Илья Учитель о «Летучем корабле»: «Мы старались уйти от русской лубочности»

Илья Учитель: «Чтобы приучить зрителя к тому, что в России уже научились снимать классные, красочные, эффектные картины, авторы и обращаются к классическим произведениям — мультфильмам, фильмам, книгам» Фото: © Екатерина Чеснокова, РИА «Новости»

«Наш фильм я бы даже не стал называть ремейком»

— Илья, сегодня в широкий российский прокат выходит ваш фильм «Летучий корабль». Услышав это название, многие вспоминают известный советский мультфильм Гарри Бардина. Как вы считаете, нынешняя мода на обращение режиссеров к наследию советского кинематографа с нами надолго? И нет ли у нее минусов, например, угрозы для современных авторов потерять себя?

— Хороший вопрос. Я думаю, рано или поздно этому придет конец, ведь сюжеты, которые можно переснять, скоро кончатся… Но, поскольку в нашей стране очень давно не было по-настоящему больших семейно-детских фильмов, этого пути было не избежать, дабы привлечь зрителей на новые картины. Все мы стараемся придумать что-то оригинальное, но, чтобы приучить зрителя к тому, что в России уже научились снимать классные, красочные, эффектные картины, авторы и обращаются к классическим произведениям — мультфильмам, фильмам, книгам. Мне кажется именно так.

— Что нового появилось в вашем фильме в сравнении с первоисточником Бардина?

— Не будем забывать, что еще есть народная сказка «Летучий корабль», у которой с советским мультфильмом не так много общего. Естественно, мы вдохновлялись шедевром Гарри Бардина и росли на нем, но наш фильм я бы даже не стал называть его ремейком. Я отталкивался от фабулы мультфильма 1979 года, но у нас есть новые персонажи, новая музыка и внешне картинка выглядит совсем иначе. Может, это было рискованно, но мы старались уйти от русской лубочности, которую уже все неоднократно видели в киносказках, но при этом не отходить от национальных традиций. Грубо говоря, мы изменили деревянные терема на изразцовые печи, и все сделано в другой, более красочной среде.

В новом «Летучем корабле» появились придуманные нами герои и известные славянские мифологические персонажи вроде Соловья-разбойника, надеюсь, их удалось гармонично встроить в сюжет. Фабула обогащена новыми сюжетными ходами. Например, Иван из трубочиста неслучайно превратился в матроса. У Бардина идея построить летучий корабль приходит Забаве в голову с бухты-барахты, она ничем не обоснована, и в мультфильме это лаконичное решение смотрится прекрасно. Но в кино снимают живых людей, у них должна быть какая-то мотивация, иначе все смотрится неправдоподобно, Поэтому Иван и стал матросом — он сам приплывает по морю, и идея построить корабль в нашем фильме принадлежит ему, а не Забаве.

— Слышали ли вы о реакции Бардина на выход вашего фильма? Говорят, он довольно резко высказался о том, что съемки нового «Летучего корабля» с ним не согласовали и заявил, что смотреть кино не будет. Как вы относитесь к такой критике?

— Критика — это нормально. Мне, безусловно, обидно, что Гарри Бардин не хочет смотреть новый фильм, но, возможно, на его месте я бы вел себя примерно так же. Хотя другие его соавторы, Юрий Энтин и Максим Дунаевский, участвовали в создании нового фильма и в общем готовы к нашей новой интерпретации (песни Юрия Сергеевича и Максима Исааковича там звучат, но совершенно иначе). Да, советский мультфильм актуален до сих пор и многие его смотрят, но в том, чтобы вдохнуть в этот сюжет новую жизнь, я не вижу ничего плохого.

