«Золотая Орда могла бы стать христианской страной благодаря одной женщине»

Искандер Измайлов: «Еще со времен Аристотеля утвердилась мысль, что мужчины и женщины существуют в разных политических пространствах — мужчины действуют в общественных делах, женщины — исключительно в домашних» Фото: «БИЗНЕС Online»

Вершина мужского шовинизма

Женщины долго оставались в тени мужчин и созданного ими общественного порядка. Сравнительно недавно историческая антропология стала обращаться к этой теме, выяснять, почему вся предыдущая история писалась мужчинами и для мужчин, а женщины должны были довольствоваться второстепенными и теневыми ролями. В современном обществе подобное положение дел и в жизни, и в политике, и в историописании признано несправедливым и нетерпимым. Понятно, что любые перегибы пагубно влияют на качество исследований и в этом смысле написать «историю женщин» так же невозможно, как и продолжать писать историю, где описывается чисто мужское общество.

Еще со времен Аристотеля утвердилась мысль, что мужчины и женщины существуют в разных политических пространствах — мужчины действуют в общественных делах, женщины — исключительно в домашних. Ясно, что великий греческий энциклопедист обосновал то, что фактически уже существовало в политической практике. Но в дальнейшем его идеи оказали серьезное влияние на всю средиземноморскую, а затем и европейскую цивилизацию, фактически выключив женщин из легальной общественной жизни.

Высшей идеологической вершиной этого мужского шовинизма стала идеология «трех К» в одной вполне цивилизованной до определенного времени стране — «кухня, киндер и кирха». Не хочу сказать, что в этом виноват Аристотель, но, как основатель и теоретик подобной системы, он несет свою долю вины. Здесь уместно подчеркнуть, что, сколько бы мы ни ругали советский строй, именно он разом и бесповоротно отбросил все эти «теории» в мусорную яму, провозгласив и установив права женщин на свободу и равенство с мужчинами. Советский Союз одной из первых стран в мире в 1918 году провозгласил всеобщее избирательное право. Первой была Новая Зеландия (тогда еще доминион Великобритании) в 1893-м.

«Высшей идеологической вершиной мужского шовинизма стала идеология «трех К» в одной вполне цивилизованной до определенного времени стране — «кухня, киндер и кирха» Фото: «БИЗНЕС Online»

История женщин с женским взглядом на прошлое

Из мусульманских стран первой это сделала Турецкая Республика в 1930-м. А вот в демократической Франции такое право женщины получили только в 1944 году, после освобождения от германской оккупации, в Испании — в 1977-м, в Швейцарии — с оговорками только с 1971-го. Кстати, в Германии после прихода Гитлера к власти женщины были лишены избирательных прав. Вероятно, он понимал, что за такого политика женщины голосовать не будут. В США первая поправка к Конституции, отменившая дискриминацию по половому признаку по всей стране, была принята в 1920-м. В Японии избирательное право женщины получили в 1945 году, а арабские страны Залива приняли такие законы лишь в начале XXI века. Эта динамика ярко демонстрирует, что без реальной эмансипации женщин, без установления реального равноправия демократизация и переход к обществу модерна невозможны.

Долгие годы было трудно писать и говорить о гендерных проблемах в домодерновых обществах. Сама постановка таких вопросов требовала серьезного, простите за каламбур, мужества. Но уже в 70-х годах XX века в Европе и США стали появляться статьи и книги, в которых ставились вопросы гендерного подхода к прошлому. Постепенно они выросли в целое направление наряду с изучением маргинализованных групп (например афроамериканцев в Соединенных Штатах или мигрантов в Европе). Идеологией этого движения была борьба за равноправие. Считалось, что для преодоления неравенства необходимо изучить исторические корни и происхождение угнетения женщин (и других этносоциальных групп).

Развиваясь вместе с обществом от патриархата к новой социальной модели, гендерные исследования показывают причины появления дискриминации и пути их преодоления. Но их цель изучить не history — традиционную историю, которая трактовалась активистками феминизма как «мужская», а herstory (производное слово от her — в переводе с английского «ее» и story — «история» — прим. ред.), т. е. «еесторию» — историю женщин с женским взглядом на прошлое.

Книга с шокирующим названием

Но если для западных обществ эпохи постмодерна взгляд на гендерные проблемы — норма и особое направление историографии, то для мусульманских стран история женщин — это по многим параметрам только начальный этап изучения. Тем не менее здесь есть свои успехи и достижения.

