«Бойцы идут к машине, как дети, говорят друг другу: «Смотри, у тебя то же, что и у меня!» Это так мило!»

Тансылу Хуснуллина: «Нам было необходимо понять, как все работает, и поддержать наших солдат. Чтобы понять, что к чему и как все устроено, начали самостоятельно доставлять грузы» Фото: Олег Спиридонов

«Планета добра» — организация общественная, здесь никто никого не обязывает что-то делать»

— Тансылу Султановна, расскажите о себе и вашей организации подробнее.

— Мне 53 года, по образованию медсестра общего профиля, хотя профессию пришлось оставить. Наша дочка после аварии получила инвалидность, жизнь повернулась так, что нужно было больше времени уделять ей. Первые 10 лет ее жизни мы провели в больницах. А медицина вещь такая — или работаешь, или нет. А потом я пошла в детский сад, куда дочка ходила, инструктором ЛФК. После инцидента с дочерью наша жизнь была связана с социализацией инвалидов. Мы хотели, чтобы у ребенка были интересы, друзья, поэтому объединились с другими родителями с аналогичными проблемами.

«Планета добра» появилась в 2009 году, но фактически мы с супругом вели эту деятельность до официальной регистрации нашей организации почти пять лет.

— Когда вы начали помогать нашим бойцам в зоне СВО?

— В октябре 2022 года совместно с одним из мощных движений нашего города «Вместе к победе», когда наши мобилизованные находились еще там, в казанском училище. Изначально работали в качестве пункта сбора, со временем начали понимать, что в «Планете добра», кроме сбора гуманитарной помощи, есть вещи, которые необходимы нашим бойцам в зоне СВО. Постепенно неравнодушные люди нашего района и активисты ТОС включились в изготовление тактических носилок, пошив толстовок и изготовление буржуек и окопных свечей. Само собой так вышло, что превратились в самостоятельный штаб гуманитарный и волонтерский помощи СВО. Нам было необходимо понять, как все работает, и поддержать наших солдат. Чтобы понять, что к чему и как все устроено, начали самостоятельно доставлять грузы.

— Трудно ли было поначалу?

— Да вроде и не было ничего такого, все с легкостью делали. Видимо, когда с желанием работаешь, проблем никаких не возникает. Что бы мы ни задумали, у нас раз — само собой решается. Вот хотели делать сухой душ — появился человек, который все оплатил и привез ткань.

Нам еще повезло с тем, что нам вначале помогали иногородние волонтеры. Например, волонтеры из ПАО «КАМАЗ» и Эдуард Ягафаров. С ними начинали ездить в зону СВО, потому как мы в те времена не знали, где и что находится. Они наши маяки, которые показали дорогу, познакомили с командованием, и благодаря им мы наладили контакты с волонтерами из других городов.

Волонтер Эдуард Ягафаров: «Некоторые приходят и «пятисотятся». Это не наш случай»

— С кем из елабужских волонтеров работаете?

— С движением «Вместе к победе» — вот они работают по-крупному с бизнесом. С Романом Епанешниковым на связи, помогаем друг другу по необходимости. Помимо них, работает «Дома ждут», во главе которого Наталья Рябушева, — мощное движение по плетению сетей, пошиву плащей и подсумок.

24-летний глава штаба волонтеров из Елабуги: «Часто слышим от людей: «Я налоги плачу!»

Еще к нам ходят волонтеры из благотворительного фонда «Благомир». С ними одна история связана, до сих пор от нее мурашки по телу. В здание «Планеты добра» я прихожу только в обед или выходные. Как-то захожу и слышу молитву и песнопения. Я не могла ни шевельнуться, ни зайти и выйти, слезы градом шли. Я вышла и ушла обратно в исполком, потому что я не могла нарушить процесс своим присутствием.

— Вы перешли от помощи инвалидам к помощи бойцам на СВО. Не было негатива от общественности из-за «переквалификации»?

— Нет, с таким не сталкивались. Тот период был такой, когда все понимали, что происходит. Да и наши подопечные не остались на улице, они сейчас в ЦСОН «Доверие». Их несколько раз в неделю собираем, проводим мероприятия, они помогают нам плести масксети, делают нашлемники, костюмы для разведки, сухой душ.

«Планета добра» — организация общественная, здесь никто никого не обязывает что-то делать, все добровольно» Фото: Олег Спиридонов

— И никто не возмутился, что детей-инвалидов к этому привлекают?

— Это не дети, а взрослые уже — подростки, молодежь! Да и «Планета добра» — организация общественная, здесь никто никого не обязывает что-то делать, все добровольно.