«Гагарину утвердили еще до того, как я стал режиссером ленты»

— Роль Забавы в фильме играет Ксения Трейстер — молодая звезда Вахтанговского театра, которая в «Войне и мире» Римаса Туминаса воплотила Наташу Ростову. Кажется, что сейчас в России есть свои кинозвезды, а тем, кто блистает на театральной сцене, часто кинематограф не может предложить достойных ролей, поэтому они не так известны широкому зрителю. Как вы считаете, станет ли Трейстер звездой после выхода вашего фильма?

— Надеюсь. В моем понимании она ею уже родилась: так, как Ксения проявляет себя и в театре, и в кино, дорогого стоит. Считаю, что не стоит отрывать театральных актеров от актеров кино — это одни и те же люди. Я не очень люблю, когда артисты не играют в театре, потому что у них должна быть практика/форма и театральная работа, в этом, безусловно, помогает.

В «Летучем корабле» Трейстер окружали известные актеры, и в целом это была ее дебютная роль в кино (сейчас у Ксюши уже вышло несколько киноролей, но они появились раньше, потому что мы очень долго готовили фильм). Поэтому Ксении было непросто, но она никак этого не показывала. Самой Трейстер никто не делал скидку на молодость, и она никому не давала вдохнуть спокойно. Это большая артистка. Несмотря на юный возраст, она знает себе цену и понимает, как вести себя на съемочной площадке.

«Самой Трейстер никто не делал скидку на молодость, и она никому не давала вдохнуть спокойно. Это большая артистка» Фото предоставлено кинокомпанией «Контент-Клуб»

— Как вам работалось на площадке с певицей Полиной Гагариной, почему на роль Леди Джейн вы выбрали именно ее? И что это за 800 дублей с Полиной во вращающейся клетке, о которых писали в сети?

— Полину на проект пригласил мой отец Алексей Учитель, который является генеральным продюсером фильма. Дело в том, что «Летучий корабль» к нам на студию принесли очень давно и Гагарину утвердили еще до того, как я стал режиссером ленты и появилась окончательная версия сценария. В итоге мы придумали Полине роль доброй феи — внучки Бабок Ежек, которая несет в себе большую смысловую и сюжетную нагрузку.

800 дублей — отдельная история: не хочу спойлерить, но кратко расскажу. Леди Джейн почти весь фильм заточена в волшебную клетку. В какой-то момент она в ней кружится и поет свою песню. Мы снимали эту сцену целый день, поэтому пришлось Полину немножко помучить. Зато зритель увидит ее на экране в яркой атмосфере и в новом образе рыжеволосой красавицы.

Вообще Гагарина прекрасная актриса, выпускница Школы-студии МХАТ и работать с ней было комфортно. У нас не случалось никаких конфликтов, все было в штатном режиме. Кроме Полины, на площадке были другие не менее статусные для нашей страны актеры. Гагарина прекрасно понимала, куда попала, и никто из нас не пытался вести себя с ней неправильно. Все мы понимали, что Полина — большая звезда и спокойно вместе работали, в любви и дружбе.

— Известно, что для вас была крайне важна музыкальная палитра фильма. Как складывалась работа с композитором Саввой Розановым? Ведь ваш отец работал в кино с музыкантами первого ряда.

— Савва — мой близкий друг детства и очень талантливый человек. Мы долго думали, как именно должны звучать песни в нашем фильме. Это была кропотливая, но приятная работа — мы с Саввой вместе делали фильм «Стрельцов» и давно понимаем друг друга с полуслова. На словах наша идея звучит не так сложно — мы хотели сделать новаторское, оригинальное поп-прочтение песен, которые были в мультфильме, и добавить к ним новые песни, обогатив их русскими фольклорными инструментами — балалайками, баянами и тому подобным. Но то, как это сделано, зрителю лучше оценить в кинотеатре. Это будет нагляднее, чем я здесь опишу все то, что мы придумали.

