нашего визави: «А есть японский цирк?» Мне ответили: «Есть, но я не хочу, чтобы ты его видел». В Японии есть, конечно, цирк, но там не японцы работают. Кстати, Япония принимала советский цирк с 60-х годов, и им другого не надо было.
— Вы еще сказали, что китайский цирк — это отдельная история. Почему? Никто не может повторить то, что делают китайцы?
— И это тоже. Европейцы не могут сделать просто в силу своей физиологии. Если мы и произошли от обезьян, то с китайцами мы произошли от разных обезьян. На примере животных: медведя можно научить балансировать на канате, а тигра — нет. Потому что он по-другому устроен, у него конструкция другая. Так и китайцы.
В мире есть только два национальных цирка — китайский и советский-российский. Оба этих цирка — порождение тоталитарных систем, поэтому они такие сильные. В них вкладывались огромные средства, потому что это одновременно служило и пропагандой социалистического образа жизни. Ну и, конечно, валюту приносило. Папа мой, будучи заслуженным артистом, получал на гастролях в Америке 7,5 доллара в день, а все остальное шло государству. Союзгосцирк своими отчислениями содержал весь Москонцерт в те времена. На цирк работали профессионалы: бюро пропаганды советского циркового искусства, журнал «Советский цирк», афишами буквально заклеивались города, снимались художественные и документальные фильмы, делались телепередачи, были «Огоньки», посвященные цирку. И все это в конечном итоге работало на государство. Поэтому люди до сих пор помнят и Кио, и Запашного, и многих других цирковых артистов.
— Сейчас у российского цирка нет такой пиар-машины?
— Сегодня этого нет, потому что безумно дорого, и никто с этим связываться не хочет. У нас, например, реклама только в соцсетях. Но у нас есть преимущество — каждый приезжающий в Москву знает наш цирк. Приезжающие знают три точки: Кремль, Большой театр и цирк на Цветном бульваре. Во всем обилии развлечений люди сегодня помнят, что есть цирк, и приходят в цирк. Кстати, доковидные времена вернулись, когда в цирке был аншлаг.
«Я считаю, что цирк без животных — это не настоящий цирк»
«Цирк без животных — это не настоящий цирк»
— «Когда отменят цирк с животными? Во-первых, их просто жалко. Во-вторых, бывают опасные происшествия, когда хищные звери нападают на своих же дрессировщиков». (Степан)
— Я считаю, что цирк без животных — это не настоящий цирк.
— Почему?
— Традиции, привычки, все к этому привыкли. Да, есть люди, которые относятся к этому негативно — кто-то по скудоумию, а кто-то просто зомбирован защитниками животных, которые на протестной волне зарабатывают себе деньги и политический капитал. «Зеленые» — самая сильная партия в бундестаге. Они и вылезли на зоозащите, которая никому не нужна. Знаете, это все равно что защищать детей от родителей. Кого в детстве не шлепали? Мне прилетало от родителей и, кстати, помогало намного лучше, чем нотации. А что касается животных, то подают так — вот мучают животных! Но звери — это, во-первых, дети дрессировщика, они у него дома выросли. Во-вторых, это его партнеры, он с их помощью деньги зарабатывает. Как он будет их бить-убивать? Зачем рубить сук, на котором сидишь? В-третьих, есть статистика, от которой почему-то отворачиваются. В зоопарке животное живет дольше, чем на воле, потому что нет борьбы за выживание. А в цирке животное живет дольше, чем в зоопарке.
«Дрессировщик — это вожак стаи, и он должен быть главным, а за это надо бороться. Как звери борются за лидерство между собой и дерутся в кровь»
— Но, может быть, все-таки стоит уменьшать количество животных в цирке, ведь они подвергаются насилию — дрессировке?
— Есть разные методы дрессировки. Я не имею в виду электрошокер и плетку-семихвостку с шипами. Но в любом случае дрессировщик — это вожак стаи, и он должен быть главным, а за это надо бороться. Как звери борются за лидерство между собой и дерутся в кровь.
Сегодня весь мир перестраивается на совсем другую дрессуру. Настоящий дрессировщик вам скажет, что ни научить, ни заставить зверя нельзя. И талант дрессировщика не в том, чтобы научить, а в том, чтобы понять каждое животное. Они же разные, как люди! Надо понять его возможности, увидеть, что получается у него лучше всего, и мягко это развивать. Чтобы все было естественно. Если окажется неестественно, то это будет видно и на манеже. Сергей Нестеров отлично работает, «золото» Монако получил. Он работает с белыми тиграми, а в руках у него вообще ничего нет — ни стека, ни хлыста. Они делают трюки, которые страшновато смотреть, — он к тиграм спиной поворачивается, ложится на них.
