ДВА МЛН. РУБЛЕЙ ЗА ПОДПОРЧЕННУЮ РЕПУТАЦИЮ

Весьма неожиданное продолжение в виде судебной тяжбы приобрел в минувшую пятницу резонансный конфликт годичной давности между экс-руководителем ГБКЗ им. Сайдашева Ленаром Айкаевым и художественным руководителем государственного симфонического оркестра РТ Александром Сладковским. Инициатором судебного разбирательства, рассматриваемого в Вахитовском районном суде, стал сам Айкаев, посчитавший, что коллективное письмо музыкантов оркестра министру культуры Айрату Сибагатуллину, в котором музыканты высказали целый свод претензий к руководству ГБКЗ, порочит его честь и деловое достоинство.

Свою деловую репутацию Айкаев, между прочим, оценил достойно - в 2 млн. рублей. К сожалению, Айкаев, взявший паузу до принятия решения по делу, так и не рассказал газете «БИЗНЕС Online», из чего сложилась сумма иска. Однако косвенный ответ на вопрос прозвучал в его судебном выступлении. «Сами понимаете, когда человека вызывают и просят написать заявление, в 99 процентах случаев его попросили это сделать», - отметил ныне безработный Айкаев.

Примечательно, что изначально иск, поданный Айкаевым в Вахитовский районный суд еще в апреле, был адресован государственному симфоническому оркестру РТ в лице его главного дирижера. Но в ходе рассмотрения иска судья Евгения Зыбунова настояла на том, чтобы заявление было направлено еще и в адрес авторов письма - 109 музыкантов оркестра. В итоге в пятницу Айкаев выступал против Сладковского и еще 98 музыкантов: остальные 11 человек успели до старта скандального процесса уволиться из ГБКЗ. Интересы Сладковского, поскольку на судебное заседание он не явился, и 98 музыкантов оркестра представляли два юриста, основной - Гульчачак Галиева. И Галиева, и сам Сладковский от официальных комментариев газете «БИЗНЕС Online» отказались.

«МЕНЯ ОБРАБАТЫВАЛ ЮРОТДЕЛ МИНКУЛЬТА»

Свое первое судебное выступление Айкаев начал со слов: «Меня обвинили в развертывании беспрецедентной кампании по уничтожению оркестра. Меж тем все сведения, приведенные в письме, довольно спорны. Некоторые случаи действительно имели место быть, но они были единичными и имели под собой объективные причины. Судя же по письму, создается впечатление, что я стал инициатором целенаправленного вредительства, что, на мой взгляд, никоим образом не соответствует действительности».

Сразу чувствовалось, что к предварительному судебному заседанию Айкаев подготовился основательно. Медленно, сдержанно, почти без эмоций, пункт за пунктом разбирал он обвинения бывших коллег, предварительно погрузившись в историю взаимоотношений с ними.

«Работать в БКЗ я начал с июля 2009 года, – начал вспоминать Айкаев. - В то время симфонический оркестр находился в структуре БКЗ. В развитие оркестра я вкладывал все свои силы, в итоге оркестр сильно двинулся вперед во многих отношениях, в том числе и в финансовых, в количестве и качестве концертов. Мы посетили Екатеринбургский форум, Московский фестиваль оркестров мира, где оркестр выступил очень хорошо. В то время Мансуров - руководитель оркестра, был болен, поэтому он не мог полноценно руководить оркестром. Многие функции приходилось брать на себя, приглашать кого-то со стороны. В том числе таким образом я пригласил в 2009 году на разовый концерт Сладковского. Длительные переговоры со Сладковским начались в октябре 2009 года, мы обсуждали каждое условие работы. Предложение Александр Витальевич принял, хотя оно неоднозначно обсуждалось моими коллегами в музыкальном пространстве Санкт-Петербурга. Московские коллеги молчали, но при этом спрашивали: «А ты уверен, что ты сможешь?» Тогда я не совсем понимал этот вопрос, ведь на тот момент я знал Сладковского на протяжении 8 лет, и наши разовые встречи были весьма удачны».

