Волонтер Эдуард Ягафаров: «Некоторые приходят и «пятисотятся». Это не наш случай»

На беседу с нами волонтер Эдуард Ягафаров приехал на настоящем раритете — черном Mercedes-Benz 170 V (W136), который наш герой в шутку называет «трофеем из Берлина» Фото: Олег Спиридонов

Знакомство с героем

Эдуарду Ягафарову, уроженцу Мензелинска, 45 лет. В прошлом мужчина участвовал в двух военных конфликтах в Чечне. Первую чеченскую застал, еще будучи срочником, а на вторую пошел по контракту. Сейчас Эдуард живет в Казани, занимается инвестициями в общепит и строительство, а в родной город периодически возвращается для того, чтобы помочь бойцам на линии фронта. Говорит, отсюда проще собирать гуманитарный груз по республике.

Волонтерством Эдуард занялся в октябре прошлого года. Почему? По словам собеседника, с началом спецоперации на Украине многие его друзья отправились служить по мобилизации или в качестве добровольцев. Сам мужчина не прошел медкомиссию. Но, как бывший военный, Ягафаров хорошо понимал, что понадобится военнослужащим. С начала конфликта Эдуард совершил уже более 10 поездок и зачастую передает грузы напрямую, а не через третьих лиц. Поэтому историй из зоны боевых действий хватает, но не все можно рассказывать. 

На беседу с нами Эдуард приехал на настоящем раритете — черном Mercedes-Benz 170 V (W136), который наш герой в шутку называет «трофеем из Берлина». Как выясняется дальше, шутит волонтер только отчасти. Автомобиль, по его словам, вышел с конвейера еще в 1939-м и даже успел «засветиться» в известном телесериале «Апостол» 2008 года. Правда, время берет свое: двигатель здесь от «Волги», коробка передач — от «УАЗа», но корпус и ходовая свои. На машине волонтер ездит, как он говорит, «в булочную и за молоком». «Первые два месяца люди в Мензелинске удивлялись, а сейчас привыкли», — вспоминает наш собеседник.

Встречаемся с Эдуардом на автовокзале Мензелинска и тут же знакомимся с его товарищем — Рамилем Каримовым. Это владелец мензелинского АТП, вместе с Эдуардом не раз ездил «за ленточку». И тоже фанат раритетных авто. По периметру автостанции — несколько постаментов с машинами середины прошлого века, которые бизнесмен выкупал по всей России. Не можем не спросить Рамиля об этом. 

Автомобиль, по его словам, вышел с конвейера еще в 1939-м и даже успел «засветиться» в известном телесериале «Апостол» 2008 года. Правда, время берет свое: двигатель здесь от «Волги», коробка передач — от «УАЗа», но корпус и ходовая свои Фото: Олег Спиридонов

— Неожиданно увидеть такую коллекцию в столь маленьком городе. Вам для чего это?

Рамиль: Для связи между поколениями. Мы-то машины помним, но наши дети нет, они даже об их существовании часто не знают. Да, их нужно содержать, подкрашивать, но главное, что люди вспоминают свои корни, прошлое. Возможно, эта выставка сподвигнет кого-то в будущем не выкидывать старую машину, а восстановить и ездить.

— Проблем с вандалами нет?

Р.: Есть, долбят. Даже специально камеру поставили, некоторых находим. Мы укладываем брусчатку, ставим фонари, благоустраиваем парк, но всегда найдется тот, кто подковырнет, намусорит. Не бывает так, что ты поставил и забыл. 

Встречаемся с Эдуардом на автовокзале Мензелинска и тут же знакомимся с его товарищем — Рамилем Каримовым. Это владелец мензелинского АТП, вместе с Эдуардом не раз ездил «за ленточку» Фото: Олег Спиридонов

— А что за уазик здесь? 