«Конечно, как любой нормальный режиссер я мечтаю, чтобы фильм оценили по достоинству, чтобы каждый нашел в нем что-то свое» Фото предоставлено кинокомпанией «Контент-Клуб»

«Мнение критиков для меня не очень важно»

— Чего вы сами ждете от премьеры фильма — обречен ли он на успех? И какого рода успех вас удовлетворит — финансовый, успех у детской аудитории?

— Я жду, чтобы фильм наконец вышел и чтобы его уже увидел кто-то, кроме создателей. Это правда был долгий процесс и хочется, чтобы премьера скорее состоялась. Не буду делать никаких кассовых и других ставок. Конечно, как любой нормальный режиссер я мечтаю, чтобы фильм оценили по достоинству, чтобы каждый нашел в нем что-то свое. Но пути господни неисповедимы: как получится, так получится. Надеюсь, фильм будет успешным и как минимум встанет в один ряд с успешными сказками, которые уже вышли на киноэкраны.

— Как молодому режиссеру, важна ли для вас оценка критиков или вы учитываете только мнение зрителей?

— Буду откровенным, мнение критиков для меня не очень важно. У критиков есть свои представления о том, какими должны быть фильмы. Они часто смело заявляют о том, как их надо было снять, ищут потаенные смыслы, которые авторы ленты, возможно, и не продумывали. Тем более «Летучий корабль» не авторский фильм, претендующий на победы в фестивалях, а зрительское кино. Главное, чтобы оно понравилось зрителю.

«Летучий корабль» не авторский фильм, претендующий на победы в фестивалях, а зрительское кино. Главное, чтобы оно понравилось зрителю» Фото предоставлено кинокомпанией «Контент-Клуб»

— После «Летучего корабля» вы планируете продолжить снимать сказки. Стартовали ли уже съемки вашего нового проекта «Молодая Яга» и чем может заинтересовать зрителя эта история?

— «Молодая Яга» есть у нас на студии в долгосрочных проектах, надеюсь, мы ее реализуем, но пока боюсь загадывать когда. Возможно, в следующем году. Это огромный, дорогой, сказочный фильм, основанный на славянской мифологии. Там есть такие персонажи, как Ягини, которые охраняли переход из мира живых в мир мертвых, на этой основе и создан сценарий. «Молодая Яга» — абсолютно оригинальная история, у нее нет первоисточника, но подготовить ее очень сложно и долго. В плане техники и стоимости производства «Яге» уступает даже «Летучий корабль». Это не тот случай, когда съемки стартуют завтра. Но некоторые секреты производства, освоенные на «Летучем корабле», помогут нам реализовать такой масштабный проект.

— Также недавно вы упоминали о том, что хотите снять триллер. Есть ли уже идея фильма или сценарий?

— Идеи есть, и я действительно хотел бы в будущем снять триллер, но пока то, что мы разрабатываем, лишь проекты, и не уверен, что их буду снимать именно я. Надеюсь, что эти замыслы когда-то реализуются.

Илья Учитель и Алексей Учитель Фото: «БИЗНЕС Online»

«Если отец приезжает на съемки, стараюсь, чтобы он был оттуда изгнан»

— Как вам живется в профессии с такой известной фамилией — Учитель? Она помогает или мешает реализоваться в кинематографе?

— И то и другое. Конечно, фамилия ко многому обязывает, но в то же время она стала моим пропуском в большое кино. Не думаю, что моя творческая жизнь сложилась бы так удачно, родись я в другой семье. С другой стороны, я всю жизнь рос в атмосфере кино: моя мама — продюсер, папа — режиссер, и было понятно, что вряд ли я займусь чем-то иным, поэтому у меня с детства была планомерная подготовка ко входу в профессию. Без лишней скромности скажу, что работаю на съемочной площадке с 13 лет и перепробовал там все что можно: был рабочим, помощником костюмеров, помогал разводить массовку, рубил дрова… И, пройдя все эти этапы, думаю, что заслужил шанс попробовать снять что-то свое.