Помню, в 1982 году удалось в Москве купить небольшую, красиво оформленную арабской вязью на желтом фоне книгу издательства «Наука» под шокирующим тогда названием «Женщины-правительницы в мусульманских государствах». Это был перевод научно-популярного труда турецкого историка Бахрие Учок из Анкарского университета, долгие годы работавшей в сенате Турецкой Республики. Название книги впечатляло и содержало вызов и сенсацию одновременно. Причем как и для советской научной общественности (а книгу эту смели с прилавков в считаные дни), так в свое время и для турецкой читающей публики. Для советского времени эпохи застоя с его патриархальной моделью общества, отказавшегося от идей революционного переустройства, подобная книга стала настоящей бомбой.

Действительно, о великих женщинах-правительницах в европейской и российской истории все были более-менее наслышаны, имена Изабеллы Кастильской, Алиеноры Аквитанской, Жанны д’Арк, Елизаветы I Тюдор, Марии-Терезии Австрийской или Екатерины Великой стали привычными и воспринимались неразрывно от образа власти, которую они олицетворяли. Но о великих правительницах Востока, а тем более из мусульманских стран и эпохи Средневековья, тогда мало что было известно.

«У Цзэтянь правила сама и даже приняла для себя особый титул, подчеркивающий, что она женщина на троне» Фото: Общественное достояние, commons.wikimedia.org

«Забитая женщина Востока» или одалиска из гарема

Хотя читающая публика знала об У Цзэтянь (624–705 годы) — правительнице Китая эпохи империи Тан, которая царствовала самостоятельно почти 40 лет. Правила не при царствующем муже, как, например, цинская императрица Цы Си в конце XIX — начале XX века, или от имени своих детей. Цзэтянь правила сама и даже приняла для себя особый титул, подчеркивающий, что она женщина на троне. Правила успешно, т. к. в это время случился наивысший расцвет империи Тан. Должен отметить, что это единственный случай правления женщины в многотысячелетней истории Китая. Были примеры и в других странах Востока — от Индонезии до Индии.

Для стран ислама это казалось чем-то удивительным. По обычным стереотипам, прекрасный пол там считали «забитой женщиной Востока» или одалиской из гарема. Других вариантов было немного, и женщина-правительница находилась далеко не на первых ролях. Причина в том, что в мусульманских государствах довольно специфичное отношение к женщине. Разговор об этом длинный и ведется многие века. Много чего написано об имущественных правах женщин в Священном Коране и о том, как их почитали в мусульманских странах. Но на все эти вполне справедливые отсылки к шариату есть неисчислимое множество других примеров, когда женщина была бесправной рабой мужчин и игрушкой в их руках и никакие законы, нормы не смогли спасти ее.

Могу привести пример из своей семьи. Мою дәу-әни, которой было 17 лет в 1920 году, буквально отдали второй женой старому баю. Ее уговорили (вынудили), т. к. семья была бедна, надвигался голод. Она вынужденно согласилась, желая помочь семье. Все пошло прахом. Муж не отпускал ее к семье, когда они просили помощи. И когда она все же приехала домой с продуктами, то застала всю семью мертвыми, а ее младший брат умер у нее на руках не в силах съесть даже ложку сваренного бульона. Она бросила постылого мужа, поступила на курсы Коммунистической академии в Казани, а потом уехала с агитбригадой в Донбасс, где нашла свою любовь и новую семью. Но она была очень сильной женщиной с твердым характером и убеждениями, а сколько тех, кто был не в силах переменить свою участь? Сколько мы знаем произведений татарской классической литературы от Габдуллы Тукая и Гаяза Исхаки до Фатиха Амирхана, которые живописали неприглядную сторону татарской семейной повседневности?

Женщина, стоявшая у истоков Улус Джучи

В политическом плане женщины тем более находились с мужчинами в разных пространствах. И на этот счет есть вполне четкое указание в хадисах, причем самых признаваемых. Например, Мухаммад ал-Бухари в каноническом труде «ал-Джами ас-Сахих» писал: «Передано, что Абу Бакра сказал: «Когда Посланник Аллаха (Да благословит его Аллах и приветствует) услышал, что персы назначили дочь Хосроя своей королевой, он сказал: «Не преуспеют люди, которые назначат женщину управлять ими» (4425)».

Можно сколько угодно утверждать, что этот хадис не запрещает женщинам занимать высшие должности в государстве, но реальность такова, что он использовался во вполне понятном смысле — не позволить женщинам править мужчинами. Не «мягкой силой», как это обычно делают женщины, заставляя мужчин думать, что все идет так, как они хотят, а занимать высший пост в государстве. Причем в эпоху Средневековья.

Понятно, что история женщин в татарском мире еще только ждет своего историка, но и сейчас можно найти примеры, когда женщины пытались играть важную роль в политике. В этой статье я приведу только пару примеров, которые показывают два разных варианта женских судеб в «игре престолов» по-татарски.