Р.: Это наш главный экспонат сейчас! Пригнали товарищи из Новосибирска. В первый раз, когда мы с Эдуардом ездили, они нам передал 300 килограммов колбасы. А потом решили отправить машину и другие вещи: футболки, трусы, носки, палатки и две печки для палаток. У Сергея Юрьевича (фамилию сибирского мецената Рамиль называть отказался — прим. ред.) здесь родственники, часто приезжает погостить. Как-то завязался разговор, и они решили сделать такой «подгон».

Машину мы перекрасим в цвет хаки и отправим бойцам. Пока что смотрим техническое состояние, проверяем тормоза, сцепление, чтобы у пацанов на месте не возникло вопросов. «УАЗ» лифтован (кузов подняли за счет изменения подвески — прим. ред.), есть лебедка на 5 тонн, фары сделаны на военный манер, прожектор и воздушный фильтр с выходом на крыше — помогает преодолевать броды.

— Прежде уже отправляли машины бойцам?

Р.: Это первая [машина] у меня и третья у Эдуарда. Ранее мы отправляли стройматериалы, вещи, инструменты. В прошлый раз передали небольшую танкетку (речь о советском гусеничном бронетранспортере ГТ-МУ — прим. ред.).

«Машину мы перекрасим в цвет хаки и отправим бойцам. Пока что смотрим техническое состояние, проверяем тормоза, сцепление, чтобы у пацанов на месте не возникло вопросов» Фото: Олег Спиридонов

— Эдуард, вы часто бываете на передовой. Долго ли живут такие «ласточки» на поле боя?

Эдуард: Все зависит от водителя. Первый «УАЗ» у меня ушел в «Алгу» примерно в ноябре и ездит до сих пор. Второй — в полк 1231, и тоже на ходу. Мы машины готовим так, что с ними в дальнейшем нет проблем. 

— В прошлый раз вы говорили, что планируете отправить еще и МТЛБ. Получилось?

Э.: Ждем, нам ее обещали пригнать. Скорее всего, отправим на запорожское направление. Танкетка, кстати, чувствует себя нормально, ребятам нравится, свои задачи выполняет.

Бронетранспортер, перископ и квадрокоптер: что мензелинцы отправляют в зону СВО

— А когда ближайшая отправка?

Э.: Не сегодня точно. В течение месяца мы увезем «УАЗ», палатки, печки, обувь. Одну машину мы уже полностью загрузили, сейчас будем стройматериалы готовить. Благо челнинские ребята нам их готовы дать. Направлений для отправки несколько — Сватово – Кременная, донецкое и Запорожье.

— Вижу детали для лодки. Тоже для бойцов?

Э.: Нет, это наше. Но могу сказать (конкретные имена не имею права называть) — волонтеры собирают и на лодки. Насколько мне известно, уже две закупили и скоро отправят. Уже был разговор, все обсудили, и теперь всем, чем можем, помогаем. Но уйдут они тихо, так безопаснее.

— А что думаете по поводу идеи изъятые у браконьеров лодки отправить в зону СВО?

Э.: Если просят, значит, это нужно. Каждая вещь может сохранить жизнь, каждая сохраненная жизнь — это чей-то ребенок, родственник. Чем быстрее они вернутся, тем лучше.

— А подойдут ли гражданские лодки для военных условий?

Э.: У ребят есть руки, мы русские, голова у нас работает. Поэтому мы выигрываем все локальные конфликты и войны. Если потребуется, переделают под нужды фронта. 

«В течение месяца мы увезем «УАЗ», палатки, печки, обувь. Одну машину мы уже полностью загрузили, сейчас будем стройматериалы готовить» Фото: Олег Спиридонов

«Наш мензелинский чак-чак, наверное, знает весь фронт»

После небольшой экскурсии по импровизированному музею старых автомобилей и складу с гуманитарным грузом Рамиль оставил нас для беседы с Эдуардом.

— Как вы восприняли решение о начале спецоперации?

— Родина сказала надо — значит надо.

— Почему пошли волонтером, а не бойцом?