Не то чтобы у меня не было возможности выбора профессии, просто мне самому нравится кино. В какой-то момент я хотел поступать на операторский факультет во ВГИК. Папа тоже там учился, но ему повезло — это был единственный набор «авторов-операторов», которые были и режиссерами, и операторами в одном лице. Я же думал просто пойти на операторский факультет, но, к сожалению, для этого надо было сдавать ЕГЭ по физике. Я бы его никогда не сдал, поэтому пришлось идти учиться на режиссера.

— Что вы заимствуете в работе у своего отца? Дает ли он как опытный кинорежиссер вам какие-то советы?

— Если отец приезжает на съемки, стараюсь, чтобы он был оттуда изгнан как можно скорее, потому что папа тоже сразу включает режиссера, начинает что-то советовать. Я же считаю, что режиссер на съемках должен быть один, и работаю самостоятельно, а отец уже подключается на монтаже. Он большой специалист в этом вопросе и монтируем фильм мы всегда вместе с ним и режиссером монтажа.

Вообще, мне часто говорят, что чем старше я становлюсь, тем больше похожу на папу (раньше я надеялся, что мы с ним все же разные люди). Я чуть более жизнерадостный человек, но, думаю, исключительно из-за возраста. В целом у меня это проходит (смеется.). А в плане подходов к профессии, думаю, у каждого должна быть своя методика работы. Главное, чтобы она работала на конечный результат.

— Ваша фильмография полнометражных картин состоит из жанровых блоков — сначала была комедия, затем спортивная драма, теперь сказка. Вы придерживаетесь личного плана по освоению киножанров?

— Совсем нет. Для меня главное — интересная история и совершенно неважно, в каком она будет жанре. Как будущему режиссеру фильма, мне при изучении сценария важно почувствовать отклик в сердце и после этого уже можно что-то придумывать. Если история драматургически построена корректно, ее интересно читать и представлять в голове. Значит, уже есть все слагаемые успеха.

— Самой известной вашей картиной пока остается «Стрельцов». Спустя четыре года что вам вспоминается из работы над этим фильмом? Что было удачным, что нет и считаете ли вы его лучшим в своей карьере?

— Честно говоря, не рефлексировал о том, какой из моих фильмов лучше, а какой хуже: я не из тех режиссеров, которые постфактум занимаются долгим самокопанием и анализируют, что же пошло не так. Мне кажется, это должно проходить чуть быстрее и в процессе работы — пока есть шанс исправить ошибку, лучше делать это сразу.

«Стрельцова» я очень люблю, вспомнить из съемок что-то одно трудно, поскольку я уже четыре года занят другим фильмом, но общие ощущения положительные. Я сразу понял, что это масштабный проект, чувствовал некоторый трепет от того, что мне такое доверили, и эти ощущения меня не покидали. Футболом я болею с детства и счастлив, что моя мечта снять о нем фильм исполнилась, хотя все, конечно, тоже было непросто и с боями.

— Первую известность вам принесла другая лента — «Огни большой деревни» о съемках сельского кино. То, что там происходит, — исключительно ваша фантазия и фантазия сценаристов или в фильме есть отсылки к работе нашей киноиндустрии?

— Никаких отсылок нет. Просто, когда я задумался о своем дебютном фильме, эта идея меня подкупила — она про людей моего возраста, которые на голом энтузиазме решили снять кино. Мне показалось, это именно то, кем я являюсь сам, поэтому оставалось только придумать сценарий. Не скажу, что фильм целиком автобиографический, но что-то общее со всеми персонажами у меня есть. Сценаристами «Огней большой деревни» были мои однокурсники, и все мы вложили в своих героев частичку себя.

— Кстати, еще один тренд в российском киноискусстве — воплощение литературной классики, в этом году уже вышли новые экранизации «Мастера и Маргариты» Михаила Локшина и «Онегина» Сарика Андреасяна. Видели ли вы эти фильмы, думали ли попробовать себя в таком жанре?

