Историк Роман Багдасаров: «Нужно учиться у Китая, как у новой Орды»

Роман Багдасаров: «Коммунистическая пропаганда использовала патриотические клише XIX века, сформированные в русле европоцентричной националистической идеологии» Фото: Артем Коротаев / ИТАР-ТАСС

«Образ Чингисхана был лично важен для Иосифа Сталина»

— Роман Владимирович, как-то в своем докладе «Чингис и два Александра. В борьбе за образ идеального правителя Евразии» вы написали, что противопоставление образов Александра Македонского, который олицетворяет экспансию с Запада на Восток, и Чингисхана, олицетворяющего обратную экспансию, актуально и теперь и проецируется на будущее. А как именно проявляется противостояние образов этих завоевателей сегодня?

— В своей статье я анализирую два проекта завоеваний на территории Евразии. Условно европейский, западный, который воплощен в фигуре Александра Македонского, и условно азиатский, восточный, воплощенный в фигуре Чингисхана. Уже из самого разделения ясно, что ни тот ни другой не может служить евразийским идеалом.

Положение усугубляется тем, что Александр «победил» Чингиса в информационном поле. Его образ сложился еще 24 века назад, он окружен пиететом. А вот образ Чингиса, особенно в Европе, демонизировался, шельмовался и только в последнее столетие в связи с ростом самосознания народов Азии начал рассматриваться с позитивной точки зрения.

Для нашей страны образ Чингисхана сыграл важную роль в переломный момент Великой Отечественной войны, когда советское руководство стремилось максимально консолидировать народ. Тут все пошло в ход: и обращение «братья и сестры», и послабления в области религии, и кинофильмы, показывающие патриотизм поверх классовых барьеров. Образ Чингисхана был лично важен для Иосифа Сталина, он его мотивировал и укреплял в решении продвинуть влияние СССР-России как можно дальше на Запад.

Победительный образ основателя Орды воссоздал писатель Василий Ян, написавший в 1939 году повесть «Чингиз-хан». Сталин принял скрытый посыл, который содержался в трилогии Яна, и, можно сказать, вобрал в себя образ, как вобрал он в себя и образ Ивана Грозного. Посыл звучал так: «Объединенный Запад может победить только объединенный Восток».

Интересно, как произошло возвращение образа Чингисхана в культурный оборот. Хан явился писателю во время его путешествия по пустыне Деште-Лут в Иране. Василий Григорьевич зарисовал портрет по памяти, но он его не удовлетворял. Готовясь к работе над трилогией, Ян рассказал о видении другу Евгению Спасскому, художнику-мистику, использовавшему в своем творчестве визионерские практики. Тот помог ему «достроить» образ правителя. Спасский написал не только портрет самого Чингиса, но и его соратников. Это подлинные повелители Евразии — сильные, неукротимые, пугающие. Там нет ни ложного гротеска, ни слащавой идеализации. Несмотря на то что иллюстрации Спасского не вошли в книги Яна (видимо, оказались чересчур круты для советского книгоиздательства), для самого писателя было чрезвычайно важно созерцать их, а с портретом Чингиса тот вообще не расставался.

Что касается Александра Македонского, то важно сразу определить: кто он для нас, живущих в Северной Евразии? Это завоеватель южных деспотий, который дошел до границы так называемого Скифского квадрата и не смог его преодолеть. То есть Александру удалось зайти лишь в крайние южные области СССР, не дальше. Его культурная политика оказала лишь опосредованное влияние на народы России, в отличие от Европы и Западной Азии.

В советской литературе существовало четыре его образа. Первый создал тот же Ян в повести «Огни на курганах», второй — Явдат Ильясов в романе «Согдиана». Эти образы четко транслируют: для нас, жителей Северной Евразии, Александр — захватчик. Третий образ придуман детской писательницей Любовью Воронковой в дилогии «Сын Зевса» и «В глуби веков». Это двоящийся романтический образ. Вначале светлый, по мере увеличения власти Александр «темнеет». Четвертый, наиболее фантастический образ описан в романе Ивана Ефремова «Таис Афинская». Там Александр едва ли не сверхчеловек, усиленный к тому же «богиней»-гетерой Таис. Он напоминает не столько исторические хроники, сколько средневековый рыцарский роман типа «Александрии», как если бы такой роман взялась писать феминистка.