— С госпиталями работаете?

— В прошлом. В какой-то момент приняла решение, что туда ездить больше не будем, помощников и без нас хватает. Да и для госпиталей требуется особый характер, чтобы там «пропадать». После мартовской поездки я поняла, что больше этого не выдержу. Но, конечно, это направление мы не забросили и периодически отправляем груз через волонтеров других городов.

— Почему?

— Там лежат такие же ребята, как вы, такого же возраста, как мой ребенок. Война — это война, в госпитали не попадают с пневмонией, туда идут с серьезными ранениями. Видимо, я эмоционально и морально слабая для таких поездок. Отправить и собрать — да, а самой увезти и доставить — нет.

— Сострадание не слабость.

— Да. Но для себя я поняла… мне сложно после поездок восстанавливаться, а жизнь продолжается, нужно работать.

«Основные пожертвования у нас шли и идут со стороны обычных жителей: кто-то несет носки, кофе, скидывает небольшие суммы — с мира по нитке» Фото: Олег Спиридонов

«Многие в «Планету добра» ходят как на работу. Может, им кто-нибудь зарплату платит?»

— Вы же не только собираете вещи, но и производите их. А что конкретно, если не секрет?

— Собираем носилки, плетем сети, делаем тактические браслеты, сублимированные блюда готовим. У нас идейным вдохновителем для большинства «самоделок» выступает волонтер Юлия Аверьянова. Она живет в Челнах, родители — в Елабужском районе.

— И как происходит процесс вдохновения?

— Юля обычно пишет: «Тансылу Султановна, у меня есть идея!» Приходит, показывает мастер-класс. Она очень легка на подъем, и если ее не остановить, то отсюда можно вообще не уходить (смеется).

Но одно дело — организовать, другое — реализовать. Здесь все зависит от вовлеченности людей, и мне повезло с командой. Я очень счастливый человек и не раз говорила, что меня окружают хорошие люди.

Со многими волонтерами нашего штаба я знакома многие годы, еще с первых дней существования «Планеты добра». У нас действительно как-то само все работает. Все знают, чем занимаются, по каким направлениям работают. Больше скажу: я не так часто появляюсь в «Планете добра», и большинство вопросов решают сотрудники и Тамара Смирнова. Еще забавно вышло, что у наших волонтеров даже свои позывные есть. Например, Боцман, Царица, Мальвина, у меня — Матушка, а у моего супруга — Батя.

— А на какие средства существует ваша организация: на свои деньги или гранты?

— На российские и республиканские гранты. Мы тесно сотрудничали и сотрудничаем с местным отделением партии «Единая Россия» — это наша стена по жизни. Они вели нас в период становления «Планеты добра», у них мы многому научились. С «Единой Россией» провели немало совместных проектов, фестивалей. С 2021-го выиграли всего один республиканский грант на проект «Спорт для всех».

— Почему?

— Мы практически не разрабатывали проекты на гранты из-за высокой загруженности. Да и не было необходимости: партнеров достаточно, материально-техническая база устаканилась.

— Сколько у вас человек в команде?

— 25. Но если считать периодически приходящих студентов и тех, кто на дому работает, или партнеров — около 170 точно есть.

— Внушительная цифра. Они все работают на бесплатной основе?

— Разумеется. Вот Ольга Николаевна — уникальный человек, который приходит в 3 утра сюда. Сегодня — единичный случай — пришла в 6 утра. Приходит, ставит овощи на варку, убирает сушки и до половины 6-го вечера она здесь. Многие в «Планету добра» ходят как на работу. Может, им кто-нибудь зарплату платит, но я не в курсе (смеется).

— На производство сетей и прочего нужны огромные вложения. Откуда деньги?

— Для поездки по запросу командования одного из полков собирали саперные лопаты, пленку, 25 раций. Все это закупили благодаря пожертвованиям елабужан.

— То есть это обычные жители несли деньги, не предприниматели или чиновники?

— Все верно, обычные жители, но у нас есть друзья-предприниматели, которые помогают, пусть и предпочитают оставаться в тени. Уникальность нашей организации в том, что мы не ходим никуда с поклоном и просьбами, не пишем писем, не посещаем какие-то организации и предприятия. Если что-то закончилось, объявляем сбор в группе.

— Ряд волонтеров Татарстана не раз заявляли: простые люди стали реже помогать, а основную помощь оказывает малый и средний бизнес. Вы с этим не сталкивались?