— Я не прошел медкомиссию, поэтому других вариантов не было.

— Вспомните, как начали заниматься волонтерской деятельностью.

— В октябре, после мобилизации, впервые поехал в [добровольческий отряд] «БАРС-10». Много знакомых и друзей ушли на фронт, и я знал, какие будут у них трудности и потребности. Была возможность помочь, потому и занялся. Но вначале оказалось непросто, сказывалось незнание местности, логистики. Все приходилось делать на ощупь.

Каждая командировка индивидуальная. Бывает, что езжу или с Рамилем, или с волонтерами из Елабуги, Казани, десантниками, пограничниками. Кто просит, к тем и еду. Неважно, кто и когда, есть только «надо».

— Правильно понимаю, что вы всегда возите лично?

— Крайний раз я не поехал, когда была отправка танкетки, потому что мое присутствие там не требовалось. Ребятам было не впервой, занимать лишнее место не стал. Зато погрузили больше коробок. А вообще, да, стараюсь сопровождать грузы сам. 

«Связь с бойцами сейчас хорошо налажена. Ребята, в основном офицеры, присылают мне заявки. Общаюсь с бойцами на передовой» Фото: Олег Спиридонов

— Кому конкретно помогаете?

— В самом начале я работал на «БАРС-10», добровольческие батальоны «Алга», «Тимер». Помогали мобилизованным, пока они находились на пунктах дислокации в Татарстане. Тогда бойцы остро нуждались в технике, медикаментах, газовых плитах, разумеется, в одежде и обуви.

Связь с бойцами сейчас хорошо налажена. Ребята, в основном офицеры, присылают мне заявки. Общаюсь с бойцами на передовой. Не только с мензелинскими — с челнинцами, елабужанами, казанцами. Есть у нас даже связь с ребятами из Анапы — 7-я гвардейская десантно-штурмовая дивизия. Так получилось, что один из наших земляков переехал туда. Периодически приходят запросы из госпиталей.

— А где размещаете объявления о сборе гуманитарного груза?

— Я давно не даю объявлений. Люди сами звонят, везут, а мы просто распределяем вещи по направлениям. Нам присылают и тепловизоры, и технику. Все, что вы видели тут, пойдет не на одно направление, а на несколько. Часть увезем сами, другую отдадим коллегам-волонтерам.

Если чего-то нет, знаем, как достать. Если денег не хватает, публикую сообщение в своем телеграм-канале. С помощью наших единомышленников и населения Татарстана собираем необходимую сумму и закупаем.

— Сколько на одну поездку вы тратите своих денег?

— Около 80–100 тысяч рублей. Это и бензин, и то, чего не хватило и пришлось докупать. Периодически нужно оплачивать машины, ночевки. Сопутствующих расходов много.

«Я давно не даю объявлений. Люди сами звонят, везут, а мы просто распределяем вещи по направлениям» Фото: Олег Спиридонов

— А груз проходит предварительную проверку? Ведь в закрытом мешке легко провезти запрещенку.

— У нас с людьми настолько обоюдно доверительные отношения, что мы с таким ни разу не сталкивались. У нас даже «просроков» не было: люди понимают, что мы на фронт везем.

— С кем из волонтеров Татарстана работаете?

— Я хорошо знаком с Юрием Суворовым из союза десантников РТ. У нас с ним первая поездка была в ноябре к бойцам «Алги». Зашли со стороны Таганрога, проехали всю Запорожскую и Херсонскую области и вручили ребятам гуманитарную помощь — два «УАЗа» и «Ниву». Машины с продуктами, вещами первой необходимости, медикаментами. Мы с ним перед каждой поездкой встречаемся и обсуждаем маршрут.