Сегодня образы Чингиса и Александра активно воплощаются в кино. В угоду ЛГБТ*-общественности преувеличивается бисексуализм или даже гомосексуализм Александра, как, впрочем, вообще эта сторона античной жизни. Байопики с Чингисом, снятые в Монголии, Китае, Казахстане, Японии, начиная с 1990-х выгодно отличаются от этой продукции историчностью и объективностью.

— А разве образ Чингисхана и монголо-татар не демонизировался в советское время в каких-то сказках, мультфильмах?

— Это началось не в советское время. Коммунистическая пропаганда использовала патриотические клише XIX века, сформированные в русле европоцентричной националистической идеологии. Когда накануне Второй мировой войны закладывались основы нового советского патриотизма, были подняты образы воителей средневековой Руси и Российской империи. Прежняя версия советского патриотизма носила чисто интернациональный характер. Новая версия, сталинская, стала обращаться к русскому народу (из определения, в котором выхолащивалось все, что не устраивало большевиков). Так называемые монголо-татары (правильнее говорить отдельно «монголы», если мы имеем в виду государство, основанное Чингисханом, или «татары», если подразумеваются какие-то конкретные народы, которые себя причисляли к татарам) в течение веков служили жупелом. В конце 1930-х работать с этим клише было уже некогда. Решили: раз русские некоторое время были третируемыми «великорусскими шовинистами» (ленинское выражение), пусть теперь татары и другие «ордынцы» тоже немного потерпят. А после войны историческую справедливость восстанавливать не спешили. Серьезные шаги в этом направлении были сделаны в работах Льва Николаевича Гумилева.

«Чингисхан — носитель имперской государственности, которая позволила возникнуть Московскому царству» Фото: Общественное достояние, commons.wikimedia.org

«Мы много говорим об Александре Невском, но кем бы он был без Орды?»

— Как все-таки образ Чингисхана сыграл победительную роль во время Великой Отечественной войны? Например, Александра Невского Сталин фактически реабилитировал еще до войны, когда стал почти продюсером фильма Сергея Эйзенштейна. А про Чингисхана фильмов тогда не снимали. И книга Яна, кажется, не была широко распространена.

— Да, это так. Между прочим, автор перевода «Сокровенного сказания монголов» (наиболее полной биографии Чингисхана) Сергей Козин даже подвергся в 1951 году обструкции со стороны научных управленцев, обвинивших его в протаскивании «культа Чингисхана». Но образ великого монгола действовал подспудно, исподволь, иногда даже от противного.

Чингисхан — носитель имперской государственности, которая позволила возникнуть Московскому царству. Чингисхан покорил Северный Китай, а его внук Хубилай был уже официально провозглашен императором Китая. В войске и правлении Чингисхана наряду с монгольскими обычаями действовала китайская военно-административная система, на ответственных постах сидели китайские чиновники, активно использовалась китайская военная техника.

В фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублев» один из персонажей, скоморох, показан как характерный представитель древнерусской культуры. А между тем известно, что массовое распространение народных театров по всем ордынским территориям началось благодаря моде, шедшей из Китая через ордынскую столицу на Волге — Сарай.

Традиционная монгольская веротерпимость, помноженная на религиозную политику китайско-монгольских императоров династии Юань, позволила сохранить православие на Руси. Китайские представления об универсальном правителе соединились с византийскими представлениями о христианском императоре и породили в итоге доктрину правления московских царей.

Мы много говорим об Александре Невском, но кем бы он был без Орды? Я имею в виду чем бы выделился, запомнился среди остальных князей, если бы не сделал свой дерзкий, шедший вразрез с мнением собратьев-князей и большинства народа выбор в пользу Востока? Александр Невский являлся гениальным новатором в области геополитики, возможно, он был наделен даром прозрения будущего. В какой-то драматический момент своей жизни Александр оказался полностью одиноким в своей решимости. Но он никогда не сделал бы свой «шаг вперед», если бы место для этого шага предусмотрительно не создал Чингис.

Чингисхан — это «духовный отец» Александра Невского. Недаром Ян хотел завершить свою ордынскую эпопею книгой об Александре, но затем решил посвятить ему отдельный цикл. К сожалению, Василий Григорьевич смог завершить только пролог к нему, небольшую повесть «Юность полководца». Его друг Спасский порадовал писателя портретом молодого князя. Потом, уже в 1970-е, художник как бы продлит этот княжеский образ в картинах, посвященных пушкинскому Руслану.