— Действительно, слышали от волонтеров из других городов о снижении помощи, но у нас, наоборот, склады ни разу не простаивали. «Планета добра» в основном сотрудничает с ТОСами, профкомами, ЕИ КФУ, объединением ветеранов. Но основные пожертвования у нас шли и идут со стороны обычных жителей: кто-то несет носки, кофе, скидывает небольшие суммы — с мира по нитке. Некоторые, как Рифкат Альбертович, за весь период существования гуманитарного штаба пожертвовали не меньше полумиллиона рублей. Разумеется, предприниматели также в стороне не стоят, и, например, благодаря их усилиям скоро бойцам отправим стройматериалы и «технологии».

— А какие у вас отношения с властями района?

— С ними тесно сотрудничаем, все вопросы согласовываем с Рустемом Мидхатовичем (Нуриевым, глава Елабужского района — прим. ред.). С ним мы постоянно на связи, всегда идет нам на встречу, оказывает содействие в решении вопросов, помогает что-то приобрести. Нам в этом плане повезло.

— Получается, глава вам переводит деньги?

— Не совсем. Он спрашивает, что нужно, а затем закупает и передает нам для отправки.

— Получали обратную связь от бойцов?

— Они всегда благодарны, рады нас видеть. В последний раз мы же ездили в зону СВО с концертом. В завершение отец Гавриил раздал пакеты. А я вижу, что бойцы идут к машине, как дети, говорят друг другу: «Смотри, у тебя то же, что и у меня!» Это так мило!

К разговору подключается один из гостей «Планеты добра», военнослужащий.

Военнослужащий: Это психологически помогает, частичка дома же. Находясь в зоне СВО, ты понимаешь, что Тансылу Султановна, люди из города, района собирали это от чистого сердца.

— И чего сегодня не хватает бойцам?

Т.Х.: Вот «Шторм Z» (как и другие) просят дроны, 3D-принтер. Но есть случаи, когда гуманитарка не доезжает, когда из-за прилетов до места не добрались. Но самое главное — грамотный командир. Если он вовремя отреагировал и отработал — все в порядке. Вначале постоянно слышали: того и этого не хватает. Когда начали туда ездить, поняли — все есть. Да, может, у кого-то нет лишней новенькой формы, но в рамках устава они обеспечены. Максимум не хватает каких-то теплых вещей из дома, заготовок и писем для поднятия боевого духа.

«Вообще, мы никогда заранее не сообщаем о поездках, не выкладываем фото и видео до возвращения домой. Часто говорим, что готовимся к отправке, уже после того как вернулись» Фото предоставлено организацией «Планета добра»

«Словами не могу объяснить, что с бойцами происходило, — смесь мужественности и сентиментальности»

— Вы упоминали концерт в зоне СВО. Это была ваша идея?

Т.Х.: Во все времена концерты поднимали боевой дух, и об этом мы думали давно. Раньше для сбора средств на гуманитарную помощь проводили мероприятия в рамках проекта «Добрый маршрут». С концертами наш коллектив выезжал по предприятиям и организациям города, где мы творчеством, мастер-классами и распродажей поделок родителей наших подопечных зарабатывали на помощь бойцам. Уже тогда в подсознании сидела мысль, что мы и туда (в зону СВО) доберемся.

— До вас кто-нибудь концерты проводил?

Т.Х.: За неделю для этого полка выступал известный татарский певец Вил Усманов.

— Как люди восприняли эту идею?

Т.Х.: Столкнулись с непониманием того, зачем мы туда едем. Не знаю, откуда еще это пошло, но ряд родственников мобилизованных считали, что мы концерт не согласовали с командованием. А как это можно не согласовать?! Без этого ты до позиций не доберешься. Мы заранее сообщали, когда и сколько человек едет, что везем, мероприятие согласовали. Абсурдная ситуация, словно мы, как бременские музыканты, ехали туда. Нам родственник мобилизованного позвонил: «Зачем с концертом едете? Вы понимаете, что подвергаете опасности?!» Нам еще повезло, что нас поддержал наш глава.

— Без него бы концерт не состоялся?

Т.Х.: Да. Нужно же было 7 человек везти, все организовать. Мы с ним все обсуждали, созванивались, он знал, куда мы едем. Один из полков как раз вывели на отдых в «зеленую зону» в Луганской области.

— А как командование вообще восприняло эту авантюру?

Т.Х.: С ними все так же обсуждали, для бойцов это важно и нужно. После концерта с нами связались командиры, поблагодарили и пригласили на следующий — комполка дал положительную оценку событию.

— Приходилось ли скрывать намерение поехать туда?

Т.Х.: Об этом знали только те, кто здесь. А куда и когда мы собирались ехать, никому не говорили. Вообще, мы никогда заранее не сообщаем о поездках, не выкладываем фото и видео до возвращения домой. Часто говорим, что готовимся к отправке, уже после того как вернулись.