— Трагические случаи с животными часто бывают?
— На моей памяти нет. В 2006 году Артура Багдасарова тигр покалечил. Но это как авиакатастрофа — не бывает одной причины, по которой животное может напасть. Значит, что-то пошло не так. Те, кто работает с тиграми и львами, говорят, что они чувствуют что-то неладное по поведению животного: глаза прячет, хвостом дергает. А вот с медведями сложнее: глазки маленькие, морда тупая — шмяк лапой… У Артура так было: он подошел к тигру, а тот задней лапой запутался в сетке, испугался, и естественная реакция — агрессия. А совсем трагичных случаев я не помню, чтобы там голову откусили. И в истории цирка их не так много. А травмы — да, без них дрессировщик не бывает.
— Как вы думаете, Россия когда-нибудь присоединится к мировому тренду отказа от животных в цирке?
— Многие цирки мира работают с животными: в Швейцарии, Германии и других странах. Это всё враки, что вся Европа отказывается, везде запрещают. Ничего подобного! Я видел представления, когда жираф просто шел по манежу, сгибал шею, и дети с первых рядов кормили его. Ну кому от этого хуже? Здесь вообще нет никакого насилия. Нет, всё гребут под одну гребенку!
— В вашем цирке много животных?
— Не так много: есть медведи, тигры, лошади и всякая мелочь — собачки, кошки.
«Талант дрессировщика не в том, чтобы научить, а в том, чтобы понять каждое животное. Они же разные, как люди»
«Стриптиз мы не допустим, не хотим зарабатывать на этом»
— Как складывается бюджет цирка? Государство как-то помогает?
— Никак не помогает. Наш цирк — на 100 процентов частная компания, акционерное общество. У нас нет ни субсидий, ни дотаций. Но цирку раз и навсегда помог мэр Москвы Юрий Лужков. Это были нулевые годы, когда был кошмар и ужас. Отец позвонил Лужкову, с которым дружили, и попросил помочь цирку. Публика не ходила даже не потому, что денег не было, а просто никто не понимал, что происходит, и все сидели по домам. Лужков сказал, что не может помочь материально по одной простой причине: таких, как цирк, много, мэр не может помочь всем, а если поможет одним, то это будет несправедливо по отношению к другим. И спросил, какая статья в бюджете цирка самая уязвимая. Отец ответил: аренда здания. Здание и землю под ним цирк арендует у правительства Москвы. Лужков пообещал сделать льготную аренду. И был подписан контракт на 50 лет, по которому аренда составляет 1 рубль за квадратный метр в год.
— Срок скоро истечет…
— Знаете, он еще не успел истечь, как Москва решила вернуть коммерческую арендную плату. Это было еще два года назад, до пандемии. Пришла ко мне финансовый директор с перевернутым лицом и говорит: нам хана! У нас 18 тысяч квадратных метров, и за все это платить по коммерческим московским ценам! Получалось порядка 300–400 миллионов рублей в год. В принципе, такие деньги мы потянем, но больше уже ни на что не хватит. Зарабатывая деньги, мы их вкладываем в развитие, а не в офшоры переводим. Мы хотя и акционерное общество, но сразу решили, что дивидендов не будет, все пойдет в развитие цирка. В основном мы зарабатываем на билетах. Есть, конечно, какие-то мелочи — гастроли, сдача помещений вне цирка в аренду. Но это 1–2 процента в бюджете.
— И как вышли из ситуации с коммерческой арендой?
— В это время мне позвонил журналист из РИА «Новости» и спрашивает о новом сезоне. А я отвечаю: если он вообще будет, этот новый сезон. Арендную плату повысят — и всё! Спрашивает: а что вы будете делать? Я уеду во Францию, отвечаю. И они тут же это публикуют! Мне через час позвонили из мэрии и пригласили к себе. Я приехал, первый зам Собянина спрашивает: как мы могли бы решить этот вопрос? И предложил оставить ту же арендную плату — 1 рубль за «квадрат» в год. Замечательно, на лучшее я и рассчитывать не мог! И они сделали специальное постановление по нашему цирку.
— Цирк в субаренду под другие мероприятия сдаете?
