«Совокупная Европа оказалась заражена вирусом русофобии так, что никакая вакцинация не поможет»

Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.

Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

(Редьярд Киплинг, «Баллада о Востоке и Западе»)

Публицист Рустам Курчаков: «Ключевой смысл единой линии пророчеств, зафиксированный Библией и Кораном, — в том, что «Бог есть свет небес и земли» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Религиозный оттенок» гибридной войны

Начавшееся противоборство Востока и Запада, которое мы наблюдаем под видом гибридного противостояния сторон, где Украина лишь яркий начальный этап, рано или поздно завершится. Станет ли это «Битвой Конца», предреченной пророками единобожия, прольется ли с Небес свет гармоничной истины или полыхнет адовым огнем термояда — этого нам знать не дано. Но, какой бы ни была развязка, очевидно: после специальной военной операции судьба России будет развиваться в принципиально иной системе координат, чем это до ее начала.

Да, паузы, движения вспять и «перемирия» в этом процессе не только возможны, но и неизбежны. Но это будет означать, что нынешние поколения просто передадут эстафету своих проблем следующим за ними детям и внукам.

Ключевой смысл единой линии пророчеств, зафиксированный Библией и Кораном, — в том, что «Бог есть свет небес и земли». При этом алгоритм ниспослания света Истины в последней инстанции — Свет-на-свет — «не принадлежит ни Востоку, ни Западу» (Сура 24, Нур-Свет, аят 35). Однако «позитивная» метафизика информационного социума утопила понимание базовых смыслов и ценностей в безбрежном потоке информации, который превращается в потоп.

Библейский потоп вряд ли повторится: в физическом смысле он разбился на локальные аномалии наводнений и половодий. А метафизически вот он: информпотоп, в котором тонут люди и смыслы.

Рустам Курчаков публицист

В отличие от информации, вертикаль Знания действует по линии Небо-Земля. «Между землей и небом — война», — пел когда-то Виктор Цой. Поэтому лишенное горизонта восприятие в лучшем случае представляет себе Бога в качестве верховного Дата-центра. И разве вы каждый день не получаете оттуда подарки, аяты, бонусы и знамения?

С этим вполне согласуется предположение, что противостояние Востока и Запада в своей наиболее острой фазе примет характер «религиозной войны». Причем войны помимо и поверх традиционных конфессий, с появлением новых ересей и возрождением язычества. Многое уже проявилось по ходу СВО и проявится еще. А религиозные войны — самые истребительные, потому что в итоге уничтожаются обе стороны непримиримого конфликта. И «победившая» сторона — горстка оставшихся на пепелище — обретает новую Веру, на которой строит новую цивилизацию, идеологию, этику, образ жизни и уклады хозяйства.

Подлинная «история болезни» народов и цивилизаций прошлых эпох как раз об этом.

Война за Веру отвечает на вопрос: «Зачем живу и ради чего готов умереть»? Фото: «БИЗНЕС Online»

Что значит «религиозная война» в наше время?

Вряд ли это станет борьбой за догматы обветшавших вероучений, хотя РПЦ недаром ведет арьергардные бои с униатами. Но, как верно говорят, в окопах нет атеистов. Поэтому многие вспомнили свои конфессии по рождению или воспитанию, а скорее по вдруг ожившей родовой памяти.

Однако у живого человека Вера живет поверх догматов — религиозных или идеологических. Для религии, которая стала частью Системы, действует неписаный закон: чья власть, того и вера. Поэтому возникает необходимость как-то объяснять пастве диссонанс священного и мирского, читать актуальные проповеди на злобу дня, озвучивать ритуалы песнопениями и т. д. Т. е. использовать специфическую словесность, которая отличает религиозную сферу от светских разговоров.

Хотя сама по себе живая Вера словами невыразима — она хранится не на кончике языка. Об этом давно и хорошо сказал Михаил Шолохов по итогам прошлой большой войны: «Любовь к Родине мы носим в сердцах, а ненависть к врагам — на кончиках штыков» («Они сражались за Родину»).

И бойцы наши в репортажах военкоров говорят: «Работаем». Подразумевается: «Молча». В точности как артиллеристы у Льва Толстого в «Войне и мире». И неважно, что военкоры уже растиражировали это бессловесное ощущение в словесный штамп.

Война за Веру отвечает на вопрос: «Зачем живу и ради чего готов умереть»? И, если участие батальонного священника и хазрата на линии боевого соприкосновения помогает бойцам найти ответ, то и слава Богу! Традиционные конфессии еще не утратили своего предназначения — спасения души и убежища от зла и мерзости.

Но пока мы видим только пролог.

Даже на линии боевого соприкосновения, по свидетельству участников сражений, не хватает той контрастной ясности, которая различает правду и обман, врага и друга, хитрый план и вынужденный маневр. Ну, а тыл в массе своей пока глух, слеп и нем.