— Попробовать бы хотел, но, честно говоря, пока не думал замахнуться на русскую классику. Я видел в кинотеатре «Мастера и Маргариту» Локшина — интересная, даже блестящая экранизация. Мне кажется, правильно, что ребята не пошли по пути киновоплощения самой книги, а придумали на ее основе что-то свое. Экранизировать роман Булгакова очень тяжело, и хорошо, что фильм сделан по мотивам этой великой книги.

«Мне проще что-то делать, предлагать, но не сидеть за компьютером и писать текст»

— В «Огнях большой деревни» вы, кстати, единственный раз выступили как киноактер.

— Этот фильм полустуденческий: кроме прекрасного оператора Алишера Хамидходжаева его группу собрали из вчерашних выпускников ВГИКа. Я бы назвал ее «пионерлагерем». Мне пришлось сняться просто потому, что других артистов на эту роль не было. Никаких амбиций стать актером у меня нет. Конечно, если позовут и будет очень интересная роль, с удовольствием поучаствую, но пока таких предложений мне не поступало.

— Также вы пробовали себя в сценарном искусстве, в 2010-е годы написав сценарии к двум своим короткометражным фильмам — «Пересадка» и «Дирижабль». Как ощущали себя тогда в роли драматурга?

— Очень плохо. Скажу честно, я это совсем не люблю. Мне проще что-то делать, предлагать, но не сидеть за компьютером и писать текст. Это очень тяжело. Слава богу, что фильм «Пересадка» основан на рассказе Фицджеральда, у меня был прекрасный первоисточник, и, мне кажется, я его только портил тем, что приложил к нему свои руки. Шучу.

Конечно, я всегда участвую в создании сценария фильма и обсуждаю его с автором, потому что мы делаем общее дело. Но если есть возможность передать основную работу сценаристу, который тебя понимает и потом просто вместе с ним доделывать сценарий, то я за такой подход к делу.

— Как проходит ваше освоение продюсерской деятельности? Известно, что сейчас как продюсер вы вместе с отцом готовите к выходу фильм Станислава Светлова «Особенности национальной больницы».

— Как продюсер я развиваюсь на студии «Рок», это наше семейное предприятие, но, конечно, кино там снимаем не только я и папа. У нас производится много фильмов и сериалов, и, так как была возможность поучаствовать в прекрасном проекте Светлова, меня туда привлекли как креативную единицу. Не скажу, что я как продюсер придумал и произвел этот фильм от начала до конца, но участвовал на всех стадиях производства — помогал в написании сценария и музыки, приезжал на сьемки, подключался на монтаже. В этом и заключается работа креативного продюсера — он должен помогать режиссеру создавать фильм.

«Кризис сценариев есть, и не только в России»

— При этом часто говорят о том, что главная проблема российского кино — отсутствие качественных сценариев. Вы согласны с ним?

— Да, хороших сценаристов действительно очень немного и все за них борются. Мы пока что справляемся и тоже стараемся искать новых талантливых драматургов. Но действительно кризис сценариев есть и не только в России. Это общемировая тенденция. В Америке сегодня тоже большинство фильмов сделаны по одним и тем же лекалам, думаю, во всем мире это так. И наша мода на перепевы советских фильмов, безусловно, связана с этой проблемой. Но, если говорить конкретно про сказки, надо сначала приучить зрителей к тому, что они уже знают, дать им то, к чему они привыкли под каким-то новым соусом в той или иной степени смелости.

— Возможно, сегодня всем нам в жизни не хватает сказки и на премьере мы захотим вместе с героями вашего фильма улететь на волшебном корабле?

— Надеюсь на это. Мне кажется, сказки нужны во все времена: людям всегда хочется очутиться в новом для себя мире, для этого они и ходят в кино. Поэтому сказки для кинематографистов — жанр сложный, а для зрителей, наверное, самый приятный.