— У нас дважды проводили финал чемпионата России по боксу. Это практиковалось и до Великой Отечественной войны. Но сегодня 2 тысячи мест не окупают им затраты. Бывают у нас корпоративные мероприятия, когда у нас выкупают зал и делают свое шоу, например, какая-то крупная компания или банк. Участвуют наши артисты или нет — это по договоренности. Платят нам за свет, звук, техническое обслуживание. Но программа, конечно, по согласованию с нами.
— Программу контролируете?
— Стриптиз мы не допустим. Это совсем не наша тематика, и мы не хотим зарабатывать на этом деньги. И люди это понимают, приглашают, как правило, звезд эстрады, берут несколько наших номеров и делают микс. Концерт, награждение, фуршет — и все расходятся.
«Сейчас средняя заполняемость зала 82 процента, поскольку туристов меньше»
«Чтобы выйти в ноль, надо заработать 70 миллионов рублей в месяц»
— Как вы жили в пандемию, когда представлений не было?
— Плохо. Мы съели практически все наши накопления. В это время у нас работала итальянская программа, а там лошади, тигры… Они отработали только неделю, и началась пандемия. Помните, телерепортажи из Италии были: каждого второго-третьего выносят вперед ногами? И я говорю итальянцам: контракт окончен по форс-мажорным обстоятельствам, и я предлагаю два варианта. Первый — вы остаетесь в Москве, а мы кормим ваших животных, выплачиваем суточные артистам, оплачиваем их проживание и даже дадим возможность репетировать, но без гонораров. Второй вариант — отправляем вас в Италию. «Нет, только не это! Мы согласны на всё». И они у нас сидели все это время, мы их кормили, лечили от ковида.
— Какой штат у вашего цирка?
— Артистов порядка 120 человек и плюс 550 других сотрудников.
— Какая у вас заполняемость зала?
— По-разному бывает. До ковида самая высокая заполняемость была 98 процентов, и всегда было более 90. Сейчас средняя заполняемость 82 процента, поскольку туристов меньше.
— Иностранные туристы приходили в цирк?!
— Летом мы работали практически на туристов. У меня прямые контракты с турагентствами — они включают билет в стоимость путевки.
«У меня с каждым артистом контракт, в котором оплата оговорена. У нас работал клоун-итальянец, он за один спектакль получал 700 евро, а спектаклей 30. Сегодня наши артисты получают столько, сколько они получали бы, работая в Европе»
— Кто из иностранцев посещает цирк?
— Всегда очень много китайцев, туристы из Индии тоже любят цирк. И европейцы в цирк ходят, кстати, на животных приходят посмотреть.
— Какая у вас в цирке средняя зарплата? Как вообще оценивается сегодня труд циркового артиста?
— Если честно, я не знаю. Этим занимается финансовый директор. А мои доходы в месяц — порядка миллиона рублей. Некоторые артисты больше меня получают.
— Это кто?
— Звезды, например клоуны. У меня с каждым артистом контракт, в котором оплата оговорена. У нас работал клоун-итальянец, он за один спектакль получал 700 евро, а спектаклей 30. Сегодня наши артисты получают столько, сколько они получали бы, работая в Европе.
— Сколько длится цирковой сезон?
— У нас два сезона — короткий и большой. Первый — с октября по начало декабря, потом на основе этой же программы монтируются «Елки», детские спектакли идут по три в день. Затем мы делаем небольшой перерыв, монтируем новую программу и показываем ее с февраля до сентября — это большой сезон.
— Сколько цирк должен заработать, чтобы быть в плюсе?
— Чтобы выйти в ноль, надо заработать 70 миллионов рублей в месяц. Все, что сверху, — это чистая прибыль.
«Чтобы выйти в ноль, надо заработать 70 миллионов рублей в месяц. Все, что сверху, — это чистая прибыль»
— «Почему вы совмещаете две должности — директора и худрука? Это же две разные профессии». (Шакиров)
— Так называлась должность, которую отец занимал и на которую меня выбрали в свое время. Так в штатном расписании называется это кресло. Мне даже в голову не придет чем-то художественным руководить, я менеджер. Внутренним приказом врио художественного руководителя я назначил своего младшего сына. И то речь идет скорее о контроле за тем, что происходит, об информированности, что делается в этом направлении.
— «Сколько новых программ вы ставите в год? Какая должна быть частота сменяемости представлений?» (Юлия К.)
— Часто повторять программы мы не можем — публика не поймет нас.
— В театр же ходят на один и тот же спектакль…
— У нас бывали повторы номеров, на которые зрители ходят специально. Например, «Воздушный полет» Стаса Богданова, но и то он менял версии аттракциона из сезона в сезон.