Рустам Курчаков публицист

Но дальше в противостоянии Востока и Запада проявятся предельные источники жизненной силы двух суперцивилизаций. Для Запада это «глубинное государство» (традиция «вечного Рима»), а для Востока — «глубинный народ» (традиция общин, артелей и джамаатов, индифферентных структурам власти).

Ни Запад, ни Восток

Предельные источники силы обычно глубоко спрятаны, сакральны и закрыты от досужего ума рядом оболочек, как матрешка. Или как в сказке о Кощея (кочкан, тат. — «спрятанный, невидимый дух»), когда для одоления смертельного зла или колдовских чар надо пройти барьеры между слоями Реальности: дуб — шкатулка — заяц — утка — яйцо — игла, на конце которой… А, оказывается, конец этой сказки есть начало новой. Начало нового мифа и нового мира, который будет строиться не его основе.

Опираясь на этот образ, несложно понять, что на кончике иглы, как и на кончике штыка, как раз и находится ответ на главный вопрос: для чего живу и ради чего жизнь положу? Или, если понизить градус и пафос, другими словами: что я за человек и каков мой народ? Вот из этого и будем исходить, пока же понятие «самоидентификации» никто толком не перевел на русский язык.

«В чем причина явной «демобилизации» большинства общества, включая элиту?»

Кто и как сам себя осознает и кем себя считает — это пока личное дело каждого. А вот что собой представляет и что о себе думает целый народ — тут уж не отмолчишься и не спрячешься за придуманную политологами национальную идею! Это касается и каждого отдельного народа — «субъекта в составе» — и тем более большого российского суперэтноса, который теперь большой не столько числом, сколько именно многонациональным составом.

Сохранится ли он — большой и сложный суперэтнический организм — в нынешнем состоянии «федеральной раздробленности», к которой все уже настолько привыкли за 30 лет, что воспринимают как норму? Или же окажется способен на перезагрузку по ходу предстоящих испытаний?

Нет, отмолчаться уже не получится. И тому есть несколько причин.

• Во-первых, это показал полуторагодовой конфликт с «братской» Украиной: в новой реальности родные прежде украинцы оказались «небратьями» — так они и заявили.
• Во-вторых, совокупная Европа, как и большинство стран евразийского аппендикса, оказались зараженными вирусом русофобии в такой степени, что никакая вакцинация с денацификацией не помогут. Истончавшая культурная прослойка, роднящая нас с былой Европой, теперь не в счет: музы замолкают при грохоте пушек, слышны лишь отдельные визги со стороны поп-культуры. А что такое русофобия? Это, по сути, неприятие и отторжение на социобиологическом уровне. Кто испытал, тот знает. Как в старом фильме «Мимино»: «Такую испытываю личную неприязнь, что кушать не могу». И значит, переварить в «европейском котле» по примеру США пеструю толпу мигрантов европейцы еще надеются. А вот русские в их ЖКТ не перевариваются — это точно.
• В-третьих, в поэтапно разворачивающемся противостоянии на глобальном ТВД придется окончательно выбрать между Востоком и Западом или обозначить свой центр силы. Или же оказаться в положении стороны, которая «не столько сражается, сколько бывает сражаемой». Это знакомая из сказок и былин ситуация русского витязя на распутье.

Без опорной позиции

В любом случае позицию придется обозначить не столько для внешнего мира, а именно для самих себя. А для остальных — на войне как на войне: «туман войны» и «хитрые планы», чтобы запутать противников, но не запутаться самим.

Из этого должно быть понятно, что ответа на главный, ключевой вопрос — в чем же источник силы российской цивилизации и что на кончике иглы или штыка у российского суперэтноса — пока нет.

Да, в прошлом отвечали на грозные вызовы, и не раз. Потому так держится историческая память за великую Победу, одержанную 78 лет назад. И все бы хорошо, если б не последовавшие полвека поражений. И двойное предательство самих себя — в 1991-м и 1993-м. Его, конечно, можно свалить на элиты, если считать, что они были в позднем СССР и что нынешние выше качеством…

Сегодня ответ на этот вопрос не даст «глубинное государство» — его у нас просто нет. Называя вещи своими именами, надо понимать, что закулисное ядро власти, как кощеева игла, прячется в глубине элитных групп — см. привычный алгоритм поиска правды жизни на Руси: дуб — заяц — утка — яйцо… А что мы имеем вместо такой матрешки? Ну вы сами все поняли: этого не было и нет, к сожалению или к счастью — решайте сами.

А живущее по восточной модели гражданское общество с общинами и джамаатами — где оно? В лучшем случае и не в каждом регионе можно найти только зачатки или рудименты таких укладов жизни, хотя их востребованность и неизбежность очевидны. Разница только в формате — будет ли он волонтерским, казачьим, монастырским, артельным или полицейским, как в Китае, на основе социального рейтинга оцифрованных граждан.

Поэтому в ситуации, когда «сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает» (см. эпиграф) с ответом не помогут ни Запад, ни Восток. Ответ на него можно найти только в природе российского суперэтноса. А это не просто народ или многонациональная федерация…

Продолжение следует