Первый случай связан с самым началом истории Улуса Джучи. У его истоков находилась выдающаяся женщина Боракчин-хатун — супруга хана Бату, которая была с ним с момента, как он взошел на трон нового улуса после гибели его отца Джуч. С момента, когда он воевал, создавая новую империю.

О ней мы практически ничего не знаем, поскольку современники не уделяли должного внимания супругам ханов. Известно лишь то, что она происходила из рода алчи-татар. Это, кстати, еще один маленький факт, который красноречиво опровергает давно внедряемый миф об «истреблении всех татар» Чингисханом. Какую-то часть он реально уничтожил, потому значительная часть татар из разных кланов вошла в элиту новой Монгольской империи. Благодаря родовым связям с Боракчин-хатун они концентрировались вокруг нее. Потому нет сомнений, что татары реально присутствовали и были весьма знатным кланом среди аристократии Золотой Орды. Некоторые историки даже полагают, что женитьба на Боракчин прямо свидетельствует, что алчи-татары стали частью наследия Джучи, переданного ему Чингисханом.

Поддержка татарской аристократии, стремящейся сохранить единую империю

Как бы то ни было, но роль старшей жены в политике была весьма значительной. Во всяком случае она сопровождала мужа во время всех политических церемоний, сидела на троне рядом с ним, что отмечали западноевропейские послы. Настоящая интрига и борьба, которую повела Боракчин за власть, развернулись после смерти мужа. К тому времени ее старший сын Сартак (ему было 30 лет) стал полководцем и политиком. В частности, от имени отца он в 1253 году принимал посла папы римского и французского короля Людовика IX, Гильома де Рубрука, вел переговоры с послами других стран и владений, в частности с Армянской церковью. При этом подчеркивал, что действует от имени хана. Регулировал он и отношения с русскими князьями, из-за чего Лев Гумилев даже назвал его «побратимом» князя Александра Невского, что, конечно же, сильное преувеличение.

Известно одно: Сартак был христианином, видимо, несторианского толка. По словам одного армянского историка и современника событий, Сартак «во многом облегчил положение церкви и христиан и с согласия отца своего издал приказ об освобождении от податей священников и церкви». Неизвестно, была ли Боракчин-хатун несторианкой, но это вполне вероятно, что веру сын воспринял от нее.

Влияние его в Улусе Джучи возрастало, а затем укрепилось, когда в 1251 году он вместе со своим дядей Берке поспособствовал восхождению на трон великого каана Мунке, сына Тулуя, используя в качестве весомого аргумента 30 тыс. конных воинов. С этого момента Сартак стал пользоваться поддержкой части татарской аристократии, стремящейся сохранить единую империю и являвшейся несторианами. Незадолго до своей смерти в начале 1256 года Бату отправил Сартака в Каракорум к великому каану Мунке на курултай монгольской аристократии. Очевидно, что там Сартак и получил известие о смерти отца и добился от Мунке ярлыка на владение Улусом Джучи.

Золотая Орда могла бы стать христианской благодаря одной женщине?

Но в самом Улусе Джучи возник заговор братьев Бату, которые считали, что власть должна переходить не от отца к сыну, а к старшему в роде. Т. е. к Берке. Особую остроту этому конфликту придавало то, что Берке был мусульманином и опирался на мусульманские круги аристократии. Едва Сартак прибыл в ставку в Поволжье, как внезапно заболел и скоропостижно скончался. По слухам, которые пересказывали современники, был отравлен по приказу своего дяди Берке.

Но смерть Сартака не привела его к власти. Вдова Боракчин апеллировала к великому каану, и он санкционировал передачу власти сыну Сартака Улугчи при своем регентстве. Как писал один персидский источник, «Боракчин-хатун, самая старшая из жен (Бату), принялась за управление делами государства и за воспитание внука». Она начала активно править, заставив русских князей провести перепись населения и принести присягу новому князю.

В этот момент погибает малолетний Улугчи. Налицо явный заговор татарской элиты, которая желала увеличения своего влияния и ослабления власти великого каана.

Властолюбивая и деятельная Боракчин-хатун продолжила борьбу. Она сама построила заговор, стремясь возвести на престол малолетнего сына Бату (от другой жены), Туда-Менгу, пытаясь заручиться поддержкой монгольского военачальника Хулагу, захватившего Иран, который также был несторианином. Заговор провалился, она пыталась бежать, но была схвачена и казнена.

Перед нами картина редкой и яркой судьбы властной, деятельной и сильной женщины, посмевшей бросить вызов судьбе и мужчинам, но потерпевшей поражение. Стоит только подумать, что могло бы случиться, если бы она смогла утвердить на троне своего сына Сартака и Золотая Одра стала бы христианской страной. Но этот полустанок поезд истории прошел, свернув на другую ветку, оставив нам только догадки о том, что могло бы быть.