Важно сознавать, что благодаря ордынским принципам удержания в сфере своего влияния больших территорий у Московской Руси появилась возможность создать большую империю. Эти принципы существовали даже во время Петра I, несмотря на его прозападную ориентацию. На самом деле Петр продолжал ту же линию ордынской государственности, которой придерживались московские цари, только сделал ее еще более эффективной благодаря европейским нововведениям. Эта линия во многом дожила до нынешних дней. Возможно, наша страна иначе управляться не может. Кстати, нужно различать жестокость, которую Орда проявляла в процессе завоеваний или при подавлении восстаний, с внутренней политикой, которая проводилась на присоединенных землях в обычное время.

— То есть внутренняя политика в Орде не была жесткой?

— Законодательство было достаточно жестким, но, как говорится, справедливым. Оно утверждало равенство тех, кто находится на службе государству. «Каждый человек работает столько же, сколько другой; нет различия. Никакого внимания не уделяется богатству или значимости», — провозглашала Яса. На представителей Золотого рода, то есть чингисидов, это не распространялось, конечно. Но даже так это было значительным продвижением сравнительно с привилегиями, коими пользовались разные многочисленные прослойки в странах вне Монгольской империи. Можно уверенно сказать, что именно универсальный порядок Орды стал вторым по значимости компонентом после римского права, который послужил предтечей Всеобщей декларации прав человека 1948 года. Монгольское законодательство было антиолигархичным, ориентированным на защиту прав трудящихся. Чингис и его наследники хорошо понимали, что именно люди труда являются основными донорами и должны быть ограждены от произвола среднего звена власти. Действовали программы поддержки нуждающихся, централизованных заготовок зерна на случай неурожая и бедствий, даже благотворительные фонды.

«Владимир по отношению к славянам (не говоря о финно-уграх, балтах, тюрках) был узурпатором, для многих (вятичей, к примеру) — завоевателем в первом поколении» Фото: CC BY-SA 4.0, commons.wikimedia.org

«Наследникам Чингисхана было что делить. Разве можно сравнивать с этим наследие, которое оставил своим сыновьям Владимир?!»

— Значит, Русь как империя сложилась именно благодаря Орде несмотря на то, что к тому времени ею управляли Рюриковичи?

— До Орды на Руси не было единого государства. Да, управление разными городами осуществляла единая династия Рюриковичей. Но единая династия совершенно не означает единую страну. Например, династические дома Западной Европы родственны. Испания и Франция даже некоторое время управлялись одной династией Бурбонов, при этом оставаясь разными государствами. По-настоящему Запад начал объединяться только со времен Наполеона. Древнерусские княжества до Владимира тоже не были единой державой. Единая Киевская Русь — лучше сказать, Русь Владимира — это некая идеальная конструкция, напоминающая Священную Римскую империю. А великий князь Владимир — некий аналог ее первого императора Оттона I. Кстати, они были современниками.

Владимир обладал имперским мышлением, недаром церковь сравнивает его с Константином Великим. Но на Руси не было имперской традиции, а византийская система правления не могла быть запросто пересажена на новую почву. Это, кстати, касается и церковного правления. Ни светская, ни духовная власть не могла быть реализована у нас так, как это происходило в Византии. Тем более так, как это осуществилось в католической Европе. Попытки напрямую копировать Запад или Византию заканчивались провалом. Логистика «большой истории» требовала создать северную евроазиатскую империю. Южная евроазиатская империя, Византия как государственное образование в X веке демонстрировала признаки вырождения, сжималась вокруг греческого этноса и греческой культуры. Это хорошо показано в фильме «Гибель империи. Византийский урок» митрополита Тихона (Шевкунова). Она потеряла консолидирующий, интеграционный потенциал даже для балканских народов, не говоря о тех, кто жил в более северных землях. Требовался новый геополитический лидер.

Чтобы участвовать в мировом чемпионате по футболу, формируется национальная сборная. Если воспользоваться этой метафорой, можно сказать, что древнерусская «национальная сборная» никак не могла сформироваться. Все князья хотели быть первыми, а авторитет киевского великого князя падал с каждым десятилетием. «На 100 капитанов ни одного пассажира», — поется в песне. Это время обычно называют периодом раздробленности, хотя тут, разумеется, присутствует аберрация. Опыта жизни под единым сюзеренитетом (грубо говоря, управлением) у древнерусских княжеств было с гулькин нос.