С Натальей Рябушевой из Елабуги плотно общаемся, Тансылу из «Планеты добра», она как раз недавно со мной свою первую поездку совершила. В Челнах периодически взаимодействуем с девочками из «Своих не бросаем 16», меняемся гуманитаркой. В Чистополе есть целый цех, который шьет маскхалаты, дождевики. У них груз отвозит Ришат, постоянно по Донецку и Угледару работает. В Казани есть женщина, Виктория Викторовна, она начинала помогать, когда «Алга» еще в селе Тоцкое (Оренбургская область — прим. ред.) стояла. Помогла уже миллионов на 7. 

Юрий Суворов, союз десантников РТ: «Не все вернутся в нормальном состоянии. Кто-то ударится в пьянку»

Между волонтерами поделена территория. Например, если я езжу в Сватово – Кременную, то Ришат — в Донецк, Угледар. Собираем информацию по своим каналам и уже потом везем. Если у него есть личные посылки по моему направлению, он их привозит ко мне, и наоборот.

— Кажется, ни один город Татарстана, кроме Мензелинска, еще не отправлял в зону СВО бронетранспортер.

— Город небольшой, все друг друга знают, многих семей это коснулось — туда ушли родственники. Мы понимаем, что происходит. Может быть, жители других городов недопонимают еще… Мензелинск поднялся и с первых дней начал помогать. И не только своим — всем, от кого приходят запросы.

В нашем городе меценатство — это первое, что у людей в голове. Не только заработать прибыль. Каждый из местных бизнесменов понимает, что, если заработал, надо поделиться. Очень многих я знаю в городе, кто еще до СВО помогал и онкологическим центрам, и дому малютки, и людям с ДЦП.

— Кто еще из местных активно оказывает помощь?

— Около 12–15 человек. Есть несколько пошивочных цехов, а также инициативная группа девочек, которые делают сухие души, готовые супы — очень вкусно получается. В вещевом направлении — где-то что-то достать — это у нас Марина Зайнутдинова, волонтер, давно работает. Наш мензелинский чак-чак, наверное, знает весь фронт — его делает Луиза Токарева, она поставляет всякие вкусняшки, ребят балует.

«Между волонтерами поделена территория. Например, если я езжу в Сватово – Кременную, то Ришат — в Донецк, Угледар. Собираем информацию по своим каналам и уже потом везем» Фото предоставлено Эдуардом Ягафаровым

«Нас встретили офицеры, выдали «мотолыгу», которую мы загрузили. Шанс добраться был 50 на 50»

— Почему решили ездить в зону СВО лично? Это же постоянный риск для жизни.

— Не думаю о риске погибнуть или получить ранение. Я знаю, что отвезу ребятам лично в руки, чтобы люди видели, что все доходит как положено.

— Безопасно ли там для волонтеров?

— Опасность есть всегда. Волонтер — это такое же снабжение армии, как и министерство обороны. Соответственно, враг всегда пытается уничтожить все пути подвоза снабжения.

— Были ли опасные случаи?

— Здесь промолчу. Зачем рассказывать?

— Хорошо, а сколько уже поездок было?

— Я даже не помню, не считаю. Около 10 точно. Я просто делаю свою работу. Я же не отчитываюсь перед государством, сколько я тонн отгрузил. Перед теми, кто приносит свои пожертвования, мы отчитываемся по чекам: что купили, куда отвезли, кому вручили. Это обязательно, потому что должно быть доверие.

«Ребята из Новосибирска во главе с Сергеем Юрьевичем прислали нам почти 300 килограммов колбасы для бойцов» Фото предоставлено Эдуардом Ягафаровым

— Посылки отдаете лично в руки или командирам?

— Зависит от того, в каком направлении идем. Есть полки, в которые заходим и ждем, пока ребята выйдут к нам и получат свои посылки. Есть полки, где налажена система доставки, и мы доходим только до складов на той стороне.

У нас случилась однажды забавная история. Ребята из Новосибирска во главе с Сергеем Юрьевичем прислали нам почти 300 килограммов колбасы для бойцов. Мы загрузились и потихоньку пошли по нескольким направлениям. На одном из участков нас встретили офицеры и выдали «мотолыгу» (речь о гусеничной машине МТЛБ — прим. ред.), потому что иначе было не доехать. Шанс добраться был 50 на 50. Мы смогли.