Далее Айкаев углубился в события июня 2010 года - месяца смерти прежнего руководителя БКЗ Фуата Мансурова: «Александр Витальевич был приглашен мной на работу. Однако наша совместная работа закончилась буквально в течение двух-трех недель, так как требования, которые выставлял Александр Витальевич, не соответствовали ни нравственным критериям, ни тому, о чем мы договаривались. Находить общий язык мы перестали. Александром Витальевичем, насколько я знаю, была написана служебка президенту. Сначала было принято решение ничего не менять и найти точки соприкосновения. Рустам Нургалиевич сказал: «Мы его пригласили, постарайся с ним работать». После этого было проведено очень серьезное заседание, где сидели Зиля Рахимьяновна, я, Александр Валерьевич, председатель союза композиторов РФ, и председатель союза композиторов РТ Рашид Калимуллин. В течение часа я слушал нелицеприятные вещи в свой адрес. Когда мне дали возможность слова, в течение десяти минут я все расставил на свои места. Через некоторое время оркестр был отделен от БКЗ, он превратился в отдельную структуру. БКЗ остался просто концертной площадкой. С того момента мы старались максимально корректно не влезать в дела оркестра. Я не позволял себе никаких высказываний, в отличие от Александра Витальевича, который достаточно много и часто высказывался в СМИ, в том числе и федеральных».

«ЭТО БЫЛА СПЛАНИРОВАННАЯ АКЦИЯ ПО ДИСКРЕДИТАЦИИ МЕНЯ»

Пересказ истории отношений со Сладковским, скорее, напоминал исповедь, чем судебный отчет. Айкаев объяснял, как входил в положение оркестра, спасая тем самым культуру республики. «Мы предоставили оркестру возможность проводить безвозмездные репетиции на площадке, и во время концертов брали за аренду зала всего пять тысяч рублей, - погрузился в детали договорных отношений Айкаев. - Подписав договор на таких условиях, я уже достаточно сильно подставился перед минземимуществом, так как это было абсолютно нерациональным использованием средств. Но мы понимали, что это необходимость, молодой организации нужно расти. Через полгода старые договоры закончились, мы прислали новые варианты договоров, достаточно льготных, на самом деле, но ни ответов, ни протоколов разногласий мы не получали. Потом к нам пришли старые договоры, но я был вынужден отстаивать интересы вверенной мне организации. В дни выхода письма у нас была встреча с министром, мы встречались втроем, вместе с Александром Витальевичем. Министр пытался успокоить Александра Витальевича, но тот махал папкой и сказал, что если договор не будет подписан, через четыре часа письмо появится в средствах массовой информации. В результате в течение двух часов меня обрабатывал юротдел минкульта, заместитель министра культуры. Я не говорю - министр, министр оставил меня на тот момент в покое. Но остальные настойчиво рекомендовали мне подписать договор. В результате через четыре часа, несмотря на то что договоры не соответствуют бюджетному кодексу и интересам организации, я подписал. В этот же момент письмо было выброшено в СМИ. Таким образом, смею предположить, что это была спланированная акция по дискредитации меня… Более того, как человека, который три года проработал в музыкальном классическом менеджменте и начал кое-что понимать, показал достаточно хорошие результаты. Человека, который всю структуру знает из глубины, может представлять определенную опасность для Александра Витальевича… »

КАК СЛАДКОВСКИЙ СПЛАНИРОВАЛ КАМПАНИЮ ПРОТИВ АЙКАЕВА

Самая интересная часть выступления Айкаева началась тогда, когда он перешел к доказательной базе своего обвинения. Частично свои доказательства газете «БИЗНЕС Online» Айкаев предоставил еще в сентябре прошлого года. В суде же, как человек, которому нечего терять, он два часа рассказывал, как все было на самом деле.

«Нас не пускают в зал на репетиции» (здесь и далее - из письма109 музыкантов оркестра).

- Было всего два единичных случая, когда возникла проблема. Один раз, 10 августа прошлого года, была необходима срочная запись оркестра La Primavera для презентации Универсиады в Шенчьжене. За четыре дня были направлены письма симфоническому оркестру. Копии, естественно, были направлены министру культуры, мне нужно было себя подстраховать. Оркестру было предоставлено другое помещение, но из этого была развита грандиозная ситуация, хотя это был лишь единичный случай. Единичный случай и «нас не пускают в зал на репетиции» - совершенно разные вещи. Более того, после этого дня был уволен инспектор оркестра, которого через четыре дня восстановили в должности артиста.

Второй случай – проведение открытого заседания Госсовета РТ.

«Артистов нашей группы контрабасов выгоняют из здания ГБКЗ, запрещая репетировать даже в коридорах».

- Дело в том, что сегодня ответчика представляют не 109 человек, а лишь часть. Эти люди идут как соответчики. И они выражают свою готовность разъяснить ситуацию.

«Во время концертов включается пожарная сигнализация».