Но история не ждет. Если исчерпаны внутренние возможности консолидации, объединение происходит благодаря вмешательству внешней силы. Этой силой и стали монголы.

Наследники Чингисхана друг с другом тоже не всегда ладили. Но принцип все равно был другой. Во-первых, империя Чингисхана являлась уже неким цивилизационным итогом. Это была самая совершенная империя из всех, которые удавалось построить степным народам, итог длительной эволюции кочевой протогосударственности. Там и без китайского цивилизационного влияния все хорошо понимали свои роли, было отлажено взаимодействие внутри монголо-тюркского ядра. Поэтому покоренные земли и населявшие их народы легко встраивались в систему. Это единая военно-государственная машина.

На Руси подобного мощного ядра не было, не было устоявшейся цивилизационной основы, заново выстраивались взаимоотношения племен и династических ветвей внутри правящего слоя. Отсутствовало понятие о целом, не имелось опыта управления большими территориями из единого центра. Я уже сказал, что ни римский, ни византийский опыт не действовал в этих условиях. Точно так же оказался бесполезным с определенного момента скандинавский опыт, да и болгарский (отец Владимира Святослав ориентировался на Болгарию как на метрополию своей будущей державы). Некоторых из князей тянуло к Польше, но там существовал собственный геополитический центр, с которым сразу обозначилась жесткая конкуренция. Менее натянутые отношения сложились с Литвой, но и союз двух государственных образований только налаживался. Вот почему Владимир как объединитель земель носил титул не царя, не князя, а кагана — верховного правителя Хазарии, ближайшей к Руси империи, от которая Русь краткое время зависела, успев перенять ряд черт восточного правления. Такой же титул кагана принял на великом курултае Чингисхан.

Наследникам Чингисхана было что делить. Разве можно сравнивать с этим наследие, которое оставил своим сыновьям Владимир?! К тому же он не был избран. Владимир по отношению к славянам (не говоря о финно-уграх, балтах, тюрках) был узурпатором, для многих (вятичей, к примеру) — завоевателем в первом поколении. А Чингисхана поставили себе великим ханом представители всех монгольских племен. Его власть была легитимнее на несколько порядков, чем у Владимира, тем более у его наследников, не говоря о силе, которой эта власть подкреплялась, она и распределялась согласно раз и навсегда утвержденному порядку — Великой Ясе. Это законное уложение, составленное лично Чингисханом по велению «Великого Неба», обладало священным статусом, верили, что точное соблюдение законов Ясы дарует победу над врагом. А в Киеве «Русская правда» (законодательный свод) постоянно переписывалась в зависимости от конъюнктуры. В общем, «уряду» на Руси после призвания Рюриковичей прибавилось не шибко.

Отсюда борьба за власть носила гораздо более разрушительный характер, чем у монголов. Там они разбирались между собой, а у нас князья в подкрепление себя готовы были звать любых иноплеменников: поляков, литовцев, кипчаков, печенегов, тех же монголов. В общем, различий очень много.

«Политика Годунова, который проводил плавную модернизацию страны, была более органичной, чем у Романовых» Фото: Общественное достояние, commons.wikimedia.org

«Россия — результат восточного пути развития, наложенного на частично западное население»

— То есть, если бы не Чингисхан, на территории России сегодня были небольшие государства?

— Россия — результат восточного пути развития, наложенного на частично западное население. Иначе бы она не стала империей. На ее нынешней территории так бы и остались мелкие княжества. И хорошо, если бы получилось еще что-то типа современной Польши, которая одно время активно развивалась и в период Речи Посполитой была одним из сильнейших государств Восточной Европы. Однако и она в итоге перешла на вторые и даже третьи роли. У Польши не получилось ассимилировать ни Украину, ни Литву. Вместо того чтобы формировать единую имперскую нацию, формировалась польская нация с примкнувшими, которые были выстроены по степени религиозной лояльности римско-католическому престолу. В результате потенциальная империя распалась, потеряв многие земли и возможности.

А потенциал Московского царства к соединению в одно государство разных народов оказался огромен. Его сдерживали только внешние территориальные факторы. Внутренних сдерживающих факторов не было. В этом исторический успех и уникальность Российской империи. В итоге она достигла огромных размеров, не используя колоний и не пожиная проблем, связанных с ними. Попытки навязать нам колониальный комплекс антиисторичны.

— Вы говорите, что Россия стала большой империей за счет Орды. А как же, например, покорение Сибири Ермаком?