— Как долго готовится одна программа?
— Знаете, всегда не хватает времени, перед премьерой начинаются репетиции по ночам… От утверждения замысла до готовой программы — порядка 1,5 года.
— «Как происходит рождение новой программы?» (Ленар)
— Идеи рождает главный режиссер. Иногда мы ему что-то заказываем, например, какая-то дата или важная для нас точка отсчета.
«Ситуация печальная с цирками в России — я имею в виду здания. Сегодня работает всего 30 цирков, какие-то на ремонте»
«Мешает полное отсутствие внимания со стороны государства»
— «Как сегодня развивается цирк в России? Какие наиболее яркие, по вашему мнению?» (Эльза Сабирова)
— Ситуация печальная с цирками в России — я имею в виду здания. Сегодня работает всего 30 цирков, какие-то на ремонте. А хорошие цирковые программы в России есть. Хорошо работает «Королевский цирк» Гии Эрадзе, у него сейчас четыре коллектива.
— Он где-то базируется?
— Все в основном перемещаются. Раньше имелся отдел формирования при цирке, артисты были в конвейере, и на каждый город формировалась своя программа. Допустим, отработали в Казани три месяца, и программа расформировывается, артисты разъезжаются по другим городам. Когда Союзгосцирк перестал существовать, утратился секрет, как это делалось. Когда формировался советский цирк, была система коллективов, маршрут гастролей которым расписывал Союзгосцирк. И сегодня действует такая же система. Есть стабильные коллективы: цирк Анатолия Сокола, цирк Гии Эрадзе и еще 2–3 коллектива. А в целом достаточно средний уровень. Не то что уровень упал — он сильно и не поднимался.
— А что мешает?
— Многое мешает. Мешает отсутствие инициативы — люди не хотят работать. Я имею в виду административный аппарат. Мешает полное отсутствие внимания со стороны государства.
«Есть стабильные коллективы: цирк Анатолия Сокола, цирк Гии Эрадзе (на фото) и еще 2–3 коллектива»
— «В советское время все цирки подчинялись управлению Союзгосцирка. Как считаете, это было оправдано, эффективно? В современной России есть Росгосцирк, каковы его функции? Надо ли опять всех подчинить одной структуре?» (Валеев Тимур)
— Это было лучше тем, что все было предсказуемо: люди знали, что у них будет работа и зарплата, будет пенсия. И сохранялся порядок, потому что это была серьезная государственная структура. Сегодня Росгосцирк наполовину коммерческий какой-то.
— Но под этой структурой работают не все цирки, например Казанский.
— В России всего несколько независимых стационарных цирков: Ижевский, Казанский, Симферопольский, цирк Никулина на Цветном бульваре, который вообще негосударственный. С моей точки зрения, сейчас назрело время создать ассоциацию независимых цирков. Чтобы не создавались такие ситуации, как складывается вокруг вашего цирка.
— Чем ассоциация будет заниматься?
— Первое, что приходит в голову, — прокат созданных программ. Мне всегда жалко, когда мы дорабатываем программу и закрываем ее, делаем новый проект. Жалко, потому что мы вкладывали в нее душу, фантазию и нервы. И это все закончилось и больше никогда не повторится! А в ассоциации — цирки, которые могут меняться программами, отдельными номерами, артистами. К тому же в Казани и Ижевске есть детские цирковые школы. Много точек соприкосновения. Мы затеяли это дело и посмотрим, как пойдет.
— Чем занимается Росгосцирк?
— У них своя система цирков.
— А вы почему не вошли в их состав?
— Я что, на самоубийцу похож?!
— Но ведь объединение необходимо для стабильности. Вы сами хотите ассоциацию создать.
— Понимаете, ассоциация — это больше творческое объединение, а не совместное зарабатывание денег.
— В чем тогда основная функция Росгосцирка?
— Функция — эксплуатировать цирки.
— Это как?
— Цирки продают билеты и зарабатывают им деньги. Когда шел советский период, все было понятно: вот цирк, директор цирка — это, по сути, директор здания, и ему присылают программу. Деньги за билеты сдаются в банк, зарплату всем выплачивают. А сегодня государство дает Росгосцирку под миллиард рублей в год, ничего не требуя взамен. Плюс к этому продают билеты, деньги за которые тоже тратят на себя.
— Со стороны Росгосцирка в отношении вашего цирка и Казанского были нападки. Это потому, что хотят получить вас в свой состав?
— Конечно, они хотят все под себя подгрести. Независимые цирки — это как бельмо у них на глазу.