На передовой вместе с гуманитаркой передаем письма от школьников. 

— Для чего солдатам эти письма? Помогают?

— В ноябре я был в одном из госпиталей Луганска, и мы раздавали письма детей. Там сидели два бойца. Один из них попросил еще одно письмо. Мы не придали этому значения тогда, в шутку сказали: «Вот у другого возьмешь и почитаешь». Знаете, что он нам сказал? Что эти письма — личное. Тогда мы поняли, насколько это важно. Это же не просто СМС по телефону, мы им кусочек Родины привозим.

— Что с бытовыми условиями у бойцов на передовой? Им же спать, по сути, приходится в блиндажах.

— Это нормально. Я свою армейскую службу прожил, конечно, в палатке, но, в принципе, в блиндаже теплее, чем в палатке. Свои плюсы есть.

— А если проливные дожди?

— Сейчас есть насосы, и ребята научились делать так, чтобы вода в траншеях не собиралась, а уходила по сточкам. Они там делают целые системы. Смекалка, везде смекалка! В блиндажах я был даже во время дождей, и там всегда тепло и сухо. Сырости практически нет. Потому что они все правильно сделали, окопали отливы, по которым вода уходит.

— Грызуны и насекомые еще мешают…

— Ребята быстро справились с ними.

— Съели или выгнали?

— Бывает по-разному (смеется). А если серьезно, думаю, просто «выселили». 

«Наши тылы еще только постепенно подтягиваются. Бывают небольшие сбои. Но запчасти все равно приходят, а куда-то не успевают прийти… Быстрее всех кто привезет? Волонтер» Фото: Олег Спиридонов

— Как обстоят дела со стройматериалами? Волонтеры говорят, что бойцы регулярно жалуются на нехватку.

— Ребята постоянно передвигаются, идут вперед, и стройматериалы нужны постоянно. По моей информации, в некоторых полках их выделяют, привозят очень много. Особого дефицита нет. Может, бывают единичные случаи, но здесь уже подключаются волонтеры.

Волонтер Наиль Каюмов: «Некоторые нас осуждают: «Чего помогаешь?!» И это не украинцы – татары и русские»

— Вы же машины отправляете. На запчасти большой запрос?

— Наши тылы еще только постепенно подтягиваются. Бывают небольшие сбои. Но запчасти все равно приходят, а куда-то не успевают прийти… Быстрее всех кто привезет? Волонтер! 

— Почему так часто возят обувь? Неужели дефицит?

— Даже, наверное, не дефицит. Раньше в армии было другое качество, одежды хватало надолго. Сейчас многие берут форму, в том числе обувь, полегче, а не стандартную армейскую. А у нее качество не очень.

«Раньше в армии было другое качество, одежды хватало надолго. Сейчас многие берут форму, в том числе обувь, полегче, а не стандартную армейскую» Фото: Олег Спиридонов

«Смотрим, умеют ли люди работать с беспилотниками или им просто для красоты»

— Сейчас очень нужны на фронте беспилотники. Не раз вставал вопрос обучения гражданских управлению БПЛА, но полеты запрещены.

— Есть специальные центры, которые обучают наших бойцов. Там все организовано с учетом этих ограничений. Центров по обучению работе с дронами много, и им разрешено поднимать, это гражданским нельзя.

— А хватает ли военных для обучения? Или все же нужны какие-то поблажки для ускорения набора операторов?

— Гражданские не смогут обучить военных, потому что в боевой обстановке это совсем другие задачи. Я считаю, что этим должны заниматься военные либо люди, которые побывали там и знают обстановку. Вот есть гражданская авиация и есть военная: у них разные задачи, и друг друга подменить они не смогут, надо переучиваться. Здесь такая же ситуация.