— Нервничали перед концертом?

Т.Х.: Конечно. Мы не понимали, как ребята воспримут, нужно ли им это. Когда пошла музыка и ребята начали подтанцовывать, мы выдохнули. Было очень трогательно, тепло. Удивились даже, что бойцы сами пустились в пляс.

— В честь такого военным не наливали?

Т.Х.: Нет, с этим строго. Это мне и нравится в подразделениях, куда мы ездим, — спиртного там нет. Мы противники алкоголя на СВО и не беремся его отвозить. Поэтому все личные посылки должны быть открыты, чтобы проверить наличие или отсутствие спиртного.

В.: У татарстанских полков есть понятие: если ты на позициях находишься в состоянии алкогольного опьянения, то погибнешь. Будет минометный обстрел, и вместо падения наземь побежишь, и тебя посечет осколками — реакция ухудшается.

— Какие песни пели?

Т.Х.: Патриотические, романтичные, татарские. С последними решили не уходить в лирику, песни на родном языке у нас всегда на подъеме. «Офицеров» (песня Олега Газманова — прим. ред.) солдаты стоя слушали, у командиров слезы на глазах были. После концерта бойцы подходили, благодарили, фотографировались с нами. В этот момент мы поняли, что сделали все правильно. Потом нас благодарили за это родные мобилизованных из других городов, особенно из Менделеевска.

Очень волнительным моментом была раздача писем — это мы делали под песню «Молитва» — бойцы с таким [рвением] принимали их. Я не думала, что они так относятся к ним, что мужчины будут читать и плакать. Первый раз я с этим столкнулась в госпитале, к слезам обстановка подталкивает. Но на передовой… Словами не могу объяснить, что с бойцами происходило, — смесь мужественности и сентиментальности.

«В условиях военного положения есть норма по еде: крупы, мясные консервы трех видов, консервированные супы, соки, вода, колбасы и твердые сыры. Вроде и привыкаешь, но оно быстро приедается» Фото: Олег Спиридонов

«Бывает, едешь по сватовской дороге и видишь, что только Татарстан возит гуманитарку»

Т.Х.: Он и его брат — наши любимые солдаты, почти наши дети. Целый год знакомы с ними. Познакомилась с ними во время нашей первой поездки, он обнимал так, словно мы знакомы целую вечность. Когда приезжаю туда, ищу его первым делом.

— А кто вы по профессии?

В.: Повар по специальности, а в зоне СВО — командир отделения поваров с четырьмя бойцами в подчинении, с одним из которых я на заводе 7 лет трудился. Наша кухня работает на 130 человек.

— Чем кормят бойцов в зоне СВО?

В.: В армии нет понятия разнообразия. В условиях военного положения есть норма по еде: крупы, мясные консервы трех видов, консервированные супы, соки, вода, колбасы и твердые сыры. Вроде и привыкаешь, но оно быстро приедается. Поэтому многие жалуются: не кормят, надоело! Но ничего не поделаешь, армия есть армия, на заказ еду не делаем. Недавно нас вывели в «зеленую зону», попробовали разнообразить питание и вместо тушенки получили мясо. Но его в полевых условиях нереально хранить.

Конечно, практика показывает, что придумать что-то можно, но это тяжело. Однажды приготовили солянку. На Новый год закупили продукты, сделали праздничные салаты, рыбу под шубой. Стараешься все-таки удивить ребят, еда тоже поднимает настрой в полку.

— Как понимаю, готовка у вас идет в блиндажах. Нет проблем с антисанитарией?

В.: Нет-нет, все повара руки моют, все нормально.

— Крысы не докучают?

В.: Они есть, без этого никак. Крупу любят, бегают по блиндажам, поздороваться выходят.

Т.Х.: Из-за них меня в первую поездку ждала «веселая» ночь. Ребята погасили свет, а я сидела и ждала наступления утра. Грызунов жутко боюсь, а они скребутся везде. Всю ночь прижимала к себе полкового котеночка.

В.: От мышей не скрыться. Главное, соблюдать правила личной гигиены и чистить посуду. Мы не знаем, где грызун ночью бегал, где «наследил», и без этого запросто получишь мышиную лихорадку.

— Были случаи заражения?

В.: Нет, к счастью.

— Приходилось принимать участие в боевых операциях?