— Какой процент от продажи билетов Росгосцирк забирает у цирков?
— Там сложная система, я ее не знаю и знать не хочу. Цирк платит за программу, размещает и кормит всех артистов. И должен заплатить Росгосцирку — за то, что они дали им эту программу. Как бы за аренду программы. Плюс к этому какие-то сложности с билетами.
Должно государство поддерживать национальный цирк? Должно, потому что любое искусство без поддержки государства помрет. Но тогда пусть определятся, на что конкретно даются эти деньги. Например, на создание 10 новых аттракционов, на закупку животных, на производство реквизита. Это все поддается исчислению, но Росгосцирк — это огромная структура, где все теряется, забывается и в конечном итоге ничего не делается.
«Не поворачиваться спиной к арене — это техника безопасности, потому что по голове можно получить»
«То, что происходит с Казанским цирком, называется травлей»
— Нападки на директора Казанского цирка со стороны Росгосцирка и структуры Запашного тоже с этим связаны?
— Конфликта нет, просто есть люди, которые хотят всё. А это как? Снимается директор цирка, и ставится свой человек — послушная марионетка, который набирает таких же послушных людей. А то, что происходит, называется травлей. Все это за чужой спиной делается, подписано «группой товарищей».
— В чем интерес Запашного, он же не Росгосцирк?
— Он очень близко к этому.
— Дискотеку в цирке можно проводить?
— А почему нет-то?
— Запашный написал, что арена цирка — место святое, к ней даже спиной нельзя поворачиваться, а они тут пляски устроили…
— Не поворачиваться спиной к арене — это техника безопасности, потому что по голове можно получить.
— В своем телеграм-канале Эдгард Запашный любит цитировать вашего отца, но при этом нападает на ваш цирк. Возникает какой-то диссонанс…
— Человек просто так устроен. Первый наезд был на Ижевский цирк — хотели подмять под себя. Не получилось. Тогда они переключились на Минск — ездили к министру культуры Беларуси, советовали снять директора цирка. Тоже ничего не получилось. Теперь ваша очередь. Методика-то одна и та же: заказные статьи и прочее. О соцсетях я уж не говорю.
— Вы смотрели программы, подготовленные под руководством Запашных? Как они вам?
— По-разному. Какие-то не приемлю вообще, какие-то очень даже хорошо. Аскольд — любитель компьютерных игр, и он по этой тематике строит свои спектакли. Лично мне это не нравится. Они какие-то мрачные, страшноватые. А он говорит, что это для привлечения детей, которые сегодня увлечены компьютерными играми. Я-то считаю, что надо что-то повеселее. Например, новогодний спектакль в этом году у нас назывался «Двое из ларца», он был по мотивам русских народных сказок. А на следующей елке будет Конек-горбунок присутствовать.
«Спорт — это тоже источник кадров для цирка, особенно силовые жанры — акробатика, гимнастика и прочее»
«В сентябре этого года хотим реанимировать свой фестиваль»
— «Каким образом пополняете штат артистами? Какие учреждения лучше всего готовят кадры для цирка?» (Лилия)
— Было и есть цирковое училище. Оно неровно работает, но это в силу того, что конкурс туда значительно меньше, чем был раньше. Однако выпуски у них бывают хорошие, в прошлом году были очень интересные ребята — мы взяли на заметку некоторых. Второе — цирковые династии. Их стало меньше, но все равно всегда будут.
— Бывает, что в цирке не хватает каких-то артистов?
— Кадровый голод мы не испытываем — артистов много.
— Бывшие спортсмены приходят работать в цирк?
— Спорт — это тоже источник кадров для цирка, особенно силовые жанры — акробатика, гимнастика и прочее. Спорт более жесток, чем цирк: если ты в 18–19 лет не показываешь результат — аут. А человек больше ничего не умеет, школу-то еле окончил, потому что постоянно тренировки, сборы, соревнования. И куда деваться? А в цирке еще лет 10 можно поработать и определиться с будущим.
— В этом году вы запустили в детских лагерях смены «Дорога в цирк». А куда дети больше хотят?
— Неважно, куда они хотят, а важно, куда они могут. Как правило, это эквилибр, жонглирование, какая-то минимальная акробатика. А, например, к воздушным номерам необходимы допуски и лицензированная подвеска.