- Сейчас мы обращаемся к письму Александра Сладковского. «В мае на открытии Рахманинского фестиваля вдруг сработала пожарная сигнализация», - сообщает Сладковский. Я могу с похвалой себе сказать, что пожарная система в нашем концертном зале находится в очень приличном состоянии. За последние два года у нас не возникало никаких проблем с ней и пожарной инстанцией. В данном случае ситуация была спровоцирована курением Александра Витальевича во время антракта, а не во время концертов, как утверждается в письме. В качестве доказательств я привожу пример видеозаписи концерта. Никакой сигнализации там не слышно. Опять же мы сталкиваемся с разовым случаем, который не просто произошел по объективным причинам, а был спровоцирован действиями одного из сотрудников оркестра.

«Во время концертов не работает система вентиляции и кондиционирования».

- Система вентиляции в исправном состоянии. В данном случае нужен свидетель – инженер БКЗ.

«Во время концертов отключается свет и электричество. Во время репетиций администрация зала экономит на освещении».

- Это недоказуемо. Во время репетиции всегда горят шесть люстр и 16 прожекторов. И свет во время репетиций включали всегда.

«В репетиционной зоне не работают туалеты».

- У нас действительно в течение недели в августе прошлого года проводился ремонт в двух туалетах из трех. И это делалось на внебюджетные средства. И нельзя сказать, что артистам некуда было сходить.

«В артистических уборных протекает крыша».

- Во-первых, не в артистических уборных, а в артистической уборной, одной, мужской артистической уборной, в которой крыша протекала с 2002 года, момента строительства ГБКЗ. Это точка стыка нового здания и старого. Там в силу особенностей проекта постоянно случается протечка. За 13 лет полностью ее не смог устранить ни предыдущий директор, ни я. В зимнее время я сам залезал с ломом, чтобы отбить лед, то есть ситуация всегда контролировалась, и никаких порч музыкальных инструментов не случалось.

«Во время репетиции включают парогенератор, что приводит к постоянным нашим болезням и выходу из строя смычков всей струнной группы».

- В большом концертном зале стоит деревянный орган, требующий поддержания определенного режима. Сначала существовала английская система пароувлажнения, она существовала 6 - 7 лет, потом она стала выходить из строя. Мы заказали новую систему, которую мы подключили в 2010 году. Система автоматическая, мы ставили влажность в 55 процентов.

«Не созданы должные условия для хранения дорогих инструментов».

- Есть комната прямо за сценой, где складировались инструменты. Комната закрывается на ключ, а ключ имеют право получать только сотрудники оркестра. Более того, даже уборщица не входит в это число.

«Мы возмущены публичными оскорблениями в СМИ художественного руководителя и артистов первого оркестра республики. Мы считаем, что директор ГБКЗ как чиновник не имеет права выступать экспертом в оценке творческой работы музыкантов ГСО РТ и создавать негативный образ оркестра в профессиональной музыкальной среде.

Мы настаиваем на прекращении травли в адрес нашего руководителя, а значит, и в наш адрес и требуем обеспечить нормальные условия для нашей работы и творческого роста».

- В тот момент был только один комментарий, данный по поводу проведения «Алтынчеч» в «БИЗНЕС Online». Таким же смыслом наполнены комментарии Елены Черемных и Дмитрия Морозова, но к ним не было предъявлено никаких претензий.

УВОЛЬНЕНИЕ ЛЕНАРА САЛИГЗЯНОВИЧА – ВИНА ЛЕНАРА САЛИГЗЯНОВИЧА

Галиева, представлявшая интересы Сладковского, была не столь многословна. Посчитав претензии необоснованными и не имеющими доказательной базы, Галиева заявила, что все факты, изложенные в письме министру, основывались на служебных записках сотрудников. «А увольнение Ленара Салигзяновича произошло по волеизъявлению самого истца, а не по вине истца. Истец ошибочно считал, что ответственным за его субъективное право являются сотрудники государственного симфонического оркестра. Ни государственный симфонический оркестр РТ в лице его руководителя, ни его коллектив надлежащими ответчиками не являются и не являются субъектом спорного правоотношения».

Также Галиева заявила, что во время концертов действительно бывало настолько влажно, что «музыкантам просто было невыносимо работать», что «освещение настолько плохое, что музыканты не могут разобрать ноты» (причем, по словам Галиевой, оно всегда было добротным, а ухудшилось только в последние два года), что «двери в туалет были закрыты, и никто не знал, что там проводится ремонт», а для хранения инструментов действительно не созданы должные условия.

Через три с половиной часа слушаний судья определила дату следующего судебного заседания – 23 августа. И обязала вызвать свидетелей – недостающих уволенных сотрудников оркестра, а также выяснить, каким образом информация о письме поступила в СМИ. Кроме того, судья обязала госоркестр предоставить все запросы оркестра в адрес минкульта и материалы министерства о служебном расследовании внутреннего конфликта.

Газета «БИЗНЕС Online» будет следить за ходом этого во многом неординарного дела.