В.: Когда заезжали, находились в 20 километрах от линии боестолкновения — ближе остальных снабженцев. Но в прямое столкновение с противником не вступал. Да и наш полк как в таковых боях участия не принимал, у нас и тяжелого вооружения для этого нет — автоматов, минометов. Из техники — грузовики, МТЛБ (многоцелевой транспортер-тягач легкий бронированный — прим. ред.), ЗСУ (зенитная самоходная установка — прим. ред.) на базе «Урала». Мы мотострелковый полк, у нас нет артиллерии или операторов БПЛА. Но мы на направлении Сватово – Кременная, здесь не угадаешь, где будет и будет ли столкновение с врагом. Но в самом начале, когда полк только завозили, нам не давали даже грузовик с вещами разгрузить — минометами били. Один «Урал» с едой не позволили разгрузить — хлопнули миной в первую неделю, двоих «затрехсотили».

Конечно, нет такого, что нас с утра до ночи долбят, у врага тоже есть предел возможностей. Со временем примерно понимаем, в какой час нас начнут долбить и сколько это продлится. От этого отталкиваемся, когда везем снабжение.

— А проблем с обеспечением нет?

В.: Наш полк комиссия из Москвы признала лучшим, потому что у нас полное обеспечение продовольствием — мы за всем самостоятельно ездим. По ГСМ (горюче-смазочные материалы — прим. ред.) все отлично, ответственный за это боец тщательно следит за обеспечением. У нас порядка 150 единиц техники, он по всем работает, еженедельно выезжает и заправляет, ремонтирует оперативно машины. Сами понимаете: нет техники — нет подвоза боеприпасов на поле боя.

— Волонтеры со снабжением сильно помогают?

В.: Без них никак, постоянно на связи. Бывает, едешь по сватовской дороге и видишь, что только Татарстан возит гуманитарку. Они и технику пригоняют, ибо заводы выдают грузовики и экскаваторы. Вот у некоторых полков большие проблемы с ГСМ из-за постоянных обстрелов. Мы через волонтеров им накидаем горючку, соки, тушенку, сигарет.

Мы общаемся и с Росгвардией, ополченцами. Если у нас есть все, то у ополчения ничего, даже патронов и боеприпасов. Понятно, почему нет — их же с 2014 года «лупасили».

Т.Х.: Когда их позиции проезжаем, обязательно остановимся и что-нибудь оставим. У них такая реакция, словно мы машину подарили. Оставили на одном блокпосту бензопилу, так огромный дядька взял меня за ноги, поднял над собой, так высоко. Не ожидали!

«Бывает, едешь по сватовской дороге и видишь, что только Татарстан возит гуманитарку» Фото: Олег Спиридонов

— Как так вышло, что у ополченцев ничего нет?

В.: Из-за многолетних обстрелов они ничего производить не могли же.

— Но теперь же они под нашим покровительством!

В.: Это теперь. А есть еще регулярная армия, там людей больше. Поэтому надо передовые войска обеспечить.

— С этим понятно. Многие подразделения жалуются на постоянные поломки машин и проблемы с ремонтом. А как у вашего полка обстоит ситуация с автомобилями и запчастями к ним?

В.: У нас в армии столько техники со всей России задействовано, она ломается, что минобороны не успевает запчасти привозить. Поэтому мы оформляем заявки с запасом, и Ельцин, старший по ремонту, отправляет ее волонтерам, и они нам закупают все. Ребята не скупятся, берут качественные запчасти, везут быстро. То, что наш полк обошли потери в технике, — это благодаря волонтерам.

— А где минобороны?

В.: Они не успевают. У них приоритет на изготовление боеприпасов, все финансы туда уходят. Мы советскую часть снарядов израсходовали, у нас сейчас идут партии 2022–2023 годов — наши, а не иранские беспилотники. Деньги в России есть, но не в таком количестве, чтобы на все их потратить. Минобороны тоже старается, и, если что-то сломалось или нужна замена новой запчасти на другую, ответственные за технику едут на базу за этим.

Т.Х.: Нельзя сказать, что там плохо с этим. Техника туда едет постоянно в больших количествах. Обеспечение хорошее, в рамках устава у них все есть.

— С отпусками проблем нет? Ряд бойцов жаловались, что не всех отпускают на отдых.

В.: В других полках есть такой момент, многие идут только сейчас впервые в отпуск. Нашему подразделению повезло, мы идем по второму разу. Но боевые действия — это, конечно, тяжело. Ты привыкаешь к прилетам, обстрелам, ищешь в небе «птичку». А дома тихо, семья, безопасно. Но за 3–4 дня до отправки начинаешь думать: дома, конечно, хорошо, но надо уже ехать, ребята ждут. Мне кажется, если сейчас весь полк отпустить домой, процентов 50 вернутся обратно и подпишут контракт.