— Относительно Ермака «покорил» громко сказано. Провел более-менее удачный поход. А земли сибирские были объединены благодаря Орде и потомкам Чингиса. Московское царство получило не дикую тайгу, а обжитые, окультуренные земли. Оно смогло их вобрать в себя, потому что существовала ордынская инфраструктура. К тому же существовало языковое единство, монгольские и тюркские языки входят в алтайскую семью. Конечно, сибирские народы сопротивлялись. Так всегда происходит. Без боя никто никогда не сдается. Здоровые народы и государственные образования всегда оказывают сопротивление. Так проверяется сила завоевателя. Если он сильнее, то, покорившись, ты переходишь под его защиту, обменивая свободу на безопасность.

— Однако потомки Чингисхана все равно не стояли во главе Московского царства.

— Понятия Руси и Московского царства не всегда и не везде совпадают. Скажем, Червонная и Белая Русь, даже Малая Русь полностью в Московское царство никогда не входили, а были включены в состав России окончательно в период империи, когда столицей стал Петербург.

Потомками Чингисхана считали себя Годуновы. Иван Грозный фактически передал власть своему шурину Борису Годунову, хотя сначала формально правил сын Грозного Федор Иоаннович. Но династия Годуновых была вырезана во время Смуты. И следы этого злодеяния тянутся к Романовым. Сколько они ни пытались замести следы этого преступления, историческое возмездие их настигло: в XVIII веке династия пресеклась.

По сути, Романовы закончились на Елизавете, дочери Петра. А потом российский престол заняли Гольштейн-Готторпы. Романовы они чисто номинально, это немецкая династия, которая правила Россией с большим или меньшим успехом до 1917 года. В итоге она была отторгнута как чужеродная, несмотря на все попытки Александра III и особенно Николая II обрусеть. Гольштейн-Готторпы не могли ментально выпрыгнуть из европейской матрицы, относились к населению России как к недоевропейцам, они не видели Россию саму по себе, только через западную призму.

Причины неудачного вступления России в Первую мировую войну, которая закончилась революцией, тоже коренятся в чужеродности этой династии. Конечно, расстрел царской семьи — это трагедия. Тем более Николай II и другие российские цари по-своему хотели добра для России. Но хотеть, не всегда означает причинить.

— То, что Годунов был потомком Чингисхана, — это разве исторический факт, а не предание?

— Известия о начале любой династии, не исключая египетских фараонов, всегда предание. В данном случае важно самосознание. Годуновы и Сабуровы возводили себя к крещеному мурзе-чингисиду Чету, который в православии принял имя Захарии. А вот Римские-Корсаковы, согласно генеалогии, составленной митрополитом Сибирским и Тобольским Игнатием, возводили себя к Юпитеру и Гераклу. Подобно Чингисхану, избранному каганом на курултае, Годунов был избран земским собором. Среди русских царей этого был первый прецедент. Родство с Чингисханом призвано было подчеркнуть преемство по отношению к ордынской традиции, сделать правление Годунова легитимным в глазах всех народов, входивших в Московское царство.

Политика Годунова, который проводил плавную модернизацию страны, была более органичной, чем у Романовых. При нем никто не ломал страну о колено, как патриарх Никон или Петр I. Дело не только в личности Петра. Нужда в реформах при нем перезрела, требовались радикальные меры. Но Петр проводил не просто модернизацию, а чрезмерную европеизацию.

«Украина — искусственно раздутое государство, наделенное большим количеством территорий, которыми никогда ранее не владело, и население которых могло бы мирно сосуществовать только в форме федерации» Фото: © Oleksii Chumachenko / Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«Украинский национализм никогда не смог бы сыграть столь негативную роль, если бы Украина была федерацией»

— То есть вы разделяете мнение тех, кто считает, что Петр I избрал губительный для России европейский путь развития?

— Подобной вульгарной точки зрения я не придерживаюсь. Реформы Петра были реакцией на отставание России, накопившееся при первых Романовых, которые оказались не готовы к управлению царством. Михаил и Алексей при всех своих положительных качествах не смогли поддерживать темп модернизации, который был задан еще Рюриковичами. Все, что положительного могла дать условно отделенная от Запада московско-новгородская культура, было интегрировано Грозным в середине XVI века (Стоглавый собор, Лицевой летописный свод и так далее). Борис Годунов начал отправлять юношей на обучение в Европу. Он построил в столице водопровод, оснащенный насосом по европейским технологиям. При этом отечественная школа архитектуры достигла небывалых результатов. Достаточно упомянуть крепостные стены Смоленска, спроектированные Федором Конем. А первые Романовы все законсервировали и стали незатейливо копировать ближайшую развитую европейскую страну — Речь Посполитую — вместо того, чтобы строить собственный евразийский путь.