Царица Касимовского ханства

Иная судьба была уготована другой женщине — Фатиме-Султан, жившей в XVII веке в Касимове. Она происходила из знатной и уважаемой семьи касимовских сейидов и стала третьей женой нового хана Алп-Арслана. Это был молодой султан, потомок Кучума из рода Шибанидов. В молодости он попал в плен к русским войскам, был привезен в Москву, где присягнул царю Федору и поступил на службу. Во время Смуты он менял политическую ориентацию, но в 1612 году поддержал ополчение во главе с Дмитрием Пожарским и хорошо зарекомендовал себя.

В награду за заслуги перед троном вновь избранный царь Михаил Романов назначил его правителем Касимовского ханства. Стремясь заручиться поддержкой различных кланов, Алп-Арслан женился на вдовах двух предыдущих касимовских ханов, но настоящую власть и легитимность ему принесла молодая ханбике Фатима-Султан, которую русские источники именовали Фатма Салтан Сеитовна или просто Салтан Сеитовна. Упоминание, что она происходит из рода сейидов, неслучайно. Это был один из самых важных институтов Касимовского ханства, который не так сильно пострадал во время Смуты и обеспечивал лояльность подданных.

Позиции Фатимы-Султан упрочились, когда она родила в 1624 году сына Сейид-Бурхана. Наверное, были у нее и дочери, но об их судьбе известно мало. Счастливая жизнь молодой женщины продолжалась недолго. В 1627-м Алп-Арслан внезапно умирает. В том же году Фатима-Султан, оттеснив старших жен, стала правительницей-регентшей при малолетнем сыне. С этого времени она фактически правит Касимовским ханством.

Интересно, что немецкий путешественник, географ Адам Олеарий, посетивший Касимов в 1636 году, писал, что в нем правит царица и ее отец от имени своего 12-летнего сына. Он же пересказывал слухи о желании русского царя крестить царевича, но его семья была категорически против. После совершеннолетия сына он стал полноправным ханом, хотя Фатима-Султан сохранила свой двор и, видимо, влияние на повседневные дела управления ханством.

«Жаль, что наша общественность плохо знает свою историю. Иначе бы они поставили в центре Касимова памятник не Сююн-бике (Сююмбике) — исторической фигуре пусть важной для татарской истории, но для Касимова весьма мимолетной» Фото: Общественное достояние, commons.wikimedia.org

Недалек тот день, когда будет написана книга «История татарских женщин»

Беда случилась в 1653 году, когда во время поездки в Москву за подтверждением прав на престол Сейид-Бурхан был обласкан царем Алексеем Михайловичем, призвавшим его перебраться ко двору его величества. Ценой этого должно было стать крещение. К тому времени его дед Ак-Мухаммад, касимовский сейид, уже умер, и Сейид-Бурхан принял роковое решение. В 1654 году его крестили под именем Василия Арслановича.

Интересно, что при этом он сохранил права на касимовский трон, хотя это было против правил. Но ясно, что делами ханства занималась именно Фатима-Султан. После смерти Сейид-Бурхана в 1679 году ханство не было упразднено, а передано ей в официальное управление. Вполне очевидно, что это знак высочайшего уважения к ней и факт, уникальный для России того времени, поскольку наследование имущества женщинами фактически было нонсенсом. А ведь ей было в то время не менее 86 лет!

Как бы то ни было, Фатима-Султан вплоть до своей смерти в 1691 году сохраняла власть и само существование Касимовского ханства, которое после этого упразднили. Погребена она была в текие (мавзолее) своего мужа Алп-Арслана, который, к сожалению, не сохранился. Такой не очень заметной, без войн и явных интриг, прошла жизнь властной и самостоятельной женщины, к которой испытывали уважение даже русские цари и которая продлила жизнь своего ханства еще на полвека.

Жаль, что наша общественность плохо знает свою историю. Иначе бы они поставили в центре Касимова памятник не Сююн-бике (Сююмбике) — исторической фигуре пусть важной для татарской истории, но для Касимова весьма мимолетной. Тогда как величайшая правительница — ханбике и наследница сейидов Фатима-Султан никак не увековечена в истории города. Такую досадную ошибку следует исправить. Это все показывает, что наши татарские женщины поистине достойны более широкого представления на арене истории. Нам явно есть чем гордиться и кому поклоняться. Думаю, недалек тот день, когда будет написана книга «История татарских женщин» — комплексный труд, достойно описывающий их огромный и пока недооцененный вклад в наше прошлое, а главное — в будущее. Поистине, наши женщины — это то, чем мы можем и должны гордиться. Мы должны любить их и помогать. И, когда мы это осознаем, наступит и новый этап нашей истории.