Мы хотим в сентябре этого года реанимировать свой фестиваль, который остановили из-за ковида. Хотим оттуда подтягивать ребят. Он у нас называется международным, и иностранцы приезжают, но нам, главное, в России все это развивать. На первых фестивалях не так много было участников, а когда поняли, что это такое, начали приезжать. Мы кормим участников, предоставляем жилье, оплачиваем дорогу, но денег за участие не платим. Знаете, приезжали ребята из каких-то населенных пунктов, которые даже на карте найти невозможно!
— И они уже что-то умеют делать?
— Да! Значит, где-то в глубинке есть «сумасшедшие» люди, которые собирают вокруг себя таких же «сумасшедших» детей и занимаются с ними цирком. Для себя, для детей — больше не для чего. Конечно, они обрадовались, что появился фестиваль, на котором они могут себя показать.
«Cirque du Soleil — это некое синтетическое шоу с определенным набором цирковых элементов. Там цирк далеко не главный. Там главное и музыка, и балет, и персонажи, и история»
— И призы на фестивале вручаются?
— Конечно, и призы есть, и международное профессиональное жюри.
— В сентябре иностранные участники будут, фестиваль сохранит статус международного?
— Будут точно, нам уже дали подтверждение и Франция, и Германия, и Китай.
— А как санкции повлияли на вашу гастрольную деятельность и на приглашение западных артистов? Может, мы скоро увидим иранский цирк или какой-то африканский?
— Когда были первые эти вопли, западные импресарио попросили нас немного подождать с гастролями, а сейчас потихонечку начинает все восстанавливаться. Я уже зарубежные контракты подписываю. Программами мы гастролировали только в Японию, а отдельные номера ездят по миру постоянно.
— Почему программы вы возили только в Японию?
— Так сложилось исторически. Когда начал рушиться Союз, много артистов ломанулось за бугор, причем не самых лучших. Все это продавалось там за бесценок и называлось «советский цирк» и «московский цирк». Сразу рухнула планка, и перестали приглашать русских артистов. Все иностранные импресарио очень обрадовались, потому что сильный конкурент отпал. И сегодня никто не берет полноценные российские программы. А японцы очень консервативны, они знают только советский цирк. И мы уже знаем, что в программе должно быть: джигиты, воздушный полет, медведи, собачки и хорошо бы девочку на шаре с хулахупом. Когда предлагаем им новые номера, они отказываются: «Не надо нам ничего нового, японцы этого не любят»… На этом погорел в Японии Cirque du Soleil. Они приехали в Токио, с успехом отработали в шапито и решили построить там стационарное здание. Построили и тут же «сгорели», потому что японцы туда не стали ходить: «Это не цирк, нас обманывают».
— А вы считаете Cirque du Soleil цирком?
— Нет, это некое синтетическое шоу с определенным набором цирковых элементов. Там цирк далеко не главный. Там главное и музыка, и балет, и персонажи, и история. Это не настоящий цирк.
«Что должно быть в цирке для зрителей? Обязательно необходима красивая женщина — для пап, красивые костюмы — для мам, клоуны и звери — для детей»
— Что для вас настоящий цирк?
— Папа мой говорил, что цирк — это такая штука, которая должна удивлять, радовать и немножко пугать. Вот если все это соблюдено, получается настоящий цирк. Что должно быть в цирке для зрителей? Обязательно необходима красивая женщина — для пап, красивые костюмы — для мам, клоуны и звери — для детей. Когда зрители хотят узнать, что будет в новой программе, звонят и спрашивают: первое — кто коверный, второе — какие животные.
— А какие сегодня коверные? Люди-то другими немного стали. И дети другие.
— Конечно, все другие.
— Философию Олега Попова сегодняшние зрители поймут?
— Могут понять. Вот Енгибарова точно поняли бы. Никулин – Шуйдин — это такая классика, которую только совсем глупый не поймет или без чувства юмора. Олег Попов был еще трюковым клоуном: балансировал на проволоке, жонглировал, делал акробатические трюки в своих репризах. А философичность у него с возрастом появилась.
— У вас в штате есть коверные?
— Есть, но немного. Их вообще немного.
«Цирк — это же оптимизм, какая-то надежда, точка отсчета»
«Для любого человека цирк — это первая встреча с культурой»
— «В Казань вы привезли программу „Все будет хорошо“. Как вы это „хорошо“ показываете?» (Азат) Почему такое название?
— Это строчка из старой еврейской песни, которую очень любил петь мой папа: «Все будет хорошо, к чему такие спешки? Все будет хорошо, и в дамки выйдут пешки! И будет шум и гам, и будет счет деньгам. И дождички пойдут по четвергам».