Петр, в отличие от них, не удовольствовался «пивом второго розлива» и напрямую обратился к первоисточникам. Он перенимал опыт кораблестроения — голландский и английский, науку — немецкую и французскую. Однако Петр перегнул палку и многие творческие силы, которые были накоплены за предыдущий период, оказались выхолощены впустую, загнаны в подполье, противопоставлены государству. Много людей погибло из-за волюнтаристских методов трудопроизводства при строительстве Петербурга и так далее.

— Версия о том, что Русь спасла Европу от монголов, тоже из серии вульгаризмов?

— Это производная от убеждения, что монголы — зло, орки, которые целились на добрых эльфов, живущих в Европе, а Русь — Гондор, фронтир «культурных народов». Последняя героически приняла на себя удар Орды, пожертвовав кровью и жизнями народа, чтобы спасти европейцев. Ну, а те, как всегда, оказались неблагодарными. Антиисторические сказки, которые создавались в русле европоцентричной российской интеллигенции XIX века. Все это призвано подсластить правду о несостоятельности и несамодостаточности домонгольской Руси как ядра будущей империи.

— А сегодня Россия остается империей, как вы считаете?

— Она сегодня несет в себе элементы имперского управления, частично окружена сателлитами, как подобает империи. Ведь мы занимаем примерно ту же территорию, что и Российская империя, поэтому просто физически не можем вести внешнюю политику, слишком отличную от той, которую проводили царская Россия и Советский Союз. СССР, когда восстановил границы Российской империи, был вынужден во многом выступить продолжателем ее политики. Это неизбежно и естественно. И даже антиимпериалистические лозунги этому не в силах были помешать. Это, кстати, предопределило постепенный развал СССР: глубокое расхождение между идеологией и геополитической необходимостью.

— Где, на ваш взгляд, лежат истоки сегодняшних событий на Украине?

— Их надо искать в ошибках советской национальной политики. Украина — искусственно раздутое государство, наделенное большим количеством территорий, которыми никогда ранее не владело, и население которых могло бы мирно сосуществовать только в форме федерации. Украинский национализм никогда не смог бы сыграть столь негативную роль, если бы Украина была федерацией, аналогичной России.

— Сегодня в России региональные элиты тихо ропщут, что страна слишком централизована, что у них мало самостоятельности, что нет реальной федеративности. Как вы считаете, эти претензии справедливы?

— В военный период, когда противостояние с западным блоком только нарастает, вести речь о каком-то переустройстве государства в России равнозначно самоубийству. Во время войны должен быть один главнокомандующий, один генералиссимус. Речь идет о суверенитете страны, пока не будет победы и не закончится украинская кампания по крайней мере.

А дальше следует вновь обратиться к ордынскому опыту, раз мы снова сделали выбор в его пользу. Нужно учиться у Китая, как у новой Орды. В Китае форма правления не единоличная, а напоминающая Политбюро позднего Советского Союза. Эта форма оптимальна для России. От нее могут быть лишь временные отступления в силу чрезвычайных обстоятельств. Но до бесконечности такие обстоятельства тянуться не могут. Сталин постоянно продлевал алармистскую ситуацию, слишком часто жал на красную кнопку, а о механизме передачи власти не задумывался. Во всяком случае он не создал такого механизма. Поэтому после его смерти многие достижения сталинского периода были утрачены, например «Сталинский план преобразования природы». В 1950–1965 годах планировалась посадка лесов, полезащитных полос общей площадью более 4 миллионов гектаров. План так и не был осуществлен полностью, хотя даже та часть, которую удалось выполнить, замедлила эрозию, приостановила вывод почв из полезного хозоборота.

Я надеюсь, что мы перейдем к более стабильному государственному существованию, а также к коллегиальному (не говоря о всенародном) обсуждению государственных вопросов первостепенной важности. Хотя бы на том уровне, как это происходит сейчас в Китае при ЦК КПК или, на худой конец, как это происходило в постсталинском Советском Союзе, когда существовало Политбюро ЦК КПСС.