— Хватает ли сейчас беспилотников?

— За всех не могу сказать. По крайней мере, на сегодняшний момент запросов стало намного меньше. Первое время все просили, сейчас просьбы единичные.

— Это заслуга волонтеров или армии?

— Большую роль в этом сыграли волонтеры в том числе.

— А какие беспилотники, оборудование просят?

— Везде стандартно, все запросы одинаковые. Никто не изобретает колесо. Единственное, что мы отслеживаем, — умеют ли люди работать с беспилотниками или им просто для красоты. Много запросов от тех, кто даже не понимает принципов работы, но им надо якобы. И если туда отправляешь аппарат, понимаешь, что беспилотник ушел в никуда. Они его подняли, и тут же дрон либо подожгли, либо украли. Многие не умеют пользоваться, но [тут такая логика, что] «если у тех есть, нам тоже надо». 

«Наши военнослужащие тверже и сильнее характером. Я бываю там часто и вижу наших ребят. Они не сломлены. Моральное состояние у них очень высокое. Все уже привыкли» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Не нужно ждать каких-то срывов. Если человек понимает, что изменился, нужно обращаться за помощью»

— Вы в прошлом участник боевых действий и прекрасно понимаете, какую угрозу для психики человека несет военный конфликт. Посттравматическое стрессовое расстройство реально и грозит в том числе нашим бойцам. Как с ним бороться?

— Все зависит от человека, его психологической подготовки на гражданке. Я знаю очень много людей, которых эта проблема не коснулась. Для них жизнь шла своим чередом, просто поменялись условия. Людям, которые послабее, нужно сразу обращаться в психологические центры поддержки. Не надо ждать каких-то срывов. Если человек понимает, что изменился, необходимо обратиться за помощью.

— Много историй о бойцах, которые после возвращения из зоны СВО чувствуют себя не в своей тарелке. Бессонница появляется, например.

— Такое происходит в первые 2–3 месяца [после возвращения с фронта], а потом все приходит в привычное русло, поверьте мне. Думаю, человек может восстановиться. Знаю многих ребят, которые сейчас проходят реабилитацию после ранения. Они пришли в норму, и проблем нет. 

— В США целый сегмент построен на психологической помощи ветеранам боевых действий.

— А сколько там бывших военных стреляют по школам или на улице? У нас такого нет. Получается, их психологическая помощь не работает.

— За счет чего справляются наши военнослужащие?

— Наши военнослужащие тверже и сильнее характером. Я бываю там часто и вижу наших ребят. Они не сломлены. Моральное состояние у них очень высокое. Все уже привыкли. 

— Вы же часто общаетесь с ранеными. Есть ли у них психологические проблемы?

— Я бы не сказал. Скорее есть вопросы, которые до конца не решены. Возвращаются и не знают, куда, чего и как. Обычная бюрократия. Мы, в свою очередь, стараемся их правильно направить при содействии военкоматов, соединяем с кураторами. Честно говоря, не каждому бойцу помогаем, все по обстановке. Некоторые приходят сюда и «пятисотятся» (пытаются прекратить военную службу — прим. ред.), но это не наш случай. Мы стоим за боевых ребят, которые себя ничем не замарали.

— Что посоветуете бойцам, у которых закончился контракт или комиссованных по ранению?

— Во-первых, ребята должны побыть с семьей недельки полторы и устраиваться на работу, чтобы отвлечься от всего. Во-вторых, никакого алкоголя. Я сам не пью больше 20 лет и считаю, что алкоголь будет не к месту. Он не расслабляет, а, наоборот, провоцирует агрессию. Даже в мирной жизни я знаю много людей, которые из-за алкоголя превратились в агрессивных скотов. Они говорят: «Мы не алкаши». Но мы правду знаем. Ребятам, которые прошли боевые действия, желаю здоровья, счастья и, главное, исключить алкоголь. Он не спасет, а усугубит.