Цирк — это же оптимизм, какая-то надежда, точка отсчета. Очень хорошо, что проект «Культурный дневник школьника» впервые прошел в Казанском цирке. Не все отдают себе отчет в том, что практически для любого человека цирк — это первая встреча с культурой. Ведь маленького человека поведут не в консерваторию или музей, а в цирк. Потому что это ему понятнее, доступнее и веселее. И от того, что этот маленький человек там увидит, во многом зависит то, каким он станет.
— Тем не менее «Пушкинская карта» на цирк не распространяется. Это справедливо?
— Нет, конечно. В нашей стране цирк не относится к видам искусства, он в разделе развлечений. По поводу «Пушкинской карты» буду разговаривать в Думе и Совете Федерации.
— А чему может цирк научить ребенка?
— Он может зримо показать, как можно жить без наркотиков и алкоголя. Он может научить отвечать за жизнь других людей, рискуя своей жизнью. Он может научить чувству ответственности, может дать понять, что и ты можешь быть таким же сильным, красивым и отважным. Только нужно работать и хотеть работать. Очень много составляющих. Например, в цирке нет конфликтов на религиозной почве. Там одна религия — сам цирк, один бог — манеж. В цирке нет различия по национальности и цвету кожи, там каждый должен показать, чего он стоит.
«Что такое цирк для зрителей? Это спектакль, шоу. И надо сделать так, чтобы шоу им понравилось. А это работа и директора цирка, и творческой группы, и всей команды»
— «Как считаете, в каком направлении лучше развиваться Казанскому цирку? Есть ли у вас „секреты успешности“ цирка в современных условиях?» (Мухаметшин Айдар)
— Что такое цирк для зрителей? Это спектакль, шоу. И надо сделать так, чтобы шоу им понравилось. А это работа и директора цирка, и творческой группы, и всей команды. Мы говорили с директором вашего цирка на эту тему. Если от нас потребуется какая-то помощь или совет, мы всегда готовы.
— В программе «Все будет хорошо» принимают участие и казанские артисты. Вы не были против? Все-таки представление идет под маркой цирка Никулина.
— Этим занимался режиссер, а он очень трепетно относится к делу.
— То есть была какая-то «приемка» казанских номеров?
— Конечно, ведь они должны стать частью программы, а не просто отдельным номером.
Лично я практически всегда смотрю программу только на генеральном прогоне — мне важно поберечь свое впечатление, чтобы понять, что увидит зритель, какую эмоцию может испытать.
— Это говорит о доверии к коллективу.
— Людям нельзя не доверять. Иначе ты все должен будешь сделать сам, а это физически невозможно, да и глупо. Помню, однажды мой коллега, директор цирка, был на нашем фестивале, но, не дождавшись его завершения, вдруг заспешил домой и объясняет: у меня погрузка должна начаться. Ну и что? Ты будешь слона в фуру запихивать, что ли? Какая там твоя функция? Отвечает: мне так спокойнее. Значит, он не доверяет своим людям. Если я во время погрузки выйду и просто буду смотреть, начнется паника: чего он смотрит, все же нормально?!
«Главное, чтобы цирк двигался вперед. Но сравнивать себя с отцом я никогда не буду — калибр совсем не тот»
«Мне с моей фамилией добиться чего-нибудь для цирка проще»
— Благотворительный фонд «Цирк и Милосердие», созданный вашим отцом, сегодня действует?
— Конечно.
— Насколько люди охотно сотрудничают с фондом?
— Никто не сотрудничает. Мы стараемся сами деньги зарабатывать. Отец просил помочь фонду людей, имеющих власть и деньги, и многие помогали. Когда отца не стало, поток денег иссяк одномоментно. Мы помогаем бывшим артистам цирка, потому что почти все они инвалиды — издержки профессии, к сожалению. Мы занимаемся и лекарствами, и врачами, и путевками в санатории, и местами на кладбище. Они всегда могут прийти в наш фонд просто чаю попить, пообщаться.
— «Как вам живется с фамилией-символом Никулин? Помогает или затрудняет в делах?» (Дарья)
— Больше помогает. Потому что отца помнят и любят до сих пор. Мне с моей фамилией добиться чего-нибудь для цирка проще, чем было бы с фамилией, например, Иванов. И выбирали меня на данную должность из этих соображений. Главное, чтобы цирк двигался вперед. Но сравнивать себя с отцом я никогда не буду — калибр совсем не тот.