«Существуют мощные предпосылки для нового чувства патриотизма, возникающего из предоставленности самим себе, понимания того, что никто, кроме нас, нам не поможет, что судьба народа — в его собственных руках» Фото: Алексей Белкин

«За видимым противостоянием по линии Восток – Запад есть другое, подлинное противостояние»

— Мы уже вспоминали сегодня и «Александра Невского» Эйзенштейна, «Андрея Рублева» Тарковского. Во время военных действий нужны духоподъемные фильмы. А надо ли сегодня снимать художественные фильмы на исторические темы, несмотря на то что они вряд ли могут быть документально точными?

— Разумеется. Тем не менее можно говорить о разных аспектах историчности. Допустим, могут быть хорошо воспроизведены костюмы или антураж, передана атмосфера эпохи. Скажем, есть сериал «Кровавая барыня», посвященный одиозной помещице Дарье Салтыковой. В нем, конечно, много условностей, есть элементы готики. Но в целом дух провинциальной жизни XIX века с интригами, самоуправством, коррупцией, мрачными фантазиями очень хорошо воспроизведен. Образу Салтычихи, какой ее воплотила Юлия Снигирь, веришь. Понятно, что Салтычиха не была такой, но ее могли такой себе представить именно люди, жившие в ту эпоху. Это мир их представлений, их мечтаний, бреда, фрустраций. Как историк я вижу все недочеты, но у меня нет неприятия, потому что авторами уловлен тогдашний менталитет.

То, что показано в «Александре Невском» Эйзенштейна, конечно, не воспроизводит менталитет XIII века. Абсолютно. Этот фильм воспроизводит менталитет 30–40-х годов XX века, когда люди верили: «Наше дело правое, и мы победим». В этом смысле фильм Эйзенштейна их поддержал и свою задачу выполнил. Там нет истории, но это качественная агитка, адекватная менталитету аудитории, для которой снималась. У нас таких фильмов пока нет, потому что только после начала военной операции появилось чувство духовного самостояния России. От подражаний и самоненависти оно возвращается к своей уникальной миссии внутри человеческой цивилизации. Надо немного подождать: на наших глазах рождается суверенная российская культура.

— Как вы считаете, а рождается ли сегодня в разгар СВО новая форма российского патриотизма так же, как и чувство духовного самостояния России?

— Я не считаю, что духовный суверенитет мог утвердить себя только в ситуации военного противостояния. Эти процессы не были инициированы СВО, просто она сделала их более интенсивными. Духовная суверенизация не может считаться завершенной, пока не произошла ротация элит. Существуют мощные предпосылки для нового чувства патриотизма, возникающего из предоставленности самим себе, понимания того, что никто, кроме нас, нам не поможет, что судьба народа — в его собственных руках. И что нет никаких готовых технологий, которыми могли бы легко воспользоваться те, кто хочет строить личную карьеру, имитируя служение интересам государства.

— А в чем уникальная миссия России, к которой она сегодня возвращается? Быть на острие борьбы Востока, противостоящего Западу, как это происходит сегодня?

— За видимым противостоянием по линии Восток — Запад есть другое, подлинное противостояние. На одном полюсе — идея антропоэгоизма, потакающая сиюминутным прихотям человека. На практике она сводится к унификации жизни, насаждению потребительства, атомизации общества. Выгодополучателями же выступают не массы, а узкая прослойка финансового капитала.

Другой полюс только нарождается, он не успел еще оформиться в столь явном виде. На него нельзя сослаться как на пример из прошлого. Отсюда известная трудность в формулировании целей альтерглобализма. Мне он видится как долгосрочная программа, которая рассматривает человека как фигуру, ответственную за все живое на Земле, а не только за нынешнее состояние своего вида. Вслед за философом Владимиром Соловьевым можно назвать это идеей всеединства.

Такой взгляд на цели существования исходит из опыта истории, учащей нас тому, что человек как вид не является константой. Он соответствует себе только тогда, когда развивается, эволюционирует, иначе происходит вырождение, обессмысливание, опасность которого мы наблюдаем сегодня. Это напоминает программу строительства коммунизма: ответственность перед будущими поколениями, которые должны стать лучше нас. Против таких задач никто вроде бы не возражает, однако на практике политика антропоэгоизма продолжается и даже нарастает. Я не знаю, какие именно страны воплотят принципы всеединства, но верю, что Россия должна сыграть ведущую роль в установлении этого по-настоящему нового порядка в мире.