— «Почему вы не пошли в артисты, как родители, а стали журналистом?» (Мадина)
— У меня никогда не было тяги к публичности. И, наверное, я понимал, что никогда не стану вторым Юрием Никулиным. Когда я оканчивал школу, в семье была тихая паника, потому что никто, включая меня самого, не знал, чего я хочу. Нет, я прекрасно знал — я хотел, чтобы от меня все отстали и не мешали играть на гитаре. А для папы с мамой этого маловато было. И друг семьи, журналист Володя Шахиджанян, сказал: пусть он на журфак МГУ идет. Я тоже понимал, что надо учиться, хотя учиться не любил никогда. В МГУ я учился 8 лет — и сессии заваливал, и академку брал! Когда я ушел на вечернее отделение, устроился в газету «Московский комсомолец» корреспондентом на гонораре. И мне эта работа стала нравиться.
«У меня никогда не было тяги к публичности. И, наверное, я понимал, что никогда не стану вторым Юрием Никулиным»
— Вы ведь и телепрограмму о цирке вели. Почему ее нет сейчас?
— Это когда я уже в цирке работал. У нас своя студия, на которой мы сделали более 100 программ. На канале «Культура» была моя авторская программа «Мой цирк». Потом заключили контракт с Первым каналом — 42 программы выпустили. Контракт мне не продлили, сказав, что нет рейтинга. Мне сказали: «Вот если бы ты рассказывал, как слон в каком-то цирке задавил зрителей, тогда это было бы то, что надо». Но это не моя тема.
— Вы не жалеете, что ушли из журналистики?
— И да, и нет. Во-первых, сегодня не та журналистика, которой нас учили. Во-вторых, у меня же своя студия, где мы снимаем маленькие программы о цирке и размещаем в соцсетях.
— Ваши сыновья тоже выбрали цирк. Или это вообще не обсуждалось?
— Я их не подстегивал и не уговаривал, они сами это выбрали. Старший сын Юрий работает начальником отдела пиара, рекламы и спецпроектов. Младший Максим руководит фестивальным отделом.
— «Многие дети известных родителей высказывают обиду, что родителей часто дома не бывало. У вас такое есть?» (Борис)
— У меня никогда обиды не было. Моим родителям повезло — у нас была комната в коммунальной квартире и бабушка. Я такой бабушкин сын. А родителей больше не было, чем было. Самая большая их поездка — по Канаде и Америке — 7,5 месяца. Но их любовь ко мне была настолько велика, что я ее ощущал через океан… Не было чувства брошенности, потому что с нами в одной коммуналке жили родственники, и все друг друга любили, заботились. На двери так и было написано: «Колхоз „Гигант“ — два звонка…»
«И клоун Юрик, и проводник Глазычев, и даже Балбес — это все равно один и тот же человек. Он разговаривал на одном языке с министром, президентом страны, шофером, со мной, дворником»
— Каким в жизни был Юрий Владимирович?
— Я вам признаюсь по секрету: он везде одинаковый. Это качество нельзя воспитать, таким можно только родиться. У него совершенно не было второго плана. Облики разные, а внутреннее состояние всегда одно. И клоун Юрик, и проводник Глазычев, и даже Балбес — это все равно один и тот же человек. Он разговаривал на одном языке с министром, президентом страны, шофером, со мной, дворником. У него не было масок. За это его и любили.
— У вас есть мечта, которую вы хотите воплотить со своим цирком?
— Есть, и не одна. Первая — симфоцирк, где номера исполнялись бы под классическую симфоническую музыку. Я предложил эту тему музыкантам из оркестра Гергиева — обещали поговорить с шефом. Вторая идея — парацирк. Это будут те же номера, но в них будут участвовать люди с ограниченными возможностями. Сюжет такой: мальчик и девочка — колясочники, они попадают в цирк, восхищаются этим миром и хотят в нем участвовать. Свое искусство им демонстрируют люди, которые уже чему-то научились. И все артисты — с ограниченными возможностями здоровья. Никто не будет требовать от них виртуозности, главное, чтобы они участвовали. Главное, что они себе доказали, что могут, и детям в колясках показывают, что всего можно достичь, если захотеть. И в финале дети танцуют вальс на этих колясках… Ищем спонсора и поддержку для такого проекта. Когда я пойму, что поддержка будет, запущу его.
— Дело это не быстрое, ведь сначала надо найти людей, способных выступать в цирке, потом научить их работать…
— Я хочу предложить Первому каналу заснять все этапы этого процесса: как с ними разговаривают, репетируют, через что они проходят…
— Максим Юрьевич, спасибо за интересный разговор. Удачи вам во всех начинаниях!
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 23
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.